ПОУЧЕНИЯ
Оставаясь наедине, должно упражняться в Иисусовой молитве
Письмо твое, многоболезненная сестра А., получил. Пишешь не без скорби, что сидишь, как заключенная, в келье, тогда как другие идут в церковь. Значит, ты, матушка, забываешь о моем желании и напоминании, чтоб ты как можно больше держала устную молитву Иисусову. И особенно, когда остаешься одна. Это самое дорогое время укоренять ее в памяти. А ты, значит, умом блуждаешь – вот и делается скучно. А молитва Иисусова веселит сердце…
Что живешь плохо, не унывай, а смиряйся – и Господь призрит на смирение твое паче подвигов великих, но не смиренных. Мир тебе и благословение Господне.
Смерти полезно бояться, но не должно унывать
Матушка ты моя преподобная!..
Письма твои все получил. Что смерти боишься, это очень правильно и полезно. У кого есть хоть немножко грехов, не может не бояться смерти. Но ты, матушка, не из числа отчаянных грешных, а из доброго стада кающихся и укоряющих себя, и сокрушающихся о грехах. А потому не унывай! Я во сто раз хуже тебя. А все вопию: «Ты, Господи, пришел грешники спасти, а не праведные призвати к покаянию. А потому и меня, яко грешного, спаси!»
Так и ты молись! Мир ти!
Воскресший Христос всех воскрешает
Христос Воскресе, Г.! Воскресе Христос и мертвый ни един во гробе. Если мертвого ни одного, то неужели больные будут? Нет!
Ныне смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечного начало, и играюще поем Виновного.
А как же Саша-то, Маша-то и иные больные? Это решил Сам Господь, когда Апостолы, услыхав о болезни Лазаря, стали горевать, т.е. приняли по-человечески. А вечная Истина рекла: «Сие не к смерти, но к славе Божией. Радуюсь вас ради».
Служи с любовью больным. Иисус сказал: «Елика послужисте сим малым, Мне послужисте».
О молитве Иисусовой
Мир тебе, сестра А.! Ты желаешь получить от меня строчку: вот тебе пять! Если хочешь быть благодарною, то воздай за них пятью словами: 1-е – Господи, 2-е – Иисусе, 3-е – Христе, 4-е – Сыне, 5-е – Божий. И к ним прибавляй: «помилуй мя, грешную». Так все и тверди. Этим и Богу угодишь, и меня отблагодаришь, и себя спасешь.
Чаще размышляй о будущем блаженстве и будущей муке
Вот то-то и есть, матушка, как жалко расставаться, даже на время, с близкими своими! А что будет с теми, которые станут ошуюю своего Спасителя и Бога в последнюю годину. И когда навеки, невозвратно, безнадежно, наша Радость, наш Свет, наша Жизнь–Спас наш, окруженный вечною славою,безчисленными сонмами ангелов и святых, пойдет в райские врата в горний Иерусалим, а те тогда воззрят на лики и красование спасенных, а сами пойдут в бездны и закроют их горы, сквозь которые не проникнет никогда ни малейший луч света, ни малейшего звука сладчайшего Иисуса!.. Размышляй о сем! Если будешь об этом чаще размышлять, то не будешь так раздражительна и так капризна. И милостивее будешь к сестрам!
Дух Святой утешает нас в скорбях
Не забыл я тебя, малодушная! Помню, всегда помню я тебя! Но утешить не в моей власти, ибо Утешитель наш – Дух Святой. Обращайся к Нему чаще сердцем, и Он непременно придет к тебе. Только не тогда, когда ты сама захочешь, и когда срок назначишь. А что помыслы мутят, и ропот, и малодушие, то это обычный плод неправильной и слабой жизни. Но придет час, и ныне есть, егда мертвые (т.е. духом) услышат глас Сына Божия и, услышавши, оживут, т.е. Духом Святым.
Надо жить мирно
…Ты все с Настей воюешь. Это уж так вечно: два медведя в одной рукодельной. А ты вот что сделай: в благоприятную минуту поговори с Настей, чтобы начать с нею жить мирно. Но только знай, что тогда нужно будет ей уступать: «Честью друг друга больше себе творяще». А без любви к ближнему трудно спастись. Да и все-таки придется взяться за эту добродетель, а то и вовсе не спасемся.
Блудная страсть всех воюет. Труды наши оценятся в день Страшного суда.
Не забыл я тебя, да самому-то пришлось тошно. Весь пост без отдыху был. Блудная страсть всех воюет, и на мытарствах бес блуда похваляется пред всеми князьями тьмы, что он больше всех дал добычи аду. Терпи и проси Божией помощи. Говорить сестрам на пользу хорошо, а молчать еще лучше. А, себя укоряя, за них молиться – еще того лучше.
Начальство учись чтить и любить, а труды наши оценятся достойно и праведно в день общего суда. Понуждай себя, сестра, ибо нудящих себя есть Царство Небесное. Помыслы нужно открывать те, которые особенно часто докучают. Об умной молитве тебе еще рано знать. Твори пока устную: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную.
О Богоявлении Господнем
Поздравляю тебя и всех единодушных наших матушек и сестриц со вступлением в новое лето и наступающим великим праздником Богоявления Господня. Великое дело – Богоявление. Оно празднуется Св. Церковью во вселенной. Празднуется и всякой православной душой (особенно монашеской), когда душа скорбями, терпением посильным и смирением поочистится от страстей, и особенно демонской гордости, обрящет мир, тогда она и сподобляется Богоявления, т.е. Бог Сам видим бывает душою и живет в ней: «В мире место Его». А следующие слова: «и жилище Его в Сионе». Это от вас еще далеко. Много надо ума и подвигов, чтобы вознестись до сего. А мир вы можете найти; сначала в своей душе, а потом с сестрами, а потом и с Богом. Тогда и будет у нас Богоявление. А потому и старайтесь снискать мир вожделенный. Конечно, сами не можете, а попросите Бога – и даст вам «мир, всяк ум превосходящий».
Полюби противных
Воистину Христос Воскрес!
М., не ярись! М., смирись! Ты просто чудишь! Переругала всех девчонок и спрашиваешь: может, это от врага? А неужели, думаешь, от благодати? Ах ты, монахиня! С деревенщины, с девчонок взыскивает по закону, и сама закон монашеский попирает: зуб за зуб. Матушка ты моя, преподобная ты моя, серебряная, позолоченная! Ну, они не хороши, а ты-то зело хороша? Трах-тарарах, этакие, такие, противные, смотреть не хочу. Да чем же ты лучше-то их? Этак ругаться и они умеют и сердиться. За что ж тебе почет-то? За то, что ты постарше? Да это еще хуже для тебя! Господь сказал: «Аще кто хощет быти старей, да будет всем раб и всем слуга». А ты – как барыня сердитая: «Противные, глядеть не хочу». Смирись! Не обезумь от гордости и гнева… А ты, по милости Божией, по-христиански, по-монашески, потерпи, дай девочкам хороший пример, полюби противных – и Господь полюбит нас, грешных!
Страсти смиряют
Мир тебе и благословение Господне! Из письма твоего вижу жалобу по-прежнему, – т.е., что ты стареешь, а страсти не отходят, даже несмотря на твои почтенные двадцать пять лет. Очень жаль, что ты столько лет прожила на свете и не истребила страстей! Впрочем, и то сказать: что ж бы ты теперь стала делать в свои почтенные двадцать пять лет? Чем бы тебя можно было смирить? А то вот теперь, копаясь в этой вонючей навозной куче страстей, не поднимешь высоко бровей. И уж особенно нужно умудриться, чтоб погордиться.
Будь же, хоть и грешна, но смиренна, – и будешь мирна. А на смиренных-то Господь и призирает.
О высоком звании невесты Христовой. Ищи мира душевного.
Поздравляю тебя, С., со вступлением в избранное и возлюбленное Господом нашим стадо, в число невест Божиих. Блюди себя, живи достойно новому своему званию, а звание сие высоко. О нем говорит апостол: «Вы есте граждане Иерусалима Небесного, царское священие, язык свят, люди обновления». «Жительство ваше на небесах есть». А небесное жительство, вернее, небесное царствование чем достигается? Святое Писание говорит: «Многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Небесное».
А потому, если объимут тя скорби – радуйся, ибо ты тогда идешь истинным путем. А кто не отбегает от скорбей и несет оные по силе, тот и получит Царство вечное.
На возвратном пути мать твоя была у нас и порадовала, что ты мирна и даже весела. Старайся по силе быть в мире душевном, ибо о Боге сказано: «В мире место Его».
То есть, Бог Сам живет в том человеке, у которого мирное сердце. Главное, считай себя хуже всех, не ищи ни любви, ни чести ни от кого, а сама ко всем оные имей – вот и получишь мир! А как только начнешь искать, чтобы другие тебя заметили, да отыскали бы в тебе достоинства и некоторые добродетели, тогда прощай мир душевный!
Батюшка о. Амвросий посылает тебе благословение!
Страдающие со Христом, с ним и прославляются
Христос Воскресе! Что ты заскучала? Или не веруешь в Бога, посещающего нас? Кто умер за тебя, ужели Тот еще мало любит тебя? Ты Ему еще ничем не доказала любви, а Он доказал словом, и делом, и обетованием; Сам учил нас терпеть скорби и шел скорбным путем, и умер за нас позорною смертию. И оставил возлюбленным своим такое завещание: «В мире скорбь иметь будете. Но скорбь ваша в радость претворится. И радости вашей никтоже возьмет от вас». А здешние радости мимолетны. И потому радуйся, состражди с Женихом своим Иисусом.
«Вчера спогребохся Тебе, Христе: совостаю днесь, воскресшу Тебе. Сраспинахся Тебе вчера – (за это) Сам мя спрослави во Царствии Твоем».
Понимаешь ли, «спрослави»? То есть осияй меня тем же светом, каким Сам Вседержитель сияет! Одень меня тою же царственною одеждою божественною, в какой Сам сияешь, седя одесную Отца Твоего на престоле величествия на небесах.
И Сам Иисус того просит у Отца Своего: «Отче! Их же дал еси Мне, да будут с Нами едино, яко же и Мы с Тобою. Ты во Мне, и Аз в Тебе, и тии будут с Нами едино». Аминь.
Как избавиться от злых людей
Ты спрашиваешь, чем можно избавиться от злых людей? Простым образом мыслей и чувств, что ты пришла работать не демону, но Богу. И что Владыка неба и земли, и всей вселенной – не демон, а Бог, повелевающий и ангелам, и демонам, а душам нашим мир дающий. На приписку твою ответствую припиской: «Если скорби твои смиряют тебя, дают духу спокойствие, и влекут к молитве, то знай: чувство твое не обманчиво. Потому св. Марк Подвижник говорит: «В скорбях сокровенна есть милость Божия».
Надо нести крест послушания и быть снисходительной к немощным
Взаимно и вас поздравляю с Новым годом при желании обновления жизни, яже ко спасению. Разумеется, все сие не безтрудно достается, а с большими скорбями и терпением при достодолжном несении своего послушания. Кому бы не хотелось почить от дел? Я вот уже двадцать лет ношу тяготу своего служения на пользу ближнего, а в настоящее время и слаб здоровьем, страдаю одышкой и безсонницей, но кто может самолично снять с себя то послушание, которое Всеблагий Господь возложил на пользу души нашей и других? Хотя мы не должны видеть и, может быть, мало пользы доставляем себе и другим, но Господь един ведает все, и не лишит мзды Своея и доброго произволения, и расположения сердца.
Сказать нужно без сомнения, что всякому дается свой евангельский крест для спасения, и он вырос на почве нашего сердца, и этим крестом только можем мы спастись. Отсюда следует, что если мы отрицаемся нести свой крест послушания без благословной вины, то мы отрицаемся идти путем Христовым, путем спасительным, и хотим для себя сочинить иной путь – безтрудный к восхищению Царства Небесного, а этого быть не может: нудится Царствие Божие и нуждницы восхищают оное.
Любить ближнего и удовлетворять потребностям сестринским и снисходить немощам их – дело благое и спасительное. Но если же игумения идет вразрез этому, то более благотворите втайне и успокаивайте кого чем можете, а в споре толку мало, – скорее повредит обеим сторонам, чем попользует… Не отвечал вам долго и по болезни, и по крайнему недосугу. Прошу великодушно простить моему многонедужию…
Наставление, как жить и спасаться
Благословите меня, святии матери и сестры! И во-первых, преподобнейшая наша мать Т. и все преподобные матери и сестры!
Хотел я лично явиться к вам, но немощь одолела…
Погода сырая, а здоровье мое вам известно; простите меня!
Благодарю вас за привет ваш и любовь о Господе. Вы порадовали меня много.
Повезу весть добрую нашему отцу и старцу; подвизайтесь!
Прежде всего, покоряйтесь старшим, несть власть, аще не от Бога; противляющиеся власти – Божию велению противляются, а таковые грех приемлют.
Посещайте неопустительно, кто может, храм Божий – в нем наша жизнь.
Не оставляйте общей трапезы. «На общей трапезе возлеже возлюбленный, – говорит св. Исаак Сирин, – а тайная трапеза есть блудная трапеза».
Держитесь отеческих преданий: не ходите по кельям, не принимайте мирских, особенно мужчин, не заводите дружбы между собою – мы все родные, и особенные приязни всегда беззаконны.
Простите меня, недостойного и грешного, и аз, служитель ваш, вас прощаю во имя Господа Иисуса. Не посетуйте, что беседую с вами не лицом к лицу, верьте: сердце мое с вами, и будет с вами, пока будете держаться заветов блаженных отцов наших Макария и Леонида. Мир вам и спасение!
Преподобный Исаакий I
ЖИТИЕ
Предки преп. Исаакия (в миру Ивана Ивановича Антимонова) происходили из именитого зажиточного купеческого рода города Курска и имели звание почетных граждан.
Семья Антимоновых придерживалась самого строгого и сурового патриархального образа жизни старого русского купечества.
Иван Иванович, родившийся в 1810 году 31 мая, был пятым и вместе последним ребенком от первого брака его отца Ивана Васильевича с девицей Анной Пузановой. Благочестивый дед Ивана Ивановича был особенно расположен к своему маленькому внуку и часто брал его с собой в храм Божий, куда имел обыкновение ходить ежедневно к утрене и обедне. Отец Ивана Ивановича, воспитанный в строго христианском духе, унаследовал добродетели своего родителя. Его простота и смирение производили благоприятное впечатление на всех, сталкивавшихся с ним в жизни. Сохранилось известие о путешествии его в Киев в 1809 году к старцу иеромонаху отцу Парфению, который, говорят, при входе приветствовал его словами: «Блаженно чрево, родившее монаха».
Семейство Антимоновых пользовалось большим уважением в городе за любовь к дому Божию, строгость христианской жизни, безукоризненную честность, усердие к служителям алтаря и монашеству и милосердие к бедным; для раздачи милостыни у них был назначен даже особый день в неделе. Иван Васильевич – человек простой, но по своему образованный, в воспитании детей придерживался старых обычаев и требовал от них безпрекословного повиновения и такого уважения к родительскому авторитету, что дети не осмеливались садиться пред ним без позволения. Впрочем, он не прибегал к обычным в то время мерам строгости и никогда не поднимал на детей руки, потому и не удивительно, что они, при невольном страхе пред властью родителя, сердечно его любили.
Иван Иванович еще в ранней юности отличался скромностью, любил уединение и старался уклоняться от товарищеских игр и увеселений.
Молчаливость, не позволявшая ему сказать пустого слова, не мешала, однако, подчас проявляться его природной веселости.
Простота при ясном уме давала Ивану Ивановичу возможность быть в самых близких отношениях с простым народом, с которым он имел дело, когда, по достижении зрелого возраста, начал помогать отцу в его торговых занятиях. Он имел на подчиненных ему рабочих людей самое благоприятное влияние в нравственном отношении, внушая им страх Божий, когда при расчете вступал с ними в беседу. Так, он отучал их от божбы. Сердечная доброта и справедливость самым лучшим образом уживались в душе его, проявляясь во всех более или менее важных обстоятельствах его жизни.
Твердость его характера выразилась особенно в мужественном перенесении всяких лишений и подвигов во имя религиозных целей в продолжение девятнадцати лет до поступления в монастырь. Сохранилось предание, что он в то время, ежедневно становясь на молитву, полагал по тысяче поклонов. Но воздержание свое и подвиги он старался тщательно скрывать от домашних и успевал в этом. В скоромные дни он умел обходиться без мяса, не будучи замеченным. Особенная ревность к посещению храма Божия, поощряемая благочестивым дедом, возбудила в нем любовь к церковному пению, в котором он принимал участие, стоя на клиросе, а для большего упражнения собирал по праздникам певчих на дом, устраивал хоры и изучал ноты, из которых некоторые впоследствии даже взял с собой в монастырь.
Твердая вера в Промысл Божий возгревалась в нем многими знаменательными событиями в его жизни. Так однажды, когда в праздник пришлось ему по необходимости перевесить товар, внезапно обрушилась перекладина, на которой были утверждены весы, и Ивану Ивановичу грозила смерть, но тяжелое железное коромысло, весом в пятнадцать пудов, не задев его, упало к его ногам. С тех пор он дал обет не работать более по праздникам.
Послушание воле родительской было у него всегда на первом плане. При нарождавшемся желании удалиться от мирских соблазнов, не скоро, впрочем, Иван Иванович последовал влечению своего сердца. Препятствием к тому служило для молодого человека, во-первых, то, что родителем его возложены были теперь на него все хозяйственные дела, и потому отец его никак не согласился бы отпустить его в монастырь, хотя бы тот и стал проситься, а во-вторых, перемена жизни приводила его в недоумение: как это сделать, и послужит ли это ему на пользу. Так он колебался до 36-летнего возраста и ожидал особенного указания Промысла Божия.
Таким указанием он счел неудачное свое сватовство. Неоднократно родитель Ивана Ивановича предлагал ему вступит в брак. Находились и невесты, но каждый раз сватовство его, по некоторым причинам, расстраивалось. После этого он уже окончательно решился привести в исполнение свое заветное решение идти в монастырь.
Нужно заметить, что незадолго перед тем старший брат его Михаил Иванович уже вступил в монашество в знаменитую своими духовно опытными старцами Оптину Пустынь. И вот Иван Иванович обратился теперь к нему с просьбой, дать ему совет насчет поступления в обитель. Брат решительно отказался исполнить его желание, считая необходимым, чтобы в таком важном деле каждый сам был решителем своей судьбы, действуя свободно, по призванию Божию. С тех пор как Михаил Иванович устроился в Оптиной, Иван Иванович, посещая брата, имел случай лично познакомиться с ее великими старцами. Впоследствии он сам рассказывал, какое глубокое впечатление произвела на него прозорливость старца Льва. Старец, выслушав его с отеческой любовью, очень утешил своей беседой и, отпуская, предсказал, что со временем и он будет в монашестве. Такое же расположение было у него и к другим оптинским старцам, настоятелю преп. Моисею и братскому духовнику преп. Макарию, с которым Иван Иванович был даже в переписке. Старцы, в свою очередь, питали к Ивану Ивановичу любовь за его доверие к ним и простоту.
В 1847 году, когда родитель послал Ивана Ивановича по торговым делам на Украину, последний, исполнив возложенное на него поручение, решился уже безповоротно бежать в Оптину Пустынь, и таким образом сразу порвал привязанность к родным. Написав письмо к родителю с известием о своем решении, он отправился в Оптину. Как гром поразила Ивана Васильевича весть о решении сына.
Прибыв в Оптину, Иван Иванович не застал в ней более ни своего брата (он был переведен в то время в Тихонову Пустынь, а затем перешел в Киево-Печерскую Лавру, где был в сане архимандрита и наместника Лавры и почил о Господе), ни первого своего старца преп. Льва, скончавшегося 11 октября 1841 года. Обителью управлял преп. Моисей. По совету преп. Макария и с позволения отца игумена, Иван Иванович поступил первоначально в скит. Не трудно было Ивану Ивановичу подчинить свою волю старцу, которого он знал, уважал и сердечно любил, еще будучи в миру.
По поступлении в скит, молодого послушника Иоанна поместили сначала на пасеке и, по монастырскому обыкновению, назначили ему послушание печь хлебы, которое он выполнял с ревностью около года, затем некоторое время был поваром. Обладая необыкновенно крепким здоровьем и наделенный от природы большой телесной силой, Иван Иванович никогда не отказывался от общих братских послушаний, и вместе с братией убирал покос, в свое время рыл картофель, рубил капусту и пр.
Но оставив жизнь мирскую, ради Бога и спасения своей души, без родительского соизволения и благословения, Иван Иванович не мог быть вполне спокоен, а потому, прожив в скиту с год, он, по совету старца Макария и даже с ним вместе, отправился к Курск для испрошения у своего отца прощения в самовольном поступке. По молитвам старца и при его содействии, Господь помог восстановить мирные отношения между родителем и сыном.
Переведенный в другую келью, внутрь скита, он вместе с соседом своим отцом Ю., к которому питал постоянную любовь и дружбу, занимался келейно переплетом книг, продолжая, вместе с тем, ходить и на общие братские послушания. Неся с усердием внешние труды, новоначальный послушник не забывал и внутреннего своего устроения, неопустительно посещал все службы Божии, отправлявшиеся в скиту, и делал это с таким усердием, что всегда являлся первым и уходил последним, сохраняя, большей частью, свойственное ему молчание до начала правила или церковной службы, возгревая дух свой молитвой. Молодой подвижник старался в то же время сохранять мир ко всей братии, чем, в свою очередь, заслужил общую любовь и уважение. Особенной дружбы он не имел ни с кем, за исключением одного лишь вышеуказанного соседа, отца Ю., да жившего в то время на покое в скиту игумена Варлаама, отличавшегося высокоподвижнической жизнью, делателя умной молитвы Иисусовой.
Не без искушений, конечно, жил молодой подвижник в скитском безмолвии. Сам он рассказывал, что исконный враг рода человеческого сильно возмущал его душу помыслами – оставить святую обитель.
Вместе с усердной молитвой молодому подвижнику помогало низлагать хитрости врага непрестанное откровение помыслов старцу. Так однажды, боримый помыслом тщеславия о своем приятном голосе, он поспешил исповедать его старцу, но последний смирил его указанием на пример быка, который, обладая гораздо более громким басом, не гордитсяКим.
Смиряя дух, молодой подвижник непрестанно порабощал ему тело, удручая его подвигами поста.
Обстановка его кельи отличалась необыкновенной простотой. Даже сколько-нибудь ценных икон у него в келье не было. Постепенно, с облечением в рясофор, пострижением в мантию, а затем и посвящением в священный сан, он усугублял строгость своего поведения.
В 1854 году 5 октября он принял постриг в мантию, а вместе и новое имя Исаакий. С этого времени он оставил даже невинные шутки, к которым имел способность по своему природному остроумию и которыми прежде любил иногда увеселять братию, и вообще заметно уклонялся от всяких излишних бесед. Смиренный подвижник, думавший лишь о спасении души своей, всеми силами старался избегать славы мира сего, уклоняясь даже от принятия сана священства, и только по убеждению своего духовного отца, старца Макария, против воли, со слезами согласился на посвящение. Вследствие чего и рукоположен был сначала в иеродиакона, в 1855 году 19 июня, а затем и во иеромонаха, 8 июля 1858 года.
Приняв сан священства, преп. Исаакий нисколько не изменил своей подвижнической жизни.
В 1860 году старец отец Макарий, предвидя близкую кончину настоятеля Оптиной Пустыни престарелого подвижника преп. Моисея и сам чувствуя оскудение сил телесных, отправился в Москву к Московскому митрополиту Филарету. Милостиво принятый митрополитом преп. Макарий, между прочим, выразил ему свое желание, чтобы место настоятеля в Оптиной Пустыни, по кончине преп. Моисея, занял скитский иеромонах Исаакий, описав при этом его нравственный облик. Владыка вполне одобрил мнение старца Макария, и с тех пор избрание преп. Исаакия в настоятели было уже делом решенным. Когда слух об этом дошел до смиренного преп. Исаакия, он тотчас отправился к старцу, прося в этом деле его совета и стараясь отклонить состоявшееся назначение. Но преп. Макарий ответил ему: «Ну что ж, что ж? Если воля Божия будет на это, и будут тебя избирать, то не отказывайся. Только не гордись! Иди!» Такое же расположение в пользу преп. Исаакия было заметно и в самом настоятеле преп. Моисее.
В конце 1860 года 7 сентября великий старец о. Макарий, после долгих трудов и подвигов, в Бозе почил, оставив преп. Исаакия на попечение своего присного ученика и преемника великого старца Амвросия.
Два года спустя после кончины старца Макария, в 1862 году, скончался и преп. Моисей, и преп. Исаакию пришлось заместить его в управлении обителью. Трудно было смиренному подвижнику, любителю безмолвия, проводившему большую часть времени в чтении творений св. отцов-подвижников, в которые он любил углубляться и размышлять в уединении, принять на себя бремя правления обителью, сопряженное с постоянными заботами и пребыванием в молве. Горькие жалобы его на свою участь вызвали высокодуховное послание со стороны его старшего брата, бывшего в то время уже наместником Киево-Печерской Лавры, о. архимандрита Мелетия, полное мудрых советов о достойном управлении обителью после такого примерного пастыря, каковым был приснопамятный преп. Моисей. И преп. Исаакий во всю свою жизнь строго соблюдать заветы своего брата, особенно его совет не читать писем, получаемых братией, и очень благодарил его за сердечное к себе участие.
С самого же вступления в должность настоятеля преп. Исаакий поощряем был от высшего начальства наградами. Именно: 16 июня 1863 года он был награжден набедренником; в 1864 году 8 сентября, вследствие определения Св. Синода, возведен архиепископом Григорием в сан игумена, а в 1868 году 31 марта награжден был наперсным, от Св. Синода выдаваемым, крестом.
Оптинский настоятель преп. Исаакий говорил: «Я принял обитель с одним гривенником». Действительно, по кончине нестяжательного преп. Моисея, как рассказывали старожилы, в денежном его ящике нашли наличных денег только один гривенник, и то потому только, что он завалился где-то в трещине.
Первые дни начальства были тяжелым испытанием для преп. Исаакия и послужили к утверждению его веры в Промысл Божий о святой обители. Приходилось ему нередко плакать о невозможности содержать братию, но вдруг известие об уплате долгов ее и еще о завещании одного благочестивого жертвователя в ее пользу пятнадцати тысяч рублей рассеяли его печаль. Он возблагодарил Господа, воскликнув: «Господи, я, неблагодарный, не имея на Тебя надежды, стал было сетовать, а вот уже и помощь Тобою послана». С тех пор преп. Исаакий уже не переставал возлагать упование свое на Господа и нужд материальных более не встречал, ибо доходы монастырские видимо стали увеличиваться и уже не прекращались почти во все время его управления обителью. Причиной тому был великий старец Оптиной Пустыни преп. Амвросий, к которому во множестве стекались посетители со всех концов России и несли в обитель посильные жертвы. И еще другой старец, тогдашний скитоначальник преп. Иларион, имевший много духовных детей, из коих некоторые были весьма состоятельны, также немало помогал настоятелю в материальном отношении.
Прежде всего преп. Исаакий занялся достройкой не оконченного при преп. Моисее храма во имя Всех Святых, что на новом кладбище. Затем, в конце шестидесятых годов, он в Казанском соборе вновь устроил иконостас, а в Введенском перестроил старый и сделал новые полы. Впоследствии он значительно расширил Казанский собор со стороны паперти, устроив во вновь приделанной части его хоры и помещение для ризницы, а внизу – подвал. Вся стенная живопись в обоих храмах, как и в верхних ярусах обоих иконостасов, была произведена вновь.
В 1874 году, по завещанию скитоначальника, преп. Илариона, скончавшегося в 1873 году, преп. Исаакий приступил к постройке новой больницы и на пожертвованные, отчасти самим преп. Иларионом, отчасти его почитателями, деньги выстроил вне монастырских стен большое здание для больницы, с церковью во имя св. Илариона Великого. Впоследствии она была расписана внутри. При больнице имелась аптека, снабженная всеми необходимыми медицинскими средствами, для общего безплатного пользования братии и посетителей обители, находящаяся под непосредственным ведением врачей из числа братства.
В том же году, по совету старца преп. Амвросия, преп. игумен Исаакий обратил внимание на книжную лавку.
В начале восьмидесятых годов пришла старцу Амвросию мысль, вследствие его великого усердия к своим двум ангелам – монашескому и мирскому, т.е. Святителю Амвросию Медиоланскому и благоверному князю Александру Невскому, устроить в монастыре в честь этих святых особые приделы. Удобнее для сего места не представлялось, кроме рухлядного корпуса. И вот старец и настоятель, по обоюдному согласию, решились: первый перестроить рухлядный корпус на церковь, а последний, на счет монастырских сумм, устроить новое, более удобное помещение для рухлядной, тем более что прежнее помещение было уже и тесно. Вскоре слова их перешли в дело.
Преп. Исаакием затем докончена была постройка водопровода и воздвигнуты здания, новой гостиницы, хлебной, настоятельской кухни, братской, прачечной; переделаны булочная, братский корпус против Казанского собора, настоятельские покои, скотный двор и старые гостиницы по обеим сторонам св. ворот. При нем же в скиту, впрочем на скитские средства, устроен был придел во имя преп. Макария Египетского, в память почившего старца о. Макария, а впоследствии в монастыре, при деятельном участии монаха Оптиной Пустыни Иринарха (Субботина), приобретен большой колокол в семьсот пятьдесят пудов. Сверх всего исчисленного, преп. Исаакий, по благословению преосвященного Григория II, на пожертвованные в обитель деньги озаботился обезпечить ее строевым лесом и топливом, в которых Оптина Пустынь очень нуждалась. Была в обители такая скудость и нужда, что каждый брат сам для себя приобретал дрова на целый год, собирая их в прилегающем к монастырю помещичьем лесу. Чтобы увеличить припасы, необходимые для содержания рогатого скота и лошадей, преп. Исаакий разработал болотистую почву по реке Жиздре, пожертвованную обители еще прежде от казны и носящую название рыбной ловли, где вследствие этой разработки образовались богатые луга; прикупил к сему и еще пятьдесят десятин. Им же приобретены луговые участки на Болховской мельнице, пожертвованные в монастырь одной благодетельницей.
Большую нужду терпела обитель в восковых свечах для церковного употребления. Тогда преп. Исаакий пришел к мысли о необходимости устроить в монастыре собственный свечной завод, где можно было бы приготовлять свечи, согласно требованиям церковных правил, т.е. из чистого воска. Завод начал действовать с 1865 года, получая воск самого лучшего качества из Курска через посредство родственников преп. Исаакия. Дело пошло очень хорошо, вполне удовлетворяя потребности оптинских храмов Божиих в монастыре и скиту.
К чести преп. Исаакия относится и то еще, что он поощрял усердие о. казначея Флавиана разводить в обители сады и огороды. Этот о. казначей был деятельным помощником преп. Исаакия во всех его трудах и заботах о материальном благоустроении и обезпечении обители. О. Флавиан был неутомимый труженик на ниве Божией, которого преподобный ценил весьма высоко, любил и уважал до самой его кончины, последовавшей 30 мая 1890 года. В отношении же письмоводства главным помощником преп. Исаакия был его письмоводитель иеромонах о. Макарий Струков, впоследствии архимандрит, настоятель Можайского Лужецкого монастыря. И о. Исаакий до конца жизни своей относился к нему с благодарностью и сердечным расположением, высоко ценя его 25-летние труды для обители. Таким образом, деятельность преп. Исаакия на пользу св. обители с внешней стороны почти не отличалась от деятельности предшественника его, преп. Моисея. Разница только в том, что при преп. Исаакии обитель внешне устроилась, когда у нее уже были достаточные средства, а преп. Моисей во все время своего настоятельствования, по его собственному выражению, был «богат только нищетою».
Но, если преп. Исаакий обращал такое большое внимание на внешнее благоустройство монастыря, то тем большее попечение имел он о внутреннем благоустроении насельников его, которое после преп. Моисея было в цветущем состоянии, причем духовные силы преимущественно сосредоточены были в скиту, откуда, как светлое солнце, сияло самое старчество, столь прославившее Оптину Пустынь. Здесь во главе духовных подвижников стоял великий ученик блаженного старца Макария – старец о. Амвросий.
Преп. Амвросий вполне заменил для преп. Исаакия его духовного отца и руководителя, покойного старца Макария. Мир и согласие, царствовавшие в обители, свидетельствовали о благотворном влиянии, которое имело старчество среди ее сынов, насаждая в них добродетели любви и послушания.
Возлагая на старца духовное окормление братии, преп. Исаакий и сам не оставлял руководствовать их к добродетельной жизни и с этой целью, при каждом удобном случае, обращался к ним с приличными наставлениями. Наставления эти были просты, тем не менее назидательны и действенны.
Глубоко сознавал тяжкую ответственность настоятеля пред судом Божиим за каждого брата, оставленного им без вразумления. Если в ком-либо замечалось ослабление усердия к иноческим подвигам, преп. Исаакий призывал его к себе, напоминал ему обязанность инока и цель, с которой каждый оставляет мирскую жизнь, а равно обеты, данные им при пострижении, и возбуждал в нем усердие к дальнейшему прохождению принятого на себя подвига.
Особенное внимание обращал преп. Исаакий на неопустительное посещение братиями храма Божия. Еще живя в скиту, в разговорах с насельниками, тех, кои без нужды выходили из храма не дождавшись окончания службы, он уподоблял предателю Иуде.
Возгревая же ревность братии к общественной молитве, преп. Исаакий говорил: «За это вас Царица Небесная не оставит и пошлет Свою милость», причем собственным исправным посещением церковных служб сам первый подавал всем добрый пример.
За неопустительным соблюдением церковного устава, а равно за благоговейным отправлением служб церковных, неспешным чтением и чинным стоянием братий в храме преп. Исаакий наблюдал и сам непосредственно, и чрез уставщика и благочинного. Считая праздность матерью пороков, он ревностных поощрял, а ленивым угрожал праведным судом Божиим. «Бог накажет за леность», – говорил он, возбуждая их усердие. Если кто-либо изъявлял свое неудовольствие тяжестью или неудобством порученного ему послушания и роптал на монастырские порядки, преп. Исаакий обыкновенно отвечал: «Брат! Возьми мои ключи и начальствуй, а я пойду исполнять твое послушание», – и таким образом усовещивал и вразумлял непокорного. Вообще преподобный требовал от братии безпрекословного повиновения воле начальства, считая послушание высшею добродетелью инока.
Стяжав долгим навыком благодатное смирение и считая это необходимым для спасения, преп. Исаакий не благоволил к тем из братий, в ком замечал гордость или тщеславие: желание выказать свои таланты пред ним или пред братией.
Особенно преследовал преп. Исаакий дерзость и упрямство, причем, если брат после старческих внушений и наложенного на него наказания не исправлялся, то он высылал его из обители.
Заботясь о нравственном преуспеянии братства, преподобный Исаакий не любил отпускать кого-либо из стен обители даже на богомолье, особенно на долгий срок.
Обращая, таким образом, главное внимание на внутреннюю жизнь инока, преп. Исаакий требовал исполнения и наружного благочиния.
Излишнего винопития терпеть не мог.
Не любя свободного обращения братии с мирянами, а равно празднословных бесед, он строго воспрещал, особенно молодым послушникам, ходить без нужды в гостиницу, принимать по кельям мирских посетителей.
Для лучшего наблюдения за поведением братии, преп. Исаакий посещал иногда кельи, преследуя при этом всякое излишество. Так раз, войдя к одному монаху и увидев постланный у его кровати половик из серого сукна, он сказал: «Это излишество, достаточно постлать рядно».
Простота обращения преп. Исаакия с братиями была поразительна. Вне начальственных отношений он считал всех как бы равными себе; не стеснялся сажать своих монахов рядом с собою пить чай или беседовать. Если во время своих неоднократных поездок на монастырские дачи встречал там кого-либо из иноков, приехавших туда же по делу, иногда с ними шутил.