Проблема синтеза античности и средневековья в культуре Возрождения. Диалогичность Возрождения.




О многих важных вопросах по этой теме сказано в билете 22.1, обращаю ваше внимание!

Логичнее бы начать с того, на чем означенный вопрос завершается. Возрождение не было простой игрой в куклы, когда мужики садятся на крестьянских коней, берут в руки перекладины от креста, нацепляют на плечи тюль и едут на турнир, а женщины в это время, в шестнадцатом-то веке, пытаются изобразить из себя невесть что, как было после выхода в свет сериала об Амадисе Гальском. Возрождение, Ренессанс – попытка привнести в этот мир, далекий от идеала и опутанный всякими безрадостными явлениями вроде воинствующей и не всегда чистой церкви, этот самый идеал, идеализированное представление об античности как о Золотом веке, когда были совершенно другие нравы и другое все, другая жизнь. Умы Возрождения уже хорошо ощущают расстояние между собой и древними римлянами, однако, несмотря на это, не прекращают своих студий. Казалось бы, ведут себя очень странно – ну, что с них взять, гуманисты проклятые! Например, Г.К. Косиков в статье «Средние Века и Ренессанс: теоретические проблемы» очень настойчиво пишет о том, что гуманисты хотели видеть именно синтез христианства и греко-римских древностей. Даже больше, чем синтез – пишет, что с античностью, которая стала критерием культуры и образованности, гуманисты соревновались, пытаясь посадить в эту почву семя веры. В «Речи о достоинстве человека» (издана в 1496 году) Пико делла Мирандола можно найти удивительное подтверждение всему тому, что только что было сказано о синтезе эпох и толчке, который дает античность. Сократ и Моисей, музы и небесный Иерусалим, Аполлон и Бог – все это едино в человеческом стремлении к идеалу:

Кто, пренебрегая всем земным, презирая дары судьбы, не заботясь о теле, не пожелал бы стать сотрапезником Богов, еще живя на земле и получив дар бессмертия, напоив нектаром себя – смертное существо! Кто не захотел бы так быть завороженным платоновским "Федром" и так воодушевиться экстазом Сократа, чтобы бежать из этого мира, вместилища дьявола, взмахами крыльев и ног и достигнуть быстро небесного Иерусалима! Мы будем возбуждаться, отцы, восторгами Сократа, которые настолько выводят нас за пределы рассудка, что возносят нас и наш разум к Богу. Они тем более будут возбуждать нас, если мы сами приведем сначала в движение то, что есть в нас самих. И действительно, если с помощью морали силы страсти будут напряжены до соответствующих разумных пределов, так чтобы они согласовывались между собой в нерушимой гармонии, если с помощью диалектики будет развиваться разум, то, возбужденные пылом Муз, мы будем упиваться небесной гармонией. Тогда вождь Муз Вакх в своих таинствах – зримых проявлениях природы – раскрывая нам, ставшим философами, тайны Бога, напитает нас из богатств Божьего дома, в котором мы вдохновимся двойным пылом, сближаясь со священной теологией, если будем верными, как Моисей. И когда поднимемся на самую высокую вершину, то сопоставляя в вечности все, что было, есть и будет, и созерцая первородную красоту, мы станем прорицателями Феба, его крылатыми поклонниками, и тогда, как порывом возбужденные невыразимой любовью, подобно окружающим нас пылким серафимам, мы, полные божеством, станем теперь тем, кто нас создал.

Если кто-либо будет исследовать значение и тайный смысл священных имен Аполлона, то увидит, что они свидетельствуют о том, что Бог является философом не менее, чем прорицателем.

Вернемся к призыву «Ad fontes ». Значит ли он только потребность обращаться к светским (обзовем их таким словом, чтобы отграничить от христианских) римским и греческим авторам? Нет, под «источниками» подразумевалось все, что было замутнено веками заумствований средневековых схоластов, среди которых, конечно, выдавались и Ангелические доктора, но у этих ангелических докторов благодарные потомки воровали премудрость, перетирали ее и обсасывали. В этом смысле скрытым от людей Возрождения представало не только Священное писание, но даже сочинения Отцов церкви, казалось бы, авторов раннего Средневековья. Потребность в синтезе идет к самым истокам христианской культуры – к тому месту, где зарождается христианство и впервые распространяется на большие территории. Если Тертуллиан в III в.н.э. мог себе позволить обругать философов Рима, то этого не может себе позволить Пико делла Мирандола или Николай Кузанский: для Возрождения важны оба «источника». М.Л. Андреев пишет, что такая разрозненность взглядов на мир в тех книгах, которые почитались гуманистами, не позволяла им моментально собрать все воедино и на основе такого собрания выступить со своей, скажем так, программой. С этим связывает Андреев отсутствие собственной независимой философии, хотя здесь стоит упомянуть ренессансный неоплатонизм, о котором сказано в отдельном билете. Даже Академия, организованная Марсилио Фичино на деньги Козимо Медичи в 1462-м году, больше всего занималась, как об этом пишет Андреев, «объединением» и «примирением» идей.

Академия означает диалог, а диалог означает Академию. Что есть диалог? В античном понимании диалог – это, прежде всего, метод работы Сократа, то есть майевтика. В диалоге рождается истина, и это свойство его очень полезно. Диалог как жанр возвращается в литературную среду через «Мою тайну» Петрарки и его же диалог «О презрении к миру», беседе не с каким-нибудь продувным философом, а с самим Августином! Более того, в лице Петрарки понятие «диалога с античностью», которым стали оперировать позднейшие исследователи, воплотилось как нельзя лучше: вспомним его письма в Древний Рим и Древнюю Грецию. Это ли не поразительная черта времени – не просто одностороннее общение с античностью, принятие ее идей и идеалов, но общение диалогическое, выражающееся в готовности с античностью спорить, чтобы вносить поправки в то, что, по мнению гуманистов, поправки заслуживает. В разговоре об эпохе Возрождения понятие диалога вообще бывает полезно расширить, потому что оно очень хорошо отражает главные черты мировоззрения гуманистов и их интеллектуальных предшественников. Ведь самое главное – схема диалога, его три части: тезис, антитезис, синтез. И пока «ученые скоттисты» занимаются исключительно тем, что перебрасываются тезисами и антитезисами, гуманисты обращают свой взор на синтез, самую увлекательную из частей. Можно ли примирить Золотой век и учение Христа? Этот вопрос волновал мыслителей Возрождения, и этот вопрос им, к сожалению, разрешить не удалось, потому что оказалось, что античность не готова мириться сама с собой, будучи очень многообразна и многолика.

Данного вопроса касается и полемика о разделении Ренессанса и Средних веков, Реформации как зеркала гуманизма и некоторые другие, однако все они разнесены по другим билетам.

5.2. Ренессансная драматургия ("Подсвечник"Бруно,"Мандрагора"Макиавелли)



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: