Григорий VII был убежден, что папство может быть сильным лишь при наличии прочной материальной базы. Еще будучи казначеем понтификата, он копил деньги не ради них самих, но видел в них единственное могучее средство, при помощи которого можно осуществить намеченные цели. Он тратил огромные средства на создание наемного войска, на подкуп римского населения, чья поддержка была необходима каждому папе. В 1083 г. он роздал римлянам 30 тыс. солидов.
Григорий исходил из того, что никакое церковное имущество не может принадлежать светскому лицу, ибо оно является собственностью Бога. Независимая от светской власти церковь – вот идеал, к которому стремился Григорий VII.
Наиболее опасным противником папы был германский император Генрих IV – формальный покровитель церкви, но фактически не желавший ее усиления и стремившийся сохранить за собой право назначения на высшие церковные должности, то есть право на инвеституру (подробнее см. часть I, тема 6). Дальновидный политик, Григорий VII внимательно следил за поведением императора. Он знал, что его внутреннее положение было непрочным, и сосредоточил основное внимание на Италии, где расколол местную аристократию и заключил союз с владевшими южной частью полуострова норманнами. После этого он провозгласил отмену светской инвеституры епископов, подтвердил целибат духовенства, а протестовавшего императора отлучил от церкви. И хотя в развернувшейся борьбе он вынужден был бежать из Рима и умер в изгнании, но дело его восторжествовало при преемниках. И Вормский конкордат с императором в 1122 г. закрепил фактическую независимость папства. Начавшееся крестовое движение на Восток еще более закрепило ведущую роль католической церкви в Западной Европе.
В дальнейшем церковь стремилась оградить клир от мирских интересов. Ведь с развитием образования в крупные центры устремились клирики, причем часто не для изучения богословия, но и для занятий медициной и юриспруденцией. Это вызвало опасение в запустении многих обителей и Турский собор 1163 г. запретил монахам изучение права и медицины, а тем, кто уже учился, постановил вернуться в свои аббатства. Папа подтвердил этот запрет на Парижском соборе в 1213 г. На том же соборе были введены некоторые запреты аббатам, свидетельствующие сами за себя: им запрещалось выполнять функции адвокатов и судей; они не должны были возить за собой многочисленную охрану и не могли держать подле себя слишком юную прислугу; они не имели права передавать имущество монастыря своим родственникам ("да не позволят они входить в монастырские врата молодым женщинам; не должны они отбирать приорства у тех, кто туда назначен, дабы передавать их лицам своей семьи" и т.д.).
ЕРЕСИ И БОРЬБА ЦЕРКВИ С НИМИ. В условиях господства религиозного миропонимания ведущей роли церкви любое несогласие с существовавшими порядками означало выступление против "Божьего порядка" и означало ересь – ложное учение, отступление от официальной религии[29]. Если официальная церковь проповедовала необходимость смиренного ожидания благ, то ересью становилось стремление добиваться того же самим[30]. Ереси возникли тогда, когда христианская церковь стала государственной, отступила от своей первозданной простоты, демократичности и бедности, а рост образованности и хозяйственный подъем с ХIII в., возродившие интерес к римскому праву показали, что есть более справедливое правосудие, чем церковное.
На формирование еретических взглядов повлияло манихейство – подпольная религия, возникшая в III в. в сасанидском Иране и распространившаяся от Китая до Рима. Создатель ее – Мани – родился в парфянской семье, но вырос в Палестине, где его отец вступил в какую-то иудео-христианскую секту. В его учении догматы зороастризма (о 2-х началах мира, злом и добром) сочетались с верованиями христиан-гностиков[31]. Он исходил из дуалистической идеи борьбы Света (добра) с Тьмой (злом): при встрече с Тьмой Свет попадал в оковы. Попавший во власть Тьмы мир нельзя было спасти. Его можно было только разрушить. Лишь тогда Свет освободится от оков. Мирские, земные дела – во власти бога Тьмы. Поэтому людям в земной жизни нельзя заниматься мирскими делами, иметь свой дом, семью, собственность, надо соблюдать целомудренность и воздержание, чтобы достичь совершенства и попасть после смерти в царство Света. Это – проповедь аскетизма, в которой ощущается влияние буддистских идей. Но аскетизм – для избранных (совершенных). Низы – это "внимающие", которым разрешалось иметь свой дом, собственность, семью, заниматься своим делом. Но они должны были кормить, давать приют "совершенным" (проповедникам манихейства). Лишь перед смертью, чтобы душа "внимающего" попала в царство Света, он должен был принять посвящение в "совершенные". Поначалу в Иране Мани было разрешено произвести церковные реформы. Но позднее, в 277 г. за выступление против официальной религии, его казнили. Спустя 25 лет после этого император Диоклетиан предписал запретить "учение этого перса" в Римской империи[32]. Но после признания христианства господствующей религией в Риме (IV в.), манихейство широко распространилось, и его адепты вели полемику с официальной церковью.
На манихейские идеи опирается, кстати, и социалистическое учение: та же бескомпромиссная борьба добра со злом (классовая борьба, в которой пролетариат представляет силы добра), та же цель – разрушить до основания старый мир и построить рай, но на земле (что было воспринято и иранскими маздакидами в V-Vl вв. – см. часть 2 пособия). Очевидно, мышление сторонников этого учения мало изменилось со времени распространения манихейства[33]. Марксистское учение сумело опереться на те же глубинные народные чаяния, которые в средние века питались христианской идеей равенства и нестяжательства[34].
Христианство, в противовес манихейству, исходило из идеи целостности Божьего мира. Хотя идея борьбы добра со злом, наличие дьявола – от того же языческого дуализма, что и манихейство. Одни еретические учения исходили из манихейства, другие вдохновлялись различными канонизированными текстами, когда те вступали в противоречие с церковной практикой. Особенно это относится к Апокалипсису [35] - самой сложной, построенной на аллегориях и символике части Нового Завета. Даже такой знаток канонической литературы, как Мартин Лютер (о нем – в части 5 пособия), признавал, что плохо его понимает. Это сочинение возникло у ранних христиан как яростный памфлет на императорский Рим. В нем угнетенных призывали терпеть, но не терять надежду на избавление, на победу добра над злом.
В разных еретических учениях раннего средневековья эта идея преломлялась по-разному. Например, у византийских павликиан это – борьба добра и зла, которое ассоциировалось с богатством и связанной с ним эксплуатацией. От павликиан эта идея перешла к богомилам в Болгарию. В отличие от манихеев, они, как и павликиане, призывали низы не повиноваться своим господам. В ХIII-ХIV вв. богомилы отошли от социальной борьбы и в рамках городских сект вели полемику с официальной церковью.
Идеи названных учений легли в основу альбигойского движения, возникшего в Южной Франции в ХII в. Существует представление, многократно высказанное в литературе, что социально-религиозные воззрения, близкие друг другу или даже аналогичные происходили из единого корня и затем распространялись по разным землям и странам. Думается, что именно сходные условия жизни и близкие социальные порядки, которые мы называем феодальными, существовавшие у разных народов, и породили возникновение похожих друг на друга еретических учений. Иначе едва ли воззрения перса Мани стали бы актуальными спустя тысячу лет в Южной Европе.
Наиболее массовыми еретические движения становятся в Европе с развитием городов (потому в раннее средневековье они были более распространенными в Византии, где города и тогда играли значимую роль в общественной жизни). Социальные противоречия между городами и феодалами, внутри городов, активная политическая жизнь и организованность горожан способствовали распространению ересей, в которых, помимо полемики с официальной церковью по догматическим вопросам выражался и протест против социальных несправедливостей.
По социальным признакам средневековые ереси делились на бюргерские и крестьянско-плебейские. Бюргерская оппозиция официальной церкви была умеренной. Горожане обычно требовали дешевой церкви: ликвидации стоивших дорого привилегий духовенства, упрощения дорогих церковных обрядов. Изменение социального устройства для них не было актуальным, даже если феодальные порядки мешали хозяйственной деятельности горожан. Более того, бюргеры обычно поддерживали дворян, выступавших за секуляризацию и ограничение политического влияния духовенства (например, чашники в Чехии).
Бóльшую социальную направленность имели крестьянско-плебейские ереси, требовавшие установления социального равенства и, следовательно, направленные против феодальных порядков. Идеалом в их учениях были общинные порядки. Поэтому в основе всех подобных еретических учений лежало требование возвращения к раннехристианской простоте, аскетизму и демократичности (павликиане, лолларды в Англии, табориты в Чехии). В них подчеркивалось, что неравенство и эксплуатация противоречат основным христианским догматам (о равенстве всех людей перед Богом, о любви к ближнему и т.д.).
Между различными еретическими учениями были серьезные догматические различия. Но всех их объединяло резко отрицательное отношение к католическому духовенству во главе с папой, противопоставление ему раннехристианских, "евангелических" праведников[36]. Практически все еретические учения исходили из права каждого верующего самому разбираться в христианстве без посредства клира. Официальная церковь это не поощряла, а с распространением ересей вообще запретила.
Также практически все еретические течения в Западной Европе выступали против неравенства между мирянами и духовенством в причастии, против продажи индульгенций. Папа отвергался, источником веры признавалось только Священное писание,составной частью которого было Евангелие. Святость и непогрешимость Священного предания – установлений церковных соборов, писаний церковных иерархов, декреты и буллы пап – отвергались. Популярной была проповедь апостольской бедности (по примеру 12 апостолов, сопровождавших Христа). Бедность считалась признаком благочестия, основным средством спасения.
С ХII в. ереси, как отражение возникавшего стремления к духовному многообразию и социальным переменам, стали постоянным элементом европейской жизни. Это был протест на стремление официальной церкви сохранить единомыслие и незыблемость сложившихся социально-политических порядков. Основной лозунг еретиков - установление (или восстановление) на земле "Божьего порядка".
Наибольшее распространение в ХII-ХIII вв. еретические движения достигли на юге Франции, в Провансе, что было неслучайно. Здесь, в условиях соперничества Англии и Франции, сложились условия для самостоятельности феодалов, а прошлая история способствовала формированию в регионе причудливой смеси всех средиземноморских народов и более высокому уровню культуры, чем в Северной Франции и других западноевропейских странах. Там сложился дух относительной интеллектуальной свободы, были гарантированы права иноверцев. Местный же клир, в условиях раздробленности и бурного развития экономики, погряз в пороках. Здесь распространились учения катаров и вальденсов.
Катары (греч. катарос – чистый) были близки богомильству (павликианству) и манихеям. Они отрицали божественность Христа, считая его ангелом. Главное для них – борьба добра со злом, духовного мира с физическим, созданным сатаной, дьяволом[37]. Они считали, что церковь нелигитимна. Дурные нравы прелатов – лишь следствие пороков, но не источник их. Церковь, как они доказывали, свернула с праведного пути еще в начале lV в., на следующий день после Миланского эдикта 313 г, превратившего ее из гонимой в официальную[38]. Она отклонилась от доктрины. Первыми катарами были миссионеры с Востока, пришедшие во время второго крестового похода, между 1140-1150 гг. – аскеты, жившие на подаяния, в полном целомудрии, осуждавшие плотский грех в любых обстоятельствах. Популярность их возникла из-за контраста с жизнью католического клира, его банальных проповедей. Идеи катаров – понятны для низов: неужели этот жестокий, несправедливый мир –творение совершенного Бога? Христос у них не искупал своей жертвой человеческих грехов, а только изложил учение о спасении, содержащееся в Евангелиях. Христос – это ангел, небесный посланец. Катары осуждали культ креста как орудия пытки. Они – сторонники ненасилия, даже над собой: если хотели умереть, то или воздерживались от пищи, или принимали горячую ванну, а затем ложились на холодные камни и умирали от воспаления легких. Крещение они осуществляли в зрелом возрасте, после испытаний, доказывавших твердость веры. Ходили они попарно, ибо каждому, принятому и получавшему право вести проповеди, давали товарища до самой смерти. В отличие от официальной церкви и многих ересей катары признавали равенство полов, что привлекало к ним большое число женщин. В число катаров входили не только крестьяне и городские низы, но и неудовлетворенные официальной церковью и централизаторской политикой французских королей феодалы, а также бюргеры[39]. Но если бы катары победили, их фанатичный аскетизм привел бы к разрушению достижений материальной культуры. Они были против улучшения быта, что вело, по сути, к первобытности; это и способствовало постепенному упадку секты. Распространилось катарство в Западной Германии, Бургундии, Южной Франции и Северной Италии, часто в сочетании с вальденством.
Создатель вальденской ереси – Пьер (Петр) Вальд – тоже проповедовал аскетизм, противопоставляя его распущенности официального клира. В 1179 г. этот лионский купец бросил семью, состояние и обратился к проповеди бедности. Поначалу он попросил разрешение вести проповеди у папы, но, как не имевший духовного сана, получил отказ. После этого Вальд со своими сторонниками создал тайную организацию со школами. Ходили в народ вальденсы часто под видом бродячих артистов, чем навлекли на них гонения. Вальденсы переводили на доступные языки Библию, что тогда еще не запрещалось, но считалось нежелательным. Однако в 1229 г., в том числе из-за деятельности вальденсов, был наложен запрет на переводы Библии, чтобы она стала недоступной мирянам[40].
Ведя свои проповеди вне церкви, самостоятельно, вальденсы отказались от всей официальной религиозной структуры и обрядности, отвергали десятину и налоги, несение государственных и церковных повинностей. Они были за восстановление евангельской чистоты, за подчинение только "хорошим" священникам. Но для сохранения своей организации в тайне, им разрешалось выполнять обязанности прихожан и подданных государства, не занимая, однако, высоких государственных должностей. Имуществом вальденсы могли владеть только для поддержки неимущих. Они выступали за честный труд, поощряли земледелие и ремесленную деятельность. Считали, что судьба человека – в его руках, верили в прогресс. Выступали они против смертной казни и кровопролития[41]. Своеобразным было отношение вальденсов к аскетизму: изнурять плоть, считали они, можно было и постом, но также и развратом (результат один и тот же) – лишь бы при этом не было любви, привязанности и детей.
В Южной Франции катаров и вальденсов часто называли альбигойцами, ибо г. Альби стал одним из центров этих ересей. Хотя различия между обеими учениями были существенными. Если вальденсы исходили из признания права на проповедь вне официальной церкви (как это было в раннем христианстве), выступали против статуса официального духовенства, то катары были ближе к дуалистической картине в духе манихеев, также делились на "совершенных" (аскетов) и "верующих", то есть выходили за рамки христианства.
Понятно, что еретические учения подрывали церковный авторитет. Предлагая свои особые толкования веры, они способствовали распространению вольнодумства. Но сами еретики оставались при этом такими же фанатиками, как и адепты католичества. Как и официальная церковь, они враждебно относились к инакомыслящим. В современной зарубежной историографии есть мнение о реакционности средневековых ересей, ибо в них выдвигался консервативный идеал давно ушедшего "золотого века". То есть еретики "двигались вперед, глядя назад" (Ж.Ле Гофф) и не выдвигали никакой реальной альтернативы феодальному строю, феодальной экономике, оставаясь реакционной утопией. Но положительным в этих ересях было именно нарушение ими монополии официальной церкви на миропонимание и призывы к изменению условий жизни. Вдумчивых людей разнообразие мнений толкало к размышлениям, к представлениям о свободе воли, что готовило почву для формирования раннебуржуазной идеологии.
Естественно, ереси вызвали резкий отпор католической церкви. Одним из наиболее действенных способов борьбы за паству стало создание так называемых нищенствующих монашеских орденов, взявших на вооружение одно из основных требований еретиков – бедность как форму жизни. Это были ордена доминиканцев и францисканцев, прозванных воинствующими за активный, наступательный характер их деятельности. Стремясь к популярности, они стали допускать проповеди на родных для паствы языках.
Доминиканский орден основал образованный испанский каноник (священник в крупном соборе) Доминик де Гусман (1170-1221) для борьбы с ересями в Южной Франции. Первоначально его инициативу поддержало 2, затем еще 4 единомышленника и они в 1216 г. основали орден, без промедления признанный папой. Основатель францисканского ордена, сын богатого итальянского купца Франциск Ассизский (1181/82-1226) выступил, наоборот, почти как еретик – с критикой церковной практики и с проповедью бедности.
В 25 лет Франциск отказался от всего своего имущества, по собственной инициативе, несмотря на насмешки родственников и друзей, стал ремонтировать часовню в своем родном городе, жил подаяниями, затем начал проповедовать в духе Христа, из собравшихся вокруг последователей создал общину, основанную на труде, но был против истязаний и умерщвления плоти (изнурять тело неугодно Богу). Вера, проповедовал Франциск – дело сердца, а не разума, ученость – не нужна, что сближало его с мистиками. Он, пожалуй, первым в Европе стал выступать за почитание природы как образа Бога. Клир поначалу к Франциску отнесся пренебрежительно. Папа Иннокентий lll, увидев этого отшельника в лохмотьях, посоветовал ему поваляться в грязи со свиньями, что тот и сделал, весьма растрогав папу. Но орденом францисканцев не признавали из-за запрета Латеранского собора 1215 г. создавать новые церковные организации. Однако в 1223 г. папа Гонорий lll утвердил "Правило" Франциска как устав ордена францисканцев. К середине Хlll в. сложилась структура ордена, у него появились монастыри, имущество. Но сам Франциск сохранил приверженность идеалам молодости и умер в нищете. Если клюнийцы стремились проводить реформу церкви "сверху", Франциск исходивший из чаяний низов, старался делать то же самое вне клира.
Монахи обеих орденов демонстрировали свою бедность: ходили босиком, одевали балахоны из грубой ткани, подпоясывались веревками[42]. Но если для францисканцев, по крайне мере при жизни Франциска, это было нормой жизни, то для доминиканцев – маской. Они проникали в университеты, старались внедряться в образованные, интеллектуальные слои общества. К середине ХIII в. эти ордены имели в разных странах Европы более 1000 монастырей. Следует обратить внимание и на то, что основная их деятельность происходила в городах. То есть они были связаны с урбанизацией средневекового западноевропейского общества и старались бороться с возникавшими в городах ростками нового мировоззрения.
К этим орденам были созданы и женские аналогии. Возникшие по инициативе снизу и утвержденные папой, они были призваны распространять католические идеи внутри мирян, с чем не справлялось белое духовенство, привыкшее проповедовать внутри храмов, а не вне их. Создание таких орденов давало выход стремлениям к нищете, милосердным делам, ставило эти стремления под контроль и позволяло противостоять ересям. Не случайно, жить монахам этих орденов предписывалось в городах, где их легче было контролировать. Появились и другие монашеские ордена "по интересам". В частности, в монахи-августинцы шли обычно образованные бюргеры[43].
Но ничего постоянного нет. Идеи апостольской бедности довольно быстро обветшали. Тяга к собственности оказалась неодолимой, и нищенствующие ордены скоро стали весьма богаты. Верующие давали подаяния, феодалы и государи одаривали монастыри земельными пожалованиями. Моральных сил отказаться от благ, даже у последователей св. Франциска, не хватило. Вообще, идеал Нового Завета с равенством в общине и апостольской бедностью плохо согласовывался с реальной жизнью, с владением частным имуществом. Но, кроме еретиков, христианские писатели, как уже отмечалось, соглашались с наличием частной собственности, как с естественным правом людей и лишь призывали к умеренности. В ХIII в. в официальной церкви возобладало мнение, что после грехопадения Адама и Евы собственность стала естественной для людей, а идеалы общественного равенства остаются именно идеалами, недостижимыми на грешной земле. Так католическая церковь признавала реалии развития с ХII в. рыночных отношений[44]. Но и нищенствующие ордены свой вклад в укрепление католичества внесли.
Вершиной борьбы папства со средневековыми ересями явилась инквизиция [45], введенная в ХIlI в. в ходе Альбигойских войн против еретиков Южной Франции. Если францисканский орден проповедовал смирение и покорность, то доминиканцы изначально были нацелены на искоренение ересей, и называли себя "псами Господними". Им в 1232 г. и было поручено заниматься инквизиционными делами. Судопроизводство в инквизиции было тайным. Обвиняемому даже не сообщали имена свидетелей[46]. Судьи, убежденные, что борются с кознями дьявола, презиравшего человеческие законы и нормы, прибегали к фальсификациям и пыткам. Оправдательные приговоры были крайне редкими. Характерно высказывание францисканского монаха Бернара Делисье о борьбе папы Иоанна ХХII (ХIV в.) против ересей: "Даже святые Петр и Павел не могли бы доказать, что они не еретики". Самое легкое наказание – порицание и предупреждение. Но обычно обвиняемых наказывали тюрьмой и конфискацией имущества. Это было особенно выгодно и церкви, и королям при финансовых затруднениях. Поэтому заметно стремление осуждать богатых (яркий пример – осуждение тамплиеров во Франции в начале ХIV в.).
Впервые смертная казнь за ересь отмечена еще в 385 г. Но в Позднем Риме это встретило всеобщее осуждение. Однако с гибелью римской культуры, ослаблением государства и, особенно, с усилением брожения среди паствы отношение к ересям обострилось. Уже Карл Великий поручал епископам судить за оскорбление Бога. Но у епископов было много и других дел и особого рвения в борьбе с ересями они не предпринимали. Поэтому церковь и потребовала специальных законов по борьбе с еретиками. Так возникла инквизиция. Поскольку собор 1216 г. запретил церкви участвовать в исполнении смертных приговоров, инквизиция стала лишь судить, казнить должна была уже светская власть. Жестокость процессов и приговоров оправдывалась упорством еретиков. С середины ХIII в. каждый католик обязывался помогать инквизиции. Отказ от показаний считался преступлением. Осуждали даже покойников. В отличие от гражданских судов инквизиция совмещала в одном лице и обвинителя, и судью, чем отменялись все нормы развивавшегося светского судопроизводства. Допускалось использование любых свидетелей, в том числе уличенных в лжесвидетельстве, преступников, отлученных от церкви. Обвиняемому лишь разрешалось называть имена своих врагов и надеяться, что некоторые из них совпадут с именами свидетелей. Именно из инквизиции пытки как норма дознания вернулись в гражданские суды католических стран[47]. В итоге церковь в борьбе с инакомыслием способствовала ужесточению светских законов. Бесконтрольность в судах развращала церковь как организацию. При нужде в деньгах самой инквизиции нередкими были преследования невиновных, но богатых. Так, например, делал император Карл IV в Германии ХIV в., ибо настоящих еретиков там было тогда мало и преобладали среди них бедные[48]. Отрицание вины объявлялось упорством в ереси, и каралось смертью. Так как церковь заявляла, что питает отвращение к крови, с 1231 г. еретиков стали казнить путем сожжения. Всего в Европе инквизицией было казнено 9-12 млн. несчастных. С конца ХV в. наиболее активной была инквизиция в Испании. Сожжение и изгнание из этой страны примерно 3 млн. человек способствовало экономическому упадку ее в ХVI в. Лишь в ХIХ в. инквизиция утратила свое значение и была преобразована в "конгрегацию папской канцелярии".
РАСЦВЕТ ПАПСТВА В ХIII в. В благоприятных для папской курии условиях вступил на престол знаменитый Иннокентий III. Его личные качества и деятельность во многом напоминают Григория VII. Однако ему не пришлось вести столь энергичную борьбу с германским императором, и все внимание Иннокентий III сосредоточил на осуществлении своей теократической доктрины. Она сводилась к следующему:
· Папская власть – высшая власть во всем мире.
· Папа, как преемник апостола Петра и наместник Христа, выше всех государей.
· Император и прочие короли – только лишь его вассалы.
Иннокентий любил сравнивать духовную и светскую власти с солнцем и луной: как луна получает свой блеск от солнца, так и государи получают свою власть от папы. И он последовательно осуществлял свою доктрину.
При нем папская курия стала высшей судебной инстанцией католического мира. Иннокентий ревниво оберегал чистоту религиозных догматов, преследовал и карал еретиков, поднял значение тайного суда по делам ересей – инквизиции. Он активно вмешивался в политическую жизнь народов; ловко использовал восстание баронов против Иоанна Безземельного в Англии и сделал его своим вассалом. Таковыми же стали короли арагонский, португальский, шведский, датский, польский, царь болгарский и даже далекая Армения. Он был инициатором Четвертого крестового похода, организовывал крестовые походы против еретиков-альбигойцев на юге Франции. Умел он и деньги делать, получая их от сборов на крестовые походы, в виде вассальных платежей от зависимых стран, продажи индульгенций, чеканки собственной монеты – денария св. Петра.
Понтификат Иннокентия III – время наибольшего могущества папства. Народы католической Европы были приведены к покорности. Если папа налагал на страну интердикт (запрет на богослужение), это воспринималось как страшное бедствие[49]. Сама же курия начинает вести удобнуюжизнь. Коммерция со времени Иннокентия III становится в Ватикане массовым явлением – ею занимались все, начиная с папы. Роскошь Ватикана отражала не только стиль, но и самосознание папской власти. Трапезы, высокохудожественные произведения искусства рассматривались как повышающие престиж папской власти.
В ХIII в. был установлен современный порядок выборов пап. Его избирала коллегия кардиналов – так называемый конклав [50]. Согласно реформе Григория Х, кардиналов на все время выборов запирали в Сикстинской капелле Ватикана и пищу давали трижды в день через особое окошечко. Иная связь с внешним миром запрещалась. Если в течение трех дней кардиналы не принимали решение, их начинали кормить лишь раз в сутки. В результате следующий посоле Григория Х папа был избран за одни сутки и сразу же разрешил кормить кардиналов 3 раза в день в течение всей работы конклава. После каждого тура голосования бюллетени сжигали. Если тур был безрезультатным, то в печку добавляли солому, и над капеллой появлялось темное облачко. Белый же дым без примеси соломы означал, что новый папа избран.
Но в следующем, ХIV в. положение папства начинает меняться.
УПАДОК ПАПСТВА В ХIV-ХV вв. Феодальная раздробленность постепенно уступает место формирующимся национальным государствам. Возрастала централизованная власть королей, что, соотвественно ослабляло власть папскую. Одним из выражений этого явилось так называемое Авиньонское пленение пап (1309-1377)[51], другим – разгром тамплиеров.
После перенесения папской резиденции в Авиньон (вспомним тему о Франции ХI-ХV вв. из части 2 пособия) в Риме появился новый папа, избранный кардиналами, протестовавшими против отъезда папы Климента V. Оба папы прокляли друг друга. В попытке нейтрализовать раскол был избран новый папа, но прежние не сложили своих полномочий – начался раскол – Великая схизма. То есть папство погрязло в мирских делах – раздробленности, что способствовало и росту церковных пороков. Данте в "Божественной комедии не случайно писал:
...Церковь, взяв обузу
Мирских забот, под бременем двух дел
Упала в грязь, на срам себе и грузд...
В другом месте: Те стены, где монастыри цвели, -
Теперь вертепы.
Престиж папства оказался под угрозой и тогда для наведения порядка был созван собор в Констанце (Южная Германия). Этот собор длился с 1414 по 1418 гг. На нем собралось до 50 тыс. человек. Одних клириков-иностранцев было 18 тыс. Характерно, что внутрицерковные вопросы на нем решались с участием мирян. Другой его особенностью было то, что это был первый за многие столетия собор за пределами Италии. На нем лично присутствовал император Сигизмунд[52]. Огромное стечение народа в этот небольшой провинциальный город объясняется тем, что каждый стремился привести с собой свиту по солиднее, чтобы иметь бóльший вес. Много было любопытных, торговцев, куртизанок. По поводу последних католическая историография утверждает, что они там совращали только "светских мужей", а сообщения об их связях с клириками продиктованы лишь стремлением опорочить церковь. Но едва ли это резонно. Ян Гус говорил: "Если бы вы могли видеть этот собор. Он просто отвратителен... Швабы говорят, что 30 лет потребуется, чтобы очистить город от грехов, которые его теперь пятнают". Хотя у Гуса были свои причины так относиться к собравшемуся в Констанце клиру, едва ли он сгущал краски. И без него сообщали, что часты были скандалы. Например, архиепископы Пизанский и Майнцкий поссорились за кружкой вина и устроили драку. "Бой между пастырями, - писал очевидец, - был ужасен: присутствовавшие священники с перепугу повыскакивали в окна".