Видным представителем мистиков был цистерцианский монах Бернард Клервосский (1091-1153), аскет, требовавший ликвидации церковной роскоши. Он писал: "Всякое знание хорошо, если основано на истине. Но время, данное человеку, кратко, и потому он больше должен заботиться о том знании, которое ближе к спасению". Он, кстати, обвинял Абеляра в самонадеянных и непозволительных умствованиях, "в претензиях познать Бога посредством жалкого человечьего разума". И вообще, надо заметить, клирики не любили университетских профессоров, мудрствующих с диалектикой, сравнивали их с "говорящими лягушками".
КАТОЛИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ. В развитии городской культуры, возникновении светских учебных заведений, в которых изучались античные науки, церковь увидела для себя угрозу, ибо подрывалась ее монополия на руководство духовной жизнью общества. Для сохранения своего положения она преследовала номиналистов (Абеляра, Бэкона и др.), сжигала их творения, организовывала нищенствующие ордена, вводила инквизицию. Но, помимо репрессий, церковь стремилась взять под свой контроль и нецерковное образование. Клирики старались занимать университетские кафедры, усиливали роль богословских факультетов.
Большую услугу церкви оказал богослов, доминиканец, Фома Аквинский (1225-1274), оставивший много трудов, восхвалявших богословие. Он заявлял, что всякое познание – греховно, если оно не имеет своей целью познание Бога. По происхождению он – итальянец, сын графа Ландольфа из Аквино (вблизи Неаполя), родственника Штауфенов, приближенного Фридриха II. В детстве Фома был воспитанником францисканцев, подростком – послушником доминиканского монастыря в Неаполе. Перед совершеннолетием семья решила вернуть его в светскую жизнь. Но по дороге в Париж Фома бежал, вернулся в Неаполь и постригся у доминиканцев в монахи. Затем, после короткого пребывания в Кельне, в 1245 г. он вместе со своим учителем – епископом Альбертом Великим (тоже аристократом, из знатного швабского рода) прибывает в Париж, где спустя 12 лет получает степень доктора Сорбонны. Потом Фома преподавал в Кельне, снова в Париже, затем – в Болонье и Неаполе. В 1323 г. церковь канонизировала его как святого за заслуги перед католичеством. Хотя нельзя не отметить и то, что поначалу взгляды Фомы многими церковниками были встречены враждебно и его обвиняли чуть ли не в ереси.
Дело в том, что Фома Аквинский систематизировал и завершил создание богословской схоластической системы в условиях начавшегося расцвета городов, когда усилилась тяга к научным знаниям, к познанию мира не только с позиций религии. Это было время создания всевозможных экциклопедических трудов, в которых авторы стремились рассматривать все – от Бога до зверей и растений, и создать с позиций схоластики законченную картину мира[88]. Фома и попытался придать вере наукообразный характер путем введения в свое богословское учение некоторых элементов рационального объяснения отдельных религиозных положений. В этом, с точки зрения некоторых религиозных ортодоксов, проявилась ересь Фомы, который ощущал сложность, неоднозначность мира. Но вера у него всегда находилась над разумом: если наш ум, наша практика свидетельствовала об одном, а вера, христианские каноны – о другом, надо отказаться от знаний и довериться вере, религии. Это, хотя и не сразу, в католицизме оценили. Пытаясь соединить религию с рационализмом, Фома выступил против аверроистов. Принимая довод о существовании рациональных, научных знаний, он на первое место ставил именно божественное откровение, веру, а философию, науку помещал в подчиненное положение, превращал в служанку богословия. То есть при несовпадении божественных и рационально, логически выверенных истин предпочтение должно было отдаваться священным текстам, а не науке.
Стремясь, как отмечалось, выработать универсальное учение, Фома обращался и к более приземленным проблемам. Он во многом обобщил и сформулировал богословские концепции семьи. Он считал, что страсть – это проявление себялюбия, для преодоления которого существует целибат. Для размножения при сохранении высокой нравственности, необходим брак. Но и в нем естественное влечение дóлжно подавлять до такой степени, чтобы любовь супругов друг к другу не была большей, чем любовь к Богу. В этом Фома следовал Августину.
Касался он и других, актуальных и теперь проблем. Так, он считал, что после грехопадения Адама и Евы частная собственность стала среди людей необходима как наименьшее зло. Ибо греховный человек более прилежен, когда работает на себя, а не на общину. Этот тезис позднее признавали и другие средневековые мыслители, тем самым соглашаясь, что с естеством человека бороться бессмысленно. Не отсюда ли умение христианства, особенно католичества, сохранять паству уже почти 2 тысячи лет. И не отсюда ли успехи западноевропейской цивилизации, ее умения сочетать идеальное и реальное, в противовес Востоку с приоритетом идеального, то есть утопичного? Тот же Фома утверждал, что собственность – результат права народов. Но он же был носителем традиционной средневековой дворянской ментальности: "Торговля всегда имеет нечто постыдное". В торговле греха не избежать.
Учение Фомы – томизм [89] - оказало громадное влияние на всё дальнейшее развитие схоластики и католицизма.
***
Такой была тогдашняя наука. Как уже отмечалось, это была не наука в нашем понимании, не сбор и анализ реальных фактов и явлений, а всякое знание, полученное любым путем, в том числе из мифологии. При этом все искали абсолютную истину, обычно божественную. Поэтому не было стремления к какому-либо многоголосию, разнообразию мнению. Наоборот, стремились к единогласию, единодушию. Даже прикладные исследования, если они и проводились (различные опыты) были подчинены одной, глобальной, всеохватной цели, как, например, в алхимии – поискам философского камня. Если при этом совершались какие-то открытия, то случайно, на них как бы натыкались. Хотя и накапливался при этом экспериментальный опыт.
Но, кстати, не надо думать, что люди той эпохи были глупее нас. Дело в том, что они знали меньше, их органы чувств не дополнялись более точными приборами. Переход к науке, основанной на эксперименте и строго логических процессах – дело нового времени. Понятие ученый (scientist) – вообще не для средних веков. Оно – отражение процессов последующей эпохи. Ибо основная задача средневекового книжника (человека книжной культуры), как отмечалось, уловить тайный смысл мира, распознать, с санкции Бога и его помощью некую истину. Ученость ассоциировалась с грамотностью. Средневековый писатель Гартман фон Ауэ: "Жил однажды рыцарь, такой ученый, что умел читать книги". Цель учения – познать слово Божие. Основная задача ученого – комментировать, толковать. Первоначально этим занимались монахи. Но постепенно это становилось как бы профессией – появились люди интеллектуального труда. С ХIV в. в Италии уже есть частные кабинеты. Но это – в рамках возникшей там культуры Возрождения, в условиях секуляризации духовной жизни.
Однако не везде в Европе общее развитие подготавливало основу для будущего научного прогресса. Для этого, очевидно, требовались специфические экономические и социальные условия – развитие рыночного хозяйства и городских свобод. Обратный пример – Византия. В отличие от соседней Италии, где увлечение античностью породило феномен Возрождения, создания новой, гуманистической культуры, в Византии, хотя и появлялись отдельные представители сугубо светской, утонченной культуры с соответствующими философскими воззрениями, гуманизма не возникло. Консервативность хозяйства, общества в целом породили застой и в науке, как и в культуре вообще. Она была обращена в прошлое. Греческий писатель ХV в. Георгий Охоларий сокрушался, что греки (древние) все сформулировали, не оставив возможности потомкам двигаться вперед[90].
ТЕМА 5.
ТЕХНИКА.
Строго говоря, данная тема выходит за рамки проблем раздела о культуре. Но, во-первых, без знания технического уровня нельзя представить себе повседневную жизнь человек даже средневековой, доиндустриальной эпохи. Во вторых, процессы развития материальной культуры, как и духовной, были едиными на всем пространстве Западной Европы, ибо происходили в рамках общего ремесленного устройства, общих городских порядков, общих представлений о мире. Вообще, тогдашний технический прогресс – это специфика Западной Европы, ее свободных городов и самостоятельного ремесла. Все это делает актуальным рассмотрение названной темы в данном разделе курса средневековой истории.
ТКАЧЕСТВО. Процессы, начало которым положило отделение ремесла от сельского хозяйства, значительно ускорили техническое развитие. В эпоху, к которой относится развитие средневековых городов, в Европе выросли новые отрасли производства, до того известные только на Востоке. Так было освоено изготовление хлопчатобумажных и шелковых тканей[91]. Сырье – хлопок и шелк-сырец импортировался в Европу со времен крестовых походов из Леванта (Ближнего Востока).
Широкое развитие текстильного производства, особенно сукноделия, способствовало возникновению красильного дела. В древности искусство крашения тканей было распространено на Востоке. Применялись растительные краски. Первоначально ткани окрашивались лишь в белый, черный и красный цвета. Синий и зеленый распространились позднее. Рим знал искусство окраски тканей, но во время варварских нашествий оно было забыто и возродилось лишь в ХII-ХIII вв., прежде всего в Венеции и Флоренции, куда было завезено купцами и путешественниками из Азии. Из Италии умение красить ткани пришло во Фландрию, затем, с ХIV в., в Германию, особенно в южнонемецкие города. Из Фландрии умение красить ткани пришло и в Англию. Позднее, с открытием Америки, в ХVI в. в Европу поступила масса новых красителей.
СТЕКЛОДЕЛИЕ – также совершенно новая отрасль производства, которая появилась в средневековой Европе. Оно было известно еще в древнем Египте, в V в. н.э. появилось в Византии. В остальной Европе стекольное дело начало распространяться с конца ХI в. (Венеция, Киев) и в течение ХII-ХIII вв. оно появилось во многих городах. Кстати, тогда же, с ХIII в. рюмки, которые до того использовали только в качестве ритуальных сосудов, стали посудой. Но стеклянная посуда еще долго оставалась дорогой. Даже в замках она была деревянной и керамической, а стеклянные вазы и кубки были роскошью.
В Венеции в конце ХIII в. производство стекла постановлением Большого совета для сохранения в тайне секретов местной технологии было сосредоточено на о.Мурано. Был создан специальный цех стекольщиков с широкими правами, весьма уважаемый в общественной иерархии. С ХII в. началось изготовление цветного стекла для витражей, украшавших храмы. В ХV в. стали производить и простое оконное стекло.
Со стеклоделием связано и производство зеркал. Известно, что первые зеркала делали из бронзы, затем – из серебра. В раннем средневековье секреты изготовления зеркал были утрачены. Вновь, но уже из стекла их начали делать в той же Венеции в ХIII в. и тоже хранили секреты производства в строгой тайне. В ХV в. была введена даже смертная казнь за разглашение тайны сложной технологи венецианских зеркал. Около месяца стекло покрывалось металлом, чем достигалось очень высокое качество отражения и прочность покрытия. Как свидетельство качества можно привести пример из ХVII в., когда стоимость зеркала размером 115 х 65 см в серебряной раме составляла 68 тыс. ливров, тогда как картина Рафаэля – лишь 3 тыс. ливров. Только во второй половине ХVII в. министру французского короля Людовика ХIV Кольберу удалось переманить нескольких рабочих-стекольщиков из Венеции. В то время, когда в интерьерах распространился стиль барокко, зеркала широко применялись для декоративной отделки стен и мебели, создания оптических эффектов.
ЧАСЫ. С развитием ремесел, торговли, вообще – общения большое значение приобрело знание точного времени. В раннем средневековье античные навыки в изготовлении солнечных и водяных часов сохранились лишь в Византии. В Западной Европе хронометры были редкостью; недаром в хроники попало сообщение о водяных часах, якобы присланных в подарок Карлу Великому багдадским халифом Гаруном ар-Рашидом. Подобные приборы были отмечены в Англии и Ирландии в VII в.
Механические часы – первые промышленные автоматы – причем как машины не для развлечений, а для практической пользы, появились в Европе в ХIII в. Первоначально они были башенными, с громоздким колесным механизмом, гирями и боем, имели только часовую стрелку. И часто являлись больше произведением искусства и предметом гордости городов, где были установлены, чем приборами для измерения точного времени. Лишь в ХV в. появились минутные стрелки. Первые механические переносные часы перевозили на лошадях, а конюх следил за их исправностью. Когда громадные гири заменили пружиной, появились и карманные часы, которые нередко носили на шее или животе – как украшения. Позднее их корпуса делали в виде сердца, желудка, перстней, серег. Считается, что первые карманные часы были сделаны в Нюрнберге в 1477 г. Маятники (балансовый механизм) обеспечивавшие точность хода, появились в часах с ХVI в. Время тогда уже стало как бы личным достоянием, его стали ценить, появилось "чувство времени".
ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ. Когда и как догадались о рецепте пороха (смеси селитры и древесного угля) – неизвестно. О подобном составе, как отмечалось, писал еще Роджер Бэкон. Упоминаемое в связи с этим имя Бертольда Шварца, придумавшего состав около 1350 г., скорее связано с усовершенствованием рецептуры, ибо применение пороха в Европе известно и раньше. Кстати, самое раннее применение пороха известно в Китае еще до н.э., но использовался там он только для фейерверков. Значение пороха для военного дела пришло лишь в головы европейцев, придумавших пушки.
Известно, что в 1325 г. во Флоренции изготавливали пушки и чугунные ядра для обороны крепостей и замков Флорентийской республики. Тогда же, как будто, французы использовали пушки против англичан в Аквитании. В 1339 г. пушки применил английский король Эдуард III во время осады французской крепости Камбре. А в битве при Креси (1346 г.) англичане стреляли из пушек чугунными ядрами. Церковные соборы запретили применение этого оружия. Но к середине ХIV в. уже многие города имели пушки на своих крепостных стенах. На Руси, кстати, первое сообщение о применении пушек восходит к осаде Москвы Тохтамышем (1382 г.), когда москвичи стреляли из них по нападавшим.
Первые пушки назвали бомбардами из-за производимого ими шума. Судя по названию, они появились в Италии, и представляли собой огромные стволы из толстой листовой бронзы, скрученной и стянутой железными обручами, закрепленные на деревянных лафетах без колес. Для их перевозки требовалось до 10 лошадей, а для установки, наводки и зарядки – 20 солдат. Каждый ствол лежал как бы в ящике из толстых деревянных брусьев, чтобы защитить прислугу на случай разрыва жерла[92]. Для подготовки такого орудия к бою специалисты-бомбардиры разжигали у каждой пушки жаровню, в которой накалялись железные прутья. Одновременно через жерло производили зарядку: засыпали порох, закладывали пыжи из пакли, затем заталкивали каменное или чугунное ядро. Затем немного пороха засыпали в отверстие казенной части, соединенное с зарядом в стволе. После этого прислуга, закрыв уши, падала на землю, а бомбардир длинным раскаленным железным прутом поджигал порох в казенной части и тоже падал на землю. Вес бомбард доходил до 8,3 т, вес ядер - до 130 кг. Знаменитая в средние века Бешенная Грета, изготовленная в ХIV в. (теперь хранится в Генте), весила 16,4 т, имела ствол длинной 5 м, калибр - 64 см. В ХVI в. фитили были заменены кремневым запалом.
Личное огнестрельное оружие – длинноствольная кулеврина (от арабов, но усовершенствованная) и короткоствольные аркебуза и мушкетон – появились в ХV в. В конце этого же столетия отмечено и нарезное огнестрельное оружие.
МЕТАЛЛУРГИЯ. В ХIII в. для обработки металла стали применять молоты весом до 1 т, приводимые в движение водой. В середине ХIV в. появились большие горны, высотой до 2-3 м с мехами, раздуваемыми с помощью водяных колес. С помощью таких горнов достигалась температура плавления железа, и руда превращалась в жидкую массу (а не тестообразную крицу, как ранее). Это позволило лучше удалять из руды примеси, в частности, углерод из чугуна, что привело к массовому производству стали. Так горны в ХIV в. создали доменные печи, первые из которых отмечены в Вестфалии. В ХIV-ХV в. появились станки для изготовления листового железа, проволоки, в том числе прокатные станы с обжимными валками[93].
МЕЛЬНИЦЫ – первые приспособления, в которых применялся принцип машины (двигатель). Водяные мельницы известны с раннего средневековья[94]. С IV-V вв. их широко применяли в Византии, а с Х в. они появляются и в Западной Европе. Ветряные мельницы известны в Нидерландах с Х в., где применялись для откачки воды, в остальной Европе – с ХI в. Тогда же изобрели кривошип, способный преобразовывать вращательное движение в поступательное и наоборот, а также маховое колесо (маховик), выравнивавшее неравномерности вращения[95]. В Венеции и Англии известны также мельницы, работавшие на приливах.
Дальнейшее развитие получило КОРАБЛЕСТРОЕНИЕ. Его успехи были связаны как с техническими достижениями, так и с некоторым совершенствованием навыков навигации (кое-чему европейцы научились у арабов, другое придумали сами). Стимулировали создание и совершенствование кораблей и речных барж потребности торговли, ибо водный транспорт был наиболее дешевым.
С раннего средневековья использовали лодки длиной 21-24 м, без палуб. Первоначально они были весельными, с VII в. на них стали устанавливать паруса. С ХIII в. на боевых судах появились башни на носу и корме; они представляли собой площадки для воинов, вступавших в контакт с противником при столкновениях. Важную роль в развитии судоходства сыграла замена рулевого весла специальным рулем, навешивавшимся на корму. Такой руль уходил глубоко под воду и позволял удерживать судно в нужном направлении, в том числе при штормовом ветре и сильной качке. Новый руль позволял управляться с более сложной системой парусов, открывшей возможность плыть и при встречном ветре. Все это позволило европейским морякам оторваться от берегов и даже заплывать через Гибралтар и северные проливы в открытый океан. В ХIII в. итальянские моряки уже применяли компас [96].
Типы морских судов были разнообразными. В Средиземноморье преобладали галеры и нефы. Галеры – узкие, длинные (до 45 м), шириной до 6 м, первоначально – весельные до 26 рядов весел), затем появились вспомогательные паруса. Обычно галеры были военными, но их использовали и для перевозки малогабаритных грузов. Нефы – более "толстые" суда (отношение длины к ширине 2:1), парусные, вместительные, но тихоходнее галер. Были и смешанные формы судов: галеоны, галеасы и др. В северных морях развивались суда, бравшие начало от быстроходных парусно-весельных драккаров викингов. Это были суда, более удобные для военных, чем для торговых целей. Примерно в ХIV в. ганзейцы создали более грузоподъемные, удобные для торговли кечи, типа нефов, но более маневренные и быстроходные.
Водоизмещение средневековых кораблей было невелико, всего несколько десятков или сотен тонн. Крупнейшие из них достигали в ХIV в. 300-400 т, в ХV в. – 500-600 т.
Одной из крупнейших верфей был венецианский арсенал, возникший как государственное предприятие в ХII в. и строившие, в основном, военные суда; работало на ней обычно 2-4 тыс. человек, но иногда – до 15 тыс.
ПИСЬМЕННОСТЬ, КНИГОПЕЧАТАНИЕ. Огромное значение имело изобретение в Европе способа печатания текстов с помощью разборного шрифта и особых прессов – печатных машин. Оно стало одним из величайших технических достижений. Возможность относительно дешевым способом быстро тиражировать любые тексты дала могучий толчок подъему науки, искусства, литературы, самой техники, и др. А до этого все богатства библиотек монастырей, университетов, замков, богатых горожан состояли из манускриптов – блоков написанных листов – рукописных книг[97].
Древнейшая форма книжного манускрипта – свиток. В Европе сначала применяли папирусные свитки, затем пальмовые листья, кожу, полотно, шелк, бумагу. До VI в. средняя длина свитка составляла 6-9 м, ширина – 5-30 см. Позднее появился кодекс – скрепленные или сшитые листы по примеру популярной в Древнем Риме записной книжки из нескольких листиков, скрепленных двумя дощечками[98]. Средневековые кодексы изготавливались из пергамента [99]. Делался он из телячьей или овечьей кожи, с которой снимали волосяной покров, лощили и полировали. Наиболее ценным считался прозрачный пергамент, делавшийся из кожи неродившихся телят ("девичья кожа"). На большую книгу обычно уходило целое стадо. В качестве писчего материала он активно использовался с III до ХIII в. В IХ в. пергамент окончательно вытеснил древний папирус. Новый материал лучше впитывал краску, и с его распространением появились книжные картинки. Чаще всего художники использовали красную краску (по лат. – minium) и потому эти картинки стали называть миниатюрами. Распространение кодекса как основной формы книги, принятой и теперь, связано, вероятно, с тем, что христианская церковь поощряла апостольство – проповеди среди народа. Необходимый для проповедей материал содержался в книгах, а тетрадь из папируса – кодекс – была распространена у бедняков, в противоположность дорогому свитку, достоянию богатых в позднем Риме и раннем средневековье. В IХ-Х вв. византийский кодекс усовершенствовался – в стремлении выделять особо важные части текста, начало главы или абзаца, вводились заставки, заглавные буквы.
В ХII в. в Европе появилась бумага [100]. Первоначально ее считали непрочным материалом и использовали для черновиков. Фридрих II вообще запретил использовать бумагу для написания документов. Но с ХIV в. сфера ее применения стала расширяться. Уже в ХIII в. были изобретены водяные знаки. В ХV в. появилась и цветная бумага.
Писали до ХI в. тростью из расщепленной осоки, но уже с VI-VII в. применяли перья птиц, особенно гусиные и лебединые. Чернила чаще делали из дубовых орешков (утолщений на листьях дуба). Чернильницы были распространены двойные (с красной и черной тушью или чернилами); особенно популярными были сделанные из рога "невыливашки". В ХIII в. появились карандаши из смеси свинца и олова.
Практиковались разные почерки. В раннем средневековье был распространен минускул (малый), без заглавных букв. Сами буквы при этом были округлыми, соединенными между собой, а не стояли отдельно, как раньше. Это ускоряло письмо, экономило место. С ХII в. в Западной Европе распространилось так называемое готическое письмо с угловатыми, узкими и вытянутыми вверх, как в готических храмах, буквами, концы которых украшались ромбовидными утолщениями. Стиль сложный, но из-за узости букв еще более экономный, чем минускул. Лишь в ХIV в. он упростился – появились полуготические округлые узкие буквы. С распространением грамотности в ХIII-ХIV вв. начали появляться и индивидуальные почерки.
Почерки различались и от назначения книг. В церковных служебниках применялось крупное письмо, иногда строчные буквы имели высоту до 14-15 см и более. Крупно писались и книги для необразованных, начальные учебники и т.п., часто таким образом оформлялись и парадные книги. Для ученых применялось некрупное письмо, комментарии писались мельче основного текста, для библиофилов использовался мелкий почерк. В ХIV в. появилась скоропись – курсив [101], образцом которого стал почерк знаменитого поэта Петрарки. Впрочем, известен курсив и в Древнем Риме.
В школах и университетах использовались восковые дощечки, сшитые в кодексы (с тонким слоем воска и палочкой – стилем, как в Риме). На таких дощечках учился Карл Великий. Наиболее распространились сшитые из двух дощечек с воском внутри диптихи [102].
Из букв латинского алфавита Z совпадала с S и использовалась только для транскрипции греческих слов, а G воспринималась как вариант C. Точки над і появились в Италии с ХIV в. в гуманистических текстах. Кстати, меровингский король Хильперик, знавший латынь, попытался даже распространить собственное начертание некоторых букв, но неудачно. Пунктуация была различной, только с распространением книгопечатания установилось единое значение знаков препинания. Цифры до Х в. использовались только римские. Затем, начиная с арифметики, стали использоваться и арабские. До ХV в. римское обозначение 4 - IIII. С ХV в. арабские цифры получили всеобщее распространение.
Размеры книг тоже имели свою историю. Кодексы in folio (полный лист) состояли из пары пергаментных листов в 0,5-0,85 кв.м – сложенной пополам целой шкуры. Отсюда – фолиант. Сложенный пополам лист "ин фолио" называли диплом (греч. – двойной). Дипломы в средине века использовали для документов, передаваемых послами. Так возник термин дипломат. Следующий изгиб листа поперек – in quarto, далее – in octavo, последний вид, 1/8 листа (1/4 фолианта) – тертадион (греч. – четвертной). После изобретения книгопечатания отпечатанные листы стали сшивать в тетради, то есть в блоки размерами в 1/8 полного листа, что легло в основу основного современного книжного формата. Рукописные же книги, особенно дорогие, парадные, часто бывали большеформатными. Об их тяжести свидетельствует случай с тем же Петраркой, однажды уронившим кодекс ин фолио себе на ногу; в результате ему чуть было не ампутировали ступню из-за тяжести переломов.
Книги в средние века имели магическое значение (особенно, пока их было мало, как и грамотных людей). Книгу клали на голову больного, на ней гадали и колдовали. Чтобы сделка признавалась законной, на участок земли, например, клали чистый лист бумаги, а затем его заполняли.
Отношение к книге как к произведению искусства сохранилось и в начале книгопечатания. Для изготовления инкунабул (старопечатных книг, изданных до начала ХVI в.) штампы для шрифтов, орнаменты, тиснения переплетов и т.д. делали ювелиры.
Первые попытки типографской печати известны в Китае, где уже с VII в. печатали с вырезанных досок – ксилография. В ХI в. лепили иероглифы из глины, а в ХIII в. – вырезали из дерева и начали отливать из бронзы. В начале ХV в. бронзовые иероглифы известны в Корее, еще позднее эпизодически делали шрифты и в других странах Востока. Но европейцы об этом не знали и действовали вполне самостоятельно. С конца ХIV в. с досок (клише) печатали игральные карты, календари, редко – книги.
Большинство исследователей считают создателем книгопечатания в Европе с помощью передвижного, разборного шрифта Иоганна Гуттенберга, выпустившего первую книгу около 1440 г. Но с его приоритетом не все ясно. Уже с момента появления изобретения началась тяжба Гуттенберга с другими, которые также настаивали на своем приоритете. Затем появились сведения о том, что в Хаарлеме (Голландия) первые книги появились раньше гуттенберговских и выпущены они были неким Костером. Есть и другие претенденты на титул европейских первопечатников. Откуда такая неясность?
Дело в том, что это открытие было сделано в ремесленный период, когда прав на изобретение и регистраций открытий, патентного права еще не существовало. Обычно создатель оригинального приспособления стремился сохранить собственность на свое детище. Только это давало максимальную прибыль. К тому же средневековье – это период безымянного творчества и не только из-за того, что отсутствовало самосознание человека как личности (все – рабы Божьи), но и потому, что город, монастырь, двор сеньора, деревня и так знали мастера, известность которого распространялась людской молвой. Отсюда – анонимность многих произведений. Создание же книгопечатания стало таким значительным событием, что у Гуттенберга (если он – первый) сразу же появились соперники. Проблема личности изобретателя усложнена еще и тем, что колофон (завершение, данные о книге, помещаемые в конце ее) с именем Гуттенберга, местом и годом издания не обнаружен и его издания выявляются лишь по особенностям шрифтов и другим косвенным признакам.
Иоганн Гуттенберг – младший сын патриция из Майнца и непатрицианки – дочери сукнодела. Позднейшие сведения о рыцарском звании Гуттенберга – нечетки (может, он его получил уже при жизни). Считается, что родился он в конце ХIV – начале ХV в. (записей о крещении не найдено), место рождения – Майнц или Страсбург. В зрелом возрасте он имел звание мастера-ювелира. Известно и то, что большую часть жизни он материально бедствовал. Именно из-за неплатежеспособности в 1455 г. созданная им типография отошла к кредитору и компаньону Фусту, который поссорился с Гуттенбергом, и постарался вместе со своим зятем Шеффером отнять у того мастерскую и славу первопечатника. Фуст и Шеффер стали впоследствии организаторами крупного издательского дела.
Почему же изобретателем все же можно считать именно Гуттенберга? Дело в том, что в то время книгопечатание не могло еще рассчитывать на широкий спрос и, соответственно, окупать производственные затраты. Грамотность, несмотря на распространенность, еще не была массовой, и чтение как вид досуга было еще уделом немногих. Поэтому изобретателем должен был двигать не коммерческий интерес, а, заинтересованность в просветительстве путем тиражирования и, следовательно, удешевления книг, доступности их для широких слоев населения. Однако Гуттенберг был ювелиром, а не человеком книжного мира и, как ремесленник, был едва ли заинтересованным в просвещении. И то, что он вложил все свое состояние в это еще неприбыльное дело можно объяснить лишь его мировоззрением, стремлением через служение людям служить Богу (а может, это было и скрытой формой обнищания как условия "пути к спасению"). Это связывает Гуттенберга со взглядами еретиков вальденского толка, монашествовавших в миру. Последнее подтверждается многочисленными тайнами, окружавшими печатника и отсутствием у него жены, что было несвойственно ремесленникам. О том же могут свидетельствовать и отпечатанные им книги. Так, в изданном им "Зерцале" есть гравюра с изображенным пашущим Адамом и прядущей Евой – сюжетом на тему высказываний Джона Болла. Уместно вспомнить, что Гуттенберг был современником гуситов. Все это может объяснить заинтересованность мастера в налаживании книгопечатания, хотя, конечно, отдельные технические решения он мог позаимствовать у других. Так или иначе, Гуттенберг первым наладил настоящую типографию.