Министерство образования и науки
Российской федерации
БРЯНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ
Реферат
по дисциплине «Философия»
«Проблемы истины и ее критерии»
Студент группы: 11-НТТС
Бондаренко С.С.
Преподаватель: к.п.н.
Доцент кафедры
«Философия и история»
Дзюбан В.В.
Брянск 2012
Содержание
1. Введение…………………………………………………….………..3
2. Основные концепции истины ……………………………………...4
3. Истина: два принципа соответствия………………………………..8
4. Формы истины………………………………………………………14
5. Заключение……………………………………………………….….19
6. Список используемой литературы……………..…………………..20
Введение
Развитие философии и методологии науки показало неоднозначность оценок категории «истина», поставило вопрос ее необходимости для анализа процессов научного познания. Истина – одна из главных категорий теории познания, меняющая свои определения в разных контекстах. Происходящая сегодня переоценка ряда фундаментальных понятий, прежде всего таких, как отражение, субъект, практика (как критерий истины), позволяет по-новому определить проблему категории истины, выйти за пределы традиционной гносеологической концепции, несущей на себе явные следы созерцательного материализма.
Истина – центральное понятие, имеющее постоянную значимость как для философии, так и для частных наук. Понятие «истина» есть стержневой момент всякого философского учения. В этике философ стремится познать истину о добре, в эстетике – истину о красоте, в методологии – определить путь поиска истины в ходе научных и философских изысканий. В религиозной философии, в неопозитивизме, прагматизме, в экзистенциальных размышлениях – философ любого направления ставит задачу обоснования истинности своего знания.
Для материалистической философии характерно признание объективной истины, понимание истины как осознанного, независимого от субъекта содержания знания. В то же время эта позиция неоднозначно принимается мыслителями даже в рамках материалистических учений.
Сомнение основано на том, что носителем знаний (а понятие истины применимо именно к знаниям) является человек – субъект, наделенный разнообразными чувствами и личностными психологическими характеристиками. Следовательно, истина как феномен субъективной реальности, особенности, свойства субъективных аспектов истины, особенно в сферах экзистенциального, нравственного сознания, – является важным объектом философского исследования.
Основные концепции истины
Проблема истины, то есть проблема достоверного, правильного, адекватного знания, была сформулирована и осознана еще в Древней Греции. Все гносеологические проблемы концентрируются вокруг проблемы истины, касаясь или средств и путей достижения истины, или форм ее существования, или форм ее реализации, все они в той или иной мере конкретизируют и дополняют эту ключевую проблему.
Имеются разные понимания истины. Многие авторы в качестве основных выделяют три концепции истины в современной философии:
•концепция соответствия (корреспонденции) – «Истина – это соответствие знаний действительности»;
•концепция когеренции – «Истина – это свойство самосогласованности знаний»;
•концепция прагматичности, понимаемая двояко – «Истина – это полезность знания, его эффективность»; «Истина – это опытная подтверждаемость».
Очевидно, что знание может быть соотнесено с реальностью, должно коррелировать с другим знанием, поскольку оно системно и взаимосвязано, а в системе высказываний могут быть соотнесены предложения объектного и метаязыка. Прагматический подход, в свою очередь, если его не упрощать и не вульгаризировать, фиксирует социальную значимость, признание обществом, коммуникативность истины. Соответственно каждый из подходов предлагает свои критерии истинности, которые при всей их неравноценности должны, по-видимому, рассматриваться в единстве и взаимодействии, т. е. в сочетании эмпирических, предметно-практических и внеэмпирических (логических, методологических, социокультурных и др.) критериев.
Современное понимание истины предполагает диалог различных философских концепций и синтез наиболее плодотворных идей в контексте современных представлений науки и культуры.
Классическое понятие истины сформулировал Аристотель: считая истинность не свойством вещей, а свойством представлений и суждений, он определяет истинность как соответствие мнений, утверждений с действительностью. В истории философии это положение признавалось всеми материалистами, а наиболее развитым учением, принимающим аристотелевские идеи как исходные, является марксистская, диалектико-материалистическая концепция истины, созданная на основе понимания познания как отражения. Основные ее идеи состоят в следующем. Истина понимается здесь как знание, соответствующее действительности, причем характер и степень этого соответствия изменяются в определенных пределах, уточняются в связи с прогрессом науки и практики. Признание объективности истины – одно из принципиальных положений материалистической теории познания. Оно означает признание в развивающемся знании такого содержания, которое, будучи верным отражением объективной действительности в сознании субъекта, от самого субъекта не зависит, не зависит ни от человека, ни от человечества.
Однако соответствие знания действительности не устанавливается сразу, одномоментно, оно есть процесс, который можно описать с помощью диалектических понятий относительной и абсолютной истины. Они отражают разные степени – полную и неполную – соответствия знаний действительности. Относительность истины – это неполнота, незавершенность человеческого знания, его неточный, лишь приблизительно верный, исторически ограниченный характер. При всей незавершенности и относительности это истинное знание отличается и от лжи, как преднамеренного принятия неправильных представлений за истину, и от заблуждения – непреднамеренного принятия ошибочных представлений за истинные. Абсолютность истины понимается как исчерпывающее, полное, предельно точное знание, совпадающее с объектом во всем его объеме. Абсолютная истина, по выражению Ф. Энгельса, складывается из суммы относительных; в целом объективная истина в реальном процессе познания существует как абсолютно-относительное знание о действительности. Важнейшим методологическим принципом этого учения является также положение о том, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Этот принцип требует полноты анализа, учета существенных связей и отношений объекта с окружающим миром, включение его в исторические рамки и социально-культурную практику.
Открытием в марксистской концепции истины стало обоснование практики как главного, определяющего критерия истины. Именно практика, обладающая такими чертами, как материальность (предметность), объективность, социально-историческая обусловленность, позволяет проверить идеальные знания и представления, воплотив их в материальную деятельность и объекты, подчиняющиеся объективным законам природы и общества. Относительность такого критерия истины проявляется в том, что практика ограничена уровнем развития производственно-технических и экспериментальных средств и не всегда возможным завершением процесса проверки. Это означает, что как критерий истины материальная практика должна рассматриваться в процессе движения и развития.
Марксистская концепция истины требует сегодня конструктивного переосмысления, поскольку, основываясь на идеалах и нормах классической науки Х1Х века, она во многом не соответствует современным научным представлениям. Прежде всего стало очевидным, что практика в ее материально-предметной форме не является универсальным критерием истины, поскольку в такой сфере, как логико-математическое знание, а также в различных областях гуманитарного знания, где объектом исследования являются тексты, применяются другие способы оценки – логические, семиотические, семантические, системные или культурно-исторические. Выяснилось также, что положение «абсолютная истина есть сумма относительных истин» ошибочно, поскольку наука не развивается просто путем накопления, суммирования истинных знаний. Наряду с накоплением идет непрерывный процесс переоценки, переосмысления этих знаний, особенно с появлением принципиально новых концепций и открытий, как это было, например, после создания А. Эйнштейном теории относительности или в результате разработки концепций квантовой механики.
Невозможно также принять традиционное понимание объективности истины как воспроизведения объекта таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания. Условием объективности истины в этой концепции является исключение субъекта, его деятельности из результатов познания, что не соответствует реальному познавательному процессу. Познавательный процесс, не сводимый к отражательным процедурам получения чувственного образа как «слепка» вещи, предстает сегодня в системе интерпретирующей деятельности субъекта, опосредованной различными по природе – знаковыми и предметными – репрезентациями, конвенциями, интерпретациями, содержащими не только объективно сущностные, но и релятивные моменты социального и культурно-исторического опыта. Все это говорит о ведущей роли субъектного, деятельностного начала в познании, но одновременно ставит вопрос о природе истины, не сводящейся к совпадению образа и объекта. Если объект в познании предстает не как «образ-слепок», но как объект-гипотеза или даже объект-концепция, то иначе видится и сущность истины, являющейся характеристикой не только знания об объекте, но и в значительной мере знания о субъекте.
Традиционная концепция истины, основанная на аристотелевском представлении о том, что истина есть соответствие знаний действительности, отрицает возможность сопоставления вещи со знанием – представлением, понятием, что должно с необходимостью входить в целостное понимание истины.
Соответствие предмета знанию о нем имеет различные смыслы. Для Платона это совпадение вещи с предшествующей идеей; в христианско-теологической интерпретации оно предстает как соответствие сотворенных вещей заранее мыслимой божественной идее; в кантовской философии оно существует как трансцендентальная идея: «предметы считаются с нашим познанием»; наконец, в гегелевской философии эта мысль обретает новую грань: истина рассматривается как «согласие предмета с самим собой, т. е. со своим понятием». Материалистическая интерпретация положения «истина есть соответствие предмета своему понятию» обычно содержит указание на необходимость «возвышения» практики до теории, действительных отношений и предметов до идеального бытия их сущности – понятия, в котором эта сущность выражена в завершенном, полном виде.
[2,c.141-152]
Истина: два принципа соответствия
Наиболее полным и корректным представляется рассмотрение истины в единстве двух принципов соответствия. Таковы, в частности, размышления М. Хайдеггера, для которого «истинное бытие» и истина означают согласованность двояким образом: как совпадение вещи с предмнением о ней и как согласование «мыслимого в суждениях с вещью». Имеется в виду, что предмнение, предположение о предмете не сводятся к произволу субъекта, а базируются на объективных условиях бытия социального субъекта, формируются в его социокультурном «фоне», в практической деятельности, существуют в виде стереотипов, способа видения, а также ценностно-мировоззренческих предпосылок и парадигм. Вместе с тем следует учитывать, что положение о соответствии знания предмету таит опасность сведения проблемы истины к созерцательно-сенсуалистическому смыслу, тогда как положение о соответствии предмета его понятию может привести к догматизму, «подгонке» действительного явления, которое богаче абстракции, под его понятие. Особенно опасно это для «живых деяний истории», социальных процессов, когда реальное многообразие жизни «втискивают» в рамки теоретических схем и понятий вместо выработки новых представлений
[3,c.67-83].
Рассматривая «основы осуществления правильности», Хайдеггер несколько неожиданно утверждает, что «сущность истины есть свобода». Однако не означает ли это «оставить истину на произвол человеку»? Не принижается ли в таком случае истина «до субъективности человеческого субъекта»? С точки зрения здравого смысла, сущностная связь между истиной и свободой отсутствует. Но свобода – это не только произвол отвергать при выборе тот или иной вариант, она есть «основа внутренней возможности правильности», «допуск в раскрытие сущего как такового». В таком случае истина есть раскрытие сущего, благодаря которому существует открытость. Таким образом, присущее субъекту пред-мнение, пред-знание в конечном счете – понятие, которому должен соответствовать действительный, истинный предмет, – это не глубинный горизонт субъекта – личности, обладающей свободой как атрибутом, в свою очередь предопределяющим «условия возможности» истины в ее сущностных параметрах. Основанием истины знания, выявления истинного (действительного) предмета предстает сам субъект как целостность, предполагающая свободу и не сводимая к гносеологическому и рационалистическому субъекту.
Понимание этого возвращает нас к утраченной было традиции – к тезису Протагора «человек есть мера всем вещам», сегодня обретающему новое социальное и гуманистическое звучание, вызывающему к жизни новые или забытые смыслы категории субъекта познания. До недавнего времени однозначно квалифицировавшийся в нашей литературе как субъективистский, этот тезис в действительности содержит не понятые в полной мере реальные смыслы, имеющие непосредственное отношение к природе истины.
Хайдеггер, еще в 30-х годах ХХ века размышляя над тезисом Протагора, непосредственно соотносил его с сущностью человеческого познания. Осмысливая Протагорово изречение, мы должны «думать по-гречески» и не вкладывать в него более позднее понимание человека как субъекта. Для греческого философа «человек есть мера», поскольку он пребывает в круге доступного, несокрытого, непотаенного (алетейи). Непотаенность сущего ограничена «разным (для каждого человека) кругом внутримирового опыта». И именно «человек каждый раз оказывается мерой присутствия и непотаенности сущего благодаря своей соразмерности тому, что ему ближайшим образом открыто». Если у Протагора Хайдеггер подчеркнул момент ограничения непотаенности сущего, разного для каждого человека, «кругом внутримирового опыта», то у Декарта он отмечает несведение человека, который «мера», к «обособленному эгоистическому Я», но признание причастности его как субъекта, наряду с другими субъектами, к неограниченному раскрытию сущего. Именно здесь таится возможность предотвратить абсолютизацию «эгоистического Я», реализующего «право воли к власти назначать, чему быть истиной и чему быть ложью», когда субъективность сама распоряжается любым видом наложения и снятия ограничений. Подобная ситуация хорошо известна в тоталитарном обществе[4,c.123-125].
Итак, сам субъект предстает правомерным и необходимым основанием для истины как соответствия знания предмету и соответствия предмета понятию. Субъект становится основанием, поскольку он представляет в познании истины социальный и культурно-исторический опыт, предметно-практическую деятельности, через которые и очерчивается «круг непотаенности», доступности сущего и удостоверяется истина. Человек не обладатель истины и не ее распорядитель, но «условие возможности» ее понимания и выявления либо в предмете, либо в знании. Предметно-практическая деятельность, оставаясь главным удостоверением истины, не сводится при этом к некоторой системе прикладных процедур, но предстает в социальном и культурно-историческом опыте субъекта как укорененная не только в предметном мире, но и в бытийности самого субъекта.
Хайдеггер предложил также новое прочтение учения об истине Платона, а его интерпретация притчи о пещере представила эту проблематику как фундаментальную и вечную в теории познания, как «перемену в определении существа истины». Образно представленное движение познания – от теней на стене к предметам в свете костра к реальным вещам в солнечном свете за пределами пещеры и, наконец, возврат к тем, кто тени по-прежнему принимает за сущее, стремление вывести их из пещеры к солнцу позволяет выявить ряд проблем, относящихся к субъекту и постигаемой им истине [3,c.94-96].
Прежде всего очевидно, что человек познающий с необходимостью должен проходить этапы своего освобождения от «почитаемого им со всей привычностью за действительность», от круга повседневности, который только и служит «упорядочивающим законодательством для всех вещей и отношений». Это смена местопребывания и того, что в нем присутствует как открытое, «непотаенное»; переучивание и приручение к новой области – то, что Платон называет «пайдейя», а Хайдеггер переводит как «образование» в его первоначальном смысле, т.е. «руководство к изменению всего человека в его существе». Между истиной и «образованием» обнаруживается сущностная связь, которая состоит в том, что «существо истины и род ее перемены только и делают впервые возможным “образование” в его основных очертаниях». Из этого можно сделать вывод о том, что человек, которому можно доверять получение истины, должен быть особым образом подготовлен к этому и прежде всего должен получить свободу доступа к непотаенному, или истине.
Истина, или область непотаенного, доступа к сущности, становится зависимой от «степеней свободы» и местопребывания познающего; каждой ступени освобождения, «образования» соответствует своя область непотаенного, свой род истины. Необходимость борьбы за истину оказывается, таким образом, сущностным признаком ее получения.
Эту мысль Хайдеггер излагал также в «Основных понятиях метафизики», напоминая, что греки понимают истину как добычу, которая должна быть вырвана у потаенности; истина – это глубочайшее противоборство человеческого существа с самим сущим, а не просто доказательство тех или иных положений за письменным столом, и в качестве открытия она требует вовлечения всего человека. Таким образом, вне человека и независимо от него не может быть получена истина, причастная к сущему. Позже Платон вводит понятие идеи, и непотаенность, алетейя «попадает в упряжку идее». Существо истины перекладывается на существо идеи, от которой зависит правильно увидеть «вид» существующего, согласовать познание с самой вещью. Но тем самым изменяется существо истины, она превращается в адекватность, правильность восприятия и высказывания, т. е. становится характеристикой человеческого отношения к существующему.
Понимание существа истины как правильности представления становится господствующей для всей западной мысли, истина- это уже не основная черта самого бытия, но вследствие ее подчинения идее- отныне и впредь - характеристика познания.
Однако Хайдеггер не согласен с тем, что непотаенность, как у Платона, должна приниматься только в «упряжке идеи», она есть изначальное, самое глубинное существо истины, о котором еще «достаточным образом даже не спрошено. Отмеченное Хайдеггером «раздвоение» понимания истины в истоках европейской философии и установление господства трактовки истины как правильности представления, высказывания «соответствия положению дел», создало возможность полного отвлечения от познающего человека – субъекта, само выведениекоторого в классической науке стала рассматриваться как условие получения объективной истины. Отвлечение от познающего человека стало также возможным после того, как в науке явным или неявным образом были приняты допущения об идеальном исследователе – никогда не ошибающемся и не заблуждающемся, в совершенстве владеющем всеми методами, имеющем идеальные приборы и условия исследования, не испытывающем влияние эмоций, воздействия природных, социальных и культурных факторов.
Такой идеальный субъект превращался в могущественное наблюдающее «сознание вообще», которое можно было, имея в виду как предпосылку, вывести за пределы познавательной деятельности и рассуждения о ней, что и было сделано. Все было сведено к представленному в знаковой форме знанию об объекте, методам его получения и проверки на адекватность, соответствие действительности. Истина перестала иметь какое-либо отношение к субъекту, сущему, бытию, но стала «правильностью», адекватностью, т. е. лишь характеристикой предметного и методологического знания. Это сильное допущение, «объективируя» познание, в свою очередь, создало возможность применения математики, что было серьезным прогрессом в научном познании, но при этом исчезли «непосредственное усмотрение», человеческое «добывание истины», была утрачена связь с жизнью человека, ее смыслом и ценностями [4,c.144-147].
Процесс объективации, «изгнания человека» из научного знания стал предметом внимания Э. Гуссерля в последний период его жизни. Он придавал этому процессу фундаментальное значение, поскольку видел в нем причину кризиса наук как выражения «радикального жизненного кризиса европейского человечества». Однако кризис – это лишь «кажущееся крушение рационализма», трудности рациональной культуры заключаются не в самом рационализме, но в его «извращении натурализмом и объективизмом», в отчуждении «рационального жизненного смысла». Гуссерль проследил процесс исключения субъективности, объективации и математизации в европейской науке, показав, что значительная заслуга в осуществлении этого процесса принадлежит Галилею, который осуществил замещение единственно реального, данного в опыте мира – мира нашей повседневной жизни, миром идеальных сущностей, что и стало основанием математизации. Галилей был убежден, что при таком подходе мы можем преодолеть субъективизм и открыть безотносительную истину. Теперь научная, объективная истина состояла «исключительно в констатации фактичности мира, как физического, так и духовного», отринув, по существу, «человеческие по своему характеру истины». Высоко оценивая заслуги Галилея, Гуссерль вместе с тем спрашивает: «Но может ли мир и человеческое существование обладать истинным смыслом в этом мире фактичности...?». Естествознание как наука ничего не может сказать нам о наших жизненных нуждах, о смысле или бессмысленности всего человеческого существования.
Наука утрачивает свою жизненную значимость, поскольку забыт смысловой фундамент естествознания, человеческого знания вообще – «жизненный мир» как мир первоначальных очевидностей, мир «субъективно-соотносительного», в котором присутствуют наши цели и устремления, обыденный опыт, культурно-исторические реалии, не тождественные объектам научного анализа. Таким образом, по Гуссерлю, научное знание должно быть «вписано» в общий контекст «жизненного мира», в котором оно нуждается как в источнике смысла и общечеловеческого опыта. Необходимо также восстановление собственно человеческих смыслов, лежащих в основании науки и явно или неявно включающих проблему разума во всех его специфических смыслах, – в целом проблему предельных оснований, что предполагает возврат «науки фактов» к философии[5,c.54-59].
ФОРМЫИСТИНЫ
Вычленение разных форм истины может осуществляться по различным классифицирующим признакам: по характеру отражаемого (познаваемого) объекта, по видам предметной реальности, по степени освоения объекта и т.п.
По объекту отображения
Еще раз оговоримся, что выделение форм истины по признаку отображаемого объекта не отменяет того важнейшего факта, что само понятие истина (истинность) характеризует не объект, а его идеальное отображение.
В рамках диалектико-материалистических позиций принято выделять материальную и духовную сферы реальности (объективную и субъективную реальность). При таком подходе допустима следующая градация форм истины: Истину как адекватную информацию о материальных системах различных структурных уровней (микро-, макро- и мега- миров) обозначают как предметную истину, разделив ее далее на предметно-физическую, предметно-биологическую и другие виды истины.
Учитывая существование огромной и многозначной сферы «духа» – мира чувств, идей, теорий, рефлексивных восприятий, идеалов, верований, любви, можно выделить понятие духовные истины. Так как своей духовной деятельности люди также оценивают чувства, идеи, мысли с позиции понятий «истинные» и «неистинные». Духовная реальность весьма разнообразна. Поэтому и здесь, как и в предметном мире, можно выделить отдельные сферы. Например, экзистенциальную реальность и реальность когнитивную (рационалистически-познавательную).
Экзистенциальная реальность включает в себя духовно-жизненные ценности людей, такие как идеалы добра, справедливости, красоты, чувства любви, дружбы и т.п., а также и духовный мир индивидов. Так как люди решают проблемы истинности представлений о добре, красоте, оценивают (изучают) свои и чужие чувства, то следует признать понятие экзистенциальная истина.
В изучении когнитивной реальности ставятся вопросы о соответствии убеждений индивида тому или иному комплексу религиозных догматов или правильности понимания тем или иным человеком какой-либо научной концепции, теории. Для таких случаев следует применить понятие концептуальная истина. Можно также выделить операциональную истину – как верные представления субъекта о методах и средствах познания[1,c.160-162].
По специфике видов познавательной деятельности
На этой основе можно выделить такие формы истины как научная, обыденная (повседневная), нравственная, художественная, религиозная, авторитарная и пр.
Различение научной и обыденной истины основано на различном уровне проникновения в суть исследуемых явлений. Обыденные истины – это результат обыденного эмпирического познания, связанного с видимостью вещей. Такое познание не выходит на уровень сущности. Но в этом знании заключена констатация явлений и корреляций между ними. И эта констатация – истина. Например, заявления типа: «Снег – белый» или «Поражение электротоком – смертельно опасно» – являются истинами. Эти истины не формулируются особым понятийным аппаратом, не облекаются в форму теорий. Если в применении этих обыденных истин не претендовать на выявление принципов и законов бытия, то не будет и ошибочных суждений об этих законах. Но как только делается попытка на уровне результатов обыденного познания объяснять глубинную суть наблюдаемых в природе, в обществе или в мышлении процессов, такое знание выступает в роли ложного, иллюзорного знания.
К научной истине применимы критерии научности, находящиеся во взаимосвязи и, в своей совокупности, отграничивающие научную истину от истины повседневного знания. В отличие от обыденного знания наука осваивает не случайные, поверхностные связи, а изучает общее и закономерное. Она проникает в сущность предметов и процессов, не ограничиваясь явлением. Наука стремится выявлять общие и универсальные законы мироздания, формируя систематическое, организованное знание, проверенное теорией и практикой и обоснованное применением конкретной методологии и специальных методов исследования. Что касается практически-обыденного знания, то оно получает обоснование из повседневного опыта, из некоторых установленных рецептурных правил, которые не обладают необходимо доказательной силой, не имеют строгой принудительности.
Познание человеком окружающего мира и самого себя не исчерпывается сферами науки и повседневно-бытовой деятельности. Искусство, религиозно-духовная практика также являются формами духовного освоения действительности, познания истины. Не случайно в искусстве существует понятие «художественная правда», под которой и подразумевается художественная форма истины. Как отмечает В.И. Свинцов, художественную правду правильнее рассматривать как одну из форм истины, используемую постоянно (наряду с другими формами) в познании и интеллектуальной коммуникации. Анализ ряда художественных произведений показывает, что «истинностная основа» художественной правды в этих произведениях имеется.
Для сотен миллионов жителей нашей планеты источником духовной истины являются религиозные учения. Крупнейшие религиозные учения (мировые религии) показали свою жизнестойкость, успешно выполняют роль нравственной ориентации, дают явно ощутимый прагматический эффект; религия и наука оказались на сегодня двумя не способными отвергнуть друг друга сферами человеческой мысли и практики. Следовательно, человечество в своем историческом развитии познает и использует наряду с научными, повседневными, художественными истинами и религиозные истины. Это – не апология религии, а констатация объективной данности, которую нельзя отменить декретом атеистических функционеров.
Еще одной принимаемой людьми формой истины является истина авторитарная. Это означает принятие тех или иных идей, суждений, положений как истинных. Принятие знания как истины на основе авторитета высказавшего данное суждение лица. Кстати, сам факт сохранения этого высказывания с Античных времен до наших дней – тому доказательство. Существует и другое толкование понятия «авторитарная истина» – когда основанием для принятия знаний, суждений, утверждений за истину является не доверие к лицу, высказавшему данное суждение.
Существует и понятие нравственная истина. Основания нравственности не сводятся к строгому научному доказательству. Мораль и нравственность являются предметом глубокого философского анализа. Но сам этот анализ убеждает нас в том, что на ряд этических вопросов, включая один из самых основных: «Почему я должен быть нравственным?» – окончательного и строго рационального ответа, принимаемого всеми, философам прошлого и современности дать не удается. Основания нравственности неразрывно связаны с духовно-эмоциональным опытом человека, с необходимой долей авторитарного принятия нравственного императива, с суггестивным восприятием нравственных аксиом[6,c.34-42].
По степени полноты освоения объекта
Классическим в теории познания является выделение понятий относительная и абсолютная истина. На развитие концепции относительной и абсолютной истины, ее выделение как важного мировоззренческого вопроса философов и ученых натолкнул становящийся все более очевидным факт познавательной неисчерпаемости сложноорганизованных объектов. Претензии любых теорий на окончательное (абсолютное) постижение этих объектов оказались несостоятельными.
Выделение понятий «абсолютная и относительная истина» вошло практически во все отечественные популярные и учебные издания по философии, написанные в русле диалектического материализма. Так, например, П.В. Алексеев и А.В. Панин указывают, что в настоящее время под абсолютной истиной понимается такого рода знание, которое тождественно своему предмету и потому не может быть опровергнуто при дальнейшем развитии познания. Такая истина есть:
а) результат познания отдельных сторон изучаемых объектов (констатация фактов, что не тождественно абсолютному знанию всего содержания данных фактов);
б)окончательное знание определенных аспектов действительности;
в)то содержание относительной истинности, которое сохраняется в процессе дальнейшего познания;
г)полное, актуально никогда целиком не достижимое знание о мире и о сложно организованных системах.
Недостижимость абсолютной истины в значении является довольно очевидной. Это проистекает из современных представлений о неисчерпаемости мира и необратимости его изменений[1,c.178-181].
Заключение.
Истина, истинность – характеристика результатов познавательной деятельности, человеческого опыта, получаемого не только в рамках осмысления объективного мира с помощью методов научных изысканий, но и в самых различных сферах жизнедеятельности, в рамках самых разнообразных форм духовного освоения действительности:
в экзистенциальном переживании своего бытия в мире и самой окружающей действительности;
в формировании своего нравственного облика и совершении нравственного выбора применительно к различным жизненным ситуациям;
в своем самоопределении относительно представлений людей о трансцендентном – в вере или в атеизме;
в процессе формирования системы эстетических ценностей и идеалов;
в определении своего личного представления о смысле и предназначении человеческого существования.
Только широкий, философский по своему способу мышления взгляд на окружающую действительность может дать человеческому сообществу шанс на овладение комплексной истиной, способной дать дорогу человечеству в будущее.
Осмысление проблемы истины как феномена субъективной реальности приводит к более глубокому пониманию онтологических и гносеологических корней философского, мировоззренческого плюрализма. Серьезной ошибкой является стремление во всем искать абсолютно объективную, полностью не зависящую от человека истину. В таком случае, в рамках «сухой» науки, без субъективного человеческого измерения, непостижимы нравственные проблемы[2,c.256].
Список используемой литературы.
1. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. – М.: Проспект, 2000. – 226с.
2. Философия. Основные идеи и принципы: Популярный очерк / Под общ. ред. А.И. Ракитова. – М.: Политиздат, 1990. – 284с.
3. Хайдеггер М. Учение Платона об истине // Время и бытие. Статьи и выступления. – М., 1993.-214с.
4. Хайдеггер М. О сущности истины // Философские науки. – 1989.-197с.
5. Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. – 1997.-324с.
6. Лимонов И.Б., Мартынычев И.В., Синюк А.И. Проблема истины в философии и науке. Истина и субъективность: Учебное пособие. – Альметьевск: Академия наук социальных технологий и местного самоуправления; Закамское отделение, 2004. - 54с.