На часах было одиннадцать вечера, когда в мое окно постучали. Наше последнее приключение.
-Привет, – пропыхтел Фрэнк, влезая ко мне в комнату и придерживая что-то в руках.
-Привет, – ответил я, забирая у него большой бумажный конверт, чтобы ему было легче залезть.
-Фух, – выдохнул он, когда твердо стоял на ногах.
-И что ты придумал на сегодня? – спросил я, разглядывая конверт. – Мы куда-то пойдем?
-Нет, – ответил Фрэнк, забирая у меня конверт и проходя в середину комнаты, – у тебя есть проигрыватель?
-А…да.
-Отлично.
Он скинул свои кеды, оставив их под моим столом, потом подошел к кровати и вывалил все содержимое конверта на нее. Это оказались диски. Куча обычных CD дисков в тонких бумажных упаковках без подписей.
-Сегодня мы будем слушать музыку, – сказал он, выбирая один единственный диск в бледно-голубой упаковке, – поставь.
-Серьезно? Просто слушать музыку?
-Да. Поставь.
Я сделал так, как он сказал. Как только я закончил возиться с проигрывателем, Фрэнк тут же выключил свет и забрался на мою кровать.
-Иди сюда, – шепнул он.
В колонках заиграла A Great Big World – Say Something. Я подошел к кровати и осторожно опустился рядом с ним.
Мы лежали рядом, не касаясь друг друга, и смотрели в темноту перед собой. И это было так странно и так прекрасно, просто слушать музыку, лежа рядом с ним в полной темноте, пока весь мир остался где-то снаружи. Я чувствовал его каждым дюймом своего тела, слышал его дыхание сквозь тихую музыку в темноте. Я ощущал его тепло, наши пальцы почти соприкасались, и мое сердце билось так быстро, и я с трудом контролировал свое дыхание только от того, что он был так близко.
Я судорожно выдохнул и почувствовал, что мои ладони вспотели. Он был слишком красивым, слишком прекрасным, слишком рядом, он был просто слишком для того, чтобы я мог не сходить с ума.
Я повернулся на бок, подложив руки под голову, и посмотрел на него. Его глаза были открыты, он смотрел куда-то в пустоту, и в темноте я мог разглядеть, что он выглядит слишком серьезным.
-Тебе обязательно уезжать? – тихо спросил я.
Он тяжело вздохнул, тоже переворачиваясь на бок лицом ко мне.
-Да, – так же тихо ответил он.
-Ты не можешь остаться?
Он коснулся своими пальцами моей щеки, нежно поглаживая ее, и я подался навстречу прикосновению, потому что я так хотел этого.
-Я бы хотел, – прошептал он, – но я не могу.
Я положил свою руку ему на талию, притягивая ближе к себе, и он тихо выдохнул, когда наши лица оказались совсем рядом. Мне нужно было это – чувствовать его как можно ближе, получить достаточно его тепла, прежде чем он навсегда уедет и оставит меня одного.
-Ты пахнешь кофе, – сказал он.
«Ты пахнешь маем» – подумал я.
Дальше все случилось само собой. В какой-то момент он оказался слишком близко, его дыхание обожгло мою щеку, и наши губы встретились, и больше я не мог думать ни о чем, кроме того, что он совсем рядом, такой мягкий и теплый, и пока еще со мной.
Я целовал его губы, щеки, пальцы, понимая, что я хочу зайти дальше. Я хотел, чтобы сегодня он был полностью моим, и он был не против, зарываясь пальцами в мои волосы, пока я целовал его шею, ключицы, плечи.
Я потянул за край его футболки, и уже через пару секунд она валялась около кровати. Я исследовал каждый миллиметр его тела, живот, ребра, спину, поясницу, надавливая на ямочки, и он тихо стонал, каждый раз немного выгибаясь мне навстречу, и я снова касался его везде, потому что мне было необходимо чувствовать его.
-Джи, Джи, – сбивчиво шептал он, пока я крепко прижимал его тело к себе, успокаивающе гладя по спине, – Джи…
Мы двигались медленно, плавно, в такт друг другу, он крепко обнимал меня за шею, я гладил его бедра, нашептывал что-то в шею, вдыхал его запах, и он был только моим, моим Фрэнки, который шептал мое имя и просил не останавливаться.
Мы сделали это одновременно – он сильно вцепившись в мои плечи, а я крепко прижав его к себе. Мы лежали рядом и пытались привести в порядок дыхание, я все еще не хотел отпускать его, и он тяжело дышал мне в шею, пока я гладил его по волосам, и так мы уснули, и в тот момент мне больше всего хотелось, чтобы утро задержалось на несколько суток.
Где ты?
На следующее утро я проснулся от ужасного звона будильника. Дотянувшись до тумбочки и выключив этого монстра, я вдруг понял, что я один. Фрэнки не было.
Я быстро обернулся назад: под столом пропали кеды. Его не было нигде. Единственное, что от него осталось – это куча дисков на полу и запах его волос на моей подушке.
Я застонал, снова заваливаясь на кровать, и накрывая голову одеялом. Он всегда уходил не попрощавшись.
Дверь в мою комнату открылась, и на пороге показалась мама, веселая и счастливая.
-Доброе утро! – радостно пропела она, раздвигая шторы. – Давай, пора вставать.
-В честь чего такое веселье? – нехотя пробурчал я.
-Помнишь то ужасно нудное дело, которым мы занимались несколько месяцев? Мы наконец его закончили. Теперь у меня две недели отпуска.
-Поздравляю.
-Вставай, завтрак на столе, – она потрепала меня за щеку и вышла, оставив дверь открытой, и я, недовольный, но улыбающийся, выбрался из постели.
По дороге в школу я думал о том, что произошло прошлой ночью. Теперь я точно знал – я не дам ему уехать. Я упаду ему в ноги, запру в своей комнате, брошу все и поеду за ним, но я не отпущу его. Потому что он – это единственное, что заставляло меня чувствовать себя живым. Потому что Фрэнк Айеро был самым невообразимым человеком на свете, и я просто не мог просто так его отпустить.
Я не знал, почему он ушел. Но это ведь Фрэнк. Он мог уйти, потому что его ждали родители или потому что ему так вдруг захотелось. Но я был уверен, что он вернется. Потому что ему тоже понравилось. Я слышал это, я чувствовал это. Может, ему нужно было время, чтобы подумать? Может, он решит не уезжать от меня? Может быть что угодно. Я знал, что скоро он снова придет ко мне.
-Ты не поверишь!
Мне навстречу бежали счастливые Кит и Скит, размахивая руками и громко матерясь, и я даже представить не мог, что случилось.
-Ты не поверишь, – повторил Скит, задыхаясь, – такое случилось!
-Что? – спросил я, улыбаясь.
Мы сели на свободную лавочку на школьном дворе. Было еще рано, народ только подтягивался, а яркое солнце светило мне прямо в глаза.
-Недавно у Британи была вечеринка, там собрались все крутые ребята и знаешь, что произошло, – почти переходя на писк тараторил Скит, – КЕРТИС ФОРСТЕР НЕ ДОБЕЖАЛ ДО ТУАЛЕТА И НАЛОЖИЛ В ШТАНЫПРЯМО НА ГЛАЗАХ У ВСЕХ!
Он и Кит не выдержали и громко заржали, а я в шоке пялился на них двоих.
-Вы серьезно? – спросил я. – О господи!
Мы долго смеялись хватаясь за животы, и я просто поверить не мог, что это правда. Вот оно. Возмездие.
-Говорят, что ему кто-то слабительное подсыпал, – выдавил Кит.
-Ммм, – протянул в ответ я, снова заливаясь от смеха.
Двор потихоньку наполнялся учениками. Мы втроем развалились на скамейке и молча грелись под теплым солнцем, и каждый думал о том, что это день Икс. Когда зло получило по заслугам. Это было и радостно и странно, потому что мы никогда не верили, что такой день на самом деле когда-нибудь наступит.
Но пришел Фрэнк и все в мире вдруг стало возможным.
Это был один из самых веселых школьных дней за последние несколько лет. Мы целый день смеялись и веселились, даже уроки и предстоящие экзамены впервые были не в тягость. Мы громко разговаривали, не стеснялись и не боялись, особенно было весело первогодкам и ребятам из оркестра, над которыми Кертис издевался чаще всего. Это был один из тех немногих дней, по которым я правда буду скучать, когда навсегда уйду из школы.
Я надеялся, что когда вернусь из школы, я найду записку от него или что-то вроде того. Но ничего не было. Такая же пустая комната, какую я оставил утром, и ничего больше не происходило.
Скажи хоть что-нибудь
Прошло уже больше недели, а он все не появлялся. Я честно пытался не думать о том, что он мог уехать и не попрощаться, но только от одной мысли о том, что я его больше никогда не увижу, бросало в холодный пот.
Я не верил, что он мог так со мной поступить, но тем не менее в восемь утра в пятницу вместо того, чтобы быть в школе, я шел к дому Фрэнка, и мое сердце бешено колотилось.
Мне открыла дверь очень худая и бледная женщина. Ее глаза были покрасневшими, а в руках она сжимала белый платок.
-Миссис Айеро? – взволновано спросил я.
-Да, – ласково ответила она, тепло улыбаясь.
-Я… я друг Фрэнка.
-О, – она снова по-доброму улыбнулась мне, – ты пришел выразить свои соболезнования?
-Ч-что?
На секунду она показалась удивленной, но потом черты ее лица смягчились, будто она что-то вспомнила, и миссис Айеро снова улыбнулась, печально, по-матерински и с каплей сочувствия.
-Ты, наверное, Джерард, – мягко сказала она.
-Да, – ответил я, отказываясь принимать то, что было прямо передо мной.
-Фрэнки говорил, что ты можешь зайти. Он сказал, чтобы ты поднялся к нему в комнату, там лежит письмо для тебя.
-Где? – я шумно сглотнул.
-Второй этаж, третья дверь.
Я бросился мимо нее в прихожую, вверх по лестнице, в обуви, не спросив разрешения, но она даже не окликнула меня.
Сделав глубок вдох, я вошел в его комнату, закрывая за собой дверь, и тут же шум дома и улицы сменился мягкой тишиной, наполненной запахом мятной жвачки, фруктового шампуня и мая. На небольшом письменном столе лежал белый конверт. Дрожащими руками я достал письмо, и мой взгляд упал на его неровный почерк.
Это было страшнее чем больно.
Мир рухнул.
Лейкемия.
Легкие сдавил раскаленный воздух.
Он умер.
Сжав в руках письмо, я выбежал из комнаты, сшибая что-то по пути, пролетел мимо миссис Айеро, вырываясь из этого дома на свежий воздух, дышать, мне нужно было дышать.
Он умер.
Я бежал, не чувствуя себя. Я запинался, падал, царапался, поднимался и снова бежал. Я не верил. Это неправда.
Я прибежал в пустой дом, швыряя свою сумку в стену и роняя стулья. Мне нужно было что-то сделать. Мне нужно было куда-то деть себя. Я сходил с ума, я плакал и кричал, потому что я не мог не делать ничего, я хотел куда-то идти, что-то сделать, только найти его, только посмотреть на него, только коснуться его, только хотя бы знать, что где-то в этом мире есть Фрэнк Айеро.
Я разбил тарелки, вазу, разорвал подушку, я кричал и просил, а он не появлялся. Я плакал и царапал стены, а он все равно не приходил ко мне, я не видел его, я не чувствовал его, я не знал, где он, я не мог найти его. Мне нужно было, мне нужно было найти его, я так хотел что-то сделать, но я только плакал и кричал, хватаясь за живот от жгучей боли внутри, потому что я не верил в это и не чувствовал его.
Я бил кулаками по полу, но этот гребаный мир не возвращал мне его. Я рвал и разбивал, все что попадалось мне под руку, но я все еще был один.
Он не мог, думал я.
Он не умер, думал я.
Но его не было.
Суббота
Я лежал в кровати весь день и смотрел в одну точку на потолке.
Воскресенье
Я прятался под одеялом. Приходила мама, чтобы спросить все ли со мной в порядке. Я сказал, что все хорошо и попросил ее уйти.
Понедельник
Мне пришлось сходить в школу, потому что это был первый день сдачи экзаменов. Когда я вернулся домой, я снова лег в постель и остался там до следующего утра.
Вторник
Я соврал, что у меня болит живот и не пошел в школу. Весь день я лежал в одиночестве и вспоминал то, что теперь было таким понятным.
«Вот вдруг я завтра умру, так и не сходив в зоопарк?»
«Я просто уезжаю»
«Далеко и навсегда»
«Я просто хотел сделать хоть что-нибудь перед тем как уйти отсюда»
«Ты не можешь остаться?
-Я бы хотел, но я не могу.»
Среда
Я сдал экзамен по английскому. Мама сказала, что я больше не могу отказываться от еды. Мне пришлось поесть.
Четверг
Звонили Кит и Скитлз. Я не взял трубку.
Пятница
Майки принес мне новые комиксы. Он сказал, что они все за меня волнуются. Я сказал, что все хорошо.
Больше никогда
Кит и Скитлз пришли ко мне домой.
-Джерард.
-Да?
-Все в порядке?
-Конечно.
Мне пришлось подняться с кровати, принять душ и надень смокинг. Это был выпускной.
Я получил свой аттестат. Люди вокруг были яркими и счастливыми. Тина ДеМур пришла с Кертисом и даже не смотрела на меня. Я с самого начала знал, что так и будет.
Я думал, что этот день будет самым счастливым в моей жизни. Я думал, что я буду бесконечно счастлив со своими друзьями, но вместо этого, в самый важный день всей своей подростковой жизни я медленно умирал, сидя на грязной земле городского кладбища рядом с его могилой.
Я должен был быть самым обычным подростком, с самыми обычными проблемами, я должен был страдать из-за девчонок и есть пиццу с друзьями, но пришел он, и все просто покатилось к чертям. Нельзя так делать, нельзя круто менять всю жизнь человека, а потом уходить из нее навсегда, оставляя его одного.
Он был так близко и так далеко одновременно. Всего в трех метрах подо мной, но я не мог коснуться его. Он лежал там, мертвый и неподвижный, а я рыдал над мраморной плитой, и он не мог утешить меня. Не мог назвать меня по имени. Не мог улыбнуться, не мог снова меня во что-то втянуть, не мог обнять меня за плечи. Больше никогда.
Тридцать первое
-Джерард?
-Да, пап?
-Я могу войти?
-Конечно.
Он тихо прошел в мою комнату и присел на край кровати, а я лежал под одеялом и ждал, что он скажет.
-Джерард, – начал он, – мы знаем, что что-то случилось. Я не буду спрашивать тебя ни о чем. Я просто хочу кое-что попросить.
-Что?
-Не отворачивайся от нас.
Я тяжело вздохнул.
-Вы не понимаете.
-Не думай так, – сказал он. – Мы с мамой достаточно пожили, чтобы понимать.
-Это больно.
-Это мы понимаем тоже.
Я молчал.
-Что бы там ни было, ты не можешь провести вечность под одеялом.
-Очень жаль.
-Мы всегда поддержим тебя.
Не дождавшись моего ответа, он встал и вышел, закрывая за собой дверь, а я вытащил голову из-под одеяла и уставился в стену перед собой. Он был прав. Я не мог пролежать тут вечность, я не мог отворачиваться от семьи, но просто иногда мне казалось, что мое сердце осталось лежать там, на могиле Фрэнка, и все, чего мне хотелось, залезть под кровать и плакать как маленький ребенок.
Это был последний день мая.
The future never dies
Наступил июнь. Я все еще не был в порядке, но все-таки смог вылезти из-под одеяла. Я очень скучал по нему.
Я ходил к миссис Айеро. Я извинился перед ней за тот раз, когда так быстро сбежал из ее дома. Она сказала, что совсем не злится на меня, а потом предложила мне остаться на чай. Мы долго разговаривали с ней о Фрэнке. Я рассказал ей обо всех наших приключениях, решив, что теперь она вряд ли разозлится, и она смеялась и улыбалась сквозь слезы. Она хорошая женщина.
Я был в комнате Фрэнка. Миссис Айеро разрешила мне туда подняться и сказала, что я могу там быть столько, сколько мне нужно. Я взял себе его черную футболку с большой белой буквой «S», одну фотографию, где он в этой самой футболке сидит на полу с гитарой, скрестив ноги, и счастливо улыбается, а потом долго лежал на кровати и вдыхал его запах.
Дни шли один за другим. После выпускного я еще пару раз виделся с Китом и Скитлзом. Мы ходили в пиццерию, сначала они пытались выяснить, что со мной, но я только отмахивался и дальше жевал свою пиццу. В конце концов, они забили на это дело, и больше никогда не спрашивали меня ни о чем, болтали о своих вещах, а я всегда сидел рядом, слушал их и чувствовал себя немного лучше.
Я рассказал все родителям. Я думал, они имеют право знать. Потому что я их ребенок. Я видел, как было больно миссис Айеро, когда она осталась без Фрэнка. Я не хотел, чтобы мои мама и папа остались без меня.
И поэтому я рассказал им про все. Про все наши приключения выходки, про то, как я в него влюбился и как я его потерял. Они слушали меня, не перебивая, только изредка кивая. Когда я закончил, они не стали ругать меня за то, что за две недели я нарушил закон больше, чем за всю свою жизнь. Они не сказали ничего по поводу того, что я влюбился в мальчика. Они крепко обняли меня и сказали, что все обязательно будет хорошо. Я им поверил.
Так проходило мое лето. Я чем-то занимался, готовился к колледжу, читал с Майки комиксы, выбирался в пиццерию с парнями, слушал диски Фрэнка, рисовал ночи напролет, сидя в его футболке, и просто пытался быть в порядке.
Я много раз перечитывал его письмо, пытаясь отыскать там что-то новое, чего я не заметил раньше, но слова оставались просто словами. Но я продолжал читать, потому что когда я держал его в руках, он снова был рядом со мной. Я видел его милую улыбку между строк и слышал его тихий смех за своим плечом.
Я уже смирился с тем, что его больше нет, но иногда, когда я гулял по теплым вечерним улицам, мне казалось, что сейчас он появится из-за поворота и скажет, что это была всего лишь шутка и теперь мы можем быть вместе всегда. Но ничего не происходило, и я шел дальше, представляя, что когда-то по этой дороге точно так же ходил и он, и от этих мыслей я улыбался.
Мне много раз хотелось вернуться обратно, еще раз прожить те мгновения мая, но июнь сменялся июлем, июль августом, и я все еще был здесь.
Так и прошло мое лето.
Сейчас тридцать первое августа и через семь часов наступить осень. Я мчусь в своей машине по дорогам штата Нью Джерси и последнее летнее солнце провожает меня в Нью Йорк. Я наплевал на Пенсильванию и поступил в школу визуальных искусств, потому что я этого хотел.
Я все еще не в порядке, но у меня кое-что есть. У меня есть целый мир и миллионы шансов быть счастливым каждый день. И я двигаюсь дальше.
Мои сумки с вещами трясутся на заднем сиденье, потому что багажник забит баночками с фруктовым шампунем. В проигрывателе крутится один из его дисков, а рядом на пассажирском сидении лежит его фотография и письмо. Ну а я… А я двигаюсь дальше.
«Дорогой Джерард,
Прости, что сообщаю тебе об этом так, но я бы не вынес твоей жалости, поэтому у меня нет другого выхода.
У меня лейкемия. И я умираю. Мне очень жаль.
Это очень странно, что мне всего семнадцать, а я уже составляю свое завещание. Хотя у меня не так много вещей, которые я мог бы отдать и не так много людей, которым это было бы нужно. Если подумать, это только моя мама и ты.
Я оставил ей мою гитару и еще кучу всего, хотя это и немного глупо, это бы и так досталось ей.
А тебе я завещаю мою коллекцию дисков, футболку Scorpions и целый мир.
Я потратил на тебя две последние недели своей жизни. Сделай так, чтобы это было не напрасно. Пожалуйста, будь счастлив.
Я всегда буду где-то рядом.
Фрэнк»