Никита Сергеевич Переверзев любил стихотворения Сергея Есенина, убедительно изображавшего Святую Русь под властью международного сатанизма.
- Везде, где я пытался прописаться и найти работу, мне отказывали под различными предлогами. Нашел приют в дачном домике Николая Борисова в Александрове. Ты его должен помнить. Он также был с нами в 1967 году на одиннадцатой зоне. Вот и мотаюсь в поисках работы между Москвой и Александровым. Нигде не берут. Приходиться на рынках и в магазинах таскать ящики с товаром, выносить мусор, чистить территорию. В летний период купаюсь и моюсь в речках и озерах. В зимний период, мерзну и не стираю белье. Мотаясь в поисках прописки и работы, подхватил туберкулез. Получается, что я в своем отечестве как бы изгой.
Контролерша, проверяя у нас билеты, взглянула на Никиту прошла дальше. Увидев моё недоумение, Никита Сергеевич сказал: "Они меня знают и знают мою историю, поэтому сочувствуют и не трогают".
Когда у меня здоровье было немного лучше, я принимал участие в протестных митингах русских патриотов в Москве и носил транспарант: "Русский, - помоги русскому!". Ибо мы, русские, фактически живем в оккупации враждебных сил. В РФ у нас даже нет своей русской Республики, нет конституционной и судебной защиты. Так как в Конституции РФ даже нет упоминания о русском народе. Так называемые народные суды, при рассмотрении уголовных дел этнически русским обвиняемым определяют наказание за одно, и то же преступление, как правило - максимальное, а в отношении инородцев минимальные сроки содержания под стражей. И все это прикрывается демагогией равенства граждан.
После Сергиева Посада вагоны электрички постепенно стали освобождаться от дачников. Я продолжал беседу с Никитой Сергеевичем Переверзевым. Подъезжая к станции Струнино, предложил Никите посетить мою дачу. Он согласился.
У ворот нас встретил радостный лай Шарика, прикованного цепью к собачьей будке.
Никита не удивился моему убогому жилищу. Я рассказал ему, что и сам долго искал прописку после освобождения из ссылки, пока не купил сгоревший дом. Декорировав его досками под жилой, - прописался. Сам сложил из кирпича печь и потихоньку его утеплил.
В этой горелке хозяйничали мыши и крысы, с которыми я долго боролся. Крыс выжил, победил! А вот мышей извести никак не удается. Вот и подумалось, что моя горелка похожа на огромную Русь, где хозяйничают крысы и мыши, с каждым годом прибывая из разных стран мира. С тревогой думаю, смогут ли русичи победить грызунов земли русской? Но, я твердо уверен - с Богом, им все по плечу! Бог поругаем, не бывает! Слава Богу за все!
Возле дачного дома я смастерил из досок и обил клеенкой душевую кабину, установив на крыше пластиковый бак с крышкой, куда наливал тёплую воду для помывки. Предложил Никите принять в ней душ. Пока он мылся, я из гардероба подобрал ему чистую одежду, обувь и головной убор. Облачившись, во все это, он стал неузнаваем и выглядел немного моложе. Даже шарик, встретивший его свирепым лаем, присмирел и приветливо замахал хвостом. Возможно, по моей одежде на Никите, шарик почувствовал нашу с Никитой дружбу. Почти всю ночь мы провели в беседе и воспоминаниях.
На другой день, я проводил его на Александровскую электричку. Подарив Никите свою книгу воспоминаний - "Венчанный колючей проволокой безбожной власти", на страницах которой имелось описание нашего пребывания в концлагере ЖХ-385/11. Дал Никите немного имевщихся у меня денег. Перед посадкой в вагон, условились о новой встрече и распрощались.
Через месяц мы встретились снова в электричке Александров- Москва. Он, как и прежде, сидел у дверей вагона на скамейке для двоих пассажиров. Я подошел к одиноко сидящему Никите, привычно отхаркивающемуся в кулек, изготовленный из газеты, "Правда". Через несколько остановок, в Пушкино, вошла в вагон торговка с пирожками. Я купил 10 пирожков. Взял себе один, остальные отдал Никите Сергеевичу, зная, что, при власть предержащих правительственных чиновников, народ всегда живет впроголодь.
Съев пирожок, Никита восторженно отозвался о книге, обратив внимание на описании меня семилетним сиротой в госпитальной бане с искалеченными войной победителями и осиротевшими детьми погибших воинов.
Тема послевоенного сиротства, была для нас особенно близка. Большинство послевоенных сирот, советская власть отправила из детдомов и детских приемников в послевоенный Ленинград, для восстановления ленинградского народонаселения, в значительной мере уничтоженного варварами противоборствующих сторон.
В наши дни, поседевших сирот, правящие чиновники назвали детьми войны. Шествуя в колонах Бессмертного полка с фотографиями своих загубленных войной родителей, "дети войны" не нашли своего счастья, в победившей оккупантов стране советов. Так и остались для новых правителей РФ сиротами, а многие изгоями, раздражающими иноязычных чиновников, приехавших из разных стран мира в РФ делать свой бизнес. Бизнесмены усилили бесправие и нищету коренных народов, живших некогда в самодостаточной Святой Руси, некогда заявившей иностранным послам Европы устами императора Александра II: "Когда, Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать!", выразив этим величие Святой Руси.
В наши дни шествия сирот, названными детьми войны, отдельные люди начинают реанимировать культ Сталина, который варварскими репрессиями осиротил этих уже поседевших детей, многие из которых не дожили до наших дней. Даже в какой-то церквушке выставили икону Сталина, в лике святых. Эту кощунственную попытку своевременно пресекла РПЦ - Русская Православная Церковь.
Я удивляюсь, как мало православных верующих обращают внимание на роль Сталина в репрессиях иерархов, священников и православных мирян именно в период 1922-1938 и последующие годы правления И.В. Сталина. Купите любой православный календарь сегодняшних изданий. Почти на каждой странице вы найдете прославленных в лике святых мучеников и мучениц, убиенных в 1922-1940-е годы. Пострадавших в репрессиях именно в указанных выше годах правления И.В. Сталина. Как-то забылось людьми, что свой революционный путь к власти "Коба" – Сталин, начинал с грабежей банков, разбоя и убийств.
В своей книге "КРЕЩЕНЫЙ КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ БЕЗБОЖНОЙ ВЛАСТИ", в Предисловии я написал:
Дивизия, в которой служила моя мама – Сперанская Ольга Анатольевна, из Челябинска была направлена в Красное Урочище под Минском БССР. Впервые дни войны дивизия попала в Минский котел и полностью уничтожена немцами. Вместе с семьями офицеров, мама эвакуировала меня с ее сестрой, Елизаветой Анатольевной Сперанской, в Челябинск к моему дедушке с бабушкой. Мама, доверила Родине, своего единственного четырехлетнего ребенка, надеясь, что Родина его сохранит и обеспечит ему достойную жизнь.
Моего отца, в!937 году захлестнула волна сталинских репрессий, организованных перед войной немецкой агентурой против лучших и опытных офицеров красной армии.
Мама не знала, что ее и мою Родину оккупировали террористы, организовавшие в стране красный террор и массовые репрессии коренного населения. Учиненный геноцид они лукаво назвали советской демократией. Все это фарисейство Александр Исаевич Солженицын назвал Красным колесом. Действительно, Русская земля окрасилась кровью мучеников. Руины взорванных и разрушенных церквей, монастырей, дворянских усадьб и жилищ коренных жителей, вызывали ужас и страх перед правителями страны.
В массовом сознании принято считать, что знаменитые «маршалы Победы» все как один восхищались гением Сталина и собственными успехами на фронтах Великой Отечественной войны. На самом деле это не так, свидетельствует очень авторитетный источник - Степан Кашурко, академик, генерал-полковник, Президент Центра розыска и увековечивания без вести пропавших и погибших защитников Русского Отечества. Степан Кашурко опубликовал рассказ Маршал Иван Конев: «Сталинская победа - это всенародная беда» Именно перед началом войны с гитлеровским нашествием, в 1937-1940 годами, И.В. Сталин организовал массовые репрессии высших командных офицеров красной армии.
Мой рассказ прервал вошедший в вагон азиатский беженец, громким голосом предлагая пассажирам купить у него за бесценок товар, вытаскивая из огромной сумки товары, приобретенные им в магазине одной цены. Пассажирам он продает этот товар по значительно завышенной цене. Да и сам магазин одной цены в наши дни переплофелировался в магазин разных цен, хотя налог платит как магазин одной цены.
Никита Сергеевич, в буквальном смысле слова взбеленился. Вскочил с лавки. Отхаркиваясь мимо кулька, изготовленного из газеты "Правда", во весь свой зычный голос, заорал: "Сволочь! Вали отсюда!". Я никогда не видел Никиту в такой ярости.
Беженец, схвати сумку с товаром, быстро побежал в другой вагон. Многие пассажиры недоуменно уставились на разъяренного Никиту в недоумении. Да и я сам не мог понять эту ярость, заставившую меня вскочить с лавки, чтобы преградить путь разъяренному Никите к торгашу.
Все объяснилось просто, Торгаш товаром, купленным по одной цене в магазине и торгующий по завышенной цене, прервал мой рассказ, который Никита слушал со слезами на глазах, вспоминая своего репрессированного сталинским террором отца – Сергея Васильевича Переверзева. Да и сидящие рядом пассажиры, прервав свои разговоры, внимательно слушали генерал-полковника академика Степана Кашурко рассказ о репрессиях высших офицеров красной армии перед войной 1941-1945 годов.
Успокоив Никиту, я продолжил тему начатого разговора.
В канун 25-летия Победы маршал Конев попросил Степана Кашурко помочь ему написать заказную статью для «Комсомольской правды». Обложившись всевозможной литературой, Степан Кашурко быстро набросал «каркас» ожидаемой «Комсомолкой» победной реляции в духе того времени и на следующий день пришел к полководцу. По всему было видно: сегодня он не в духе.
— Читай, — буркнул Конев, а сам нервно заходил по просторному кабинету. Похоже, его терзала мысль о чем-то наболевшем.
Горделиво приосанившись, Степан Кашурко начал с пафосом, надеясь услышать похвалу: «Победа — это великий праздник победы. День всенародного торжества и ликования народа победителей в войне 1941-45 гг. Это...»
— Хватит! — сердито оборвал маршал.
— Хватит ликовать! Тошно слушать. Ты лучше скажи, в вашем роду все пришли с войны? Все вернулись с фронта во здравии, наградах победителей?
— Нет. Мы недосчитались девятерых человек, из них пятеро пропали без вести, — пробормотал я, недоумевая, к чему это он клонит.
— И еще трое родичей приковыляли на костылях с орденами победы.
— А сколько сирот осталось? — не унимался маршал Конев.
— Двадцать пять малолетних детей и шестеро немощных стариков.
Ну и как им жилось? Государство обеспечило их материально?
— Не жили, а прозябали, — признался я.
— Да и сейчас не лучше. За, без вести пропавших кормильцев, денег не положено... Их матери и вдовы глаза повыплакали, а все надеются: вдруг хоть кто-нибудь вернется. Никто не вернулся. А государство их забыло. Совсем извелись…
— Так какого черта ты ликуешь, когда твои родственники горюют! Да и могут ли радоваться семьи тридцати миллионов погибших и сорока миллионов искалеченных и изуродованных солдат? Они мучаются, они страдают вместе с калеками, получающими гроши от государства...
Я был ошеломлен. Таким Конева я видел впервые.
Позже узнал, что его привела в ярость реакция Брежнева и Суслова, отказавших маршалу, попытавшемуся добиться от государства надлежащей заботы о несчастных, пропавших без вести фронтовиках хлопотавшему о достойных пособиях неимущим семьям воинов, откликнувшихся на призыв Сталина к братьям и сестрам, подняться на защиту Отечества от фашистов.
Иван Степанович, достал из письменного стола докладную записку, видимо, ту самую, с которой безуспешно ходил к будущему маршалу, четырежды Герою Советского Союза, кавалеру «Ордена Победы» и трижды идеологу Советского Союза. Протягивая мне этот документ, он подошел ко мне и подавая документ, проворчал с укоризной:
— Ознакомься, каково у нас отношение к защитникам Родины. И как живется их близким в наши мрачные дни. До ликованья ли ИМ?!
Бумага с грифом «Совершенно секретно» пестрела цифрами. Чем больше я в них вникал, тем больнее щемило сердце: «...Ранено 46 миллионов 250 тысяч. Вернулись домой с разбитыми черепами 775 тысяч фронтовиков. Одноглазых 155 тысяч, слепых 54 тысячи. С изуродованными лицами 501342. С кривыми шеями 157565. С разорванными животами 444046. С поврежденными позвоночниками 143241. С ранениями в области таза 630259. С оторванными половыми органами 28648. Одноруких - 3 миллиона 147. Безруких 1 миллион 10 тысяч. Одноногих 3 миллиона 255 тысяч. Безногих, - 1 миллион 121 тысяча. С частично оторванными руками и ногами 418905. Так называемых "самоваров", безруких и безногих победителей — 85942».
— Ну, а теперь взгляни вот на это, — продолжал просвещать меня Иван Степанович: «За три дня, к 25 июня, противник продвинулся вглубь страны на 250 километров. 28 июня взял столицу Белоруссии Минск. Обходным маневром стремительно приближается к Смоленску. К середине июля из 170 советских дивизий 28 оказались в полном окружении, а 70 понесли катастрофические потери. В сентябре этого же 41-го под Вязьмой были окружены 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артполк Резерва Г лавного командования и полевые Управления четырех армий. Брянском котле очутились 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артполков и полевые Управления трех армий.
Всего же в 1941-м в окружение попали и не вышли из него 92 из 170 советских дивизий, 50 артиллерийских полков, 11 танковых бригад и полевые Управления 7 армий. В день нападения фашистской
Германии на Советский Союз, 22 июня, Президиум Верховного Совета СССР объявил о мобилизации военнообязанных 13 возрастов — 1905 – 1918 годов. Мгновенно мобилизовано было свыше 10 миллионов человек. Из 2-х с половиной миллионов добровольцев было сформировано 50 ополченческих дивизий и 200 отдельных стрелковых полков, которые были брошены в бой без обмундирования и практически без надлежащего вооружения. Из двух с половиной миллионов ополченцев в живых осталось немногим более 150 тысяч». Говорилось там и о военнопленных. В частности, о том, что в 1941 году попали в гитлеровский плен: под Гродно-Минском — 300 тысяч советских воинов, в Витебско-Могилёвско-Гомелъском котле — 580 тысяч, в Киевско-Уманьском — 768 тысяч. Под Черниговом и в районе Мариуполя — еще 250 тысяч. В Брянско-Вяземском котле оказались 663 тысячи, и т.д. Если собраться с духом и все это сложить, выходило, что в итоге за годы Великой Отечественной войны в фашистском плену умирали от голода, холода и безнадежности около четырех миллионов советских бойцов и командиров, объявленных Сталиным врагами народа и дезертирами.
Подобает вспомнить и тех, кто, отдав жизнь за неблагодарное отечество, не дождался даже достойного погребения. Ведь по вине того же Сталина похоронных команд в полках и дивизиях не было — вождь с апломбом записного хвастуна утверждал, что нам они ни к чему: доблестная Красная Армия врага разобьет на его территории, сокрушит могучим ударом, сама же обойдется малой кровью. Расплата за эту самодовольную чушь оказалась жестокой, но не для генералиссимуса, а для бойцов и командиров, чья участь так мало его заботила. По лесам, полям и оврагам страны остались истлевать без погребения кости более двух миллионов героев. В официальных документах они числились пропавшими без вести — недурная экономия для государственной казны, если вспомнить, сколько вдов и сирот остались без пособия. В том давнем разговоре
маршал коснулся и причин катастрофы, в начале войны постигшей нашу «непобедимую и легендарную» Красную армию. На позорное отступление и чудовищные потери ее обрекла предвоенная сталинская чистка рядов командного состава армии. В наши дни это знает каждый, кроме неизлечимых почитателей генералиссимуса (да и те, пожалуй, в курсе, только прикидываются простачками), а ту эпоху подобное заявление потрясало. И разом на многое открывало глаза. Чего было ожидать от обезглавленной армии, где опытные кадровые военачальники вплоть до командиров батальона отправлены в лагеря или под расстрел, а вместо них назначены молодые, не нюхавшие пороху лейтенанты и политруки...»
Предвоенная фашистская агентура успешно спровоцировала Сталина на репрессии и уничтожение лучших командиров Красной армии.
— Хватит! — вздохнул маршал, отбирая у меня страшный документ, цифры которого не укладывались в голове.
— Теперь понятно, что к чему? Ну, и как ликовать будем? О чем писать в газету, о какой Победе? Сталинской? А может, Пирровой? Ведь нет разницы!
— Товарищ маршал, я в полной растерянности. Но, думаю, писать надо по-советски... — запнувшись, я уточнил: — по совести.
Только теперь вы сами пишите, вернее, диктуйте, а я буду записывать.
— Пиши, записывай на магнитофон, в другой раз такого уж от меня не услышишь!
И я трясущейся от волнения рукой принялся торопливо строчить:
«Что такое победа? — говорил Конев. — Наша, сталинская победа? Прежде всего, это всенародная беда. День скорби советского народа по великому множеству погибших. Это реки слез и море крови. Миллионы искалеченных воинов. Миллионы осиротевших детей и беспомощных стариков. Это миллионы исковерканных судеб, не состоявшихся семей, не родившихся детей. Миллионы замученных в фашистских, а затем и в советских лагерях патриотов Отечества». Тут ручка-самописка, как живая, выскользнула из моих дрожащих пальцев.
— Товарищ маршал, этого же никто не напечатает! — взмолился я.
— Ты знай, пиши, сейчас-то нет, зато наши потомки напечатают. Они должны знать правду, а не сладкую ложь об этой Победе! Об этой кровавой бойне! Чтобы в будущем быть бдительными, не позволять прорываться к вершинам власти дьяволам в человеческом обличье, мастерам разжигать войны, жертвуя своим амбициям людьми.
— И вот еще чего не забудь, — продолжал Конев. — Какими хамскими кличками в послевоенном обиходе наградили всех инвалидов! Особенно в соцобесах и медицинских учреждениях. Калек с надорванными нервами и нарушенной психикой там не жаловали. С трибун ораторы кричали, что народ не забудет подвига своих сынов, а в этих учреждениях бывших воинов с изуродованными лицами прозвали «квазимодами» («Эй, Нина, пришел твой квазимода!» — без стеснения перекликались тетки из персонала), одноглазых — «камбалами», инвалидов с поврежденным позвоночником — «паралитиками», с ранениями в область таза — «кривобокими». Одноногих на костылях именовали «кенгуру». Безруких величали «бескрылыми», а безногих на роликовых самодельных тележках — «самокатами». Тем же, у кого были частично оторваны конечности, досталось прозвище «черепахи». В голове не укладывается! — с каждым словом Иван Степанович распалялся все сильнее.
— Что за тупой цинизм? До этих людей, похоже, не доходило, кого они обижают! Проклятая война выплеснула в народ гигантскую волну изуродованных фронтовиков, государство обязано было создать им хотя бы сносные условия жизни, окружить вниманием и заботой, обеспечить медицинским обслуживанием и денежным содержанием. Вместо этого послевоенное правительство, возглавляемое Сталиным, назначив несчастным грошовые пособия, обрекло их на самое жалкое прозябание. Да еще с целью экономии бюджетных средств подвергало калек систематическим унизительным переосвидетельствованиям во ВТЭКах (врачебно-трудовых экспертных комиссиях): мол, проверим, не отросли ли у бедолаги оторванные руки или ноги?! Все норовили перевести пострадавшего защитника родины, и без того нищего, на новую группу инвалидности, лишь бы урезать пенсионное пособие...
О многом говорил в тот день маршал. И о том, что бедность и основательно подорванное здоровье, сопряженные с убогими жилищными условиями, порождали безысходность, пьянство, упреки измученных жен, скандалы и нестерпимую обстановку в семьях. В конечном счете, это приводило к исходу физически ущербных фронтовиков из дома на улицы, площади, вокзалы и рынки, где они зачастую докатывались до попрошайничества и разнузданного поведения. Доведенные до отчаяния герои мало-помалу оказывались на дне, но не их надо за это винить, а бездушие государственных чиновников.
К концу сороковых годов в поисках лучшей жизни в Москву хлынул поток обездоленных военных инвалидов с периферии. Столица переполнилась этими теперь уже никому не нужными людьми. В напрасном чаянии защиты и справедливости они стали митинговать, досаждать властям напоминаниями о своих заслугах, требовать, беспокоить. Это, разумеется, не пришлось по душе чиновникам столичных и правительственных учреждений. Государственные мужи принялись ломать голову, как бы избавиться от докучной обузы искалеченных войной защитников Отечества.
И вот летом 49-го Москва стала готовиться к празднованию юбилея обожаемого вождя. Столица ждала гостей из зарубежья: чистилась, мылась. А тут эти фронтовики — костыльники, колясочники, ползуны, всякие там «черепахи» — до того «обнаглели», что перед самым Кремлем устроили демонстрацию. Страшно не понравилось это вождю народов. И он изрек: «Очистить Москву от "мусора"!»
Власть предержащие только того и ждали. Началась массовая облава на надоедливых, «портящих вид столицы» инвалидов. Охотясь, как за бездомными собаками, правоохранительные органы, конвойные войска, партийные и беспартийные активисты в считанные дни выловили на улицах, рынках, вокзалах и даже на кладбищах и вывезли из Москвы перед юбилеем «дорогого и любимого Сталина» выброшенных на свалку истории искалеченных защитников этой самой ликующей праздничной Москвы, величая юбиляра Сталина.
И ссыльные солдаты победоносной армии стали умирать. То была скоротечная гибель: не от ран — от обиды, кровью закипавшей в сердцах, с вопросом, рвущимся сквозь стиснутые зубы: «За что, товарищ Сталин? За что? За твой призыв к братьям и сестрам?»
Так вот мудро и запросто решили, казалось бы, неразрешимую проблему с воинами-победителями, пролившими свою кровь «За Родину! За Сталина!».
— Да уж, что-что, а эти дела наш вождь мастерски проделывал. Тут ему было не занимать решимости - даже целые народы выселял, — с горечью заключил прославленный полководец Иван Конев.»
Материал взят из книги Игоря Гарина «Другая правда о Второй мировой».
Электричка уж прибывала к станции Лосиноостровская. Я собрался выходить, но Никита Сергеевич уговорил меня доехать до конечной станции - Москва.
На фоне услышанного от меня рассказа, Никита Сергеевич, смахивая с глаз слезу, сказал:"А сколько погибло и расстреляно в сталинских концлагерях матерей, детей-сирот, вернувшихся с войны солдат, дома и квартиры которых оказались заселенными пришлыми на Русь инородцами? Помнишь майора Власова, который на помойке столового блока собирал выброшенные отходы голов и хвостов раб, жадно поедая их, лишь бы утолить голод. А посадили его за что? Не поделил с высшим начальством вывезенные из побежденной Германии трофеи".
В своей книге "КРЕЩЕНЫЙ КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ БЕЗБОЖНОЙ ВЛАСТИ", упоминал этот эпизод с офицером майором Власовым.
Никита Сергеевич, сказал: "Наши беды от того, что мы позволили международному сатанизму вольготно обустроиться в нашем Отечестве, принеся в жертву негодяям свои обычаи предков, их культуру, их Православную веру, их любовь к Богом данной Русской Земле!".
Электричка прибила на конечную станцию – Москва. Мы вышли из вагона. Прошли турникет и у входа в вокзал, к Никите подошло два милиционера, попросив предъявить паспорт. Паспорт Никита оставил на даче, где пребывал в поиске прописки и трудоустройства.
- Пройдемте с нами! - попросил Никиту милиционер.
Как впоследствии выяснилось, это торгаш товаром, купленным в магазине одной цены и сбывающий пассажирам по другой завышенной цене, обратился в Александрове к знакомому милиционеру по описанному выше факту. В милиции Никиту продержали несколько часов, и отпустили со словами, чтобы он больше не пугал пассажиров.
Обдумывая этот эпизод, в голове мелькнула мысль, вот что значит жить на земле своих предков бесправным изгоем.
.Оставив Никиту в милиции, я из Московского вокзала перешел в метро и в Медведково сел на 601-й автобус, чтобы доехать до кинотеатра "Будапешт". Обычно этот автобус и автобус 774 бывают переполнены пассажирами, но в этом было их немного.
На широкой улице в автобус вошли две до неприличия полные смуглые женщины с малолетней девочкой лет четырех или пяти. Они вели себя вызывающе. Девочка постоянно вскакивала с своего места, бегала от пассажира к пассажиру, хватая их за одежду. Когда она схватилась за мою трость, я сделал ей замечание вести себя прилично в общественном месте.
В это время мимо нас прошел к выходу из автобуса горько рыдающий мужчина. Я увидел, что смартфон был включен, и мужчина получил какое-то сообщение, вызвавшее у него рыдание. Девочка вслед ему, когда он выходил из дверей автобуса, прыгая возле своей матери, громко сказала: "Русская водка, плачет! Русская водка, плачет!". Вся эта троица неприлично расхохоталась.
Я не выдержал данного кощунства, встал и громко сказал им: "Почему вы ведете себя так в публичном месте? Человек возможно получил неприятное известие о смерти кого-нибудь из своих родичей, а вы глумитесь над его состоянием?". Женщины встали с своих мест, взяли девочку за ручку и ушли к задним дверям автобуса. Через две остановки они вышли. А водитель автобуса на мое возмущение, сказал: "У них такая культура".
- Такая "культура" создает в русском обществе психологическую несовместимость. – ответил я водителю.
Выйдя, из автобуса, подумал: "почему правящая страной власть, создала в моем Русском Отечестве такую психологическую несовместимость Караван Сарая средних веков, при которой инородным "беженцам" позволено вести себя неприлично, а нам, коренным жителям страны, угрожают уголовным наказаниям по статье, межнациональной розни?".
И снова вспомнились слава Сергея Есенина: В своей стране, я словно иностранец…
Домой пришел расстроенным. Разделся. Умылся. И лег спать. Слишком напряженным и не приятным для меня стал этот день, показавший, какого дна достигла моя любимая Святая Русь в нашем веке.
Отдохнув. Стал искать в интернете книгу Игоря Гарина "Другая правда о Второй мировой ч.1. Документы".
Нашел требуемый материал и приступил к ознакомлению с ним читателей. Итак:
ЦИФРЫ, ФАКТЫ, СЛЕДСТВИЯ.
В настоящем разделе представлены некоторые обобщенные статистические материалы, добытые и систематизированные в свое время кропотливым трудом целой армии исследователей – военных ученых, офицеров и генералов Военно-научного управления Генерального штаба ВС СССР, Главного управления кадров (ГУК) и других центральных учреждений обороны СССР, а также специалистов различных ведомственных учетных органов. К великому сожалению, большинство из этих людей уже нет в живых, многие обезличены, а их книжки, выпущенные мизерными тиражами и помеченные магической надписью «секретно», так и остались недоступными для широкого читателя. За малым исключением, предлагаемые выборочные данные характеризуют положение в Красной Армии по состоянию на 1941 год.
На общем учете офицеров запаса армии и флота состояло 915951 человек, из них по военной подготовке:
- окончившие военные академии 0.2%
- окончившие курсы, школы и военные училища 9,9%
- лица с краткосрочной подготовкой 79,0 %.
При развертывании армии и на доукомплектовании флота по мрбилизации в первый месяц войны призвано 652336 офицеров запаса, или 74,,1% всех мобресурсов.
В результате сталинских репрессий 1937-38 годов, а также расширения армии в 1939-41годах 70% офицеров и 75% политработников занимало должности менее года, а более 1 млн. красноармейцев служило менее года.
Германский журнал «Верфронт» писал о репрессиях в Красной Армии; «После суда Сталин распорядился расстрелять восемь лучших военачальников РККА. Так закончился краткий период реорганизации командования Красной Армии». Военная квалификация была принесена в жертву политике и безопасности большевистской системы.
С само начала Великой Отечественной войны под подозрение в предательстве попали все военнослужащие и гражданские лица. Оказавшихся даже на непродолжительное время, за линией фронта. Во всех кадровых анкетах появился вопрос: «Были ли Ваши родственники на оккупированной территории?».
Статья 193 Уголовного Кодекса РСФСР 1926 года предусматривала «за сдачу в плен, не вызывавшуюся боевой обстановкой – расстрел с конфискацией имущества». В статье 22 «Положения о воинских преступлениях» 1927 г. говорилось, что сдача в плен, не вызванная боевой обстановкой, а также переход на сторону врага предусматривают высшую меру наказания (расстрел) с конфискацией имущества. Расширялась практика заочного осуждения военнослужащих, находящихся за линией фронта, как изменников Родины.
Достаточным основанием для такого решения были полученные оперативным путем сведения об их якобы антисоветской деятельности. Вердикт выносился без всякой проверки, иногда лишь по одному заявлению.
В соответствии с Приказом Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 года № 270, командиры и политработники, срывающие знаки различия и сдавшиеся в плен, объявлялись дезертирами, а их семьям грозил арест, государственного пособия и помощи лишались командиры и группы красноармейцев, сдавшихся врагу не исчерпав все средства к сопротивлению. Приказ призывал «драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим.
ПЕРЕЧЕНЬ ЛИЦ ВЫСШЕГО КОМНАЧСОСТАВА,
РЕПРЕССИРОВАННЫХ В 1941 г.
1. АрженухинФ.К. – генерал-лейтенант авиации, начальник Военно-воздушной академии. Расстрелян в 1941 г.
2. Володин П.С. – генерал-майор авиации, начальник штаба ВВС Красной Армии. Расстрелян в 1941 г.
3. Галактионов С.Г. – генерал-майор, командир 30-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта. Расстрелян в июле 1941 г.
4. Гольцев Н.Д. – генерал-майор. 1894 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Начальник отдела автобронетанковых войск 18-й армии Южного фронта. Расстрелян в 1942 г.
5. Гончаров В. С. – генерал-майор. 1894 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1917 г. Командующий артиллерией 34-й армии Северо-Западного фронта. Расстрелян в сентябре 1941 г.
6. Григорьев А. Т. – генерал-майор. 1889 г. рождения. Беспартийный. В Красной Армии с 1918 г. Начальник войск связи Западного фронта. Расстрелян в июле 1941 г.
7. Гусев К. М. – генерал-лейтенант авиации. 1906 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1925 г. Командующий ВВС Дальневосточного фронта. Расстрелян в 1941 г.
8. Дьяков Г. С. – генерал-майор. 1886 г. рождения. Беспартийный. В Красной Армии с 1918 по 1929 г. Заместитель начальника кафедры Венной академии им. Фрунзе. Дата смерти не установлена.
9. Качанов К. М.- генерал-майор. 1901 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Командующий 34-й армией Северо-Западного фронта. Расстрелян в 1941 г.
10. Каюков М. М. – генерал-майор технических войск, заместитель начальника управления Наркомата обороны СССР. Расстрелян в 1941 г.
11. Кленов П. С. – генерал-лейтенант. 1894 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Начальник штаба Северо-Западного фронта. Расстрелян в 1941 г.
12. Климовских В. Е. – генерал-майор. 1895 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Начальник штаба Западного фронта. Расстрелян в июле 1941 г.
13. Клич Н. А. –генерал-лейтенант. 1895 г. рождения. Беспартийный. В Красной Армии с 1920 г. Начальник артиллерии Западного фронта. Расстрелян в июле 1941 г.
14. Коробков А. А. – генерал-майор. 1897 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Командующий 4-й армией Западного фронта. Расстрелян в июле 1941 г.
15. Кособуцкий И. С. – генерал-майор, командир 41-го стрелкового корпуса Северо-Западного фронта. Расстрелян в 1941 г.
16. Локтионов А. Д. – генерал-полковник, командующий Прибалтийским особым военным округом. Расстрелян в 1941 г.
17. Оборин С. И. – генерал-майор. 1892 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1917 г. Командир 14-го механизированного корпуса Западного фронта. Расстрелян в 1941 г.
18. Павлов Д. Г. – генерал армии. 1897 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с с 1919. Герой Советского Союза. Командующий Западным фронтом. Расстрелян в июле 1941 г.
19. Проскуров И. И. – генерал-лейтенант авиации. 1907 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1931 г. Герой Советского Союза. Командующий ВВС Юго-Западного фронта. Расстрелян в 1942 г.
20. Птухин Е. С. – генерал-лейтенант авиации. 1900 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Герой Советского Союза. Командующий ВВС Юго-Западного фронта. Расстрелян в 1942 г.
21. Пумпур П. И. – генерал-лейтенант авиации, командующий ВВС Московского военного округа. Расстрелян в феврале 1942 г.
22. Рычагов П. В. – генерал-лейтенант авиации 1911 г. рождения. Герой Советского Союза. Начальник Главного управления ВВС Красной Армии. Расстрелян в октябре 1941 г.
23. Савченко Г. К. – генерал-майор. 1901 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Заместитель начальника артиллерийского управления. Расстрелян в 1941 г.
24. Салихов М. Б. – генерал-майор, командир 60-й горнострелковой дивизии 18-й армии Южного фронта. Расстрелян в 1941 г.
25. Самойлов К. И. контр-адмирал. 1896 г. рождения. Беспартийный. В Военно-Морском флоте с 1918 г. Начальник Управления военно-морских учебных заведений. Дата смерти не установлена.
26. Селиванов И. В. – генерал-лейтенант. 1886 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Командир 30-го стрелкового корпуса Западного фронта. Расстрелян в феврале 1942 г.
27. Смушкевич Я. В. – генерал-лейтенант авиации. 1900 г. рождения. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1919 г. Дважды Герой Советского Союза. Помощник начальника Генерального штаба по авиации. Расстрелян в октябре 1941.
28. Такорский А. И. – генерал-майор авиации.1900 г. рождения. В Красной Армии с 1919 г. Заместитель командующего ВВС Западного фронта. Расстрелян в 1942 г.
29. Трубецкой Н. И. – генерал-лейтенант. Член ВКП(б). В Красной Армии с 1918 г. Начальник Управления военных сообщений Генерального штаба Красной Армии. Расстрелян в июне 1941 г.
30. Шахт Э. Г. – генерал-майор авиации, помощник командующего ВВС Орловского военного округа. Расстрелян в феврале 1942 г.
31. Штерн Г. М. – генерал-майор. Расстрелян.
Из статьи А. Печенкина