В ходе тренингов, посвященных теме одиночества, видно, как у людей меняется отношение к этому сложному состоянию. От страха, грусти, безысходности, которые возникали при одном воспоминании об одиночестве, многие переходят к пониманию и признанию необходимости одиночества для своей души, для общения с Богом, для самопознания. В одиночестве есть возможность подумать в тишине, восстановить силы, разобраться в себе. «Когда ты теряешь соприкосновение с внутренней тишиной, ты теряешь соприкосновение с собой. Когда ты теряешь соприкосновение с собой, ты теряешь себя в этом мире», – пишет философ Э. Толле.
Многое зависит от человека и от того, как он свое одиночество «использует». Можно в этом состоянии «застрять» и так и остаться жить «на обочине», а можно плодотворно прожить это время. Важно помнить, что часто одиночество – это выбор человека, а не вынужденное состояние, в которое он попал. А значит, когда человек поймет, что одиночество уже выполнило свою функцию, он может продолжить путь, выйти из своего «укрытия» к людям – обновленным, с интересными наблюдениями, выводами, планами.
Если же человек вдруг почувствовал себя одиноко, не будучи лишен общения, а находясь среди людей, то это тоже не повод впадать в панику или тоску и делать вывод, что «меня никто не любит, никто не понимает, я никому не нужен». Возможно, что-то коснулось глубинных сущностных струн его души, и он оказался лицом к лицу с экзистенциальным одиночеством – абсолютно естественным для каждой личности переживанием, с которым многие время от времени сталкиваются. И. А. Ильин писал: «Это пожизненное одиночество – тяжкое бремя. Но оно и великое благо. Когда человек осознает свое одиночество, он вопрошает: „Кто поможет мне?“ И ответ гласит: „Я сам должен помочь себе“… И заложен первый камень характера. А еще ответ гласит: „Господь в небесах поможет мне тем вернее, чем преданнее Ему буду я“… И заложен основополагающий камень веры. В одиночестве человек находит самого себя, силу своего характера и источник жизни»[34].
Но бывает, что неожиданно возникшее чувство одиночества – симптом неблагополучия в отношениях, и тогда надо начинать «расследование», выяснять, что произошло, предпринимать какие-то действия по восстановлению или изменению взаимоотношений. Возможно, что-то не было высказано, какое-то чувство осталось невыраженным, где-то возникло напряжение, на которое вовремя не обратили внимание, а напряжение постепенно переросло в раздражение или злость. Во взаимоотношениях не бывает мелочей, они не складываются сами собой, их нельзя пускать на самотек. От нелепой обиды до ненависти часто всего один шаг, а на восстановление доверия могут уйти годы.
Во всех описанных выше случаях функция чувства одиночества – сигнализировать о необходимости обратить внимание на системы отношений: «Я и Я», «Я и Бог», «Я и Другой» или «Я и Мир» – и навести там порядок.
Порой переживание одиночества – как звонок в дверь: призыв встать с дивана и посмотреть, что новое пришло в мою жизнь или что нуждается сейчас в моем особом внимании. Некоторые предпочитают оставаться на диване и сокрушаться: «Опять мне звонят! Сколько можно? Я больше этого не вынесу! За что мне это? Почему я?!» – но не сдвинутся со своего места и даже в дверной глазок не посмотрят. Другие делают вид, что ничего не слышат, или пытаются включить погромче звук телевизора, чтобы заглушить «звонок» (есть люди, у которых телевизор работает круглосуточно – они не переносят тишину).
Бывает, что человек идет открывать чужие «двери», следуя «народной глупости»: если тебе одиноко, найди того, кому еще хуже, помоги ему – и тебе станет не так одиноко. Но не разобравшись с причинами своего одиночества, не научившись конструктивно к нему относиться, с чем придет такой человек к другому? Со своими страхами и тоской? «Я пришел тебя накормить, а то у меня у самого есть нечего. Давай поедим. Ты меня не угостишь?» Или: «Мне плохо, я пришел к тебе, потому что тебе еще хуже, и надеюсь, что мне от этого станет лучше» – очень «благородный» мотив! То есть тот другой, кому сейчас еще хуже, должен стать объектом – средством борьбы с моим одиночеством?
Чем поможет психолог?
Иногда бывает так, что без помощи психотерапевта человеку все-таки не обойтись. В некоторых случаях достаточно одной-двух встреч, но чаще требуется довольно продолжительная работа. В течение первых нескольких встреч устанавливается контакт с психологом. Ведь для того, чтобы началась глубокая работа, необходимы доверительные человеческие отношения. На первых встречах важно разобраться не столько с причинами возникших у человека трудностей, сколько с его планами: чего же человек хочет, к чему он идет. Это очень серьезный вопрос, поэтому какое-то время уходит на фокусировку цели психотерапии для конкретного человека.
Чаще всего приходят с вопросами: «Что мне сделать, чтобы муж вернулся?», или: «Как мне правильно себя вести, чтобы на меня мужчины стали обращать внимание?», или: «Как мне сделать так, чтобы мама научилась меня понимать?», или: «Я хочу, чтобы он изменился, стал лучше! Как мне этого добиться?». Другими словами: «Научите меня управлять моими близкими, чтобы они вели себя так, как нужно мне!» – то есть научите меня манипулировать людьми. Но подобное отношение к другому человеку, как уже говорилось, с точки зрения христианской психологии недопустимо. Здесь нарушается один из основополагающих принципов: уважение свободы личности. С такими запросами приходится работать, чтобы их переформулировать. Важно помочь человеку вернуться к себе, к своей жизни, отказаться от желания перевоспитать маму, «переделать» мужа, «улучшить» сына, сделать «более удобной» подругу. Задача психолога также в том, чтобы помочь человеку научиться находить в себе ресурсы, которые позволят ему самому разбираться со сложностями.
В ходе духовно-ориентированной психотерапии клиент постепенно продвигается в:
• различении своих духовных и психологических состояний;
• приобретении опыта психологического и духовного преодоления кризисов;
• повышении степени осознанности своих эмоциональных состояний, потребностей, мотивов, поступков, отношений;
• признании ценности своего психологического и духовного развития;
• принятии адекватной ответственности за свое психологическое и духовное состояние.
Психотерапия помогает нащупать путь, вектор движения, но пройти этот путь человеку придется самостоятельно. И если он рассчитывает, что ему дадут волшебную таблетку, от которой у него «все пройдет», то он глубоко ошибается.
Есть две крайности в ожиданиях от психотерапии. Первая: «Все поправимо!» Не надо тешить себя иллюзиями, что человек, имеющий в своем «анамнезе» тяжелые психологические детские травмы, сможет жить «как все нормальные люди». Есть необратимые утраты, которые можно только оплакать, но нельзя ничем возместить: если в детстве папы не было, то его не было, поэтому почувствовать себя задним числом под надежной отцовской защитой не получится. Взрослый человек может немного «дородительствовать» себя, став сам себе «за маму и за папу», если научится относиться к себе с вниманием и заботой, защищать себя. Но, несмотря на все его усилия, у него не появится такого же ощущения опоры за спиной, как у человека, выросшего в полной функциональной (психологически здоровой) семье. Увы!
Вторая крайность: «Все тщетно! Мне нельзя помочь!» Как бы ни была запутана и запущена жизненная ситуация, всегда можно попытаться ее хотя бы немного облегчить. Ведь даже людям со смертельным диагнозом врачи оказывают посильную помощь. Но, в отличие от медицины, в психологии помочь себе может только сам человек. Психотерапевт создает условия, в которых человек видит себя и свою жизнь с новой точки зрения, получает новый опыт, но выбор, принятие и осуществление решения совершает сам человек.
Некоторые думают, что психотерапия может заменить дружбу. Но не стоит забывать, что психотерапия – это все-таки профессиональная работа, своего рода «суррогат», и она не заменит полноценного личного дружеского общения. Конечно, между психологом и человеком, обратившимся к нему за помощью, возникает контакт, происходит встреча, но психотерапия предполагает фиксированное время, определенную оплату. Также существует ряд этических правил, которые не позволяют переводить терапевтические отношения в «дружбу семьями». Даже при том, что такое общение может быть очень глубоким, все равно оно не заменяет дружбу, любовь, пастырское общение. Это обращение к специалисту, который помогает в чем-то разобраться, научиться строить доверительные личные отношения, что-то изменить, но отношения с ним не перерастают в близкие, а людям нужны дружеские отношения.
Однако подобные ограничения ничуть не умаляют ценность встречи психотерапевта с человеком, обратившимся к нему за психологической помощью. Ведь с христианской точки зрения, встречаясь друг с другом, мы удостоверяем друг друга в бытии, мы говорим друг другу: «Я тебя вижу! Я тебя слышу! Ты есть!» – тем самым подтверждая ценность другого. Каждая встреча двух личностей откладывает на них отпечаток. Поэтому невозможно рассматривать работу психотерапевта, особенно духовно-ориентированного, только с формальной точки зрения, как «предоставление услуг по оказанию психологической помощи населению».
Встреча и со-бытие
Конечно, встречи бывают разные: глубокие и поверхностные, истинные и ложные, но все они, по словам митрополита Сурожского Антония, «начинаются с того, что человек, у которого есть сознание евангельское или просто острое, живое человеческое сознание, должен научиться видеть, что другой существует. И это бывает редко, очень редко»[35]. «Вот в свете Евангелия и думайте о каждой человеческой встрече именно как о встрече; не просто о том, что люди столкнулись да разошлись, прошли мимо – и не заметили, кто мимо прошел. Так в евангельской притче о милосердном самарянине проходили бесчувственный левит и безответственный священник. А мы должны, как самарянин, остановить свой взор на каждом, никого не пропустить незамеченным, и когда слушаем – слышать, а не просто воспринимать звуки слов. Если бы мы только умели встречаться!»[36]
Встреча в широком смысле – это вступление в совместное бытие, в общую жизнь. Подлинная встреча становится условием появления уникальной, живой общности двух людей, которую обозначают как со-бытие. Как писал профессор В. И. Слободчиков, «подлинная, бытийная общность предполагает, несмотря на препятствия и „непрозрачность“ Другого, выход за рамки самого себя и понимание (постижение) личности Другого, а также чувства ответственности и преданности, которые включают в себя и Я, и Ты, и Мы»[37]. Со-бытие и есть подлинная ситуация развития личности.
Бывает, что со-бытие открывается в короткой встрече, но память о ней может остаться на долгие годы как бесценный опыт, доказывающий, что есть жизнь без одиночества, существуют близкие человеческие отношения, и у меня они были, а значит, они возможны. Ведь многие люди отчаиваются дождаться встречи, перестают верить, что она может с ними когда-нибудь случиться, что это не сказка… Такая встреча может оказаться лишь мгновением в жизни, а может перерасти в дружбу, преданность, любовь.
Имея опыт со-бытия, пусть даже полученный не в повседневной своей жизни, а на психологической консультации, человек будет и дальше искать и находить людей, способных на такое общение. А пока не найдет, он может заниматься саморазвитием и любимыми делами. Во всяком случае, от одиночества мучиться он не станет. Зачем?