Тема предательства в трагедии Шекспира «Макбет» в контексте библейского сюжета




Чумаченко Анастасия Андреевна

 

Сюжет предательства корнями уходит в глубокую древность, в Библию и более ранние античные тексты. Образ предателя – архетипический, присутствует и в библейской, и в других религиозных системах. Самый яркий его представитель в европейской культуре – Иуда Искариот, чье имя стало нарицательным. Связанный с его фигурой акт измены – один из наиболее часто осмысляемых в европейской литературе. К примеру, Данте Алигьери в своей «Божественной комедии» помещает Иуду на один уровень с Сатаной, не находя для его поступка оправданий, а Леонид Андреев посвящает предателю целый роман. Крайне интересен образ Иуды и для второй половины 20 века.

В целом, библейский подтекст и действующие в нём архетипы можно найти во многих произведениях. Но тексты Уильяма Шекспира вызывают разногласия у исследователей. Современный ученый Насиб Шахин считает, что «Шекспир редко использует библейские аллюзии, даже если они часто просматриваются в тексте». Рой Баттенхауз утверждает, что трагедии Шекспира «часто перекликаются с библейским языком и контекстом, даже если они поставлены язычниками». Нам наиболее близко мнение Питера Вилварда, который считает, что «Шекспир показывает универсальную значимость Библии как близкую к реальности жизни человека в этом суровом мире». С ним соглашает отечественный исследователь Волкова А. Г., отмечая, что «библейские аллюзии встречаются чаще всего в хрониках». Так же можно проследить влияние библейских текстов и в трагедиях, где они используются с целью усиления смысловой направленности. То есть они помогают читателю острее ощутить в «Отелло» зависть, в «Ромео и Джульетте» - человеческие страсти, а в «Макбете» - проблему преступления и наказания. Библейские аллюзии часто находят и в сонетах. Но, по мнению большинства исследователей «неверно сводить художественный замысел автора исключительно к его конфессиональной принадлежности», однако и они соглашаются, что «библейские тексты у Шекспира становятся некими фильтрами для рецепции и интерпретации произведения». Так, можно сказать, что Шекспир использует в своих текстах архетипы, не стремясь сделать их центральными и передать в их оригинальном варианте.

Так, сюжет предательства как стандартный сюжет «преступления и наказания» – основа сюжета и одна из центральных тем в трагедии Шекспира «Макбет». На наш взгляд, в тексте прослеживаются прямые аллюзии на библейские тексты. В первую очередь, аллюзия на сюжет грехопадения: Макбет принимает окончательное решение под влиянием жены, которая, подобно Еве, возжелала большего, совратилась на некий аналог божественной природы – королевский трон. Далее, отступник чувствует бездну уже в момент допущения преступления. Таким образом, мыслью об убийстве он нарушает главный евангельский закон – чистоту мысли и осужден до реального совершения греха. Это он подтверждает ощущением закономерности возмездия: «Молитвы я алкал, но комом в горле «Аминь» застряло» [Шекспир: 484]. Затем, очевидна аллюзия сцен реакции окружающего мира на убийство и на распятие Христа. Шекспир, описывая ночь убийства, пишет: «Какая буря бушевала ночью! <…> в воздухе носились рыданья, смертный сон и голоса, пророчившие нам годину бедствий <…> как в лихорадке, тряслась земля» [Шекспир: 488]. В Евангелии от Матфея же говорится: «Иисус же, <…>, испустил дух. <…> и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли» [Новый Завет: 36]. Эта же цитата говорит нам об очередной аллюзии – воскрешении мертвых, или явлении призрака убитого Банко Макбету.

Обнаружив, таким образом, несколько важных аллюзий на тексты Евангелий, можно сказать, что сопоставление уместно не только по основному мотиву. Однако, на наш взгляд, выявление скрытой связи «Иуда – Макбет» более продуктивно, так как проясняет дидактику текстов, этический императив, изложенный в сюжетах предательства и греха.

Образы Иуды и Макбета связывает не только акт предательства, но и некоторые существенные детали, позволяющие говорить о христианском подтексте у Шекспира. Во-первых, и Иуда, и Макбет находятся к объекту предательства максимально близко: ученик и преданный воин, призванные «путь преградить убийце, а не нож заносить» [Шекспир: 476].

Во-вторых, объект предательства имеет божественную сущность или ее подобие. Иисус – Сын Божий, а король – помазанник Господа, его ставленник на земле. Укрепляя этот образ, Шекспир рисует портрет правителя нарочито положительным: «К тому же правил Дункан так мягко, был в высоком сане так чист, что добродетели его, как ангелы Господни, вострубят к отмщенью» [Шекспир: 476].

В-третьих, кара настигает Макбета от руки Макдуфа, отличающегося от всех особым рождением, что можно воспринимать как аллюзию на чудесное рождение Иисуса. Только Сын Божий самолично не карает Иуду, так как знает дальнейшую судьбу отступника и осознает, что предательство – неотъемлемая часть его пути. У Шекспира же появляется карающий персонаж Макдуф, который «вырезан до срока из чрева матери» [Шекспир: 552], в то время, как ведьмы пророчествуют главному герою: «Макбет для тех, кто женщиной рожден, неуязвим» [Шекспир: 519]. Но определенная аллюзия здесь все же присутствует, так как историки отмечают, что во времена Шекспира операции кесарева сечения были единичными, а в XI веке Макбета их следов и вовсе нельзя найти. Поэтому с уверенностью можем сказать, что использование этой детали определенно имеет некоторое намерение, о котором мы скажем чуть позже.

В-четвертых, в обоих линиях предательству предшествует сакральный акт трапезы: Христос, пророчествуя свою смерть, самостоятельно раздает хлеб ученикам, в том числе и Иуде, подмечая при этом: «и вот, рука предающего Меня со Мною за столом» [Новый Завет: 94]. Король же, несмотря на только что подавленное восстание, проявляет к Макбету несказанное доверие и решает отпраздновать победу именно во владениях воина, говоря: «к Макбету мы едем, чтобы дружбу с ним скрепить» [Шекспир: 471], таким образом подчеркивая значимость визита. Так в пьесе, как и в евангельском сюжете, актуализируется архаический ряд «трапеза – евхаристия – жертвоприношение – убиение невинного». Оба героя в этой сцене лишь ложно преданны покровителю и совершают злодеяние после столь сакрального действия. Вспомним, что и Иуда покидает Вечерю: «он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь» [Новый Завет: 120], и Макбет не в силах находиться рядом с королем во время раздумий – Леди Макбет, обращаясь к мужу, говорит: «Ты зачем ушел?».

В-пятых, остальные доверенные оставляют отступников без собственного отмщения: ученики Иисуса отрекаются, а сыновья Дункана бегут. И те, и другие тревожатся больше о себе, чем о возмездии и лишь спустя время возвращаются на прежние стези своей жизни.

Наконец, отдельного внимания заслуживает одна из ключевых, на наш взгляд, сцен у Шекспира – сцена пира после смерти Банко. Она также может быть соотнесена с Тайной Вечерей, но с иным её моментом. Согласно некоторым исследователям священного текста, в частности, Б.И. Гладкову, архиепископу Аверкию, А.П. Лопухову, Иуда не причастился вместе с остальными апостолами, Таинство совершилось уже после его ухода (главы 13-17 Евангелия от Иоанна). Обратимся к соответствующей сцене трагедии. Авторская ремарка сообщает: «Призрак Банко входит и садится на место, предназначенное Макбету», знаменуя тем самым то, что герою не место среди всеобщего праздника. Он сам говорит об этом, отвечая на просьбу присоединиться к застолью: «Мне места нет». Таким образом, у предателей нет права оставаться с невиновными, они навсегда вычеркнули себя из общества, совершив грех и замыслив убив доверившихся им. Шекспир, на наш взгляд, хорошо понимает, на какой сюжет возникает аллюзия в этой сцене и мастерски использует это сопоставление для углубления эстетического и этического её восприятия.

Но мы не можем не наблюдать очевидных различий: король не обладает даром всеведения и не предсказывает своей гибели. Отметим, что и возмездие совершается по-разному: Иуда, раскаявшись, казнит себя сам, его ждет Божий суд и Ад. Макбет же, как человек Ренессанса, признает себя поверженным, но в нем не ощущается раскаяния, он не теряет воинского величия: «До смерти я свой бранный щит не брошу» [Шекспир: 553]. У Шекспира предатель не ощущает страха перед Высшим судом, его пугает суд земной: «если б злодеянье <…> / все разрешало здесь, / <…> кто стал бы думать о грядущей жизни? Но ждет нас суд уже и в этом мире» [Шекспир: 476]. Макбет, все больше «увязая в кровавой тине» [Шекспир: 512], сам для себя является адом. Главный герой Шекспира практически дословно повторяет строки из Евангелия: «Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не рождаться» [Новый Завет: 32]. В одной из своих последних речей он произносит: «Я жил достаточно: мой путь земной / Сошел под сень сухих и желтых листьев, / Но то, что подобает старым летам, / - Почет, любовь, вниманье, круг друзей, / - Не ждет меня; а вместо них – проклятья» [Шекспир: 544].

К тому же, мотивировка предателей сложно сопоставима. Два из четырех Евангелий говорят нам, что Иуда идет на измену из-за сребролюбия, два оставшихся – о происках Сатаны. Но Макбета ни влекут богатства, и пророчество нельзя назвать единственной причиной его преступления, скорее искушением. К пропасти его ведет честолюбие, и в этом мы также видим особенность ренессансного сознания. Единственное, что может удержать шекспировского предателя от падения в бездну, это «состраданье, как нагой младенец» [Шекспир: 476].

Так же, отметим иную персонажную структуру в тексте Шекспира. Если в Библии Иудой предается один образ, образ Иисуса, включающий в себя мир, то у Шекспира этот образ разделяется, по крайней мере, на два. Так мы получаем преданного короля – предаваемого Бога и карающего Макдуфа – побеждающего Бога, об отнесенности с Иисусом которого мы уже говорили. На наш взгляд, такое разделение имеет менее религиозный подтекст возмездия, видимо, исключая из мировоззрения персонажей Шекспира Божий Суд. Сам Макдуф произносит: «Страшный Суд / уже вершится здесь!» [Шекспир: 489]. Таким образом, как считают указанные выше исследователи, Шекспир и «показывает универсальность Библии», ее сюжетов в реальной жизни.

Есть и ещё одно крайне важный аспект, в котором библейский и литературный герой различны. Иуда является «одним из Двенадцати» [Новый Завет: 95], он, так или иначе, - орудие в предначертанном. Иисус говорит: «Сын Человеческий идет по предназначению» [Новый Завет: 94] и «неужели мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» [Новый Завет: 124]. Библейские тексты даже не считают достойным много говорить об Иуде, в то время как Шекспир посвящает Макбету трагедию. Данное различие обуславливается тем, что шекспировский образ предателя, в первую очередь, - человечен, а Иуда – все-таки остается орудием, поддавшимся искушению слабым учеником, когда как Макбет – самый бравый воин, каким и остается до финала. Шекспир осуждает его на уровне этики, но оправдывает на эстетическом уровне: Макбет остается величественным: «я смотрю на то, пред чем сомлел бы дьявол» [Шекспир: 508], «нет, я сдамся, / не стану прах лобзать у ног» [Шекспир: 552], «Я смею все, что смеет человек, / и только зверь на большее способен» [Шекспир: 477] и не отступает от своего выбора: «До смерти я свой бранный щит не брошу» [Шекспир: 553] - говорит он перед поражением. Это в определённом смысле превозносит его в глазах автора и читателя. Показывая в одном характере самую глубокую низость и самую возвышенную стойкость, Шекспир самой героикой изображения персонажа отчасти оправдывает его, как бы говоря: «Таков человек – органически сложен, двуедин по самой своей сути».

Таким образом, мы можем наблюдать, что сопоставление шекспировских текстов и Библии возможно и продуктивно. Однако, Шекспир, опираясь на архетипический сюжет, создает трагедию с христианской моралью с целью не вновь описать уже известную историю, а скорее подкрепить свою дидактику библейской. Узнав в Макбете Иуду, читатель призван испугаться и поразмыслить, заканчивается ли этот ряд сопоставлений? И нет ли этих слабых, гнусных, но таких человеческих персонажей и в нём самом?

 

Литература (дополнить)

1. Комарова В.П. Шекспир и Библия // Трагедии Шекспира и библейские тексты // https://www.w-shakespeare.ru/library/shekspir-i-bibliya.html

2. Новый Завет. М., 2013.

3. Шекспир У. Трагедии. М., 2015.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: