Версия для исследователя




Хочу изложить некоторые мысли, которые не отражены ни в моих воспоминаниях, ни в других материалах, но которые меня все-таки мучают.
Почему не были применены против новочеркассцев пожарные машины, если даже отсутствовали водометы? По некоторым сведениям, пожарные машины стояли недалеко от центральной площади К. Маркса, на которой и вокруг которой происходили все события 2 июня. Эти машины очень быстро были приведены в действие для смывания крови с площади после расстрела. Допустимо предположить, что машины не были применены из-за их малой эффективности. Свинец применили, а воду нет.
Так и осталась не совсем понятной система огня из автоматов. Чтобы как-то представить ситуацию, необходимо знать центр города, площадь К. Маркса. С одной стороны площади расположено здание бывшего атаманского дворца, тогда здание горкома КПСС и горисполкома; с тыльной стороны его находится городской парк. Площадь имеет форму прямоугольника, по противоположным сторонам которого стоят здания дореволюционной постройки, все, как и дворец атамана, двухэтажные, но высокие. Практически всю площадь занимает сквер, обрамленный со всех сторон проезжими дорогами. На противоположной от горкома стороне сквера стоит высокий большой памятник Ленину, окруженный братскими могилами погибших в гражданскую и Отечественную войны. Лицом памятник обращен к перекрестку двух улиц – началу центрального проспекта им. Ленина и улицы Подтёлкова. Таким образом, фасад здания ГК КПСС и горисполкома обращен к скверу, затем к тыльной стороне памятника Ленину, затем к прямому широкому проспекту им. Ленина, начало которого отделено от сквера и пл. К. Маркса улицей Подтёлкова. В одном здании на углу пр. Ленина и ул. Подтёлкова располагался магазин. В другом здании, фасадом к площади, тоже угловом, располагалась парикмахерская. Очевидно, как магазин, так и парикмахерскую от цепи солдат, открывших возле горкома огонь по демонстрантам, разделяли тысячи людей, памятник, деревья и пр. Каким образом оказались убитыми в магазине ребенок на руках матери и парикмахерша на своем рабочем месте?
Мне приходилось слышать, будто бы неизвестные стреляли в толпе в затылки своим жертвам. Это явная ложь! Во-первых, трудно поверить в геройство тех, кто во время огня по толпе сохранял бы хладнокровие и делал бы свое черное дело. Во-вторых, среди солдат и офицеров (кроме самоубийц) пострадавших не было. В-третьих, известно, что буквально накануне открытия огня через мегафон офицер давал команду: «Всем военнослужащим покинуть толпу, выйти из толпы». В-четвертых, даже столь кровожадным убийцам, которые якобы стреляли внутри толпы по демонстрантам, зачем стрелять в ребенка на руках матери и в парикмахершу на рабочем месте? В-пятых, неужели имевшие пистолеты и стрелявшие внутри толпы были столь сами застрахованы от пуль и автоматов, что ни один из них не пострадал? А если пострадал, то почему бы властям не использовать тогда для провокации факт вооруженности части демонстрантов? Ведь очень удобно и «убедительно» было бы! Но с какой целью появилась эта ложь? Откуда, от кого она исходит?
Известно, что когда был открыт огонь, с деревьев сквера на площади попадали перепуганные, раненые и убитые дети. Предположим, что огонь был открыт над головами людей. Но ведь стреляющий в воздух, тем более в городе, инстинктивно направляет огонь под большим углом вверх. Смертоносные очереди прошлись по деревьям не выше трех – трех с половиной метров от земли. Неужели солдаты не видели перед собой деревьев с детьми?
Многие годы мне приходилось слышать о том, что огонь велся сверху. Я верил и не верил, но позднее стала поступать дополнительная информация.
Например, старшина милиции хвастался по пьянке, что он провел в здание горкома с тыльной стороны группу офицеров внутренних войск, вооруженных автоматами.
Очевидцы рассказывают, что раненые и убитые оказались в массе людей не фронтально относительно цепи солдат возле ГК КПСС и горисполкома, а по всей площади сквера, пл. Маркса и перекрестка. На постаменте памятника Ленину и сейчас можно найти заделанные трудноразличимые отметины пуль снизу-доверху. Но между памятником и цепью солдат была масса людей!
Очень важную информацию дал бывший студент. Кинотеатр «Победа» был расположен на проспекте Ленина в 350–400 метрах от ГК КПСС и горисполкома. Как могло случиться, что, находясь за толпой, студент слышал свист пуль и наблюдал, как они впивались в асфальт? Следовательно, опять-таки – огонь велся сверху вниз?
Итак, имеется заслуживающая внимания информация о том, что наиболее поражающий прицельный огонь именно на уничтожение с наибольшим количеством жертв велся с чердака ГК КПСС, возможно, и с других зданий. Здесь возникает вопрос: кто и зачем заранее задумал преступную акцию по кровавой расправе над забастовщиками и демонстрантами, с какой окончательной целью? Если учесть, что иных попыток и средств по успокоению волнений не предпринималось, то возникает версия о запланированности ее на самом высоком уровне. Тогда исключено, что о расстреле не были заранее информированы Микоян и Козлов. Тому подтверждением может быть и факт преследований первого заместителя командующего Северо-Кавказским военным округом генерал-лейтенанта Шапошникова, который был изгнан из армии, исключен из партии. Этот генерал резко протестовал против кровавого подавления волнений, а затем случившееся пытался предать гласности.
Известно, что раны носили такой характер, который дает основание предполагать о применении разрывных пуль. Кто и зачем это делал?
Остаются неизвестным число погибших, раненых, их имена, места захоронений. Не ради праздного любопытства, а для осознания масштабов трагедии с целью недопущения подобного впредь необходимо добиться, чтобы о новочеркасской трагедии была сказана исчерпывающая правда.
Новочеркасскую трагедию необходимо рассматривать не только как исторический факт, но и в ретроспективе происходящих тогда в обществе процессов. Необходимо обратить внимание, что «дворцовый переворот» стал возможен только после того, как политика Хрущева обанкротилась и он утратил «вексель доверия» народа. Новочеркасской трагедии предшествовали саботаж, компрометация и провоцирование оздоровительного процесса при Хрущеве. Не были ли новочеркасские события запланированной провокацией, предвестницей «дворцового переворота»?..

ГЕННАДИЙ СЕНЧЕНКО

Невообразимое

В 1962 году мне было 18 лет. В то время я работал в художественной мастерской, которая находилась на ул. Московской, рядом с техникумом советской торговли. Второго июня, не помню в каком часу, мы услышали на улице шум. Выйдя посмотреть в чем дело, увидели большую колонну людей. Люди несли флаги, транспаранты, портреты Ленина. Впереди колонны шли дети с флажками, было много женщин. Когда мы поинтересовались, куда они идут, то нам ответили, что идут к горкому партии на митинг. Я и несколько моих товарищей по работе тоже пошли посмотреть и послушать.
Подойдя к горкому партии, мы увидели в окнах и на балконе солдат с автоматами. Но когда вся площадь и прилегающий к ней сквер заполнились народом, солдат ни в окнах, ни на балконе уже не было. Не знаю, покинули ли они здание или нет, но, по крайней мере, через центральный вход они не выходили. У центрального входа в горком партии стоял офицер, в каком он был звании, мне не было видно.
На балконе были установлены громкоговорители и микрофон. Время шло, но к микрофону никто не подходил. Тогда те, кто близко стояли к входу в горком, начали о чем-то говорить с офицером. Через некоторое время дверь открылась и люди стали входить в здание. Балкон заполнился людьми. К микрофону подходили желающие и произносили речи. Высказывали недовольство повышением цен на мясо, молоко и масло, понижением на заводе расценок. Возмущались словами директора электровозостроительного завода, который на вопрос рабочих, как им дальше жить, якобы ответил: перебьетесь на ливерных пирожках. Почти все выступающие призывали к одному – не выходить на работу, пока не понизят цены на мясо, молоко, масло и не повысят расценки на заводе.
Мы с товарищем стояли под самым балконом на солнце. Было очень тесно и жарко. С большим трудом мы протиснулись к скверу в тень под деревья. Через некоторое время к площади слева и справа стали подъезжать танки, на которых сидели солдаты с автоматами. Люди спрашивали, зачем они приехали, на что те отвечали, что выполняют приказ. Автоматчики появились и на крышах близлежащих домов. У здания горкома комсомола остановилась большая крытая военная машина с громкоговорителями, через которые людей призывали разойтись.
Со стороны горотдела милиции послышалось несколько беспорядочных выстрелов. Минуты через три и на площади началась стрельба: солдаты стреляли из автоматов в воздух. По громкоговорителям еще раз призвали людей разойтись. Но никто не расходился. И вот тут снова прогремели выстрелы. Уже не в воздух: площадь наполнилась истошными криками. Мальчишки, до этого залезшие на деревья, стали с них падать. Помню, вместе с ними с дерева упал взрослый мужчина, он ужасно кричал и корчился. Рубашка на животе была вся в крови. Ажурная ограда сквера под напором людей повалилась. Люди разбегались, топтали друг друга. Я тоже побежал. Добежав до памятника Ленину, спрятался за его пьедесталом до тех пор, пока не прекратилась стрельба и пока не опустела площадь Ленина.
Не помню, через сколько времени на площадь со стороны горкома партии выехала грузовая машина. Шофер, видимо, не местный, став на подножку, кричал, чтобы ему показали, где находится больница. Я жил рядом с хирургической больницей и вызвался показать ему дорогу. Подбежав к машине и открыв дверцу кабины, я увидел на сиденье рядом с шофером молодую девушку. На ноге выше колена у нее была рана. На сидении и на полу кабины – много крови. Я стал на подножку, и мы поехали. В кузове лежали люди, некоторые друг на друге, слышались стоны. Когда мы подъехали к больнице, обычно запертые ее ворота были открыты. Я соскочил с подножки и, стоя у своего дома, наблюдал за машинами, которые заезжали во двор больницы. Помню даже мотороллер с кузовом, в котором тоже лежали люди. Вскоре ко мне пришел мой товарищ, с которым мы вместе были на площади, но во время стрельбы потерялись. Он, так же как и я, был цел и невредим. Мы пошли на ул. Московскую посмотреть, что же там сейчас. Банк и милиция были оцеплены курсантами милиции и солдатами. Везде стояли небольшие бронированные военные машины. Площадь Ленина, сквер и площадь у горкома партии тоже были оцеплены. У горкома партии стояли пожарные машины и пожарники из шлангов мыли площадь.

ЭММА МОРГУНОВА

Никогда не забуду

Второго июня я была на работе (работала я тогда в аэросъемке, за квартал от центра). Где-то часов в одиннадцать приходят женщины из магазина и говорят, что по улице Московской идет демонстрация. Все сотрудники аэросъемки высыпали на улицу. Не прошло и часа, как мы услышали хлопки – выстрелы. Я по улице Красноармейской побежала в центр. У больницы увидела мотороллер с неработающим мотором, который толкали трое мужчин. На мотороллере сидела молодая женщина с развороченным коленом. Стреляли, видно, разрывными пулями. Женщина не кричала и не стонала. Она сидела молча с широко открытыми глазами.
Народу везде было очень много. Запружены улицы Московская и Красноармейская (на других я не была). На улице Жданова у первой школы и банка стояло много открытых машин с солдатами, вооруженными автоматами.
Дошла до площади. Там стоял танк. В сквере у исполкома лежали убитые. Народу – как пчел в улье. По улице Московской бегали люди с фотоаппаратами, фотографировали всех подряд.
На площади появился автобус, и в него погрузили убитых. Я не могла понять, как их там кладут? Там же сиденья, места нет...
Состояние после увиденного в мирное время было ошеломляющее. Вот старуха-мать упала на своего сына, не хотела его отдавать, истерически кричала. Он был крепкий, молодой и почему-то в одной туфле, а вторая нога – босая. Куда их увезли, никто не знал и не знает. Родственникам тела не выдали.
Милиция и КГБ работали вовсю. Разгоняли людей, собиравшихся в группы: «Больше двух не собираться!».
С утра 3-го числа я пошла в город. Людей много, но ходили все по одному-двое.
...Ввели комендантский час. Вечером на улице забирали в комендатуру. А жизнь шла своим чередом. Третьего, в воскресенье, я пошла на танцы (мы всегда в воскресенье ходили на танцы). Автобусов не было, до дома далеко, и меня с парнем догнал патруль на бронетранспортере. Людей в бронетранспортере было уже много. И нам приказали лезть туда же. Но мой дом был уже близко, и меня «простили», а парня забрали в комендатуру и продержали до полудня 4-го июня. Но, по его рассказу, выпускали не всех.

НИКОЛАЙ ВАЖИНСКИЙ

Когда солдаты плачут

В тот драматичный год работал слесарем в учебно-экспериментальных мастерских НПИ и учился на вечернем факультете.
Было часов 11 утра, когда я, сунув зачетку в карман, выскочил на улицу. Побежал по ул. Просвещения и быстро достиг Пушкинской. Дальше по прямой пути не было: машины, машины и большая толпа народу. Я повернул направо. Навстречу мне какой-то парень. Держит на весу обернутую окровавленным платком руку. Я к нему: «Ну, что там?! Что происходит?! Где?!». Он только махнул здоровой рукой и потрусил дальше. А у меня интерес еще больше разгорелся, и я бросился вниз по Пушкинской, повернул на Красноармейскую и через несколько минут был уже на углу Московской. Тут, вижу, в ворота поликлиники, почти не тормозя, влетает машина скорой помощи. За ней другая. А впереди густая-густая толпа. И над ней дым какой-то. И несмолкаемый зловещий гул.
...Помню медленно ползущий посередине улицы танк. Толпа расступается перед ним и тут же вновь смыкается. А на его броне полно молодежи. И он, как бы желая стряхнуть с себя непрошеных седоков, вдруг резко повернется вокруг оси и дальше ползет. И от двигателя клубы черного дыма. И все вокруг окутано сизой ядовитой дымкой. И уже, чувствую, никуда мне из этой гари, из этой толпы не выбраться.
Так, не властный более над собой, очутился я возле здания 1-й школы. Потом – возле здания МВД и КГБ. Здесь – в центре улицы, в людской гуще – стояли три БТРа; КГБ и банк охраняли невооруженные солдаты. Они стояли плотным рядом по краю тротуара, сцепившись локтями. И какая-то женщина – расхристанная, разгоряченная – одному из них (чуть ли не хватая его за грудки) что-то бурно доказывала или в чем-то обвиняла. А солдат... Солдат смотрел на нее, молчал, и по его щекам катились обильные слезы. Этой сцены мне не забыть никогда.

АЛЕКСАНДР КОСОНОЖКИН

Свидетельствуют раны

Родился я в августе 1948 года, и, следовательно, в печальном 1962 году мне исполнилось 14 лет. Второго июня мама направила меня с небольшим хозяйственным поручением в центральную часть города. Улица Московская оказалась запружена толпой встревоженных людей. В районе горотдела милиции и банка вдруг раздались выстрелы. Я тогда еще не совсем хорошо понимал, что же происходит. Подхваченный массой людей и подстрекаемый мальчишеским любопытством, я направился в сторону сквера им. Ленина и на площадь Маркса перед зданием горкома партии. Здесь также теснилась огромная толпа людей, которые требовали выхода работников горкома для переговоров с рабочими. Спустя мгновение из окон второго этажа вниз полетели стулья, какие-то бумаги, портрет Хрущева и канцелярская утварь. Вероятно, это было делом рук людей, пробравшихся туда чуть раньше.
Послышался рокот. Слева, около бывших касс кинотеатра «Ударник», остановились две военные машины с вооруженными солдатами, которые быстро отделили двойной шеренгой напиравшую толпу от здания горкома. Мне, мальчишке, удалось пробиться в первые ряды демонстрантов. Солдаты с автоматами находились от меня в двух-трех шагах. Появился офицер с мегафоном (как потом я узнал – майор) и начал призывать людей к порядку. Однако толпа продолжала напирать. Солдаты отмахивались автоматами, затем сделали короткий предупредительный залп вверх. Напиравшие опешили. Но из толпы раздался возглас: «Они по людям стрелять не будут!». Кое-кто вновь осмелел и попытался даже овладеть оружием солдат. И вот тогда военные дали очередь прямо перед собой, в толпу. Был ли им отдан такой приказ – утверждать не могу, так как разобраться в шуме и гвалте было невозможно. Произошло это примерно в 11 часов дня.
...Люди бросились в направлении сквера им. Ленина. Испуганный, я тоже побежал за ними. Протиснуться сквозь спрессованные спины убегавших было невозможно, а сзади работали автоматы... И тут я почувствовал сначала один, потом другой жгучий удар в правую ногу и упал. Из рваных ран хлестала кровь. С трудом я дополз до небольшого фонтана в центре сквера и спрятался за него. На площади у здания горкома продолжали цепью стоять автоматчики. Вокруг них валялись пустые гильзы. Солдаты уже не стреляли. Да и в кого? Все вмиг разбежались. Только около пятидесяти человек осталось лежать в кровавых лужах... Мертвые. Воцарилась тягостная, жутковатая тишина, но длилась она недолго. Потихоньку новые люди стали заполнять сквер. Молодая женщина, глядя в мою сторону, сказала своим спутникам:
– Посмотрите, вон там убитый мальчик...
– Тетенька, я не убит, я еще живой, – теряя кровь и силы, прошептал я.
Потом мне рассказали, что кто-то остановил рейсовый автобус, в него погрузили меня и еще некоторых раненых и повезли в хирургическую больницу на ул. Красноармейской. Говорили также, что раненых увозили в разные больницы, даже в поселок Аютинский рядом с городом Шахты.
Первичную операцию мне сделала Лилиана Прокофьевна Найда. А спустя 27 лет в поликлинике № 3 (на Черемушках) меня узнала медсестра, которая тогда ассистировала хирургу. Невероятно, но факт!
В больнице я пролежал два месяца. Там меня регулярно навещала учительница Клавдия Семеновна Осинова, классный руководитель, преподаватель химии школы № 12.
Приходили посетители и другого рода. Вспоминаю «дяденьку», который допытывался, кто я такой, зачем и кто послал меня в центр города.
Через пару месяцев меня выписали из больницы с диагнозом: травма правой ноги. Запретили и думать об огнестрельном ранении. И только в феврале 1988 года, то есть спустя 26 лет, одна из врачебных комиссий, наконец, отважилась записать в истории моей болезни: «В 1962 году получил огнестрельное ранение правой ноги с повреждением ахиллова сухожилия. Произведена пластическая операция...» Храню эту бумагу как единственный документ о моей причастности к событиям 1962 года в Новочеркасске.
...Вскоре после этого меня призвали в армию. Я сказал тогда военкому Новочеркасска тов. Фриже о моей инвалидности. Он недовольно ответил:
– Забудь об этом... Ты лазал по чужим садам, и тебя подстрелили, понял? Пойдешь служить в стройбат!
Пришлось идти.
Малоприятные истории сопровождали меня и позже. Но это уже тема иных рассказов. А что касается других раненых 1962 года, моих знакомых, то я иногда встречаю их в городе. А вот где зарыты трупы убитых, мне, увы, неизвестно.

ТАМАРА СТОЯНОВА



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-07-01 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: