Социум 7 тысячелетия.
Существовавший когда-то и погибший при потопе социум был высокотехнологичен. Он являлся продуктом цивилизации, развивавшейся к моменту своей гибели не менее 20 тыс. лет и построенной на базе достижений еще более древней высокотехнологичной цивилизации. Сложно сравнивать уровни развития двух весьма разных цивилизаций, но по моим (субъективным и весьма приблизительным) оценкам разница в уровнях развития с современной цивилизацией составляет около 5 тыс. лет развития. Таким образом, описывая тот социум, я говорю о социальной системе, которая могла бы возникнуть в этом мире примерно в 7-м тысячелетии (в нашем летоисчислении).
Несколько слов в защиту прогрессоров.
Когда погибла древняя цивилизация (около 67 тыс. лет назад), то небольшая группа ученых (около 100.000 человек) сумела избежать гибели (в смысле гибели сознания личности). В отличие от большинства своих сограждан, погибших в катастрофе, эти ученые при каждом своем повторном рождении (инкарнации) восстанавливали полностью свое сознание (большинство обычных людей почти ничего не помнят) и таким образом сохранили древние знания. На протяжении последующих после катастрофы веков они воздействовали на социум, ускоряя его развитие. Такое воздействие можно назвать прогрессорством (термин Стругацких). Постепенно эти люди (древние ученые) ушли из этого мира (куда и зачем – описано ниже), и я остаюсь одним из весьма немногих существующих ныне прогрессоров. Каждый из уцелевших ученых имел свою специализацию, и я в том числе. Область моих профессиональных познаний связана с многомерностью пространства и переходами между параллельными мирами. Кроме того, я специалист в гиперпространственных перемещениях и создании соответствующей аппаратуры. Однако подобно героям Жюля Верна, оказавшихся на необитаемом острове, прогрессорам пришлось осваивать широкий спектр дисциплин и многому учиться. Создавая этот цикл книг, я осуществляю некоторую прогрессорскую акцию и, естественно, рассчитываю на некоторые отдаленные последствия своего действия. Существует несколько мотивов написания книг помимо элементарной графомании (весьма распространенное у современников заболевание), к которым я бы отнес следующие: а.) жажда славы (здесь же известность); б.) жажда денег; в.) а+б, ну и еще, скажем, мотивация; ц.) посмотрим, что вырастет из моей книжки со временем (смотри вариант в). Мою мотивацию можно, наверное, описать как категорию ц (вариант в.) обычно при жизни у меня не получается), однако каждое действие прогрессоров немного меняет мир, и в нем становится чуточку комфортнее жить (в последующих воплощениях).
В пещере без Платона.
Местные ученые были маститы и выглядели очень внушительно. У каждого из них была куча регалий (состоявшая, в основном, из черепов, съеденных в научных спорах оппонентов), а также и символы их научного достоинства: здоровенные дубинки с шипами и по паре широких каменных ножей, видимо, служащих для снятия и дубления шкур соискателей научных лавров. Пещера освещалась чадящими факелами, и каждый из восьми академиков отбрасывал на стену жуткую тень. Мелкая научная шушера укрылась в глубине пещеры и была почти неразличима. В качестве почетного председателя местной академии наук восседал главный шаман данной местности в шкуре, скроенной на женский фасон – с выточками, и с венком цветов в качестве головного убора на обширной лысине. Высокая комиссия (расположенная именно на возвышении) с интересом посматривала на меня, и я сразу же понял, по хмурому выражению лиц ученых, что им не показался. Моя хилая фигура не обещала густого навара, а прожженный во многих местах летный комбинезон не шел ни в какое сравнение со шкурой пещерного льва или горного барса. Единственное, что привлекло всеобщее благосклонное внимание почтенной аудитории, было парой добротных пластиковых сапог с толстой рубчатой подошвой, и я понял, что из-за моей обуви выйдет крупный научный спор.
– Откуда ты, чужестранец? – спросил первый академик, имя которого мой транслятор перевел как Обжора.
Я указал пальцем вверх и попытался жестами показать снижение аварийной спасательной капсулы. Проклятый транслятор никак не мог подобрать какие-нибудь адекватные слова в местном языке, и пока что приходилось пользоваться жестами.
– Не научно, – облизнувшись, сказал Второй академик с именем Прихлоп и положил руку на дубинку. – Общеизвестно, – сказал он, посмотрев на закивавших коллег, – что небо твердое и спускаться сверху, как утверждает наш малоизвестный оппонент, невозможно.
– Это общеизвестно, – подхватила околонаучная шушера на галерке, в глубине пещеры.
Я попытался кратко, насколько позволяла мне лингвистическая программа, объяснить местным ученым начала космогонии, но был встречен шквалом негодования.
– Существует только то, что существует, – обвиняюще сказал Третий, имя которого перевелось как Повар. – Вот тебя можно потрогать, – сказал он и ткнул мне в живот шипастой дубиной. – Это факт. А твои рассказы о том, что мы никогда не видели и проверить не можем, факт не есть.
– Почему это не есть? – обижено заявил Пятый, по имени Лакомка, просыпаясь и спросонья решив, что уже пора.
– Да я не о том, – отмахнулся Третий.
– А я о том, – сверкнув зубами, сказал Пятый. – Три часа этот жулик нам рассказывает небылицы о том, как он к нам прилетел с другой планеты на ракете. Все это не научно от первого до последнего слова. А время, между прочим, обеденное.
– У вас время всегда обеденное, – недовольно сказал Третий по имени Повар, глядя на мои ботинки. – Надо же разобраться во всем, а пообедать мы всегда успеем – чего тут есть-то, – и он указал обсидиановым тесаком в мою сторону.
Тогда я попробовал начать с азов. Однако атомистическое представление о мире вызвало в среде ученых еще больше недоверия.
– Эти ваши атомы, они какого размера? – спросил Первый.
Я начал описывать систему масштабов и попытался объяснить через метод аналогий.
Третий снял с себя вошь, поднес к моему лицу и спросил: – Твои атомы еще меньше?
– Гораздо меньше, – признался я.
Третий бережно посадил вошь обратно и призывно захохотал. Галерка дружно его поддержала.
– Это невозможно! – радостно рассмеялись остальные академики. – Их было бы абсолютно не видно. Таким образом, ты уличен во лжи.
Я попытался рассказать про оптику и про микроскопы. В итоге за полчаса я описал этим ученым устройство оптического микроскопа, заинтересовавшее их гораздо меньше, чем описанные мной для примера очки.
– И тогда эти атомы будет видно? – спросил злой от голода Шестой.
– Нет, – честно признался я. – Но вот если построить электронный микроскоп… – начал я.
– Да он издевается! – заорал кто-то на галерке.
– Видите ли, уважаемый, – начал заключительную речь от лица действительных членов академии Первый. – Все, что вы нам здесь рассказывали, – он пристально посмотрел на мои ботинки, – весьма интересно как гипотеза, но совершенно не выдерживает научной критики. – Тут он приподнял с пола свою увесистую дубинку.
– К тому же, все, что вы тут говорили о Космосе, совершенно противоречит нашим религиозным убеждениям, – сказал главный шаман и, сотворив пальцами святой треугольник, взялся за копье.
– Увы, мой друг, – мягко сказал Пятый, – несмотря на многообещающие перспективы вашей теории множественности обитаемых миров, ваша аргументация весьма слаба и не убедительна, – он вздохнул и положил палицу на плечо. – Ведь нужно же какое-нибудь доказательство, – сказал Третий, поднимая пару широких обсидиановых ножей.
– Такое доказательство у меня есть, – заявил я научному сообществу, взволнованному приближением обеда. – И оно сейчас будет вам предъявлено, – сказал я, отступая и расстегивая на ходу кобуру скрочера, висящую подмышкой. – Я правильно вас понял, господа ученые, что в ремонте ракеты вы мне помочь не сможете? – спросил я.
Извлеченный из кобуры скрочер привлек внимание академиков, но терять больше времени на переговоры с дискредитировавшими себя представителями науки было уже бессмысленно, и я выпустил на волю наработанные рефлексы. Первый же мой выстрел поставил совершенно неожиданную академиками жирную точку материализма в нашем научном споре.
– Я узнал его! – закричал из-под каменного стола сиганувший в убежище шаман. – Это злой дух Махмура.
Однако после шестого прицельного выстрела скрочера, сократившего местную академию наук до двух действительных членов, мнение местного духовенства резко изменилось.
– Это не Махмура! – заорал шаман, все время вертящийся под столом, чтобы затруднить мне процесс прицеливания. – Это великий Хамура! Я узнал его, – закричал хитрый шаман, вылезая из-под стола с высоко поднятыми руками. – Эгей! – закричал он, увидев, что я снова занялся наукой и беру на прицел отползающего к попрятавшейся в конце пещеры широкой научной общественности Пятого. – Эгей-го! – радостно завопил шаман, проследив траекторию полета моих пуль. – Слава великому Хамуре...
Ангел, пришедший с Холода.
Я попал в этот мир достаточно случайно. Просто убегал из предыдущего мира. Прикрывал меня мой Куратор, он меня сюда и забросил. К тому моменту силы мои были подорваны, и самостоятельный переход был мне уже не по силам. Я попал в этот мир, где никогда раньше не был, но в котором зато кое-что знали обо мне. Довольно долго я приходил в себя, и вот теперь пишу эту книгу, в которой излагаю некоторые сведения, известные мне. Меня зовут Авадон, или Авва Дон. Вопреки всеобщему мнению, я не Демон. В момент гибели Атлантиды нас было около ста тысяч. Бессмертных Магов, получивших Первое Посвящение. Мы были продуктом высокоразвитой технологии целой цивилизации Атлантиды (так она называется сегодня). Когда произошла катастрофа и погибло около 9 миллиардов человек в течение 3 часов, большая часть из нас тоже погибла. Однако потом мы снова вернулись в этот мир, и, в отличие от остальных, которые одичали и забыли, кто они такие, мы сохранили память, Силы и знание. Тогда мы сформировали корпус Прогрессоров, который работает и теперь. Прошедшие после катастрофы 67 тысяч лет мы работали, пытаясь восстановить потерянное. Я слышал много версий гибели Атлантиды и всякие рассуждения на тему: «а мы пойдем другим путем». Все эти разговоры исходят обычно от пустопорожних болтунов, которые ничего не понимают в типах и направлениях развития цивилизаций. Я на протяжении десятков тысяч лет был членом Магического Ордена «Повелителей Золотого Облака», специализирующегося на изучении различных типов развития цивилизаций. Этот орден тысячи лет изучает развитие параллельных миров и типы существующих в них технологических цепочек. Цивилизация Атлантов была очень продвинутой цивилизацией, относящейся к категории Биоцивилизаций. Эта цивилизация погибла вовсе не из-за какого-то собственного порока, а из-за войны с внешним противником (космическая война). Когда я говорю о программе восстановления цивилизации, то я говорю о том, что происходит, независимо от мнений дилетантов. Попав в этот Мир в травмированном состоянии, лишившись почти всей своей Силы, я потратил годы на восстановление Магической формы и создание корпуса помощников, способных работать с Магическими технологиями. В этой книге я излагаю для адептов своей школы базовую модель технологий далекого будущего этого мира. Если проводить аналогии со скоростью развития других цивилизаций (в других Мирах), то можно сказать, что это технологии 7000 года этого Мира (назовем его Земля-34 по общей классификации). Здесь мы говорим не только о технологиях, но и об эволюции человеческого сознания. То, что сделала цивилизация Атлантов с помощью высоких технологий, впоследствии мы научились делать с помощью Магии и тренировок. Под Магией мы здесь понимаем такие режимы работы сознания человека, при которых оно может изменять внешний мир (объективную реальность). Кроме того, Магическое сознание не затухает при последующих рождениях, а полностью восстанавливается. В таком аспекте можно говорить о персональном бессмертии Магов. Маги, обладающие таким качеством сознания, называются обычно "Бессмертными". В этой книге, адресованной, прежде всего, моей школе и моим сотрудникам, я описываю в общих чертах научную парадигму Атлантов.
Введение.
Эта книга является попыткой обозначить некий иной подход к миру и человеку, нежели принятый в настоящее время в науке. То, что мы предлагаем, не является в полной мере ни наукой, ни религией. Это некий третий путь познания мира. Узнать об этом более подробно можно, только завершив чтение всего этого текста. Автор имеет некоторые основания писать на эту тему, и основания эти подробно описаны ниже.