КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ ШАРКОВЩИНЫИ ШАРКОВЩИНСКОГО РАЙОНА ПО МАТЕРИАЛАМ УСТНОЙ ИСТОРИИ
Имя, Фамилия студента: Губский Антон
Имя, фамилия преподавателя: Сумко Елена
Полоцкий Государственный Университет, Полоцк, Беларусь
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ ШАРКОВЩИНЫИ ШАРКОВЩИНСКОГО РАЙОНА ПО МАТЕРИАЛАМ УСТНОЙ ИСТОРИИ
Коллективизация – это процесс объединения единоличных сельскохозяйственных единиц в одну, общую единицу по названию – коллективное хозяйство или просто – колхозы. Цель доклада – изучить и выявить специфику осуществления процесса коллективизации на Шарковщине, которая в меж военное время входила в состав Польского государства, а после начала Второй мировой войны стала частью БССР. В последнее время в связи с публикацией новых исследований (мемуаров), которые опираются на рассекреченные архивные документы, тема коллективизации получила новое звучание и осмысление. В советское время писать о проблемах, которые возникали во время осуществления коллективизация или целесообразности этой политики, методах, раскулачивании и судьбах людей, которые пережили этот процесс, по идеологическим и политическим причинам было невозможно. Сегодня исследователи в этом направлении привлекают все новые источники, в первую очередь, воспоминания очевидцев, которые были непосредственными участниками. Это уникальный материал, который дает возможность лучше понять, что происходило на самом деле, и что скрывается за официальными цифрами, документами, рапортами партийных и государственных деятелей и страницами учебников. События сентября 1939 г., которые привели к включению западно-белорусских территорий в состав БССР, привнесли в жизнь местного населения много нового, часто непонятного и отрицательного. Политика советских властей во всех сферах повседневности вызвала неоднозначную реакцию жителей Западной Беларуси. Часть населения принимала преобразования, другая же не хотела признавать советский строй и пыталась сопротивляться.
Этот сложный и противоречивый период отражен в воспоминаниях жителей Шарковщины. Например, вот как описывает 17 сентября 1939 года (день, когда для всей Западной Беларуси, в том числе и для Шарковщины) Михаил Машара: “ По дороге большими и маленькими обозами убегали на запад паны и их семьи. Убегали торопливо, налегке, у них просто не было времени захватить с собою личные вещи и скот. Через некоторое время обозы стали по меньше. И в конце дня все они уже ушли из Шарковщины и в Шарковщине наступила в тот момент тишина. ”. [ 10, ст. 9 ]
Указом президиума Верховного Совета СССР на территории Западной Беларуси были созданы районы в том числе и Шарковщинский район. [П 1] Территория района составляла 1 129 км2., с населением в 38 647 человек. После прихода советской власти стали формироваться местные органы власти – сельские и волостные сельские комитеты. Они проводили активную работу по передаче земель помещиков в руки безземельных крестьян, брали на учёт скот, запасы зерновых. В 1939 году 3 487 бедных сельских семей получили землю, 1 128 семей получили по лошади, 380 – получили коров [8]. По данным на 1 июня 1941 г. в районе было 8 022 сельских хозяйств, из них – 5 841 на хуторах. Коллективизация в Шарковщине началась в октябре 1939 года, через месяц после воссоединения Западной и Восточной Беларуси. К началу 1941 г. в Шарковщине и в Шарковщинском районе были созданы 5 колхозов, в которые вошли 229 хозяйств. В колхозы вошли 96 хозяйств бывших батраков, 49 – середняков, 94 хозяйств бедняков. Первые колхозы имели на счету 1 695 га земли, 329 га лугов, 187 коней, 49 голов рогатого скота [2]. В районе в 1941 году была создана МТС, которая размещалась в бывшем фольварке Красный двор. В то время появлялась первая техника: 8 тракторов, одна 24-рядная сеялка, конная молотилка, льномолотилка, 2 автомашины – грузовая и легковая. Из местных жителей были подготовлены 35 трактористов, из них 7 женщин [10, ст. 14 ].
Вот как вспоминает процесс создания колхоза житель д. Жуковщина Батуронок Гордей Владимирович: «Почти в каждой деревне стали создавать колхозы. Люди не хотели вступать в них. А наш односельчанин, Лысёнок Федор, первым вступил в колхоз под названием “Искра” т.к. его родители погибли во время войны, он жил с бабушкой и почти не имел своей земли. Остальных же, нежелающих вступать, “мучали” целую неделю. Собирали в одном доме вечерами хозяев, часто в присутствии прокурора или участкового, и рассказывали про “счастливую” жизнь в колхозе. Говорили, что заберут землю у богатых в колхоз и всем будет жить хорошо. Кто не хотел добровольно в колхоз – запугивали. Грозили конфисковать имущество и сослать на дальний Восток. В колхозы вступали последними те, у кого было само больше земли (около 9 га). Это были Лысёнок Викентий, Райчёнок Егор, Пинько Викентий и мой отец. Вскоре сделали землю общей, оставили только несколько соток огорода. Все хозяйственное имущество забрали: упряжку, колёса, инвентарь, токи, а также коней и зерно. Оставили только немного на посев и разрешили последний раз убрать с поля урожай. Мелкую живность не забирали: кур, уток, коз, овец. (6)
Первым председателем колхоза “Искра” был Лысёнок Иван Устинович. На нём была большая ответственность за весь колхоз, строго нужно было выполнять все приказы и требования начальства. Он боялся, что бы его не расстреляли, поэтому ночевал в сарае. Боялся он советских людей, служивших в НКВД. Тогда они отвечали за порядок в государстве. Следующими председателями были Гинько Юзеф, Милентей Степан. [ 6 ]
В колхозе было очень много работы как для женщин, так и для мужчин. Женщинам приходилось после половодья чистить около речки. Мужчинам нужно было выкашивать траву каждой канавки. [ 6 ]
Около перекрёстка висела рельса на дубе. Рано утром приходил бригадир и бил в рельсу. Приходили люди, он давал каждому наряды на день. В начале платили натуральными продуктами (зерном или картофелем), потом начали платить деньгами за работу. [ 6 ]
Василевский Алексей Яковлевич, житель деревни Радюки вспоминал: “ Приезжали уполномоченные в кожаных куртках, собирали население деревень на общее собрание. На нём решался вопрос организации колхозов. В основном за колхоз голосовали безземельные крестьяне. Крестьяне, у которых было от 10 и больше гектаров земли, в колхоз не вступали. Каждый, кто имел скот, инвентарь, всё это сдавал в колхоз. Таким был мой двоюродный брат, у которого я батрачил. За свою работу я получал немного муки и другие продукты. Поэтому моя семья, которая жила бедно вступила в колхоз. Молодёжь собиралась на “вечарыны”. Помниться один случай, когда молодой парень пришёл с самодельным пистолетом позабавиться. На стене в клубе висел портрет товарища Сталина в рамке под стеклом. И он случайно выстрелил и попал в этот портрет. Кто-то донёс начальству, и этому парню присудили 10 лет лагерей. Конечно, в колхозах времена были не лёгкими. В колхозах жилось тяжело. Постепенно жизнь в колхозах стала налаживаться, крестьяне стали жить немного богаче, но все планы разрушила Великой Отечественная война ”. [ 5 ]
Перестройку всех сфер жизни общества по советскому образцу, в том числе коллективизацию, временно приостановила война с нацистской Германией. За время оккупации района немцами было нанесено урона сельскому хозяйству на сумму 35-70 млн. рублей. В августе 1944 года после освобождения района от нацистских захватчиков начались восстановительные работы. До октября 1944 г. были восстановлены 2 довоенных колхоза: имени “Сталина” и “1 Мая”, их земельная площадь составила 200 га. Колхозы объединяли 40 сельских хозяйств, или 150 человек. Они имели 10 коров, 18 свиней, 22 овцы, 26 коней, 2 быка. В 1945 г. колхозниками было засеяно 40 га. Зерна- 39 га. пшеницы, 13 га картофеля. Была оказана определённая помощь семьям фронтовиков, партизан и инвалидов во время проведения посевных работ. О работе колхозов, постоянно рассказывалось на страницах районной газеты которая в то время называлась “Сялянская Праўда”. В мае 1946 г. прошёл районный съезд рабочих крестьян. На нём ставилась задача получить в 1946 году с каждого гектара 10 центнеров зерна, 120 центнеров картофеля, увеличить поголовье рогатого скота. [ 11, ст. 340 – 342 ].
Вот что рассказала про то время Медведко Анна Ивановна: “ Колхозы после войны были разрушены, но после освобождения за короткий срок они были восстановлены. Это время было очень тяжёлым. В своих отчётах председатели и агрономы писали, что люди добровольно сдавали колхозу скот, зерно, лён и т.д. Хотя на самом деле всё было далеко не так. Председателю колхоза давался план: сколько нужно собрать с селян различного типа продуктов. Председатели старались план выполнить, а всё “лишнее” забирали себе. У крестьян забиралось всё- начиная зерном и заканчивая орудиями труда. Забирали всё зерно, ничего не оставалось крестьянину. Так же забирали телеги, плуги, бароны, лошадей, свиней и т.д.
Плата крестьянам происходила по трудодням и проходила в конце года. За один трудодень начислялось несколько грамм сахара, растительного масла. В конце года, поэтому зарплата получалась такой на сколько наработал столько и получил. Люди, в это время, были злыми. У меня в деревне, часто встречались случаи, когда сосед жаловался на соседа. Суть жалобы была таковой, что у одного забрали всё, а второму удалось спрятать немного зерна. У некоторых вообще ничего не забирали, потому, что у них были друзья в руководстве. Позже колхозы стали объединяться, но это ни к чему хорошему это не привело. Люди были очень бедны. Я работала дояркой. Тогда уже начали привозить соль – “лизунец” и муку, чтобы кормить животных. В моей семье было 5 человек: я муж, дочь и мои родители. Зарплату давали раз в год, у самих ничего не было, а есть хотелось всё равно. Поэтому я приносила по чуть-чуть эту муку и соль домой. Из них я пекла лепёшки, а соль нужна всегда… ”. [ 7 ]
С каждым годом все большая часть населения крестьян, согласно государственному плану, должна была объединяться в колхозы. Уже к 1950 году в Шарковинском районе насчитывалось 100 колхозов и один совхоз. Основными колхозами в 1950 г.. в районе считались следующие колхозы: им. “Сталина”, им. “Ворошилова”, “Полымя Рэвалюцыі”, им. “Молотова”, им. “Ленина”, им. “Дзержинского”, им. “Пушкина”, “Рассвет”, “Ясная заря”, им. “Маленкова”, им. “Жданова”, “Шлях Ленина” и т.д.
На 1 декабря 1955 года насчитывалось 32 колхоза В этот период по сравнению с 1950 годом многие колхозы объединяли ради большей выгоды. Площадь сельскохозяйственных угодий района составила 54 488 га. Усилия колхозного крестьянства направлялись на увеличение урожайности полей, однако до 1955 г. она была ещё низкой. Урожайность зерновых составляла 3 центнера, льносемя – 2.4. картофеля – 40,1 центнера с гектара. Валовый сбор зерна составил 19,2 тысячи центнеров. В колхозах укоренялся рядковый и перекрестный способ посадки картофеля, использовались достижения науки и практики лучших коллективов. [ 11, ст. 395 – 397 ]
В газетах и радио говорили о процветающем сельском хозяйстве, о поднятии с колен экономики, о увеличивающемся благосостоянии людей. Однако реальная жизнь того времени была очень тяжелой, особенно в сельской местности, когда крестьяне были фактически бесправными, не имели паспортов, а за свой тяжелый труд получали трудодни.. Шестакевич Мария Антоновна вспоминает повседневные моменты жизни: “ До прихода советов люди имели свои земли, своё хозяйство, будынки, не пользовались техникой. Её просто не знали и не видели. Некоторые селяне жили богато, но таких было меньшинство, в основном были крестьяне – бедняки. Вот пришёл приказ сверху, о том, чтобы создавать колхозы. Приказ был таков: В первую очередь отдать коней, упяди. Лишние постройки забрать. Так же отнимали скотину. Допустим если было 2 коровы, забирали 1 из 2. Нужно было сдать зерна столько, сколько имеешь земли. Мы зерно отдавали, но часть родители прятали, закапывали в землю, чтоыб кормить нас, детей(5 штук). За работу в колхозе начислялись трудодни. За один трудодень давали жито – 1,5 кг, пшеницы – 1 кг. Масла – 200 гр. сахар – 200 гр. давали деньги -1,2 рубля. Был случай как две женщины воровали снопы пшеницы. У них просто в семье годолади и у них просто не было выбора. На них кто – то нажаловался и этим женщинам дали по 7 лет лагерей. Ходила даже такая шутка – прибаутка среди населения: “дзякую бацьку Сталину, грузину, што абуу нас у рэзину” [ 4 ]
В колхозах была жесткая дисциплина и фактически крестьяне находились в полной зависимости от колхозного руководства. Вот что вспоминает Пурвин Мария Иосифовна, проживающая в д. Иоды. «Это было днём, я была уставшей после ночи, проведённой в сельском клубе, пришла домой в 4 часа утра. На работу выходить в 6часов, ну толку спать ложиться, если все равно не выспишься. Я и мои соседки вышли на работу в колхоз и нам было поручено прополка бураков. Мы пололи, а спать хотелось и рядом находился стог сена, и я с подружками решили немного прилечь отдохнуть, не все, а несколько человек осталось работать, если бы шёл бригадир они бы нас разбудили. Но нас не разбудили. Прискакал бригадир на коне, и как стал нас плетью дубасить без жалости. У меня было всё лицо исполосовано, и на теле были кровавые полосы от плети. Ещё один случай произошёл зимой, мы вели коня с телегой с деревни в стойло, привели и собирались по домам, но время рабочего дня не окончилось, и бригадир это заметил и наказанием нам было по три круга вокруг стойла на шее с хомутами бегать. [ 3 ]
Так же в вопросе о коллективизации нельзя не рассказать о процессе раскулачивания сельских угодий. Этот процесс проходил на территории всего Советского Союза начиная с 1930 года, в некоторых регионах союза и в послевоенные годы (Западная Беларусь). Так что такое раскулачивание? В современной терминологии это - политическая репрессия, применявшаяся в административном порядке местными органами исполнительной власти по политическим и социальным признакам на основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В советский период, когда вся эта система зарождалась был термин: Раскулачивание – это процесс изъятия у зажиточного слоя крестьян излишков сельскохозяйственных продуктов и материалов. А кто такой кулак? В советской терминологии есть несколько терминов кто такой кулак. Вот примеры: 1: Кулаки — наиболее активные, противодействующие и срывающие мероприятия партии и власти по социалистической реконструкции хозяйства; кулаки, бегущие из районов постоянного жительства и уходящие в подполье, особенно связанные с активными белогвардейцами; 2: Кулаки — активные белогвардейцы, повстанцы; бывшие белые офицеры, репатрианты, проявляющие контрреволюционную активность, особенно организованного порядка. 3: Кулаки — активные члены церковных советов, всякого рода религиозных общин и групп, «активно проявляющие себя». 4: Кулаки — наиболее богатые, ростовщики, спекулянты, разрушающие свои хозяйства, бывшие помещики и крупные земельные собственники.
В основном судьба кулаков была следующей: Семьи арестованных, заключённых в концлагеря или приговорённых к расстрелу подлежали высылке в северные районы СССР, наряду с выселенными при массовой кампании кулаками и их семьями, «с учётом наличия в семье трудоспособных и степени социальной опасности этих семейств».[8 ]
Теперь же рассмотрим, как проходил процесс раскулачивания на территории Шарковщины и Шарковщинского района.
После освобождения района от немецко-фашистских захватчиков крестьяне вели личную, не зависимую сельскохозяйственную деятельность, обрабатывали свои наделы земли. Было быстро восстановлено производство сельскохозяйственной продукции. Но через некоторое время власти заговорили об коллективизации сельского хозяйства, начали наступление на “кулаков”. 6 сентября 1947 г. было принято постановление Совета Министров БССР “Аб падатковым абкладанні кулацкіх гаспадарак заходніх абласцей БССР”. Постановление определило трагическую судьбу многих тысяч жителей Западной Беларуси. Был дан старт массовому уничтожению лучших сельских хозяйств. Сельские Советы получили распоряжение выявить на своей территории так называемых “кулаков”. Критериями включения в список кулаков было использование наёмной рабочей силы и наличие не отработанных доходов. Но такие сельские хозяйства, главным образом помещичьи, были ликвидированы ещё до войны. Поэтому, чтобы выполнить “план по кулаках”, сельсоветы стали относить к кулакам все более-менее богатые сельские хозяйства крестьян, которые имели 5 или больше гектаров земли, сельхозмашины и несколько голов крупнорогатого скота. Наёмной силой в кулацких хозяйствах часто оказывались подростки – пастухи, что пасли скот всей деревни, или же близкие родственники, которые помогали собирать урожай. К наёмным рабочим чаще относили тех, кто отрабатывал дни у так называемых кулаков за использование их сельхозмашин и лошадей. К кулацким хозяйствам власти относили так же все семьи бывших служащих в Армии Крайовой.[ 8 ]
Кулацкие хозяйства обкладывались повышенной ставкой сельского налога (75 – 100% от дохода). Им так же приходилось выполнять повышенный план лесозаготовок (в 3 – 5 раз больше, чем в остальных хозяйствах). Повышение не являлось примером для смягчения заданий или же наказаний за их невыполнение. За срыв планов лесозаготовок или же за невыплату сельских налогов заводилось судебное дело. Люди лишались воли с конфискацией имущества и потом ещё наказывали высолкой на несколько лет и трехлетним изъятием прав, в том числе и прав на пенсию. Так, например, были осуждены Дмитрий Марцинович Багачов из деревни Ляды, Сергей Цихонович Кушнер из деревни Королево за невыплату сельского налога за 1949 г., Владимир Васильевич Климанский из деревни Пашки за невыполнение государственных поставок, и его дочь Валентина Владимировна Климанская – за невыполнение плана лесозаготовок.
До 1949 г. жёсткие меры наказания использовались даволи так редко. Массовые судебные процессы начались с процессом коллективизации. Часто всё имущество осуждённого не покрывало всех налогов, которые крестьянин должен был выплатить. Например, 17 сентября 1948 г. было описано имущество так называемого кулака Бенедикта Бернардовича Басикирского из деревни Кочаны за невыплату налога за 1948 г. Недостача по сумме 6524 руб. 70 коп.). Всего было описано имущества на сумму 4960 руб. Имущество оценивалось комиссией по очень заниженным ценам, поэтому имущества не хватало, чтобы покрыть сумму налога и недостачи. Семья Б.Б. Басикирского, жена Алёна, н. в 1915, сыновья Богдан, н. в 1943, Анатолий, н. в 1945 г., была осуждена народным судом Шарковщинского района на 6 лет строгого режима.
Правда, позже вышестоящими организациями это решение было отменено. Но сельскохозяйственные угодья, по сути были разграблены, а людям был нанесён материальный и моральный урон.
Большинство жалоб, обиженных кресьян – не были удовлетворены. Разорение сельских частных хозяйств продолжалось. Полоцкий областной суд регулярно отклонял кассационные жалобы осуждённых “врагов народа”. Семьи, у которых в тюрьму попали муж, а потом жена за одно и тоже “преступление”, не были редкостью в Шарковщинском районе и в самой Шарковщине. Не удивительно, что крестьяне, которые попали в число кулаков, искали спасения в соседних Литве и Латвии, где законы не были такими жёсткими. Многие прятались у родственников или же знакомых в соседних районах, что бы ближе быть к дому и время от времени иметь возможность тайно посетить свой дом, конечно если он ещё не был продан.
Вот что вспоминает об этом процессе Шамшур (Журавская) Нина Владимировна. 1922 года рождения. деревня Соварино: В 1935 году мы перешли на хуторы. Жили мы в доме вместе с паненкой Вероникой Левиданской. В доме с паненкой и паном в маёнтке нас жило 14 душ и пан с паненкой и их дети. Но когда в 1939 году нас советы присоеденили к себе, а поляков погнали, то мы перешли в колхозы, но перед этим проходил процесс раскулачивания нас и наших соседей.. Поляки те сели на воз с кобылой и уехали в Польшу. Моя семья в кулаки попала. Мы были считай жабраками. 5 детей у меня было. Мой муж был старательный. Было у нас 2 коровы, 1 конь. И у нашей мамы, т,е.моей свекрови, которая с нами вместе жила, был конь. Тогда советы землю распределяли и записывали кто сколько получил. На меня записали 5 гектаров и ещё на моего родного брата записали 7 гектаров и получилось так, что у нас перебор по земле из – за этого нас записали в кулаки. После этого у нас забрали всю скотину, но дом не трогали. После этого мы написали жалобу в Минск. Тогда мы писать не умели, поэтому просили написать учителя русского языка из деревни Шчумели. Он написал, и мы эту жалобу отправили в Минск на рассмотрение. Через месяц где-то приехали уполномоченные на местное дознание – мы им рассказали все что по ошибке на нашу семью столько земли написали и что все забрали кроме дома. Была проведена проверка и нам вернули всю скотину обратно. Сначала нам в место скотины деньги предлагали, но зачем нам деньги, лучше скотиной давайте. Отдали естественно не нашу, а у кого то забрали и нам чужую дали. [ 13 ]
Вот что вспоминает Пурвин Мария Иосифовна, 1935 года рождения, деревня Йоды: Я помню, когда еще была подросткового возраста, где –то лет 15, жила семья в деревне Йоды. Хорошая была семья, 3 дочери, мать и батька. Все как полагается. Была у них крепкое хозяйство, и после того как они узнали, что стали раскулачивать людей, они знали, что за ними придут рано или поздно, и правда – пришли. Это была зима, когда за ними пришли. Они уже были готовы с собранными вещами. Пришёл глава сельсовета и приказал собираться и на выход из дома. Из вещей разрешили взять только немного еды. В Шарковщине их посадили на поезд, не в пассажирский вагон, а в вагон для скота, и они там были не одни. Им сказали, что их везут на рудники в центральную часть Сибири. Ехали они 3 дня и как- то днём поезд остановился и именно их семью высади в лесу. Просто в лесу. Приказали идти в лес. Послали на верную смерть. Но люди были умными. За день палками выкопали землянку и там развели огонь и переночевали там 2 ночи, а потом собрались и пошли на поиски какого- нибудь села или города. ЗА день они нашли какое то село (рассказчик не уточняет названия села) и их там приняла семья учителя в местной школе. Там они прожили до 1967 года, а после вернулись в деревню Йоды, после того, как их реабилитировали. [ 3 ]
7 апреля 1952 г. было принято постановление Совета Министров БССР № 436 об высылке кулаков за границы Беларуси в “отдалённые регионы государства”. Жменька зерна, ведро картошки, принесённые домой с колхозного поля, чтобы накормить детей, считалось “ кражей государственной собственности”, что, по указу Призидиума Верховного Совета СССР от 1947 г., предусматривалось лишение свободы на срок от 3 до 10 лет.
Десятки мощных, работящих хозяев, которые могли бы накормить свои семьи и государство, били раскулачены, осуждены, вывезены и больше, как правило, не вернулись не в родные края, не до работы на земле.
В заключении можно сказать, что коллективизация прошла быстрыми темпами. Основной период становления 1949 – 1950. Тогда основательно был выполнен план по коллективизации района. В результате ускоренной коллективизации единоличных хозяйств Шарковщины и Шарковщинского района, эта кампания была осуществлена в основном за 1949—50 годы, а к лету 1950 года завершена полностью. Таких результатов партийно-советское руководство БССР достигло за счет игнорирования принципа добровольности, активного использования методов принуждения и «раскулачивания», жертвами которой стала даже часть середняков. Анти-крестьянская политика толкала доведенных до отчаяния людей на кражи для того, чтобы выжить. Оно выражалась в различных формах – от распространения слухов до террора. Власть реагировала на сопротивление еще большими репрессиями. Под угрозой суда и ссылки на поля выгоняли инвалидов, стариков и детей. Большинство обращений и заявлений крестьян на несправедливость, допущенную в отношении их, не удовлетворялось. Руководство республики и областей пересылало жалобы на места, требуя «разобраться с вопросом» от тех, на кого жаловались. Это вызывало дополнительные репрессивные меры. В результате советской аграрной политики пострадали наиболее дееспособные группы населения, что стало причиной глубоких социальных и психологических дисбалансов. После завершения в 1952 году кампании сплошной коллективизации, выселения большинства крестьян, отнесенных к числу кулаков и подавления вооруженного сопротивления, среди сельского населения Западной Беларуси господствовали настроения апатии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Государственный архив Витебской области. Фонд 7050. – Оп. 1а. Д. 5. Дело о проведении инвентаризации коллективных хозяйств находящихся на территории Шарковщинского района. 1948 г. Л. 2-5.
2. Государственный архив Витебской области. Фонд 4789. – Оп. 4а. Д. 5. Дело о проведении инвентаризации коллективных хозяйств находящихся на территории Шарковщинского района. 1947 г. Л. 15 - 23.
3. Записал Губский Антон Валентинович от Пурвин Марии Иосифовны. 1935 года рождения. Деревня Рудобесть, Витебская обл.
4 Записал Губский Антон Валентинович от Шестакевич Марии Антоновны. 1929 года рождения. Деревня Германовичи, Витебская обл.
5.Записал Губский Антон Валентинович от Василевского Алексея Яковлевича 1922 года рождения. Деревня Радюки, Витебская обл.
6. Записал Губский Антон Валентинович от Батуронок Гордея Владимировича. 1935 года рождения. Деревня Жуковщина, Витебская обл.
7. Записала Жуковская Татьяна Николаевна от Медведко Анны Иоановны. 1932 года рождения. Г.п. Шарковщина, Витебская обл.
8. Зональный государственный архив г. Глубокое. Ф. 1980. Оп. 1. Д. 1. Л. 1-5; Ф. 1996. Оп. 1. Оп. 1. Д. 6. Л. 1 – 39; Ф. 2011. Оп. 1. Д. 3. Л. 7; Ф. 2015. Оп. 1. Д. 3. Л. 1 – 20.
9. Михась Машара. Старонки летапису. Мн.: 1975. С – 128.
10.Гісторыя Беларусі: У 6 Т. Т.5. Беларусь у 1917 – 1945 гг./ А. Вабішэвіч і інш. – Мн.: Экаперспектыва, 2006. – 613 с: іл.
11. Памяць; Истор. – докум., хроника Шарковщинского района. – Мн.: П15 БЕЛТА, 2004. – 512 с.: ил.
12. Фомин, В. М. История Беларуси, 1945 – 2005 гг.; пер. с бел.яз. Н.С. Макаревич. – 2-е изд. – Мн.: Изд. Центр БГУ, 2006. – 199 с.: ил.
13. Записал Губский Антон Валентинович от Шамшур (Журавской) Нины Владимировны. 1922 года рождения. д Саварына., Шарковщинский район. Витебская обл.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. 