– Вот точно так же, государь, благом поделиться можно, злом же поделиться невозможно. Или, скажем, государь, можно изготовить масляный светильник, но разве можно, государь, изготовить водяной светильник?
– Нет, почтенный.
– Вот точно так же, государь, благом поделиться можно, злом же поделиться невозможно. Или, скажем, государь, земледельцы отводят на поле воду из водоема и выращивают рис. Но разве возможно, государь, отвести на поле воду из великого океана и также вырастить рис?
– Нет, почтенный.
– Вот точно так же, государь, благом поделиться можно, злом же поделиться невозможно.
– Почтенный Нагасена, почему благом поделиться можно, а злом поделиться невозможно? Приведи мне обоснование. Право, я не слепой, смогу понять, что ты скажешь.
– Зло мало, государь, а благо велико. Оттого что зло мало, оно тратится только на того, кто его содеял; а благо, оттого что оно велико, распространяется на весь мир с богами.
– Приведи пример.
– Представь, государь, что на землю упала капелька воды. Растечется ли эта капелька, государь, на десять или на двенадцать йоджан вокруг?
– Нет, почтенный. Куда капелька упала, там она и потратится.
– Почему же, государь?
Потому что воды в капельке мало, почтенный.
– Вот точно так же, государь, зло мало, и, оттого что оно мало, оно тратится только на того, кто его содеял, и поделиться им невозможно. А теперь представь, государь, что из огромной тучи пролился ливень и насытил землю влагою. Не растечется ли, государь, эта дождевая вода повсюду в округе?
– Да, почтенный. Дождевая вода наполнит ямы, пруды, ручьи, рукава, пещеры, расщелины, озера, водоемы, колодцы и старицы и разольется кругом на десять и на двенадцать йоджан.
– Почему, государь?
– Потому что ливень был большой, почтенный.
– Вот точно так же, государь, благо велико, и, оттого что оно велико, им можно поделиться с богами и людьми.
– Почтенный Нагасена, почему зло мало, а благо велико?
– Если кто-то приносит дары, следует нравственности, соблюдает постные дни, то ему, государь, от того приятно-преприятно, отрадно-преотрадно; человек веселеет, мысли его проясняются, является воодушевление; все чаще приходит к нему радость, а у того, кто радуется, благо возрастает все больше и больше. Это, государь, как в колодце, полном ключевой воды, где с одной стороны вода притекает, а с другой вытекает; то, что вытекло, постоянно пополняется, и вода не может иссякнуть. Вот точно так же, государь, благо возрастает все больше и больше. Даже если бы человек сто лет раздавал другим всё то благо, что он сделал, государь, и то все розданное им благо лишь возрастало бы больше и больше[775]. Этим благом можно поделиться со всеми, с кем хочешь. Вот обоснование, государь, почему благо столь велико.
Тот же, государь, кто свершает зло, потом раскаивается, а мысль раскаявшегося скорчивается, съеживается, сворачивается, не простирается, скорбит, печалится, тает, чахнет, не возрастает, тут же и растрачивается. Как в пересыхающей реке, государь, теряющейся в песчаных отмелях, излучинах и поворотах, луках и излуках, извивах и изгибах, тот скудный поток воды, что течет с верховьев, тает, чахнет, не пополняется, там же растрачивается, вот точно так же, государь, мысль того, кто свершает зло, скорчивается, съеживается, сворачивается, не простирается, скорбит, печалится, тает, чахнет, не возрастает, тут же и растрачивается. Вот обоснование, государь, почему зло мало.
– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.
Вопрос 5 (75)
Почтенный Нагасена! Мужчины и женщины видят на этом свете во снах всякое: благое и греховное, виданное и невиданное, бывалое и небывалое, страшное и нестрашное, далекое и близкое, видят многие тысячи разнообразных вещей. Что же такое сон и кто его видит?
– Сон, государь, есть знамение[776], попадающее в поле сознания[777]. Сны видят в шести случаях, государь: страдающий расстройством ветров видит сны; страдающий расстройством желчи видит сны; страдающий расстройством слизи видит сны[778]; по наваждению от духов видят сны; оттого что постоянно с чем-то сталкиваются, видят об этом сны; по вещему знамению видят сны. Из всех них, государь, лишь сон от вещего знамения истинен, а прочие – ложны.
– Почтенный Нагасена, если некто по вещему знамению видит сон, то как это происходит: само ли его сознание идёт и выбирает это знамение, или же знамение приходит в поле сознания, или же кто-то другой приходит и объявляет ему?
– Само сознание не идет и не выбирает знамение, государь, и никто иной не приходит и не объявляет ему, но само знамение попадает в поле сознания. Скажем, государь, зеркало не идет само и не выбирает себе изображение, и никто иной не приводит изображение и не устанавливает его в зеркале, однако оттуда или отсюда приходит изображение и попадает в поле зеркала. Вот точно так же, государь, само сознание не идет и не выбирает знамение, и никто иной не приходит и не объявляет ему, но само знамение попадает в поле сознания.
– Почтенный Нагасена, если некое сознание видит сон, то знает ли это сознание, что именно он принесет: будет ли это радостным или страшным?
– Нет, государь, само сознание не знает, что он принесет и будет ли это радостным или страшным. Но когда явилось знамение, рассказывают другим, а те разъясняют, что это значит.
– Пожалуйста, почтенный Нагасена, поясни это.
– Например, государь, на теле появляются иногда пятна, бородавки и высыпания, предвещая собою прибыль и убыль, честь и бесчестье, хулу и хвалу, счастье и злосчастье[779]. Разве знают, государь, сами эти пятна и бородавки, что именно они должны произвести?
– Нет, почтенный. Если уж случилось такое, что вскочили бородавки, то на эти бородавки должны посмотреть толкователи знамений и сказать, какие последствия от этого будут.
– Вот точно так же, государь, если некое сознание видит сон, то само это сознание не знает, что именно он принесет и будет ли это радостным или страшным. Но когда явилось знамение, рассказывают его другим, а те разъясняют, что это значит.
– Почтенный Нагасена, спит или бодрствует тот, кто видит сновидение?
– Тот, кто видит сновидение, государь, не спит и не бодрствует. Он видит сновидение в том промежуточном состоянии, когда наступает сон, но вхождение в бессознательное[780] еще не произошло. У того, кто крепко заснул, государь, сознание вступило в поток бессознательного. В потоке бессознательного сознание не работает, неработающее сознание не различает приятного и неприятного, а если нет распознавания, то нет и сновидения. Сновидение можно видеть тогда, когда сознание работает.
Например, государь, в беспросветной, непроглядной темноте даже в самом чистом зеркале не видно никакого изображения. Вот точно так же, государь, если человек крепко заснул и сознание вступило в поток бессознательного, то, хотя тело и продолжает существовать, сознание его не работает, а раз сознание не работает, то сновидение увидеть невозможно. Здесь, государь, зеркалу следует уподоблять тело, темноте уподоблять сон, свету уподоблять сознание.
Или, например, государь, когда стоит туман, то солнечного сияния не видно. Солнечные лучи не исчезли, но они не достигают земли, а раз солнечные лучи не достигают земли, то ясного света нет. Вот точно так же, государь, если человек крепко заснул и сознание вступило в поток бессознательного, то, хотя тело и продолжает существовать, сознание его не работает, а раз сознание не работает, сновидение увидеть невозможно. Здесь, государь, солнцу следует уподоблять тело, туману уподоблять сон, солнечным лучам уподоблять сознание.
В двух случаях, государь, сознание не работает, хотя тело сохранно: у того, кто крепко заснул и вошел в поток бессознательного, сознание не работает, хотя тело сохранно; и у того, кто вошел в йогическое торможение[781], сознание не работает, хотя тело сохранно. Во время бодрствования, государь, сознание подвижно, открыто, обыденно, безудержно, и в поле такого сознания знамение не попадает.
Скажем, государь, как открытого, обыденного, бездеятельного, нетаящегося человека избегают те, кому нужно сохранить тайну, вот точно так же, государь, вещие смыслы не попадают в поле бодрствующего сознания, а потому бодрствующий не видит снов. Или, скажем, государь, если монах себя не блюдет, дурно себя ведет, якшается с грешниками, преступает нравственность, нерадив и разболтан, то благие просветительные дхармы не попадают в поле его сознания, вот точно так же, государь, вещие смыслы не попадают в поле бодрствующего сознания, а потому бодрствующий не видит снов.
– Почтенный Нагасена, есть ли у сна начало, середина и полнота?
– Да, государь, есть начало сна, есть середина сна, есть полнота сна.
– Каково начало, какова середина, какова полнота?
– Начало сна, государь, есть телесная скованность, обволакивание, слабость, вялость и нерабочее состояние тела. Когда на человека находит обезьянья дрема и он бодрствует и спит вперемежку, это середина сна. Нахождение в потоке бессознательного есть его полнота.
Представь, государь, что некий подвижник с сосредоточенной мыслью, с неколебимым разумом, твердый в дхарме углубляется в лес, далекий от суетного шума, и размышляет там о тонких предметах. Он там вовсе не спит, но сосредоточенной, нацеленной мыслью постигает тонкие предметы своих раздумий. Вот точно так же, государь, сновидение видит тот, кто не вполне еще заснул и наполовину бодрствует, кто вошел в обезьянью дрему, находится в состоянии обезьяньей дремы. Здесь, государь, суетному шуму следует уподоблять настоящее бодрствование, безлюдному лесу уподоблять состояние обезьяньей дремы; как подвижник, оставив позади себя суетный шум и не поддаваясь сну, находится в среднем состоянии и в нем постигает тонкие предметы своих раздумий, вот точно так же сновидение видит тот, кто как бы бодрствует, не заснул еще вполне и находится в состоянии обезьяньей дремы.
– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.
Вопрос 6 (76)
Почтенный Нагасена! Все ли, когда умирают, умирают в свой срок, или же умирают и до срока?
– Бывает и в свой срок смерть, государь, бывает и смерть до срока.
– Кто же умирает в свой срок, почтенный Нагасена, а кто умирает до срока?
– Ты когда-либо видел, государь, как с мангового дерева, или с гвоздичного дерева, или с иного плодового дерева падают и спелые и зеленые плоды?
– Да, почтенный.
– Скажи, государь: все ли плоды из тех, что так падают, падают в свой срок, или же есть и такие, что падают до срока?
– Те плоды, что вполне созрели и размягчились,– те, почтенный Нагасена, все падают в свой срок. Из прочих же плодов иные падают, изъеденные червями, иные падают, сшибленные палкой, иные падают, сорванные ветром, иные падают, прогнив изнутри. Все они падают до срока.
– Вот точно так же, государь, в свой срок умирают лишь те, кого подкосила неодолимая старость. Из прочих же иные умирают сломленные прошлым деянием, иные умирают, сломленные судьбой, иные умирают, сломленные обстоятельствами.
– Нет, почтенный Нагасена, все умирают в свой срок: и те, что умирают, сломленные прошлым деянием, и те, что умирают, сломленные судьбой, и те, что умирают, сломленные обстоятельствами, и те, что умирают, сломленные неодолимой старостью. Умер кто-то в материнской утробе,– значит, это и был его срок; умер кто-то в родильном доме,– значит, это и был его срок; умер кто-то в месячном возрасте,– значит, это и был его срок; умер кто-то ста лет от роду,– значит, это и был его срок. Одним словом, почтенный Нагасена, прежде своей смерти не умрешь. Кто бы ни умирал, все умирают в свой срок.
– В семи случаях, государь, люди умирают до срока, но могли бы еще жить. Вот в каких случаях: голодающий, если он не раздобудет еды, до срока умирает от внутреннего истощения, но мог бы еще жить, государь; обезвоженный, если он не раздобудет питья, до срока умирает от иссушения сердца, но мог бы еще жить, государь; укушенный змеёю, если не раздобудет врача, до срока умирает от губительного действия яда, но мог бы еще жить, государь; проглотивший отраву, от которой все тело терзаемо болью, умирает до срока, если не раздобудет противоядия, но мог бы еще жить, государь; попавший в огонь и сжигаемый им умирает до срока, если не потушить огонь, но мог бы еще жить, государь; попавший в воду и не имеющий опоры умирает до срока, не мог бы еще жить, государь; человек, порубленный мечом, умирает до срока, если не раздобудет хирурга, но мог бы еще жить, государь. Таковы семь случаев, государь, когда умирают до срока и могли бы еще жить. Все это, государь, я рассматриваю вместе, как одно.
Смерть живого существа, государь, может произойти от одной из восьми причин: от расстройства жизненных ветров, от расстройства желчи, от расстройства слизи, от одновременного их расстройства, от перемены погоды, от неправильного образа жизни, от внешнего повреждения и вследствие деяния. Вот от этих причин, государь, может произойти смерть живого существа. Из всего этого, государь, лишь смерть вследствие деяния есть смерть уместная, а прочие виды смерти – неуместны. Об этом сказано:
«От истощенья и от жажды,
Змеёй укушенный, от яду,
В огне, в воде и от оружья
До срока с жизнью расстаются.
От ветров, желчи и от слизи,
От всех их вместе, от погоды,
От ран, от нездоровой жизни
До срока с жизнью расстаются».
Однако иной раз, государь, существа умирают вследствие свершенных ими прежде тех или иных злых деяний от тех самых причин, что я назвал.
Например, государь, если некто прежде убивал других голодом, то многие сотни тысяч лет он будет мучиться голодом, будет тощим, изможденным, иссохшим-пересохшим, чахлым и снедаемым изнутри, с сердцем сухим и увядшим, и умирать он будет от голода и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.
Если некто прежде убивал других жаждой, то многие сотни тысяч лет он будет неукротимо-жаждущим претом, худым, заскорузлым, с иссохшим сердцем и умирать будет от жажды и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.
Если некто прежде убивал других, натравливая на них ядовитых змей, то много сотен тысяч лет его будет бросать из колец одного удава в кольца другого, из пасти одной кобры в пасть другой, и он будет умирать, пожранный удавом и укушенный змеею и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.
Если некто прежде убивал других отравой, то многие сотни тысяч лет он будет терзаем болью во всех частях тела, тело его будет разлагаться, заживо смердя трупной гнилью, и он будет умирать от отравы и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.
Если некто прежде убивал других, сжигая их огнем, то многие сотни тысяч лет он с одной огненной горы будет падать на другую огненную гору, из одной юдоли Ямы в другую ЮДОЛЬ Ямы и, с телом сожженным и испепеленным, будет умирать в огне и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.
Если некто прежде убивал других, топя их в воде, то многие сотни тысяч лет он, избитый, ограбленный, изломанный, обессилевший телесно и в душевном смятении, будет тонуть и умирать в воде и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.
Если некто прежде убивал других мечом, то многие сотни тысяч лет он, рассеченный, порубленный, измолотый-перемолотый, будет падать под ударами меча и умирать от меча и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть[782].
– Почтенный Нагасена, ты сказал, что есть смерть до срока. Пожалуйста, поясни мне это подробнее.
– Представь, государь, что горел огромный костер из сена, хвороста, поленьев и сухой листвы; затем дрова прогорели, топливо пришло к концу, и он потух. О таком костре говорят, что он потух в свое время, без внешнего вмешательства и принуждения. Вот точно так же, государь, если кто-то прожил многие тысячи дней, состарился, истощил жизненные силы и умер без внешнего вмешательства и принуждения, то о таком говорят, что он дожил до смерти в свое время. А теперь представь себе, государь, что горел такой же огромный костер из сена, хвороста, поленьев и сухой листвы, и не успели еще прогореть сено, хворост, поленья и сухая листва, как из тучи пролился сильнейший ливень и потушил его. Скажи, государь, разве этот костер в свое время потух?
– Нет, почтенный.
– Почему же, государь, со вторым костром не произошло все в точности так же, как с первым костром?
– Горению этого костра воспрепятствовал случайный дождь, почтенный, и он потух до своего времени.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и он умирает от расстройства жизненных ветров, или от расстройства слизи, или от расстройства желчи, или от одновременного их расстройства, или от перемены погоды, или от неправильного образа жизни, или от внешнего повреждения, или от голода, или от жажды, или от змеиного укуса, или от отравы, или в огне, или в воде, или от оружия – умирает до срока. Вот пояснение, государь, почему есть смерть до срока.
– Или представь, государь, что на небе появилось мощное облако и излилось дождем, заливая холмы и низины. О такой туче говорят, что она пролилась без внешнего вмешательства и принуждения. Вот точно так же, государь, если кто-то много прожил, состарился, одряхлел и умер без внешнего вмешательства и принуждения, то о таком говорят, что он дожил до смерти в свое время. А теперь представь, государь, что на небе появилось такое же мощное облако, но поднявшийся сильный ветер разогнал его. Скажи, государь, разве это облако в свое время пропало?
– Нет, почтенный.
– Почему же, государь, со вторым облаком не произошло все в точности так же, как с первым облаком?
– Этому облаку воспрепятствовал случайный ветер, оно не дождалось своего времени и пропало, почтенный.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и он умирает от расстройства жизненных ветров (---) или от оружия – умирает до срока. Вот пояснение, государь, почему есть смерть до срока.
Или представь, государь, что человека укусила матерая разозленная кобра и яд её без внешнего вмешательства и принуждения вызвал его смерть. О таком яде говорят, что он без внешнего вмешательства и принуждения подействовал до самого конца. Вот точно так же, государь, если кто-то много прожил, состарился, одряхлел и умер без внешнего вмешательства и принуждения, то о таком говорят, что он дожил до смерти в свое время. А теперь представь себе, государь, что человеку, укушенному такою же змеёй, заклинатель змей тут же даст противоядие и обезвредит яд. Скажи, государь, разве этот яд в свою пору пропал?
– Нет, почтенный.
– Почему же, государь, со вторым ядом не произошло все в точности так же, как с первым?
– Этому яду случайно воспрепятствовало противоядие, почтенный, поэтому он не подействовал до конца и пропал.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и он умирает от расстройства жизненных ветров (---) или от оружия – умирает до срока. Вот пояснение, государь, почему бывает смерть до срока.
Или представь себе, государь, что стрелок выстрелил из лука и стрела его пролетела весь путь, все возможное расстояние до самого конца. О такой стреле говорят, что она без внешнего вмешательства и принуждения пролетела весь путь, все возможное расстояние до самого конца. Вот точно так же, государь, если кто-то много прожил, состарился, одряхлел и умер без внешнего вмешательства и принуждения, то о таком говорят, что он дожил до смерти в свое время. А теперь представь, государь, что стрелок выстрелил из лука, но кто-то тут же схватил стрелу на лету. Скажи, государь, разве эта стрела тоже пролетит весь путь, все возможное расстояние до самого конца?
– Нет, почтенный.
– Почему же, государь, со второй стрелой не произошло все в точности так же, как с первой стрелой?
– Случайно полет этой стрелы был прерван, почтенный, ибо ее перехватили.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и он умирает от расстройства жизненных ветров (---) или от оружия – умирает до срока. Вот пояснение, государь, почему бывает смерть до срока.
Или представь себе, государь, что кто-то ударил в медное блюдо. Ударом был произведен звук, который распространился на все возможное расстояние до самого предела. О таком звуке говорят, что он без внешнего вмешательства и принуждения распространился на все возможное расстояние до самого предела. Вот точно так же, государь, если кто-то прожил много тысяч дней, состарился и умер без внешнего вмешательства и принуждения, то о таком говорят, что он дожил до смерти в свое время.
А теперь представь себе, государь, что кто-то опять ударил в медное блюдо. Ударом был произведен звук, и только начал звучать, как кто-то прикоснулся к блюду рукой, и от этого прикосновения звук пропал. Скажи, государь, разве этот звук тоже распространился на все возможное расстояние до самого предела?
– Нет, почтенный.
– Почему же, государь, со вторым звуком не произошло все в точности так же, как с первым звуком?
– Случайным прикосновением этот звук был прекращен, почтенный.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и он умирает от расстройства жизненных ветров (---) или от оружия – умирает до срока. Вот пояснение, государь, почему бывает смерть до срока.
Или, скажем, государь, если на поле дружно взошли всходы хлебов и дождя выпадает столько, сколько им нужно, то они пышно, обильно, изобильно заколосятся и в свою пору созреют для жатвы. О таких хлебах говорят, что они без внешнего вмешательства и принуждения дождались своей поры. Вот точно так же, государь, если кто-то прожил много тысяч дней, состарился и умер без внешнего вмешательства и принуждения, то о таком говорят, что он дожил до смерти в свое время. А теперь представь, государь, что на поле дружно взошли всходы хлебов, но потом от недостатка воды засохли. Скажи, государь, разве эти хлеба дождались своей поры?
– Нет, почтенный.
– Почему же, государь, со вторыми хлебами не произошло все в точности так же, как с первыми хлебами?
– Случайная сушь воспрепятствовала росту этих хлебов, почтенный, и они засохли.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и он умирает от расстройства жизненных ветров (---) или от оружия – умирает до срока. Вот пояснение, государь, почему бывает смерть до срока.
Ты слыхал когда-либо, государь, что на прекрасных молодых хлебах появляются иногда вредители и все уничтожают под корень?
– Да, почтенный. Слыхали мы такое, да и сами видели.
– И что же, государь, в свой срок пропадают тогда хлеба или пропадают до срока?
– До срока, почтенный. Если бы эти хлеба не были пожраны вредителями, они бы в свою пору созрели для жатвы.
– Не правда ли, государь, что хлеба эти гибнут из-за нанесенного им ущерба, а если бы его не было, то они в свою пору созрели бы для жатвы?
– Да, почтенный.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и он умирает от расстройства жизненных ветров (---) или от оружия – умирает до срока. Вот пояснение, государь, почему бывает смерть до срока.
– Ты когда-либо слыхал, государь, что если в пору колошения, когда хлеба склоняются под тяжестью колосьев, выпадает особый вид дождя, называемый градом, то зерно гибнет и урожай пропадает?
– Да, почтенный. Слыхали мы такое, да и видали.
– И что же, государь, в свой срок пропадают тогда хлеба или пропадают до срока?
До срока, почтенный. Если бы эти хлеба не были побиты градом, почтенный, они бы в свою пору созрели для жатвы.
– Не правда ли, государь, что хлеба эти гибнут из-за бедствия, а если бы бедствия не было, то они бы в свою пору созрели для жатвы?
– Да, почтенный.
– Вот точно так же, государь, жизни того, кто умирает до срока, препятствует случайный недуг, и, он умирает от расстройства жизненных ветров (---) или от оружия – умирает до срока. А если бы его жизни не воспрепятствовала случайная болезнь, он дожил бы до смерти в свой срок. Вот пояснение, государь, почему бывает смерть до срока.
– Чудесно, почтенный Нагасена! Необычайно, почтенный Нагасена! Прекрасные даны пояснения, прекрасные даны примеры, истолковывающие смерть до срока! Действительно, бывает смерть до срока. Это теперь стало отчетливо ясным, понятным и очевидным. Любой из твоих примеров, почтенный Нагасена, даже человека бездумного и рассеянного вполне убедил бы в том, что действительно бывает смерть до срока, а понятливого человека – и тем более. Я уже после первого твоего примера, почтенный Нагасена, удостоверился в том, что бывает смерть до срока, но мне хотелось послушать еще и еще, потому я и не соглашался.
Вопрос 7(77)
Почтенный Нагасена, у всех ли чайтий с мощами упокоившихся в нирване бывают чудеса, или же только у некоторых бывают чудеса?
– У некоторых бывают, государь, у некоторых не бывают.
– У каких бывают, почтенный, и у каких не бывают?
– Чудеса у чайтьи упокоившегося бывают, государь, в трех случаях силою твердой решимости. Вот в каких случаях: во-первых, государь, сам святой из милосердия к богам и людям еще при жизни твердо решает: «Пусть у моей будущей чайтьи будут такие-то чудеса». Так у чайтьи упокоившегося случаются чудеса силою решимости самого святого. Далее, государь, некое божество из милосердия к людям может являть чудеса у чайтьи упокоившегося: «Пусть это чудо всегда будет поддержкой для истого Учения; пусть люди, исполненные приязни к Учению, пестуют благо!» Так у чайтьи упокоившегося случаются чудеса силою решимости божеств. Далее, государь, если женщина или мужчина, полные веры и приязни к Учению, умные, способные, одаренные, сильные разумом, приносят с искренним намерением гирлянду цветов, или ткань, или что-то иное и в твердой решимости кладут это у чайтьи, надеясь, что произойдет желанное им чудо, то тогда силою их твердой решимости у чайтьи упокоившегося случается чудо. Так у чайтьи упокоившегося случаются чудеса силою решимости людей.
Итак, государь, чудеса чайтьи упокоившегося бывают силою твердой решимости в этих трех случаях. Если же решимости не было, государь, то и чудес не будет – даже у чайтьи с мощами святого, уничтожившего тягу, достигшего шести сверхзнаний и бывшего господином своей мысли[783]. Если не видно чудес, государь, следует заглянуть в житие, и по его безупречности вполне можно убедиться, удостовериться и уверовать, что этот сын Просветленного действительно упокоился в нирване[784].
– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.
Вопрос 8 (78)
Почтенный Нагасена! Из тех, кто истинно делает, все ли приходят к постижению Учения, или иные не приходят?
– Иные приходят, государь, иные не приходят.
– Кто приходит, почтенный, и кто не приходит?
– Животное, даже если все правильно делает, не приходит к постижению Учения, государь; родившийся среди претов; сторонник ложных мнений; ханжа; матереубийца; отцеубийца; святоубийца; раскольник общины; проливший кровь Татхагаты[785]; воровски пристроившийся к общине[786]; переметнувшийся к иным проповедникам; совратитель монахини; совершивший один из тринадцати крупных проступков и не восстановленный в правах[787]; евнух; двуполый человек, даже правильно все делающий, не приходит к постижению Учения. А еще, государь, малое дитя, которому от роду менее семи лет, тоже не приходит к постижению Учения, даже если все делает правильно. Таковы, государь, шестнадцать случаев, когда даже правильно делающий не приходит к постижению Учения.
– Почтенный Нагасена, что до первых пятнадцати случаев, которые ты выделил, то приходят ли в них к постижению Учения, нет ли – это безразлично. Но почему же малое дитя, которому от роду менее семи лет, не приходит к постижению Учения, даже если все делает правильно? Вот это еще вопрос. Разве не верно, что у дитяти ни страсти нет, ни враждебности, ни заблуждения, ни гордости, ни ложных воззрений, ни неудовлетворенности, ни страстных помыслов? Дитя, кому не мешают никакие аффекты, достойно того и способно к тому, чтобы разом постичь четыре арийские истины.
– Вот именно, государь! Это и есть то самое основание, на котором я утверждаю, что дитя младше семи лет не приходит к постижению Учения, даже если все делает правильно. Если бы дитя младше семи лет испытывало страсть к тому, что склоняет к страсти, испытывало враждебность к тому, что склоняет к враждебности, впадало в заблуждение о том, что склоняет к заблуждению, тщеславилось бы тем, что склоняет к тщеславию, различало бы воззрения, различало бы удовлетворенность и неудовлетворенность, размышляло бы о благе и зле, государь, то было бы и у него постижение Учения. Однако, государь, сознание менее чем семилетнего дитяти бессильно, слабосильно, мало, немощно, медлительно, ограниченно, неразвито, основа же несложённой нирваны весома, увесиста, огромна и обширна. Потому, государь, менее чем семилетнее дитя не сможет своим слабосильным, ограниченным, медлительным и неразвитым сознанием постичь весомую, увесистую, огромную и обширную основу несложённой нирваны. Например, государь, Меру, царь среди гор, весом, увесист, огромен и обширен. Скажи, государь, разве сможет человек, пользуясь своею природной силой, способностью, настойчивостью, выдернуть его из земли?