[143] Ср. библейское высказывание: «Всё соделал Он [Бог] прекрасным в свое время, и вложил мир (евр. олам - םלןע - мир как целостность бытия) в сердце их [сынов человеческих], хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца» (Еккл. 3, 11).
[144] Напомним, что если греч. κόσμος - украшение, на -ряд, по -ряд ок, иначе говоря, структура,от -страненно со -зерцаемая извне, то евр. םלןע - 'olam - мир какпо ток, (со)переживаемый из (в) нутрии.
[145] Как утверждает М.-Л. фон Франц, «интерес к игре... обусловлен... игрой с собственным бессознательным» (Франц, фон М.-Л. Прорицание и синхрония: Психология значимого случая / Пер. с англ. З. Кривулиной под общ. ред. В. Зеленского. СПб.: Издатльская группа «Азбука-классика», 2009. С. 70-71). Она вспоминает знаменитое изречение Гераклита: «эон - ребёнок, играющий в пессейю, ребёнку принадлежит царская власть» (Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М.: Наука, 1989. С. 242). «Когда Бог, то есть архетип самости, дух бессознательного, играет, он создаёт судьбу... Божество играет с реальностью, а человек пытается исследовать её, используя при этом числовые методы» (Франц, фон М.-Л. Прорицание и синхрония: Психология значимого случая / Пер. с англ. З. Кривулиной под общ. ред. В. Зеленского. СПб.: Издатльская группа «Азбука-классика», 2009. С. 83), ибо число - α-ριθμός - есть ритм - ρυθμός - «структуру протекания» непрестанного по- тока событий (см.: Бенвенист Э. Понятие "ритм" в его языковом выражении // Бенвенист Э. Общая лингвистика / Ред., вступ. статья и комм. Ю. С. Степанова. М.: Прогресс, 1974. С. 377-385). Тесную связь игры с богопознанием, проявляющуюся в родстве и.-евр. *iag- (:*iagos), обозначающего чувство благоговения и священного страха (страха, связанного с загадочностью, непостижимостью почитаемого Субъекта) и религиозного почитания (откуда и греч. άζομαι - благоговеть, бояться, и άγιος, αγνός - святой, посвященный) с лат. jocus (*iok-: *iek-) - шутка, забава и, возможно, со слав. *jьg-ra - игра, отмечает В.Н. Топоров (см.: Топоров В.Н. Из наблюдений над загадкой. Происхождение и функции загадки // Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. Т. 1: Теория и некоторые частные её приложения. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 579-707). «В мировоззренческом плане αίνιγμα ("загадка", "энигма") - одно из самых ходовых и ключевых понятий средневековой теории символа», - отмечает С.С. Аверинцев (Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1977. С. 141).
[146] Основная цель построения логических конструкций заключается в том, что они позволяют сформулировать вопросы, способствующие экспликации прежде невербализованной информации. «В действительных эпистемических ситуациях, - пишут Я. и М. Хинтикка, - мы имеем двойное движение: вниз ко все большему богатству заключений и вверх за все новыми и новыми исходными данными. И считать, что последнее движение когда-либо приходит к естественному концу, не более разумно, чем считать, что к такому концу приходит первый из названных процессов» (Хинтикка Я., Хинтикка М. Шерлок Холмс против современной логики: к теории поиска информации с помощью вопросов // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. С. 276). Примечательно, что этимологически премудрость - σοφία - есть «углубление мысли в самое себя,... каждое... обособление, выделение, предполагающее различение через распознание и узнавание, влечет за собой формирование новых и все более глубоких смыслов, позволяющих... обеспечивать непрерывное возрастание смысловой наполненности бытия, осознающего самого себя» (Топоров В.Н. Еще раз о др.-греч. SOFIA: происхождение слова и его внутренний смысл // Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Том 1. Первый век христианства на Руси. М.: «Гнозис» - Школа «Языки русской культуры», 1995. С. 75-76; см. также: Аверинцев С.С. К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии киевской // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М.: Наука, 1972. С. 25-49).
[147] Термином «высваивание» Хайдеггер называет процесс обретения знаний, сокрыто представленных в самом человеке, но нуждающихся во внешнем стимуле, чтобы быть эксплицированными.
[148] Как пишет А.В. Ахутин, «человек как часть природы оказывается на пересечении ещё двух и на этот раз максимально разрывающих его бесконечностей: бесконечности внешнего, которой всецело принадлежит он своим телом, чувствующей душой, мыслящей речью, логически развертываемой мыслью, всем умом, поскольку ум развертывает свои суждения в некотором логическом пространстве, - и бесконечностью внутреннего, того, что всякий раз устраняется и отстраняется как субъект от объекта, превращая всё, что мнилось своим, интимнейшим, в нечто внешнее, чуждое, непостижимое, не моё, в не-меня» (Ахутин А. В. Экзистенция познания // Философия науки в историческом аспекте. Сборник статей в честь 85-летия Н. Ф. Овчинникова. СПб.: РХГИ; ИД СПбГУ, 2003. С. 98).
[149] См.: Франц, фон М.-Л. Наука и подсознание // Юнг К.Г., фон Франц М.-Л., Хендерсон Дж.Л., Якоби И., Яффе А. Человек и его символы / Под общ. редакцией С.Н. Сиренко. М., Серебряные нити, 1997. С. 308.
[150] МсМullin Е. Natural Science and Belief in a Creator: Historical Notes // Physics, Philosophy and Theology: A Common Quest for Understanding. Vatican Observatory - Vatican City State - Notre-Dame. USA. 1988. P. 49-80; см. также: Копейкин К., прот. Theologia naturalis на рубеже III тысячелетия // Квантовая теория и космология. Сборник статей, посвященный 70-летию профессора А. А. Гриба / Под ред. В. Ю. Дорофеева и Ю. В. Павлова. СПб., 2009. С. 89-102.
[151] Как замечал Юнг, «было бы ошибкой расценивать мои наблюдения как попытку доказательства бытия Бога. Эти наблюдения доказывают только существование архетипического образа Божества - с точки зрения психологии мы больше ничего не можем утверждать о Боге. Но поскольку этот архетип принадлежит к очень важным и влиятельным, его сравнительно частое появление представляет собой немаловажный фактор для любой theologia naturalis. Так как нередко опыт этих явлений в высшей степени нуминозен, то он относится к религиозному опыту» (Юнг К.Г. Психология и религия // Юнг К.Г. Архетип и Символ / Сост. и вступ. статья А.М. Руткевича. М.: Ренессанс. 1991. С. 171).
[152] «Мы должны некоторым образом различать три ступени души: 1) сознание; 2) личное бессознательное, состоящее прежде всего из всех тех содержаний, которые стали бессознательными либо в силу того, что они потеряли свою интенсивность и поэтому оказались забытыми, либо же потому, что от них отстранилось сознание (так называемое вытеснение); кроме того, сюда можно включить те содержания, отчасти перцепции, которые из-за слишком малой интенсивности никогда не достигали сознания и все же каким-то образом проникли в психику; 3) коллективное бессознательное, являющееся вотчиной возможных представлений, но не индивидуальной, а общечеловеческой и даже общеживотной и представляющее собой фундамент индивидуальной психики, - пишет Юнг. -... бессознательное, как совокупность архетипов, является осадком всего, что было пережито человечеством, вплоть до его самых темных начал. Но не мертвым осадком, не брошенным полем развалин, а живой системой реакций и диспозиций, которая невидимым, а потому и более действенным образом определяет индивидуальную жизнь» (Юнг К.Г. Структура Души // Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени / Пер. с нем. А. Боковикова. М.: Академический Проект, 2007. С. 111, 117).
[153] Греч. αρχή - начало, первопричина, основа, принцип, τύπος - форма, образец, отпечаток.
[154] Лат. religio, по мнению Цицерона, разделяемому выдающимся французским лингвистом Э. Бенвенистом, как по семантике, так и по морфологии связано с legere - собирать, возвращаться к исходному виду, признавать; таким образом, relegere - вновь собирать, приступать к новому выбору, возвратиться к прежнему синтезу, чтобы его переделать. По утверждению Бенвениста, «римская religio изначально по сути своей субъективна». Позднее, у христианских апологетов Тертуллиана и Лактанция, religio переосмысляется как происходящее от ligare - вязать, связывать, привязывать, сковывать; таким образом, religare - восстанавление связи человека с трансцендентным. Как пишет Лактанций, «слово religio выводится из уз благочестия, поскольку Бог присоединяет к себе человека узами и привязывает к себе благочестием». «Таким образом, - отмечает Бенвенист, - изменилось само содержание религии. Для христианина - и это характерно по сравнению с языческим культом - новая вера есть связь, основанная на благочестии, зависимость верующего от Бога, обязательство в этимологическом смысле этого слова (*об-вязательство). Восприятие слова religio перестраивалось на основе идей о связи, которую устанавливает человек с Богом; мысль, совершенно отличная от заложенной в старой римской religio, тем не менее подготовившей современное восприятие. Вот то основное, что показывает и употребление, и сама форма слова применительно к истории и истокам слова religio» (см.: Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М.: Прогресс-Универс, 1995. С. 398).
[155] Нуминозность - numinous - от лат. numen - божественное величие - термин, предложенный Рудольфом Отто в его книге «Священное» (Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным / Пер. с нем. А.М. Руткевич. СПб.: АНО «Издательство СПб. университета», 2008) и обозначающий невыразимое, таинственное, пугающее - качества, присущие переживанию близости божественного - «совершенно Иного» (аналог ветхозаветного понятия кадош - святой, точнее, выделенный, отделённый).
[156] «Архетип, как таковой, это психоидный фактор, который принадлежит как бы невидимому, ультрафиолетовому концу психического спектра, - отмечал Юнг. - Он не может появиться сам, он не способен достигнуть сознания... всё архетипическое, получаемое сознанием, как оказывается, представляет набор вариаций на основную тему» (Юнг К.Г. О природе психе // Юнг К.Г. О природе психе. Сборник / Пер. с англ. Отв. ред. С.Л. Удовик. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 2002. С. 59-60).
[157] По Юнгу «Самость есть некая сверхупорядочивающая величина по отношению к Эго. Она включает в себя не только сознание, но и бессознательное, и потому представляет собой, скажем так, личность, коей мы также являемся.... Надежда на то, что мы когда-либо будем в состоянии достичь хотя бы приблизительно полного осознания Самости, весьма невелика, ибо сколь много мы бы не осознали, всегда будет существовать некоторая неопределённая и неопределимая часть бессознательного, принадлежащая универсуму Самости.... Самость представляет собой не только центр, но и всю окружность, она заключает в себе и сознание и бессознательное; она является центром этого универсума, подобно тому как Эго являет собою центр сознания.... Самость - это наша жизненная цель, ибо она является наиболее полным выражением той роковой комбинации, которую мы называем индивидуальностью» (Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления / Пер. с нем. И. Булкиной. Киев: AirLand, 1994. С. 377).
[158] «Индивидуация означает становление единого гомогенного бытия, и, насколько "индивидуальность" охватывает нашу сокровенную, окончательную и ни с чем не сравнимую неповторимость, настолько она подразумевает становление Самости. Поэтому мы можем назвать индивидуацию "путем к себе" или "само-осуществлением" - пишет Юнг. - Я часто вижу, как процесс индивидуации путают с сознательным становлением Эго, в результате чего Эго отождествляется с Самостью, и это, в свою очередь, приводит к безнадежной концептуальной неразберихе. Вследствие этого индивидуация предстает чем-то вроде эгоцентризма или аутоэротизма. Но Самость вмещает в себя не Эго всего лишь, но бесконечно больше. Она может быть и тем, и другим, и третьим. Индивидуация не отрезает человека от мира, но вбирает в себя этот мир» (Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления / Пер. с нем. И. Булкиной. Киев: AirLand, 1994. С. 373).
[159] Показательно, что в контексте церковной традиции спасение - греч. σωτηρία - буквально есть восстановление целостности.
[160] «Под эго я понимаю комплекс идей, представлений, составляющий для меня центр поля моего сознания и который, как мне кажется, обладает в высокой степени непрерывностью и тождественностью (идентичностью) с самим собой, - пишет Юнг в разделе «Определение терминов» в работе «Психологические типы». - Поэтому я говорю об эго-комплексе. Этот комплекс есть настолько же содержание сознания, насколько и условие сознания,ибо психический элемент осознан мной постольку, поскольку он отнесен к эго-комплексу. Однако, поскольку эго есть лишь центр моего поля сознания, оно не тождественно с моей психикой в целом, а является лишь комплексом среди других комплексов. Поэтому я различаю между эго и самостью поскольку эго есть лишь субъект моего сознания, самость же есть субъект всей моей психики, включающей также и ее бессознательное. В этом смысле самость была бы идеальной сущностью (величиной), включающей в себя эго» (Юнг К.Г. Психологические типы / Пер. С. Лорие, ред. В. Зеленский. М.: Университетская книга, АСТ, 1996. С. 528).
[161] «Персона, - писал Юнг, -... представляет собою индивидуальную систему адаптации или однажды избранную манеру отношения к миру. Так, всякая профессия обладает своей характерной персоной.... Однако, опасность заключается в том, что мы зачастую идентифицируем себя со своей персоной: профессор - со своим учебником, тенор - со своим голосом.... Мы не очень погрешим против правды, сказав: персона это то, чем человек в действительности не является, но в то же время то, чем он сам, равно как и другие, себя считает» (Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления / Пер. с нем. И. Булкиной. Киев: AirLand, 1994. С. 376).
[162] Как утверждает, ссылаясь на Юнга, М.-Л. фон Франц, архетип самости «содержит в себе все остальные и ими управляет;... архетип самости находится в самом центре. Можно сказать, что этот активный центр регулирует соотношения всех архетипов и создаёт определённый математический порядок в поле коллективного бессознательного» (Франц, фон М.-Л. Прорицание и синхрония: Психология значимого случая / Пер. с англ. З. Кривулиной под общ. ред. В. Зеленского. СПб.: Издатльская группа «Азбука-классика», 2009. С. 91).
[163] Одним из наиболее дифференцированных символов архетипа самости является, по Юнгу, видение пророка Иезекииля; более ранними и менее диффернциированными вариантами нуминозного были явление Бога «в пламени огня из среды тернового куста» (Исх. 3, 2); явление «днем в столпе облачном,... а ночью в столпе огненном» (Исх. 13, 21), причем столп этот «был облаком и мраком для одних <египтян> и освещал ночь для других <сынов израилевых>» (Исх. 14, 20); и, наконец, явление облака, покрывшего скинию и славы Господней, наполнившей скинию (Исх. 40, 34). «С психологической точки зрения, это кульминационный момент Ветхого Завета и отправной пункт иудейского мистицизма и каббалы», - утверждает Эдвард Эдингер (Эдингер Э. Ф. Творение сознания. Миф Юнга для современного человека / Пер. К. М. Бутырина, ред. В. В. Зеленского. СПб.: Б&К, 2001. С. 69). Действительно, к откровению, данному Богом пророку Иезекиилю, восходит каббалистическая мистика Меркабы, хранящая отблеск древнейшей пророческой традиции (см.: Бессерман П. Каббала и еврейский мистицизм. М., 2002. С. 54-67; см. также: Шолем. Г. Основные течения в еврейской мистике. Пер. Н. Бартмана и Н.-Э. Заболотной. Москва: Мосты культуры, Иерусалим: Гешарим, 2004. С. 73-117). Когда в конце II века встал вопрос о составе евангельского канона, о структуре слова Откровения, св. Ириней Лионский, мотивируя необходимость ограничить число приемлемых Церковью евангелий четверицей от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, ссылается именно на видение пророка Иезекииля (Против ересей, III, 11, 8) (Ириней Лионский, св. Обличения и опровержения лжеименного знания // Ириней Лионский, св. Сочинения / Пер. прот. П. Преображенского. СПб.: Изд. 2-е, книгопродавца И.Л. Тузова, 1900. С. 249-250). Это откровение оказало влияние и на литургическую традицию: на Царских вратах, отверзающих вход в Небесное Царствие, изображаются четыре евангелиста с четырьмя осеняющими их херувимами. Иконографический образ Спаса в Силах, где Господь Вседержитель изображается на престоле в окружении четырёх херувимов, также восходит к откровению, данному пророку Иезекиилю: четырехугольник - символ Вселенной с четырьмя сторонами света, его красная расцветка - образ Божественной Любви, овал - Слава Господня, зелено-синие тона Славы напоминают о цветах камней в соответствующем Иез.1 тексте Откр. 4, 3. Именно видение пророка Иезекииля было положено Юнгом в основу описания структуры и динамики самости в работе «Aion. Исследование феноменологии самости». По его убеждению, явленный в видении Иезекииля кватернион 3+1, структура которого соответствует психологической схеме функций - мышление/чувствование и ощущение/интуиция, три из которых могут принадлежать сознанию, а четвертая оказывается погруженной в бессознательное (низшая функция) - выступает организующей схемой психических процессов (Юнг К.Г. AION. Исследование феноменологии самости / Пер. М.А. Собуцкого. М.: Рефл-бук, Ваклер, 1997. С. 268; см. также: Топоров В.Н. К семантике четверичности (анатолийское * meu- и др.) // Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. Т. 2: Индоевропейские языки и индоевропеистика. Кн. 1. М.: Языки славянских культур, 2006. С. 293-316).
[164] «Хотя душа и заключена в тело, как в темницу, хотя она и помрачена извращёнными учениями, хотя она и лишена бодрости благодаря страстям и похотям, хотя она и рабски служит ложным богам, однако, когда приходит в себя, как будто освободившись от опьянения или сна или какой-либо болезни, и делается снова здоровой, то произносит имя "Бог", и одно только это имя, и одно только это имя, ибо истинный Бог действительно един.... О, свидетельство души, по природе христианки!» (Тертуллиан Апология // Отцы и учители Церкви III века. Антология: В 2 т. Т. 1 / Сост. иером. Иларион (Алфеев). М.: Либрис, 1996. С. 341).
[165] Первоначально Юнг обратился к средневековой алхимии, на которую в 1926 году указал ему сон. Плодом его многолетних исследований стали книги «Психология и алхимия» и «Mysterium coniunctionis».
[166] Вольфганг Эрнст Паули вырос в семье, где католичество «наложилось» на иудаизм. Его дед Якоб Пашелес владел книжным магазином в Праге; примечательно, что в качестве старшего конгрегации «Цыганской синагоги» он председательствовал при свершении обряда бар-мицвы - еврейского ритуала обретения совершеннолетия - над Францем Кафкой. Отец Паули Вольфганг Пашелес по окончании медицинского факультета Пражского университета и получения в 1893 году докторской степени работал в Вене практикующим врачом. В 1898 году он сменил фамилию на Паули, в 1899 принял католицизм и женился на Берте Камилле Шютц, дочери редактора влиятельной венской газеты «Новая свободная пресса». В 1900 году в семье Вольфганга и Берты Паули родился первенец - Вольфганг Паули-младший. Его крёстным отцом стал Эрнст Мах, в честь которого маленький Вольфганг получил второе имя. Свое общение с Махом, руководившим научным чтением юноши, Паули называл самым важным событием в интеллектуальной жизни. Вскоре после рождения сына Паули-старший оставил медицину и занялся химией, дослужившись в 1922 году до звания профессора коллоидной химии Венского университета и должности директора специально для него созданного Института медицинской коллоидной химии медицинского факультета Венского университета. В 1927 году мать Паули, к которой он был очень привязан, покончила жизнь самоубийством. Спустя год, в 1928, отец снова женился. В том же году Паули занял должность профессора цюрихского Политехнического института, который в своё время закончил Эйнштейн. В следующем 1929 году Паули отошёл от католичества и женился, но его брак распался, не продлившись и года. Паули начал сильно пить (в одном из своих последних писем, написанных незадолго до смерти, Паули упоминал о своём «жизненном кризисе 1930-31 годов»), и отец предложил обратиться к психиатру - к Карлу Густаву Юнгу. Вольфганг-младший так и сделал. Юнг попросил заняться Паули свою ассистентку Эрну Розенбаум. В 1932 году Паули прошел пятимесячный курс психоанализа, затем еще три месяца самоанализа. После этого работу с ним продолжил сам Юнг, занявшийся анализом сновидений Паули. В конечном итоге Паули и Юнг сблизились. Юнг был чрезвычайно яркой личностью, кроме того, он был старше Паули на 25 лет и, естественно, оказал на него огромное влияние. В свою очередь, для Юнга, это общение также оказалось необычайно плодотворным. «У меня была возможность, - писал он в работе «Синхронистичность: некаузальный связующий принцип», - благодаря любезно проявленному профессором Паули интересу к моей работе, обсуждать... принципиальные вопросы с профессиональным физиком, который, в то же самое время, мог оценить мои психологические аргументы» (Юнг К.Г. Синхронистичность: некаузальный связующий принцип // Юнг К.Г. Синхронистичность. Сборник / Отв. ред. С.Л. Удовик. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 1997. С. 300). Их общение и переписка продолжались в течение четверти века практически до самой смерти Паули. Юнг описывал Паули как «интеллектуала, наделенного удивительным умом и образованностью». «Он был невротиком и обратился ко мне за помощью, чувствуя, что невроз становится непреодолимым и медленно, но верно несет психике разрушение, - свидетельствовал психоаналитик. -... он, стоит об этом упомянуть, был по воспитанию католиком, но уже отошел от веры и не интересовался религиозными проблемами. Он принадлежал к тем интеллектуалам или ученым, которые приходят в удивление, стоит кому-нибудь озадачить их теми или иными религиозными проблемами» (Юнг К. Г. Психология и религия // Юнг К. Г. Архетип и Символ / Сост. и вступ. статья А.М. Руткевича. М.: Ренессанс. 1991. С. 145-146). «Моего пациента религия не касается, - писал Юнг, - и он наверняка не ожидал, что она будет его касаться хоть каким-то боком. Но он пришел ко мне, переживая серьезную душевную драму. Рационалист и в высшей степени интеллектуал, он обнаружил, что эта установка его ума, его философия полностью оставляют его перед лицом невроза и сил разложения. Во всем своем мировоззрении он не нашел ничего, что помогло бы ему вновь обрести достаточный контроль над самим собой. Он оказался в ситуации человека, покинутого лелеемыми доселе убеждениями и идеалами. В таком состоянии люди нередко возвращаются к религии детства в надежде найти там хоть какую-то помощь. У пациента это не было, однако, сознательной попыткой или решимостью оживить прежние религиозные верования. Они ему просто снились, т. е. его бессознательное воспроизводило своеобразные суждения о религии» (Там же. С. 151). Как сообщает Джон Даурли, католический священник и психиатр-юнгианец, Юнг широко пользовался материалом сновидений Паули, в частности, в работах «Индивидуальный символизм снов в отношении к алхимии» и «Психология и религия» (Даурли Д.П. Болезнь по имени человек. Юнгианская критика христианства // К.Г. Юнг и христианство / Пер. Ю. Донца, М. Завьяловой, В. Зеленского, А. Шурбелева. Научн. ред. и послесл. В.В. Зеленского. СПб.: Академический проект, 1999. С. 125). Во введении к работе «Индивидуальный символизм снов в отношении к алхимии», где Юнг опубликовал выборку из 59 сновидений Паули, он писал: «Материал включает более тысячи снов и визуальных впечатлений, описанных молодым человеком с превосходным образованием. В целях этого исследования я обработал первые четыреста снов и видений, которые охватывают отрезок почти в десять месяцев. Чтобы избежать личного влияния я попросил проследить за процессом одну из моих учениц, начинающего врача. Наблюдения велись в течение пяти месяцев. Затем пациент продолжал свои записи самостоятельно еще три месяца. За все эти восемь месяцев у меня не было встреч с ним, кроме одной короткой беседы перед началом наблюдений. Таким образом, он увидел 355 снов вне какою-либо контакта со мной. Только за последними 45 снами я наблюдал. Не проводилось никакой значимой интерпретации их, так как сновидцу, благодаря его превосходном образованию, не требовалась помощь. Поэтому условия для непредвзятого изучения снов были идеальными.... С удовольствием выражаю мою благодарность их "автору" за службу, которую он оказал науке» (Юнг К.Г. Индивидуальный символизм снов в отношении к алхимии // Юнг К.Г. Алхимия снов. СПб.: Тимошка, 1997. С. 10-11). Кульминационным для Паули явилось видение своего рода «космических часов», оставившее у него «впечатление самой совершенной гармонии». «Видение, - констатирует Юнг, - было поворотным пунктом в психологическом развитии пациента. Его можно было бы назвать - на языке религии - обращением.... Видение подводит итог всем иносказаниям и в предшествующих снах. Оно кажется попыткой создания осмысленного целого из ранее фрагментарных символов - круга, шара, квадрата, вращения, часов, звезды, креста, четверицы, времени и т.д.» (Юнг К.Г. Психология и религия // Юнг К.Г. Архетип и Символ. М.: Ренессанс. 1991. С. 174). По мнению А. Пайса, «существуют две основных составляющих духовной трансформации Паули. Первая - его размышления над понятием дополнительности Бора.... Вторая составляющая духовного преобразования Паули - его общение с Карлом Юнгом, включающее широкое и подробное обсуждение психологического аспекта формирования понятия в естественных науках и их архетипах» (Пайс А. Гении науки / Пер. с англ. Е.И. Фукаловой. Под ред. С.Г. Новокшенова. М.: Институт компьютерных исследований. 2002. С. 310). Подробнее см.: Копейкин К., прот. "Души" атомов и "атомы" души: Вольфганг Эрнст Паули, Карл Густав Юнг и "три великих проблемы физики" //https://ufn.ru/tribune/trib151208.pdf
[167] В 1945 году Паули был удостоен Нобелевской премии по физике за открытие принципа запрета, носящего также название «принципа Паули». С его именем связаны введение понятия спина и открытие нейтрино. Работы Паули в числе других заложили основы релятивистской квантовой теории поля; он глубоко интересовался также историей и философией науки.
[168] Паули В. Влияние архетипических представлений на формирование естественнонаучных теорий у Кеплера // Паули В. Физические очерки: Сборник статей / Отв. ред. и сост. Я.А. Смородинский. М.: Наука, 1975. С. 137-174. При написании статьи Паули пользовался также консультациями таких специалистов, как Э. Панофский, К.А. Майерс и М.-Л. фон Франц.
[169] Лат. fundus - фундамент, основание связан с и.-евр. корнем *budh- (*bheudh-) - бездна (см.: Топоров В.Н. Еще раз об и.-евр. *budh- (*bheudh-) // Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. Т. 2: Индоевропейские языки и индоевропеистика. Кн. 1. М.: Языки славянских культур, 2006. С. 216-234).
[170] Паули утверждал, что «процесс познания природы - так же, как ощущение счастья, испытываемое человеком при познании, т. е. при усвоении его разумом нового знания, - основывается, по-видимому, на соответствии, совпадении предсуществующих, внутренних образов человеческого мышления и внешних вещей и их сущностей» (Паули В. Влияние архетипических представлений на формирование естественнонаучных теорий у Кеплера // Паули В. Физические очерки: Сборник статей / Отв. ред. и сост. Я.А. Смородинский. М.: Наука, 1975. С. 138).
[171] Согласно изысканиям Паули, полемика Кеплера и видного представителя герметической традиции Роберта Фладда ознаменовала собою переход от прежнего «четверичного», «самост ного», магико-символического описания природы к «тройческому», «эго истическому», количественно-математическому, описывающему и объясняющему всё в категориях пространства, времени и причинности. Как писал Паули, «для психологии антагонизма между Кеплером и Фладдом важное значение имеет факт, что число четыре имело у Фладда особый символический характер, в то время как Кеплер никак не выделял его» (Паули В. Влияние архетипических представлений на формирование естественнонаучных теорий у Кеплера // Паули В. Физические очерки: Сборник статей / Отв. ред. и сост. Я.А. Смородинский. М.: Наука, 1975. С. 168). В то время как Кеплер считал ключевым число 3 (трёхмерность пространства он связывал с Божественной Троичностью), для Фладда таким было число 4, которое он ассоциировал со священным Тетраграмматоном, четырьмя временами года, четырьмя элементами геометрии (точкой - линией - поверхностью - телом) и четырьмя стихиями мироздания (субстанцией - акциденцией - количеством - движением). По мнению Паули, тройческая «мандала Кеплера символизирует определенную установку или душевный уклад, по своему значению далеко выходящую за пределы атрибутов личности Кеплера; именно они явились причиной возникновения того естествознания, которое сегодня мы называем классическим. От некоторого внутреннего центра душа движется во вне (в смысле экстраверсии), к материальному миру, в котором, по предположению, все процессы представляют собой нечто автоматическое, так что дух объемлет этот материальный мир своими идеями, как бы покоясь» (С. 152). Различие взглядов Кеплера и Фладда Паули связывал «с общим, происходящим на протяжении всей истории разделением мыслителей на два класса: одни считают существенными количественные отношения между частями, другие, наоборот, - качественную неделимость целого. Это разделение мы обнаруживаем еще в античном мире, например, в двух соответствующих определениях прекрасного: у одних прекрасное - это соразмерность частей и целого, у других - извечное сияние "единого", проникающее сквозь материальное явление.... Мы считаем, что различие между той и другой точкой зрения, по существу, сводится к психологическому различию между чувствующим, или интуитивным, и мыслящим типом. Гете и Фладд выступают как представители чувствующего типа, Ньютон, Кеплер и даже Плотин - как представители мыслящего типа» (С. 169). «За выбором в пользу триады, который, в определенном смысле, противоречит алхимической традиции, последовала научная эпоха, которая ничего не знала о соответствии и с отчаянным упорством цеплялась за "тройственное" мировоззрение - продолжение "трехипостасного" образа мышления - описывающее и объясняющего всё категориями пространства, времени и причинности», - писал Юнг (Юнг К.Г. Синхронистичность: некаузальный связующий принцип // Юнг К.Г. Синхронистичность. Сборник / Отв. ред. С.Л. Удовик. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 1997. С. 300).