В то же время узаконения за период, предшествовавший пра-
влению Екатерины II, к середине 1760-х годов так и не были на-
печатаны, а кодификационная деятельность была временно при-
остановлена. В сенатском указе от 15 декабря 1764 г. «О поруче-
нии разбора для печатания подлежащих к вечности указов Сек-
ретарю с подчиненными ему служителями» отмечается, со ссыл-
кой на ведение от 4 мая того же года сената московских депар-
таментов, что «состоявшиеся с 1730 по 1762 год именных и Пра-
вительствую щаго Сената подлежащих к вечности указов в книги
поныне еще не напечатано». В связи с приостановлением дея-
тельности Уложенной комиссии Сенат поручил секретарям
сенатского архива «разобрание для напечатания подлежащих к
вечности указов и сенатских приговоров».
Порядок ознакомления государственных
служащих с законодательными актами
Как уже упоминалось, именной указ от 22 января
1724 г. «О важности государственных уставов и о неотговорке
судьям неведением законов по производимым делам под опасе-
нием штрафа», опубликованный 27 января 1724 г., устанавливал
особый порядок ознакомления государственных служащих с за-
конодательными актами. Указание на причины издания этого
указа свидетельствует о том значении, которое стали придавать
законодательным актам: «Надлежит обретающимся в Сенате, Си-
ноде, коллегиях, канцеляриях и во всех судных местах всего го-
сударства ведать псе уставы государственные и важность их, яко
первое и главное дело, понеже в том зависит правое и незазор-
ное управление всех дел, и каждому для содержания чести сво-
ей, и убежания от впадения неведением в погрешение, и в нака-
зание должно». Санкции, предусмотренные для должностных
лиц при незнании законов, весьма суровы: «И дабы впредь ни-
кто неведением о государственных уставах не отговаривался... и
для того от ныне, ежели о каком указе где при каком деле помя-
нуто будет, а кто в то время не возмет того указа смотреть и пре-
ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИКИ XVIII - начала xx века 365
небрежет, а станет неведением отговариваться: таких наказы-
вать в первые отнятием чина на время и штрафу год жалованья,
в другой ряд третьего долею всего движимого и недвижимого
имения, в третий раз лишением всего имения и чина вовсе». Об-
ращает на себя внимание весьма конкретный и вполне разумный
принудительный порядок ознакомления с законами должност-
ных лиц, устанавливаемый этим указом.
Конкретные меры ознакомления чиновников с законодатель-
ством предусматривали и другие законодательные акты. Напри-
мер, статья 55 «Устава Благочиния, или Полицейского», издан-
ного 8 апреля 1782 г., гласит: «Председателям, заседателям и
прочим по силе учреждений употребленным людям читать и пе-
речитывать узаконении и учреждении, и, по крайней мере, им
на то употребить един досужий час в сутках, дабы отчасу учини-
лись известнее и памяти их возобновлялось положенное на них,
и в чем ежечасно подвержены по силе присяги дать отчет и от-
вет небу и земли». Кстати, в предыдущей, 54-й статье говорится
о необходимости иметь «узаконении и учреждении в заседатель-
ной горнице».
Развитие системы публикации
законодательных актов в XIX веке
Итог складывания системы публикации законода-
тельных актов в XVIII в. был подведен в «Предисловии» к 1-му
Полному собранию законов Российской империи, в котором го-
ворится: «Законы, от Самодержавной Власти исходящие, и об-
щия постановления, Именем Ея от учрежденных мест издавае-
мыя, двумя путями достигают общаго сведения и исполнения:
1) через объявление и обнародование каждого из них в свое вре-
мя, посредством мест и властей, для сего установленных; и
2) чрез издание их, уже по обнародовании, в виде собраний.
Первый путь: обнародование, всегда признаваем был существен-
ным, и для обязательной силы закона необходимым».
В XIX в. развивались оба этих направления. В 1826-1830 гг.
II отделение собственной Его Императорского Величества кан-
целярии в связи с. созданием Свода законов Российской империи
провело грандиозную работу по собиранию законодательных ак-
тов, начиная с Соборного Уложения. В результате этого в 1830 г.
были изданы 45 томов первого Полного собрания законов Рос-
сийской империи, включающего законодательные акты от Со-
борного Уложения до начала правления Николая I. Второе Пол-
нос собрание законов Российской империи39 начали создавать
366 РАЗДЕЛ 2
одновременно с первым, и его первый том вышел также в 1830 г.
Со второго Собрания законодательные акты включались в эту
публикацию по мере принятия, поэтому если первое Собрание
было полностью издано в 1880 г., то очередные тома второго и
третьего Собраний выходили один раз в несколько лет и их из-
дание растянулось на весь охватываемый ими период. Второе
Полное собрание законов охватывает время правления Нико-
лая I и Александра П. Издание третьего Полного собрания зако-
нов, включающего законодательные акты периодов правления
Александра III и Николая II, прервала первая мировая война.
Текущую публикацию осуществлял Правительствующий Се-
нат, за которым в XIX в. закрепилась функция хранителя и пуб-
ликатора законодательных актов. С 1863 г. дважды в неделю вы-
ходило «Собрание узаконения и распоряжений, издаваемых при
Правительствующем Сенате». В нем публиковались документы
текущего законодательства. Особенностью являлось то, что зако-
нодательные акты публиковались не в порядке их утверждения,
а в порядке их поступления в Сенат.
Становление порядка обязательной публикации законода-
тельных актов среди характеристик законодательства нового
времени имеет особое значение, поскольку в этом проявилась
взаимосвязь многих новых свойств законодательства.
Во-первых, в XVIII в. начал устанавливаться порядок прохо-
ждения законодательных актов, который определял их юридиче-
скую силу, что было также связано с установлением приоритета
закона. И хотя на протяжении всего XVIII в. этот порядок оста-
вался зыбким и неустойчивым, одно правило соблюдалось четко:
публикация законодательного акта - обязательное условие его
вступления в силу.
Во-вторых, вполне очевидна взаимосвязь публикации законо-
дательных актов и принципа «незнание закона не освобождает
от ответственности», которую неоднократно подчеркивал и сам
законодатель.
7. Обеспечение эффективности
законодательства
Публикация законодательных актов выступает
как одно из условий эффективности законодательства, целена-
правленное стремление к которой возникает в новое время.
В новое время, в отличие от средневековья, человек на-
чинает осознавать ход исторического времени, поскольку уско-
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XVIII -НАЧАЛА XX ВЕКА 367
рение темпов общественного развития привело к тому, что окру-
жающая социальная действительность менялась на глазах одно-
го поколения. В России этот существенный сдвиг в восприятии
хода исторического времени усилили петровские преобразова-
ния. С этими изменениями связано возникновение мемуаристи-
ки и исторической пауки, а в сфере законодательства осознание
изменчивости общества привело к желанию путем законотвор-
чества изменить личность и общество, что, и свою очередь, уси-
ливало стремление к обеспечению эффективности законода-
тельных мер.
Желание обеспечить эффективность законодательного регу-
лирования, по крайней мере особенно актуальных для власти
сфер, вело к налаживанию механизма обратной связи в управля-
ющей системе через сбор статистических данных. Изучение за-
конодательства, таким образом, позволяет выявить причины
развития отдельных направлений статистики с конца XVIII в.
Одновременно, идя от имеющихся знаний о развитии статисти-
ки в России, можно сделать выводы (хотя и предварительные) о
системе приоритетов в государственной политике.
Иногда для суждения об эффективности того или иного зако-
нодательного акта бывает достаточно заглянуть в последующее
законодательство.
Приведем в качестве примера одну историографическую
легенду. В исторической пауке сложилась практика определе-
ния численности служащих государственного аппарата в пери-
од, предшествующий губернской реформе 1775 г., на основа-
нии штатов 1763 г. Начало этому положила Н.Ф. Демидова в
статье, помещенной в сборнике «Абсолютизм в России». Она
пишет, что по штатам 1763 г. численность служащих во всех
присутственных местах достигала 16 504 человек40. Со ссыл-
кой на статью Н.Ф. Демидовой такую цифру приводит
С.М.Троицкий41. Это оспаривает П.А. Зайончковский, спра-
ведливо замечая, что при рассмотрении структуры предусмо-
тренных штатами должностей обнаруживается, что в штаты
«включены не только служащие (т. е. чиновники и канцеляр-
ские служители), по и различный, говоря современным язы-
ком, «обслуживающий персонал» (сторожа, курьеры). Кроме
того, как подчеркивает П.Л. Зайончковский, в штаты были
включены служащие военных команд, которых нельзя причис-
лять к чиновничеству. Автор сделал вывод, что из 16 504 чело-
век, предусмотренных штатами, более 9000 составляют солда-
ты42. Это существенное замечание П.А. Зайончковского оста-
вил без внимания американский исследователь В. Пиптнер,
который, будучи знаком с работой П.А. Зайончковского и да-
368 РАЗДЕЛ 2
же подвергая критике некоторые из ее положений, все же
приводит эту же цифру -16 504 чиновника, ссылаясь на шта-
ты 1763 г.43
Однако ни один из названных авторов не рассматривает во-
прос, были ли в действительности заполнены эти штаты, хотя
сам С.M. Троицкий, изучая вопрос о численности чиновничест-
ва в 50-х годах XVIII в., указывает, что штаты - ненадежный ис-
точник при установлении численности служащих44. Не имея ис-
точников для определения реальной численности служащих го-
сударственного аппарата накануне губернской реформы, отме-
тим, однако, что штаты 1763 г. отличались существенной особен-
ностью, отраженной в именном указе от 11 октября 1764 г. «Об
учинении губернаторам, каждому в своей губернии, расписания
о приписных городах и о всех уездах, и об определении, с какою
властию комиссарства, магистраты и ратуши остаться должны».
В нем говорится: «Изыскивая избавить наших верноподданных
от притеснений и взятков безжалованных судей и канцелярских
служителей, прошлого 1763 года декабря 15 дня в изданных шта-
тах положили не только в главных правительствах, но и во всех
судебных местах, не минуя и городовых канцелярий, судьям и
канцелярским служителям довольное жалованье, которое б они
получая, не имели уже причины сверх того к богоненавистной
корысти». Из указа видно, что денег на жалованье чиновникам
не хватало, поэтому предполагалось сократить места, предусмо-
тренные штатами 1763 г.
К проблеме действенности законодательного регулирования
можно отнести и вопрос о «неожиданных эффектах» законода-
тельства, исследование которого проливает дополнительный
свет на механизм функционирования государственной власти.
Иногда правительство получало совершенно непредвиден-
ные результаты от своей законотворческой деятельности. На-
пример, всем известно, что губернская реформа 1775 г. проводи-
лась для укрепления власти и совершенствования управления.
Но одним из следствий губернской реформы было резкое увели-
чение численности служащих местного звена государственного
аппарата. Это не осталось незамеченным современниками. На-
пример, Г.С. Винский в мемуарах весьма иронично охарактери-
зовал реформу в целом: «...появилось новое учреждение или со-
вершенное преобразование правительственной махины. Все пе-
реновлено, даже до наименований: губернии названы паместни-
чествами, губернаторы правителями, воеводы городничими и
пр. и пр.». Главное, к чему привела реформа, по мнению мемуа-
риста: «Судебный места умножены с умножением в них чиновни-
ков, так что иная губерния, управляемая прежде 50-ю чиновни-
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XVIII - НАЧАЛА XXВЕКА 369
ками, разделившись но сему учреждению на четыре наместниче-
ства, в каждом имела до 80 судей». «Умножение судейских мест,
конечно, открыло многим бедным семействам средства к сущест-
вованию...», - писал Г.С. Винский45.
Па открывшуюся для выходцев из непривилегированных со-
словий в ходе губернской реформы возможность поступать на
государственную службу указывали и другие мемуаристы, напри-
мер И.И. Мешков. Его прадед был крепостным, отпущенным по-
мещиком па волю в 1748 г. И.И. Мешков поступил на службу при
открытии Саратовской губернии. В своих мемуарах он замечал:
«По новости Саратовской губернии, в канцелярских служителях
но всем присутственным местам была общая потребность и, ста-
ло быть, не предстояло ни малейшего затруднения быть приня-
тым на службу немедленно»46. Утверждал это и Л.А. Травин:
«...при наступлении 1778 года открылось Псковское наместниче-
ство... Тогда свободно было вступать имеющим вечные отпуск-
ные в приказные чины»47.
В этот период служащие в местные учреждения набира-
лись - кроме, естественно, дворян - из среды церковно- и свя-
щеннослужителей; приказных, подьяческих и секретарских де-
тей; обер-офицерских детей, солдатских детей, из купечества и
даже из отпущенных на волю крепостных крестьян и господских
людей.
Кардинальные изменения в социальном составе чиновниче-
ства местных государственных учреждений произошли в очень
короткие сроки. Если в 1775 г. - накануне губернской реформы -
среди чиновников восьмого класса на одного выходца из непри-
вилегированных сословий приходилось 12,5 дворян, то в 1781-
1782 гг., когда завершился ее первый этап, - 4,59; среди чинов-
пиков девятого класса - соответственно 6,5 и 3,16; десятого клас-
са - 1,0 и 0,68; двенадцатого класса - 1,36 и 0,90; тринадцатого -
1,43 и 0,86; четырнадцатого - 0,36 и 0,45; среди губернских реги-
страторов, архивариусов, протоколистов и канцеляристов - 0,35
и 0,30. Итак, если в 1775 г. выходцы из непривилегированных со-
словий численно преобладали над потомственными дворянами
только среди мелких канцелярских служащих и в XIV классе Та-
бели о рангах, то в 1781-1782 гг. такое преобладание наблюдает-
ся уже в XIII-X классах при достаточно существенном измене-
нии соотношения социальных групп в IX и VIII классах. Это об-
щая и достаточно отчетливая тенденция. Она была замечена и
верховной властью и вызвала ряд ответных законодательных
мер.
Одной из причин «неожиданных эффектов» была неадекват-
ность восприятия населением (особенно основной его массой -
370 РАЗДЕЛ 2
крестьянством) законодательных актов. Российские крестьяне
зачастую демонстрировали «хитрость разума» при восприятии
некоторых законодательных норм. Говоря о регламентации пуб-
ликации законодательных актов, мы уже отмечали, что поддан-
ные, в зависимости от направления их интересов, верили то
письменным, то печатным указам.
Широко известен факт мифологизации в массовом сознании
личности императора Петра III. В основе лежит неверная интер-
претация законодательных актов периода его правления. Мани-
фест от 18 февраля 1762 г. «О даровании вольности и свободы
всему Российскому дворянству» породил надежду на скорое осво-
бождение и крестьян, что, в частности, отмечает в своих запис-
ках секретарь французского посланника в Петербурге К.-К. Рюль-
ер. Предпринятая Петром III попытка секуляризации церковных
имуществ привела к распространению среди монастырских кре-
стьян, которые собственно и составляли основное церковное
«имущество», слухов о скором освобождении. О своеобразной
интерпретации секуляризационного законодательства в кресть-
янской среде свидетельствует сенатский указ от 8 октября 1763 г.
«О внушении духовных вотчин служкам, мастеровым и крестья-
нам, чтоб они противу своих властей никаких своевольств не чи-
нили, а поступали в исполнении своих обязанностей, как обнаро-
дованные указы 1762 августа 12 и 1763 гепваря 8 повелевают, и о
наказании превратных толкователей сих указов».
О том, что законодательство Петра III породило неадекват-
ные надежды крестьянства, свидетельствуют манифест Петра III
от 19 июня 1762 г. «О прощении вышедших из повиновения по-
мещичьих крестьян, если принесут раскаяние в винах своих, и о
наказании разсеевателей ложных слухов, выведших крестьян из
повиновения», почти дословно с ним совпадающий (и по назва-
нию) именной указ Екатерины II от 3 июля 1762 г. и сенатский
указ от 8 октября того же года «О пребывании крестьян у своих
помещиков в должном повиновении и послушании», в которых
констатировалось, что «...некоторых помещиков крестьяне, буду-
чи прельщены и ослеплены разсеянными от непотребных людей
ложными слухами, отложились от должнаго помещикам своим
повиновения...». А.С. Мыльников справедливо замечает, что хо-
тя в манифесте Петра III и не говорится о характере слухов, но
его содержание свидетельствует о том, что речь идет об ожида-
ющемся освобождении крестьян49. Несмотря на издание этих за-
конодательных актов, среди которых был манифест, т. е. законо-
дательный акт, рассчитанный на максимально широкое воздей-
ствие, слухи о скором освобождении крестьян продолжали рас-
пространяться. Об этом можно судить по сенатскому указу от
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XVIII - НАЧАЛА XX ВЕКА 371
10 марта 1764 г. «О пасквиле, выданном под именем Именного
указа». Прочная связь надежд крестьян на освобождение с зако-
нотворчеством Петра III проявилась и во время пугачевского
восстания.
Еще более ярким примером неадекватной, неожиданной - по
крайней мере, для законодателя - интерпретации законодатель-
ства в крестьянской среде является восприятие крестьянством
предпринимаемых па протяжении XVIII в. законодательных
мер, направленных на возвращение беглых. Цель таких законо-
дательных актов обусловила их самую широкую публикацию
(кстати, приведенный выше порядок публикации взят как раз из
законодательства о возвращении беглых).
В начале 1760-х годов - при Елизавете, Петре III и Екатери-
не II - политика и этой сфере активизировалась. Была издана се-
рия законодательных актов, среди которых, сенатский указ от
5 нюня 1761 г. «О вызове из Польши российских беглецов; о по-
селении их при крепости Св. Елисавсты и о даровании им льгот
на шесть лет и других выгод»; манифест от 28 февраля 1762 г. «О
продолжении срока для возвращения в Россию бежавших в Поль-
шу, Литву, Курляндию разного звания людей»; именной указ от
19 июля 1762 г. «О продолжении срока беглым людям для возвра-
щения из-за границы в свое отечество»; высочайше утвержден-
ный доклад Сената 27 ноября 1762 г, «Об отдаче привозимых в
Смоленск беглых людей без наказания прежним их помещикам,
со взысканием сделанных от казны издержек»; манифест от 4 де-
кабря 1762 г. «О позволении иностранцам... селиться в России и
о свободном возвращении в свое отечество Русских людей, бе-
жавших за границу; манифест от 13 мая 1763 г. «О вызове из
Польши и Литвы беглых Российских помещичьих и всякого зва-
ния людей; о дозволении им селиться в казенных волостях, где
кто пожелает, и о даче им льготы от податей и работ на 6 лет».
Уже из названий законодательных актов видно, что в то вре-
мя явно преобладала политика «пряника», а не «кнута». Этими
законодательными актами предусматривался перевод возвратив-
шихся беглых в государственные крестьяне и ряд льгот; О том,
каким образом это законодательство было понято в крестьян-
ской среде, можно судить по сенатскому указу от 5 марта 1764 г.
«О распространении силы манифеста от 4 декабря 1762 года на
тех только, кои до состояния онаго манифеста из отечества сво-
его самовольно отлучились». В нем говорилось, что дворовые
люди подполковника Сумороцкого и крестьяне поручика Пути-
лова в Главной пограничной комиссии на допросах показали,
что «они... оставя жен и детей своих, бежали прошлого 1763 го-
да в Июле месяце, по той причине, что один их же помещика
372 РАЗДЕЛ 2
дворовой человек и разговорах сказывал им, якобы состоялся Ея
Императорскаго Величества указ, ежели кто от помещиков дав-
но бежал или вновь побежит, и побыв в Польше, явится, таких
де велено записывать в дворцовыя волости, что они признав за
истинную, и бежали, с тем намерением, что б пожив несколько
за границею, и возвратись, быть в дворцовой вотчине, а не за по-
мещиком». Итак, осознав превратное восприятие политики
«пряника», правительство в определенной степени переходит к
политике «кнута»: 29 марта 1764 г. был издай сенатский указ «О
препоручении сыска и высылки беглых российских людей из
Лифляндии и Эстляндии тамошним губернским и провинциаль-
ным канцеляриям». Впоследствии, впрочем, все же возобладала
политика возвращения бежавших, а не их запугивания.
8. Проблема кодификации законодательства
Не преследуя цели рассмотреть всю сложную,
многообразную историю кодификации российского законода-
тельства после принятия Соборного Уложения 1649 г. (обобще-
ние законодательных норм свойственно отнюдь не только ново-
му времени), остановимся лишь па одном аспекте проблемы, ко-
торый позволит нам соотнести российское законодательство с
мировыми системами права.
При соотнесении российского законодательства, как оно
сформировалось на протяжении XVIII - первой четверти XIX в.,
с двумя мировыми системами нрава - англосаксонской и конти-
нентальной - необходимо прежде всего остановиться на основ-
ных характеристиках этих систем. Их различия общепризнаны
юристами.
Так, континентальная система базируется на кодексах, а анг-
лосаксонская - на судебных прецедентах (что, кстати, предпола-
гает возможность интерпретации норм права судьей). Кроме то-
го, англосаксонское право, в отличие от континентального, не
делится на публичное и частное.
Подчеркнем также, что если континентальная система сфор-
мировалась по преимуществу в XIX в., начиная с наполеонов-
ской кодификации, то англосаксонская система уходит своими
корнями в глубокую древность.
Не вторгаясь в сферу компетентности юристов, заметим, что
принцип приоритета закона как источника права гораздо в боль-
шей степени коррелирует с континентальной системой права,
чем с англосаксонской. Системообразующее значение этого
принципа в российском законодательстве XVIII в. было обосно-
вано выше. Здесь же отметим, что с конца XVII в. Петр I прила-
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XVIII - НАЧАЛА XXВЕКА 373
гал усилия к тому, чтобы облеченные властью не руководствова-
лись бы прецедентами при принятии управленческих решений.
Одним из ярких свидетельств такого подхода может служить
именной указ от 20 января 1697 (7205) г. «О невыписывании в
пример указов, состоявшихся в Крымском походе, о придачах
поместий и других пожалований боярам, воеводам и прочим рат-
ным людям». В указе говорится, что «Крымских походов 195 и
197 годов своих государевых указов, которые состоялись в тех
годах за те Крымские походы боярам и воеводам и ратным лю-
дям о придачах и о каких дачах впредь ни к каким делам на при-
мер выписки не выписывать» (выделено мною. - М.Р.).Конечно,
этот указ еще не устанавливал универсального принципа, да и
подоплека его вполне ясна - не распространять льготы, заслу-
женные в военном походе, на мирное время.
При Петре I первые попытки кодификации предпринима-
лись с 1700 г., когда так называемой палате об Уложении, состо-
явшей из членов боярской Думы и стольников, было поручено
согласовать Соборное Уложение с новоуказными статьями и бо-
ярскими приговорами, Палата заседала до 1703 г. Но вполне оче-
видно, что в период бурного законотворчества проводить коди-
фикацию нереально.
Основным законодательным актом и, следовательно, основ-
ным источником права в начале XVIII в. по-прежнему оставалось
Соборное Уложение. 15 июня 1714 г. Петр I издал именной указ
«О вершеиии дел по Уложению, а не по новоуказным статьям».
В этом указе содержится повеление судьям «всякие дела делать и
вершить по Уложению; а по новоуказным пунктам и сепаратным
указам отнюдь не делать, разве тех дел, о которых в Уложении
ни мало не помянуто». О «новоуказных пунктах» говорится, что
они учинены «не в перемену, но в дополнение Уложения», поэ-
тому они «приемлются во исполнение онаго законнаго Уложе-
ния, дондеже оное Уложение, для недовольных в нем решитель-
ных пунктов, исправлено и в народ публиковано будет». Все же
прочие указы, которые «учинены не в образец» или «противно
Уложению», в том числе и именные, «отставить, и на пример не
выписывать (выделено мною. - М.Р.), и вновь таких указов от-
нюдь не делать».
В уже упоминавшемся указе из Юстиц-коллегии «О решении
дел в Московском надворном суде по Уложению и по новосостоя-
тельным, а не по сепаратным указам, и о донесении о делах, кото-
рых судьи сами решить не могут, в Государственную Юстиц-колле-
гию» от 15 октября 1719 г., кроме предписания управлять по Уложе-
нию и изданным в его пополнение указам, содержится запрет руко-
водствоваться «сепаратными указами» и «примерными делами».
374 РАЗДЕЛ 2
Кстати, в докладе Академии наук на высочайшее имя в нача-
ле 1735 г. целесообразность новой публикации Соборного Уло-
жения обосновывалась так: «...хотя в... Уложеиьи некоторые пун-
кты уже не употребительны, пока оное совсем остановлено и
вместо того новое введено не будет; то оное есть необходимый
нужды и может здешнему народу, который так чрез долгое время
от того пользу получал... оставлено быть».
Функцию кодексов на протяжении XVIII-XIX вв. отчасти
выполняли регламенты и уставы. Напомним, что в ключевом
для становления новой системы законодательства указе от
17 апреля 1722 г. «О хранении прав гражданских...» говорится,
что именно «все уставы и регламенты (выделено мною. - М.Р.)
запечатываются». Этим же указом предусматривалось присое-
динение к регламентам вновь утверждаемых законодательных
норм.
В дальнейшем, на протяжении всего XVIII в., предпринима-
лись попытки - по ряду причин неудачные - провести кодифи-
кацию законодательства, то есть создать новое Уложение.
Вновь проблема кодификации законодательства была поста-
влена в конце 1720-х годов. В 1730 г. была учреждена Уложенная
комиссия, которая безрезультатно проработала более десяти лет.
Новая Комиссия о сочинении Уложения была созвана в 1754 г. и
с перерывами продолжала свое существование до середины
1760-х годов, подготовив несколько проектов, в частности про-
ект уголовного Уложения. Наиболее известна в истории Уложен-
ная комиссия 1767-1768 гг., созванная Екатериной II50.
Павел I, придя к власти в 1796 г., назначил новую Кодифика-
ционную комиссию. Ее преемницей стала Кодификационная ко-
миссия Александра I, работавшая с 1804 по 1826 г, С 1826 г. для
кодификационной работы было создано II отделение собствен-
ной его Императорского Величества канцелярии. После его уп-
разднения в 1882 г. кодификационная работа была сосредоточе-
на в Государственном Совете.
Несмотря на безуспешность попыток кодификации, можно
утверждать, что уже в период правления Петра I наблюдалось
стремление уйти от прецедентного права, базировать право на
систематизированном законодательстве.
В XIX в. попытки провести кодификацию сначала воплоти-
лись в создании Свода законов Российской империи. Свод был
издан в результате деятельности II отделения собственной Его
Императорского Величества канцелярии в 1832 г. и вступал в
действие с 1 января 1835 г. В Свод вошли действующие законо-
дательные нормы, систематизированные тематически (в отли-
чие от хронологической систематизации Полного собрания за-
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XVIII -НАЧАЛА XX ВЕКА 375
конов). Хронологически они охватывали период от начала
XVIII в. до 1 января 1832 г.
Структура Свода законов была определена М.М. Сперанским.
Свод включал восемь главных отделов, распределенных по 15 то-
мам51:
Основные государственные законы (Т. I. Ч. 1).
Учреждения: а) центральные (Т. I. Ч. 2); б) местные (Т. II.);
в) уставы о службе государственной (Т. III).
Законы правительственных сил: а) уставы о повинностях
(Т. IV); б) уставы о податях и пошлинах (Т. V); в) Устав таможен-
ный (Т. VI); г) уставы монетный, горный и о соли (Т. VII); д) ус-
тавы лесной, оброчных статей, арендных старостинских имений
(Т. VIII).