Как бы мы ни конкретизировали перечисленные выше тенденции, в начале 80-х годов на территории СССР (под воздействием глобальных тектонических процессов, внешнего мирохозяйственного давления и внутренних противоречий) начался процесс прогрессирующего распада сложившейся за прошедшие десятилетия системной (полисистемной) организации.
Историческая роль "номенклатуры" во многом была связана с тем, чтобы раскачать и разрушить старую форму, которая удерживала "внутренние" процессы (культурные, социальные, хозяйственные) и препятствовала "позитивному усвоению (ассимиляции)" нового содержания мировых процессов. Речь идет и о так называемом Советском Союзе, о советской "империи", о "социалистическом хозяйстве", а также о множестве других локальных форм организации, специфическая конфигурация которых обеспечивала протекание и увязку основных процессов функционирования хозяйственного комплекса и воспроизводства форм жизни.
Основной вопрос состоял в том, как будет проходить этот процесс и с какими издержками будет связана "разупаковка" существующих форм организации. Распространенные обвинения в адрес конкретных политических лидеров и в целом в адрес существующей политической "элиты" в основном связаны с тем, как и какой ценой достигалась и в дальнейшем будет достигнута "смена формы". Впрочем, на наш взгляд, от конкретных людей (какие бы должности они ни занимали) мало что зависело; в своих высших проявлениях они действовали как члены своего класса. Конечно, можно обсуждать вопрос о том, "можно ли было (и если можно, то когда и как) идти другим путем"; однако сегодня это, без сомнения, область "исторических фантазий".
(внимание)
Форма разрушалась, распадалась, разупаковывалась во многом по заложенным в ней самой правилам "сборки и разборки". Что касается содержащихся в ней энергий и сил, то они, потеряв форму, вырвались вовне, одновременно создавая новое, более широкое пространство, и какое-то время двигались неоформленно (в процессах метаморфоза, повышенной текучести — аналог "лавы"). Конкретные люди и группы катастрофически не успевали переориентироваться в меняющихся социально-политических и хозяйствено-экономических условиях. В этом пункте претензии к "правящему классу" (на всех уровнях управления) гораздо более осмысленны: как мы уже подчеркивали, не было проектов и проектирования, а были иллюзии, надежды и пилотные прожекты, которые распадались сами собой под давлением обстоятельств; процесс анализа ситуации явно отставал от динамики самих процессов (и отстает до сих пор). Не имея возможности контролировать процессы трансформации и управлять ими, "номенклатура" сделала ставку на самоорганизацию общества [xx], на ресурсы глубоко милитаризованного хозяйства, на процессы приспособления и гигантский адаптационный потенциал постсоветской социальной структуры. Следует подчеркнуть, что последнее является не самой плохой идеологией в период радикальных изменений и неопределенности.
Будучи, как мы уже говорили выше, результатом системного влияния мировых процессов (в том числе мирохозяйственных) на внутреннюю структуру социокультурной и хозяйственно-политической организации, процесс смены формы не может рассматриваться как одномоментный акт (отказа от одной формы и приобретения [проектирования, конструирования] другой); он (процесс, а точнее, полипроцесс) имеет свое особое "время" и свою металогику. Будучи распадом старой формы и многоканальным коллективным (массовым) поиском (конструированием и "выращиванием") новой формы, этот полипроцесс может быть представлен в виде особой модели.
Данная модель была разработана в рамках Московского Методологического кружка в 1987/88 гг.[xxi] и до сих пор позволяет анализировать и прогнозировать ход основных процессов трансформации, хотя и не отвечает на вопрос о нормативном содержании самих процессов и их результатов.
Мы выделяем по крайней мере пять уровней анализа динамики и тенденций распада / ликвидации старой системной формы (распада полисистемы общественной организации) и замещения содержания основных процессов: уровни
а) макроидеологии,
б) структур власти или политической системы,
в) управления, включающий два слоя — институтов (в том числе государственного аппарата) и инфраструктур управления,
г) хозяйства и
д) микроидеологии или образа жизни (схема 1) [xxii].
1. Кризис идеологии
2. Кризис власти
3. Кризис государственного управления
А. кризис институтов
Б. кризис инфраструктур реализации
4. Кризис хозяйства
5. Кризис образа жизни
Роль "центральной элиты" в трансформации любого из названных слоев не стоит слишком преувеличивать: до последнего времени она сводилась к тому, чтобы публиковать (выражать) для общественного сознания сам процесс распада и тем самым косвенно легитимировать его, а также стимулировать процессы адаптации и самоорганизации различных общественных систем.
Здесь следует воспользоваться категорией "пространства" (про-странственной организации).
Человеческое самоопределение всегда разворачивается в особом "виртуальном пространстве", ограниченном и очерченном культурными, знаниевыми и знаковыми организованностями. Существование чего-либо в социокультурном мире — это прежде всего существование через норму (представление о должном), нормативное описание, через правило, через знание и знак. Знаково-семиотическое пространство (пространство ориентаций, ценностей, форм организации, правил поведения, норм культуры) играет ведущую роль не только в политических, но и в хозяйственных процессах (именно в этом сила и эффективность экономических форм организации, как бы создающих второе измерение хозяйства — измерение знаниевое, знаковое, семиотическое).
В течение последних десяти лет "центральная номенклатурная группировка", сохраняя за собой ведущую роль в "эмиссии идеологической валюты" (как заимствованной, так и отечественного производства), поддерживает и укрепляет и свои центральные функции (контроля, управления и влияния).
Так называемая "перестройка" осуществляется в основном за счет использования ресурсов милитаризованного хозяйства, с одной стороны, и монофокусной структуры производства и распространения новых норм, знаний и знаков — с другой. Остановимся коротко на характеристиках названных уровней модельного представления и охарактеризуем те "символические события", которые могут рассматриваться как проявления переломных точек процессов на каждом уровне.
Процесс распада ведущей идеологии начался достаточно давно[xxiii]. Поколенческая смена в слое "номенклатуры", рост претензий региональных лидеров и организационно-управленческой элиты в сфере производства на автономию, распространение криминального и рост сферы "теневого" капитала, формирование новых потребительских стандартов в ориентации на мировые технологии, импорт мировых информационных сетей и их продуктов, рост диссидентского движения подтачивали основы давно не модернизировавшейся "социалис-тической" идеологии "внутреннего разлива". Процесс надо было только слегка подтолкнуть; роль спускового механизма здесь сыграли саморазоблачения "центральной элиты", признавшей свою неконкурентоспособность.
События августа 1991 г. стали переломной точкой в процессах трансформации идеологии. При этом важнейшим идеологическим изменением были не столько ценностно-ориентированные (или карьерные) действия тех, кто непосредственно участвовал в событиях вокруг Белого дома, сколько "прагматически" (и даже цинически) обусловленное бездействие "номенклатуры", уже втянутой в процессы коммерционализации и не имеющей никакой новой идеологической формы. С этого момента окончательно разрушается то идеологическое пространство, в которое было погружено общество, и это разрушение признается как факт общественной жизни. Ликвидация компартии фиксирует смещение центра тяжести процессов распада на уровень власти.
Под пространством "власти" мы в данном контексте понимаем рамки взаимоопределения и поле взаимодействия, конкуренции и борьбы между основными группами давления, которые сложились при распаде административно-командной системы (АКС) еще в 1954 — 1964 гг. К числу этих сил можно отнести традиционные для экспертного анализа хозяйственно-политические группировки: топливно-энергетический (ТЭК), военно-промышленный (ВПК) и агропромышленный (АПК) комплексы. В общих чертах эти группы с небольшими изменениями просуществовали до конца 80-х гг.[xxiv]. Их взаимодействие было опосредовано квазиинституциональными структурами "компартии" и "советской власти", где последние выступали как "площадки" коммуникации между группами и группировками и вместе с тем как форма переговорного процесса [xxv]. Подобный способ формирования властных отношений и "раздела" зон влияния приводил к тому, что до последнего времени основные группы давления оставались традиционно связанными с существующей хозяйственной структурой и территориальной специализацией социалистического и постсоциалистического хозяйства.
В течение 1992 — 1993 гг. неоднократно делались попытки, во-первых, трансформировать источники образования и механизмы концентрации властных ресурсов, а во-вторых, сформировать систему стратегических альянсов основных групп давления. По всей видимости, эти задачи в плане своей реализации противоречили друг другу. Плюс к этому процесс консолидации (сговора) элит — финансовой и хозяйственной, с одной стороны, центральной и региональных — с другой, был заторможен нарастающим конфликтом правительства (властвующей номенклатуры) со структурами "советской власти" (другой частью номенклатуры, эксплуатирующей возможности представительской функции и также претендовавшей на полноту власти).
В течение 1992 — 1993 гг. трансформация поля власти проходит несколько переломных точек, которые фиксируются рядом значимых событий: VII cъездом народных депутатов в декабре 1992 г., референдумом весны 1993 г. и, наконец, событиями октября 1993-го. На наш взгляд, осенью 1993 г. эпоха "советской" власти, как способа согласования интересов основных групп давления, бесповоротно закончилась.
Активный (видимый) период трансформации властной системы, координации новой институциональной структуры и существующих неформальных силовых отношений занял более двух лет и в общих чертах завершился в начале 1994 г.[xxvi]. Классовая революция, о которой мы говорили выше, произошла; в России (как, впрочем, и на территории других государств СНГ) сформировалась новая властная олигархия (которую иногда называют "новой элитой"), в общем и целом "приватизировавшая" государственный аппарат и механизмы распределения (перераспределения) собственности, внутренних и внешних ресурсов.
Под "приватизацией" в данном контексте мы понимаем процесс присвоения отдельным человеком или сплоченной группой (корпорацией) ключевых механизмов управления и контроля над процессами деятельности.
"Место" идеологических рамок, обеспечивающих консолидацию властных групп и реализацию самих властных отношений (по отношению к другим социальным группам), сегодня занимает плохо отредактированный набор социал-патриотических и имперских идеологем. Последнее является: а) закономерным ответом на внешнеполитические вызовы (в том числе, стремлением развитых стран сохранить Российскую Федерацию как "остаточную империю" для автономного поддержания устойчивости на территории б. СССР), б) результатом осознания гибельности чисто националистических лозунгов для сформировавшейся за последние 300 — 400 лет транснациональной (мульти-национальной) социальной структуры, в) а также эффектом рефлексии существующей пространственной организации хозяйственной и политической деятельности на территории России (в частности, значения процессов "освоения" Сибири и Дальнего Востока не только для самой России, но и в геополитической и геоэкономической перспективе).
Переход к целенаправленной трансформации системы государственного управления (на федеральном, региональном и местном уровнях) был (и будет) невозможен до тех пор, пока не закончится период борьбы за власть. Основным вопросом и возможным результатом третьей фазы распада (1994/96 гг.), по всей видимости, является поиск, "выбор" и активное формирование новой формы (модели) государственного устройства (притом, что результат будет одновременно и отправной точкой нового синтеза сборки идеологических, властных, хозяйственных и образожизненных структур).
Базовая модель легко подводит нас также к формулировке ключевых задач, которые стоят перед строящимся государством, и условий реализации этих задач. Для этого необходимо как бы пространственно-графически "вывернуть" все остальные процессы (уровни модели) через слой государственного управления. Из этой модели очевидно, что государство (ориентированное, условно говоря, вовнутрь) должно прежде всего обеспечить а) процессы структурной перестройки хозяйства и б) изменения принципов и механизмов социальной политики. Это и будет составлять содержание новой хозяйственной (промышленной, инвестиционной и др.) и социальной политики. Условиями реализации этих программ будет выработка новой идеологии и продолжающаяся консолидация (согласование) интересов основных властных элит (в том числе, подключение к этому процессу других социальных групп).