4. И я видел: и вот блуждающий ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него,
5. А из середины его как бы свет пламени из середины огня; и из середины его видно было подобие четырех животных, - и таков был вид их: облик их был как у человека;
6. И у каждого - четыре лица, и у каждого из них - четыре крыла;
8. И руки человеческие были под крыльями их, на четырех сторонах их;
9. И лица у них и крылья у них - у всех четырех; крылья их соприкасались одно к другому; во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего.
10. Подобие лиц их - лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны - лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех.
11. И лица их и крылья их сверху были разделены, но у каждого два крыла соприкасались одно к другому, а два покрывали тела их.
13. И вид этих животных был, как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня, и молния исходила из огня.
14. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния.
15. И смотрел я на животных, и вот, на земле, подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их.
16. Вид колес и устроение их - как вид топаза, и подобие у всех четырех - одно; и по виду их и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе.
22. Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их.
23. А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их.
Иезекиил, 1.
Часть 1
"ТРЕУГОЛЬНИК"
"Но не столько страшен палач,
сколько неестественное освещение во сне,
происходящее от какойто тучи,
которая кипит и наваливается на землю,
как это бывает только во время мировых катастроф".
М.А. Булгаков. "Мастер и Маргарита".
ПРОЛОГ
Побег (1953 г.)
Звонок в коридоре с силой ударил по натянутым нервам пронзительным аккордом. Профессор Лебедев вздрогнул, судорожно выпрямился и тут же, обмирая, осел в кресле, чувствуя, как ноги теряют силу, охваченные крупной дрожью.
"Ну, вот и все! Все...". Он ждал этого звонка. Ждал каждую минуту последние восемь дней, и вот теперь, когда он всетаки прозвучал, оказалось, что это ожидание не подготовило его, а наоборот, полностью деморализовало в ответственный момент, забившись внутри животным неуправляемым ужасом.
Звонок повторился. Лебедев мучительно вздохнул и попробовал подняться, но лишь привстал и опять рухнул в кресло. Как будто можно было ожидать, что полуночные визитеры постоят так еще несколько минут и, подумав, что никого нет дома, уберутся восвояси.
За окном действительно была ночь. Но ведь Лебедев знал, чувствовал, что ЭТО должно случиться именно ночью. Воображение рисовало ему мрачные картины его грядущего ареста: темная безлунная ночь, звонок, взрывающий тишину погруженной во мрак квартиры, настойчивые удары по двери, люди с бледными, серьезными и бескомпромиссными лицами, пугающе черная машина, хищно замершая около подъезда...
Вот оно. Случилось. Он и чувствовал, что ЭТО случится именно сегодня. Чувствовал и не спал, а сидел за столом и перебирал ненужные бумаги, старые письма, черновики. За окном мигнули отсветы фар, и автомобиль остановился во дворе их дома, тут же заглушив мотор. Приглушенно хлопнули дверцы. Лебедев напряженно прислушался, пытаясь уловить дальнейшие звуки. Скрипнула придерживаемая кемто дверь, ведущая в подъезд. Время замерло, став тягучим, как кисель. Шаги на лестнице слышны ночью невероятно отчетливо, даже если их стараются скрыть. Вот они стихли.
"Неужели мимо?". Лебедев медленно выдохнул воздух, дольше обычного задержанный в легких, расслабил ставший вдруг деревянным пресс. И тут по нервам ударил этот проклятый звонок...
К двери он добирался бесконечно долго, словно продираясь сквозь кисельное время на слабых, подламывающихся ногах.
- Кто там? - Вопрос, заданный отвратительным дрожащим голосом, прозвучал глупо и нелепо. Ведь и так было предельно ясно, кто мог находиться ночью там, за дверью, и настойчиво давить кнопку звонка, подгоняя испуганного хозяина квартиры.
- Профессор Лебедев Константин Николаевич? - голос официальный, твердый, хорошо поставленный, прозвучал приглушенно, словно визитеры не хотели будить остальных обитателей подъезда.
- Да, это я. Но... в чем дело?
- Откройте, пожалуйста, дверь, нам необходимо задать вам несколько вопросов.
Лебедев непонятно для чего, будто пытаясь отсрочить и без того очевидный финал, накинул на предохранитель цепочку и, отщелкнув замок, чуть приоткрыл дверь, щурясь разглядывая двух мужчин в одинаковых темносерых плащах, стоявших на площадке.
- Что вам угодно? Какие вопросы... ночью? Я не понимаю... - практически проблеял профессор, пытаясь придать предательски надломленному голосу твердость. Один из мужчин, усмехнувшись, протянул к щели между створками раскрытое удостоверение:
- Министерство госбезопасности. Откройте дверь. Лебедев сжал зубы и обречено снял цепочку с предохранителя. Визитеры вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.
Я...
Один из вошедших перебил профессора, снимая плащ и вешая его на вешалку.
- Простите, Константин Николаевич, за поздний визит, но у нас были веские основания побеспокоить вас в столь неподходящее время.
- Я... - повторил Лебедев, растерянно наблюдая, как второй мужчина тоже вешает свой плащ на рогатину вешалки. Под верхней одеждой на посетителях были строгие темные костюмы.
- А вы... разве... не за мной?
Один из незнакомцев улыбнулся:
- За вами, за вами, уважаемый Константин Николаевич. Но сначала давайте побеседуем вон там, в комнате, если позволите. Коридор, знаете ли, не самое подходящее место для разговора.
Профессор рассеянно вошел в комнату вслед за обоими гостями.
- Я не совсем понимаю...
Оба незнакомца молча осмотрелись по сторонам, и присели, один на диван, спрятавшись в тень от абажура, другой, предварительно задернув тяжелые оконные портьеры, на стул.
- Мы сейчас нам все объясним, - один из гостей, который показывал удостоверение и задергивал портьеры, внимательно разглядывал профессора, замершего у входа в комнату, и теперь настороженно наблюдающего за незнакомцами.
- Наш визит продиктован очень необычными обстоятельствами. Дело в том, что ваша работа в Институте поставлена не только под угрозу свертывания, но и чревата гораздо более неприятными и серьезными последствиями. В первую очередь для вас.
Лебедев неуверенно вошел в кабинет и робко сел в свое кресло за рабочим столом, отчего сразу почувствовал себя немного уверенней. Визитеры вели себя странно, и эта манера разговора настораживала, но в то же время давала слабую надежду на спасение.
- Простите, вы из Спецотдела? Из "девятки"? Я... "Гэбист" жестом руки призвал профессора к молчанию:
- Нет, Девятый отдел ГУГБ не имеет к нам непосредственного отношения. Но сотрудники курирующего вас спецсектора будут здесь, - он посмотрел на часы, - минут через сорокпятьдесят. Их задерживают до поры до времени, но это не может продолжаться долго, поэтому для объяснений у нас очень мало времени. Так вот, мы здесь для того, чтобы спасти вас, Константин Николаевич. Вы попали в очень серьезный оборот. Вам угрожает смертельная опасность. Все сотрудники вашей Лаборатории уже арестованы. Все оборудование и материалы опечатаны. У вас есть возможность избежать этой участи, если вы доверитесь нам и, не задавая лишних вопросов, поедете с нами.
- Куда?
- Это неважно. Важно, что это будет не Лубянка.
Лебедев озадаченно замер, стараясь не смотреть на посетителей, и стал лихорадочно соображать. Побег. Арест. Чему и главное - кому верить? В принципе, это вполне достоверная информация. О том, что в Институте творится нечто подобное, профессор догадывался, чувствовал. Об этом шептались все: лаборанты, его замы, коллеги по отделам. Выходит, всетаки началось...
- А... Москвитин?
- Он уже в безопасном месте.
- Кобзев?
- Арестован.
- Луцкий, Михеев, Козаревский?
- Константин Николаевич, подумайте лучше о себе. "О себе, о себе. Что же делать? Довериться этим "безопасникам"? С какой стати? А может, это провокация? Где гарантии..."
- О каких гарантиях вы сейчас беспокоитесь, Константин Николаевич? Время для вас пошло на секунды. Если бы мы хотели вас арестовать или спровоцировать, то не стали бы разводить эту демагогию, упрашивая вас избежать тюрьмы.
Лебедев опять вздрогнул, настолько неожиданно прозвучали его мысли в устах второго незнакомца, который сидел в тени, и до этого молчал.
- Вы что... всетаки научились... читать...? Мужчина усмехнулся и нетерпеливо развел руками:
- Ваши мысли написаны у вас на лице. Пока вы думаете, какого рода провокацию мы затеваем в вашем жилище, сюда уже едут люди, которые будут менее деликатны в обращении с вами. Мы ждем вашего решения. Вы едете с нами?
Лебедев встал и взволнованно прошелся по комнате:
- Я... я не знаю. Как же... квартира, вещи, архив, наконец? "Гэбист" всплеснул руками:
- В любом случае это вам уже не понадобится. Я вижу, вы недостаточно прониклись серьезностью вашего положения, раз вас заботят подобные пустяки.
Профессор вдруг насупился и торопливо забормотал:
- Перестаньте меня пугать! Я вообще не понимаю, кто вы такие? Зачем я вам нужен? Зачем? Вот вы - из госбезопасности, это видно, у вас это, простите, написано на лице. А вы, вы вот, кто вы такой? Я ведь видел вас гдето, только не могу вспомнить где...
Сидящий в тени мужчина чуть наклонился вперед, и Лебедев сразу увидел его лицо.
- Странный вы человек, Константин Николаевич. Хорошо, мы не можем больше задерживаться у вас, и, чтобы ни мне, ни вам самому не было потом мучительно больно изза вашей глупой подозрительности, я вам напомню, кто я такой и при каких обстоятельствах мы виделись с вами. Нас познакомил Рябиненко два года назад, припоминаете?
Лебедев задумался на мгновение, а потом медленно встал и изумленно прошептал:
- Вы? Вы?! Не может быть... Как же я... Вы? Вы - Абраксас?! Боже... Я вас не узнал. Боже мой, значит, это действительно вы? Тогда все понятно...
Мужчина переглянулся с "гэбистом", который, улыбнувшись, встал и, подойдя к профессору, легонько похлопал его по руке:
- Ну, вот и славненько, собирайтесь, Константин Николаевич, у нас действительно очень мало времени. Возьмите только самые необходимые вещи. За архив не беспокойтесь, мы примем меры.
Лебедев, не сводя глаз с человека со странным именем Абраксас, закивал и, попятившись, выбежал из комнаты, метаясь по квартире, соображая, что же взять с собой. Через несколько минут, он с небольшим, наспех собранным чемоданчиком появился в комнате. Абраксас попрежнему сидел на диванчике, а второй визитер сосредоточенно отбирал из кипы бумаг, извлеченных из сейфа и неизвестно как обнаруженного им тайника, какието документы.
Профессор опустился на другой конец дивана и робко пробормотал:
- Не думал, что увижу вас снова. Вы тогда исчезли, а Борис рассказал, кто вы такой. Я сначала не поверил, знаете, думаю, какойто шаманский орден, какието древние знания, здесь, в центре безумной страны, в наше безумное время. Но Борис рассказал мне...
- Собрались, Константин Николаевич? Ну, вот и замечательно, - "Гэбист" сложил небольшую стопку бумаг в миниатюрный тубус, который оказался у него во внутреннем кармане пиджака, и подошел к дивану:
- Можно уходить.
Абраксас молча встал и, взяв потрясенного профессора за локоть, повел его к выходу. Через минуту они вышли в безмолвие пустынного подъезда. Наверху и внизу, в пролетах между этажами стояли молодые люди с характерными лицами чекистов. Лебедев непроизвольно вздрогнул, увидев их, - в воображении еще стояла нарисованная им картина собственного ареста. Но Абраксас спокойно зашагал вниз по лестнице, а "гэбист", улыбаясь, шел рядом с профессором, периодически подбадривая его кивками головы.
Черный автомобиль, как один из элементов планируемого сценария, стоял около подъезда с заведенным мотором. Лебедев сел в салон автомобиля вслед за Абраксасом и, когда остальные сопровождающие присоединились к ним, двор за окном медленно тронулся с места, и машина выехала на темный и пустой в это время суток проспект.
Профессор вытянул шею, пытаясь увидеть на прощание окна своей квартиры, но "гэбист", который сидел рядом, вдруг заговорил с ним, не то, спрашивая о чемто, не то, чтото рассказывая. Лебедев рассеянно слушал, а сам все смотрел на угрюмый дом, стараясь в темноте определить расположение своих окон. Вдруг одно из темных окон осветилось изнутри странным колеблющимся светом, и профессор понял, что это огонь, что это горит его квартира. Он посмотрел сначала на Абраксаса, затем на "гэбиста", словно ожидая от них поддержки. Дико и неприятно было осознавать, что родная квартира покинута им навсегда, и еще более неприятным было осознание того, что она горит сейчас - жадные языки огня пожирают мебель, ковры, шторы, книги в шкафах...
- Что же это происходит? - пробормотал Лебедев, нервно сжимая ладони в кулаки. "Гэбист" понимающе кивнул ему и успокаивающе тихо пробормотал, то ли утешая, то ли просто размышляя вслух:
- Все кончается когданибудь, все. Мы все сожгли свои зачумленные гнезда, и ничего тут уже не поделаешь...
Автомобиль стремительно несся по уснувшей Москве, петляя по улочкам и дворам, словно пугая следы, растворяясь во мраке ночи.
1. (Главыретроспекции, 1998 г.)
За окном падает крупный январский снег. Максим отложил в сторону шариковую ручку и прикрыл руками уставшие глаза, разглядывая калейдоскоп узоров, возникающих в беспокойной черноте внутреннего пространства. Карину он почувствовал сразу. Она неслышно, как ей казалось, ступала босыми ногами по ковровому покрытию, стараясь появиться на кухне неожиданно. Максим улыбнулся, не убирая от лица рук. Было забавно ощущать уверенность жены в том, что ее тихие шаги и стена, разделяющая комнату и кухню, могут сделать ее появление неожиданным.
"Глаза и уши часто обманывают нас. Их очень легко ввести в заблуждение. Но невозможно обмануть сердце. Учись доверять ему и тогда ты сможешь уверенно ориентироваться в этом запутанном мире, сотканном из иллюзий...".
Карина заглянула в кухню и по улыбке мужа поняла, что он ее заметил.
- Чем занимаешься?
Максим посмотрел на нее и кивнул на стопку бумаги, испещренной мелким неразборчивым почерком:
- Книгу пишу.
Карина фыркнула и села на стул, разглядывая Коврова с ироничной улыбкой:
- Книгу?
Максим пожал плечами и, вздохнув, кивнул:
- Книгу.
- И можно узнать, про что книга?
- Можно. Сказки.
- Сказки?
- Да. Современные сказки. Про нас с тобой. Про волшебников и гномов, про людей и нелюдей. Жена недоверчиво посмотрела на него.
Ты серьезно? Максим улыбнулся.
- Разве я могу быть серьезным? Карина кивнула.
- Это точно. Серьезности от тебя не дождешься. Так что ты пишешь?
- "ВоинОхотник". Продолжение "Концепций Мироформизма".
- Чего, чего, чего? - Карина удивленно изогнула брови.
- Мироформизма.
- Это что такое? Фантастика?
- Прикладная мифология. Эзотерика неошаманизма. Это теория, основанная на сверхсовременных технологиях и знаниях, которым несколько тысяч лет. Это учение о Взаимосвязи, о зеркальном свойстве окружающего нас мира. В его основу положен постулат о том, что, формируя и преобразовывая себя, мы формируем и преобразовываем мир вокруг нас.
Жена недоверчиво и изумленно посмотрела на него, словно пытаясь понять: говорит он всерьез или, как всегда, шутит. Теперь Максим не улыбался. Он смотрел на Карину молча, будто подталкивая ее своими темными мерцающими глазами к совершенно иной реакции, менее циничной и более доверительной. Но в очередной раз ее внимание сорвалось, ускользнуло, закрылось в глухой защите, как всегда реагируя на подобные попытки агрессивно:
- И кто же тебе эти знания открыл?
Максим расфокусировал глаза и заговорил ровно и спокойно, не обращая внимания на иронию в голосе жены:
- Один очень мудрый человек.
- Аа, это тот алтайский шаман, про которого ты мне рассказывал, да?
- Мм, да. Тот самый шаман.
- И что?
- Что - что?
- Ну и что это за знания?
- Я тебе рассказывал об этом много раз.
- Ничего подобного, неправда.
- Правда. Много раз. Но каждый раз ты не обращала на мои слова ровным счетом никакого внимания.
- Ну, расскажи еще раз.
- Что рассказатьто?
- Ну, про эти знания.
Максим смотрел на нее и чувствовал, что эта красивая женщина не понимает его. Да и как можно попять то, чего и попятьто вовсе нельзя. Можно только почувствовать. И этот разговор ни к чему не приведет, разве что к очередной ссоре. Он ощущал эту глухую стену непонимания, отгораживающую их друг от друга. Так было всегда, стоило ему начать рассказывать хоть чтото о себе, о ней, о многом... Ирония, сарказм, претензии, ссора. "Черная Охота". Полина предупреждала его, что будет именно так. Общество пытается влиять на "чужаков" прежде всего через ближайшее окружение. Но он не поверил, все рассчитывал на свои силы, на свои возможности. Не получилось. Уже тогда, в их первую ночь, когда он незаметно капнул в кофе Карины пару темных капель Корчуна, а она почувствовала это и обвинила Коврова в попытке отравить ее. Пришлось тогда выпить этот кофе самому. Ведь уже тогда все было ясно. Карина отказывалась от него, не поверила ему. Это был не просто досадный эпизод, это был Знак, который предупреждал тайшина: "Осторожно. Принимай решения, тщательно взвесив свои возможности". Максим вспомнил, как сидел тогда на кухне поздно ночью и под испытывающим взглядом Карины мелкими глотками, не торопясь, пил обжигающий черный кофе, одна чашка которого могла тогда изменить навсегда всю их жизнь.
- Дай ей Корчун. Совсем немного. Используй экстракт, он более мягко воздействует на тело, нежели дым. Желательно делать это ночью или в сумерках. У твоей девушки сильный потенциал, она должна клюнуть на это. Если она выпьет его, то сразу вспомнит все, что предшествовало вашей встрече. Но будь внимателен, не отходи от нее ни на шаг. Используя свою Силу, ты должен вести ее медленномедленно от одного воспоминания к другому, пока не уведешь в особую область, где ее АРС откроет для нее совершенно другой мир.
- А если она не выпьет его?
- Тогда много раз подумай и взвесь возможность и перспективы ваших дальнейших отношений.
- Полина, но ведь нельзя же так. Делать категорические выводы изза простого отказа.
- Макс, это "Черная Охота". Если она не использует ту частоту вибраций, на которую настроен ты, значит, она подчиняется управляющему влиянию Общества, которое считает тебя "чужаком". Вы будете говорить на разных языках, думать поразному, поразному чувствовать.
- Но ведь это не означает, что мы должны расстаться? Я так долго искал ее.
- Нет, конечно. Войти в область ИТУ-ТАЙ, еще вовсе не означает стать тайшином. ИТУ-ТАЙ - это "Язык Ощущений", и начать изучать его, значит начать прислушиваться к миру внутри нас и вовне. Другое дело, что приступить к его изучению не так просто, как может это показаться на первый взгляд. Вот здесь и возникает вопрос дисциплины, помогающей сделать первый шаг, создающей условия и стимулы движения. Это и есть ТайШин. Ты ведь тоже не сразу стал тайшином. Человека надо завлекать в область ИТУ-ТАЙ, таковы последствия нашего разделения на две сферы. Но мы возились с тобой долгие годы, несмотря на разочарования и неудачи, мы вели тебя и добились успеха - ты стал одним из нас. И если ты вознамеришься шить на себя подобную ответственность и попытаешься завести ее в границы нашего мироощущения, то тебе придется многое пережить. Это очень сложный процесс, напоминающий изгнание дьявола из наших мозгов. Если ты чувствуешь в себе силы и мастерство экзорциста, что ж, тебе решать, но запомни - люди и дуэнерги не могут быть вместе, я имею в виду близкие отношения. Это аксиома. У нас разное миропонимание, разный уровень энергии. И если подобный союз возможен, то только при одном обязательном условии - человек должен стать дуэнергом...
Корчун холодной волной растекался по телу. Его доза была слишком мала, чтобы воздействовать на АРС тайшина, но определенное влияние он всетаки оказывал: в глазах появились цветные вспышки, на периферии зрения замигал далекий зеленоватый свет - АРС начал медленное движение с привычного месторасположения.
Карина смотрела на него своими красивыми глазами, в которых читалось недоумение, подозрение, ожидание. Максим пил и улыбался, но если бы она знала, скольких сил стоила ему эта улыбка.
"После пробуждения, она станет совсем другим человеком".
"У твоей девушки сильный потенциал...".
"...человек должен стать дуэнергом...".
- Ну что, вкусно? - разочарованно спросила Карина, все еще пытаясь определить по возможным последствиям содержание этой злополучной чашки.
- Не то слово! Такого кофе я не пил ни разу, - ровным голосом ответил Максим и, улыбаясь, кивнул на пустую чашечку. - На меня яд не действует.
- Почему так? - Карина смягчилась, но все равно в ней ощущались остатки былого напряжения.
- Я же тебе рассказывал.
Карина нахмурила лоб, словно вспоминая, а затем рассмеялась:
- А да, точно. Ты же этот... как его... "кор... ти... никер"?
Томминокер.
- Дадада. Томминокер, точно. Существо с другой стороны. Химера. Призрак. Максим тоже рассмеялся. Это была их очередная шутка. Инцидент был исчерпан, но не забыт...
- Нет, нет. Не надо уходить от разговора. Имей совесть. Не отмалчивайся. Могу я знать, что ты делаешь, вместо того чтобы посвятить это время ребенку, например?
Максим вздохнул, чувствуя какоето обреченное отчаяние, и попытался в очередной раз чтото изменить... впрочем, без особых надежд на успех. "Черная Охота".
- Карина, то, что я делаю, это очень важно для меня.
- А для меня?
- И для тебя тоже.
- Не ощущаю этой важности ни капельки. Пора уже отойти от сказок, пора, наконец, уже взять на себя ответственность за семью, за ребенка, за свою работу. Если бы ты за эту свою писанину деньги получал, я бы еще поняла. Но этот твой "мироформизм", кому он нужен? Кто эти сказки читать будет?
Максим кивнул головой и отрешенно спросил:
- Ты читала?
Карина нервно дернула плечами:
- Да что ты можешь нового написать? Если то, про что ты мне рассказываешь иногда, то тогда точно твоя аудитория - психбольница. Про то, как ты жил у алтайского шамана и общался с духами? Максим, очнись! Ты же взрослый человек! У тебя ребенок!
"...Она будет совсем другим... другим...".
- Чему ты ее научишь? Этим вот сказкам? Чтобы у нее тоже мозги съехали? Когда ты повзрослеешь, наконец? Какието шаманы... ситы... О чем мы с тобой говорим? Ты живешь в собственном выдуманном мире и пытаешься эти свои фантазии навязать мне. А я не хочу. Понимаешь, не хочу! Жизнь проходит, а мы что... вот, пожалуйста - сидим на кухне, пописываем сказки про шаманов и охотников... "Люди и дуэнерги не могут быть вместе... не могут... вместе...".
- Я хочу, наконец, услышать от тебя.
- Что ты хочешь услышать? - пробормотал Максим и задумчиво посмотрел на снегопад за окном.
- Я хочу услышать твои планы относительно нашей дальнейшей совместной жизни. Если я тебе не важна, то о ребенке ты должен хоть както побеспокоиться?
Максим взял в руки бумаги с набросками "Воина" и, аккуратно сложив их в стопку, опять положил на стол.
- Я и беспокоюсь.
- И все?
Все.
Карина вскочила и, еле сдерживая себя, чтобы не швырнуть эти бумаги мужу в лицо, раздраженно бросила:
- Семья для тебя - пустой звук. Ты только о себе думать можешь. И писанина вся эта твоя...
Максим взмахнул рукой и остановил ее в воздухе, сделав странный жест. Карина мгновенно замолчала, раздраженно глядя на него.
- Карина, а тебе не кажется странной такая резкая смена настроения? Минуту назад ты шла ко мне, чтобы поцеловать, а сейчас готова расцарапать мне лицо. Тебя это не удивляет?
- Да потому что надоело все. Надоел ты со своим бредом. Надоела жизнь такая безрадостная. Все надоело! Максим тихо и твердо произнес, убирая руку в сторону:
- Тут дело в другом, дорогая. Хочешь, я скажу в чем? Карина вызывающе кивнула головой.
- Сейчас ты чувствуешь, что я другой. Тебе даже может казаться, что я угрожаю тебе, всем вам. Ты считаешь, что я утопист и фантазер, потому что я действительно живу в двух мирах - том, в котором мы находимся сейчас и другом, незнакомом для тебя. Не суди о нем, не испытав его. Попробуй, а потом будешь делать выводы. Я не" угрожаю тебе. Просто сейчас ты повторяешь какието чужие слова, которые тебе нашептывает...
Девушка резким движением схватила стакан с водой, стоявший на столе, и плеснула его содержимое в Коврова. Вода тут же залила страницы рукописного текста, от чего синие чернила расплылись по бумаге бесформенными пятнами.
- Гад ты, - произнесла она и выбежала из кухни, заплакав.
Максим медленно вытер мокрое лицо рукавом халата и, закрыв глаза, откинулся на спинку дивана.
Противоборствующие лагери... Два полушария... Страхи... Разноплановые виды...
"Мм ищем гармонию. Мы связываем личное с общественным. В нас нет противоречия, которое разбивает людей изнутри. ИТУ-ТАЙ подразумевает создание действительно трепетных семейных отношений. Это происходит потому, что тайшины ценят свое время, они уважительно относятся к силам, которые ведут их по этой земле. Потому что они не просто смотрят на мир, они ощущают его, и это ощущение не позволяет им скатиться к тем последствиям, которые, испытывают люди, объединившиеся в семьи, пусть даже благополучные с виду. Мы не замыкаемся в рамках, которые люди называют "устоями", "семейственностью", "домовитостью". Это категории, навязанные Ситанами. Замкнуться в своем мирке, отгородиться от всех, зациклиться на интересах своей семьи, создавай вокруг себя и своих близких прочную стену отчуждения. Кидать всех и вся, учитывая только свои меркантильные интересы - вот кредо современного человека. Ирана или поздно, это отношение проецируется и на своего ближайшего партнера. Мы же, наоборот, расширяем свои границы, мы раскрепощаем свой разум от шаблонов, навязанных хищниками. В этом залог настоящих чувств. Когда находишься на лезвии меча, нет времени для пустых придирок и претензий, остается место только для самой чистой и преданной Любви. Мы реализуем такую любовь к своей семье, к обществу, к планете, основанную не на "устоях", выдуманных неизвестно кем, а на понимании внутреннего содержания этого чувства. Мы создали систему, предназначенную обеспечить тайшину полнокровную насыщенную жизнь, какую еще только можно прожить в наше время. Здесь и боевое искусство, и тайные знания, и интересная работа, и невероятные возможности, и новые ощущения, и новое отношение к миру, людям, животным... своим детям, наконец. Ведь мы так мало даем им нашей любви. Здесь и магия, которая незримо присутствует вокруг тысячи лет, ожидая, когда же, наконец, люди почувствуют ее и используют для своего развития. Но человечество слишком глубоко увязло в собственном болоте. Мы называем состояние ума, свойственное левополушарным людям - "бычий ум" и стремимся всячески избавиться от него, поменяв на "открытое сердце". Этот бодливый ум очень похож на хорошо защищаемую крепость. Правда остается непонятным, от кого ее защищают, и самое главное - кто? Ломаешь одну стену, а за ней - другая, высокая, отвесная, обороняемая осажденными с яростью обреченных...".
Максим вошел в темную комнату, не включая свет, и сразу увидел ее. Карина стояла у окна, ее изящный силуэт отчетливо выделялся на белом фоне снегопада. Максим подошел к ней и примирительно обнял сзади:
Карин...
Она уже не плакала. Просто стояла и смотрела на улицу за окном.
- Карин, не сердись, не надо... - Максим поцеловал ее в шею, словно пробуя губами на вкус нежную бархатистую кожу и с удовольствием вдыхая терпкий аромат ее волос. Всетаки она была невероятно красива, даже когда сердилась. Ее невозможно было не желать, не любить, не восхищаться. Но теперь все это было чужим.
Карина отстранилась, выскользнув из его объятий, и со вздохом пошла к выходу из комнаты. В дверях она обернулась и сказала в пространство сухим казенным гоном:
- Если тебе на меня плевать, подумай о Нике. Пока еще не поздно, - добавила она многозначительно и вышла, оставив в комнате гонкий, еле уловимый аромат французских духов.
"Ее отказ от Корчуна - тревожный признак, но не более. Редко кто из тайшинов так вот легко приходил в ТайШин. Наше Учение - это запретная область для людей. Победить "бычий ум" можно только ценой многолетней борьбы. Если ты берешься за это, то иди до конца. Примени свое лучшее искусство, все свое мастерство, создавая ситуацию, благоприятную для того, чтобы предложить человеку Выбор. Если ты помнишь, мы не инициировали тебя силой. Своими манипуляциями мы лишь вывели тебя на уровень, благоприятный для того, чтобы открыть тебе истинное положение дел, а уже затем предложить альтернативу. Хищники - Сатаны, Шииги, Мангысы или еще какиенибудь более сильные твари - такой альтернативы не предлагают. Они силой, коварством и обманом удерживают человека в рамках той реальности, которую им выгодно удерживать. "Бычий ум", наше логическое левое полушарие мозга, изначально запрограммировано на бескомпромиссное суждение о той малой части окружающего нас мира, которая, по мнению человека, и является миром как таковым. Выбор в данном случае невозможен. Для людей иных вариантов просто не существует. Поэтому, если ты хочешь открыть своей избраннице мир ИТУ-ТАЙ, наберись терпения, выбери оптимальную стратегию и действуй безупречно. Она отказалась от самого простого варианта. Значит, нужно подготовить другой, с учетом ошибок первого. Будь рядом с ней, разрушай мир, который ее окружает, медленно и неуклонно. Будь жестким там, где она ожидает мягкости, меняй мнение о себе так часто, сколько необходимо для того, чтобы она перестала, наконец, понимать, где настоящий ты. Человеческое общество и "бычий ум" должны отчасти уступить контроль над ее сознанием. И вот тогда настанет время для решающего удара - для предоставления Выбора...".
Максим скинул махровый халат, повесил его на вешалку в ванной и, вернувшись в комнату, открыл шифоньер, достав оттуда джинсы, теплую рубашку и шерстяной исландский свитер. Быстро оделся и, погасив в комнате свет, вышел в коридор. Кир, огромная немецкая овчарка, уже сидел перед дверью, рассеянно вращая большой лобастой головой. Этот пес очень напоминал Коврову его Курана, который теперь появлялся только в сновидениях, и то, в последнее время, крайне редко.
- Пойдем, дружище, погуляем.
Пес радостно вильнул хвостом и, взяв с тумбочки брезентовый поводок с массивным карабином на конце, подошел и уткнулся мокрым холодным носом хозяину в руку. Максим намотал поводок на ладонь, но к ошейнику пристегивать не стал. Подумал мгновение и, решив не надевать на собаку намордник, тихо открыл входную дверь. В это время в парке около дома было безлюдно и пустынно, так что они могли совершенно спокойно гулять, не стесненные чужим вниманием. Пес побегает, наслаждаясь свободным движением, никому не доставляя при этом беспокойства.
На улице было сказочно красиво. Максим пожалел, что рядом нет Карины и Ники. От окружающего великолепия захватывало дух. На трех сумрачных вязах, окаймляющих выезд на проспект, сверкали разноцветные огни гирлянд, вплетенные в гущу узловатых ветвей. Праздничную иллюминацию еще не демонтировали после Нового года, и теперь она очень красиво смотрелась в буйстве снегопада. Вдалеке бежала неоновыми вспышками мозаика оформленной дюралайтом витрины супермаркета. А сверху сплошной стеной шел снег, засыпая крупными хлопьями ночной Барнаул.
Гармонию зимней ночи нарушил стремительный Кир - метнувшись сразу через кустарник на площадку паркового газона и пропахав в сугробе длинную колею, выхватил изпод снега кривую рогатину изломанной ветки. Максим любовался псом, машинально вспоминая черного Арчи и их прогулки. Вспоминалось также, как они обычно ездили в ленточный бор кататься с Кариной, Никой и Киром на санках. Карина стояла рядом с автомобилем и, улыбаясь, наблюдала, как Макс бежит, по колено утопая в сугробах, разгоняя санки до предкриковой скорости. Ника хохочет. Она счастлива. Рядом огромными прыжками несется Кир, оглушительно гавкая и пытаясь перевернуть санки.
Это было видение из другого мира, недоступного уже и безумно счастливого. Тот мир, в котором сейчас жили они, рушился на глазах. Максим зажмурился, чувствуя, как кристаллики снежинок больно режут глаза ледяными микроскопическими гранями.
...Ника хватает пса за широкий ошейник и пытается притянуть к окну автомобиля, чтобы заставить выслеживать белок, снующих иногда в кронах высоченных сосен и елей.
- Кир, если ты найдешь белочку, - Ника кряхтит и, краснея от натуги, тянет упирающуюся собаку к краю сиденья, - я дам тебе конфету.
Пес и сам не прочь поохотиться на этих рыжих прохвосток, но подобная навязчивость его раздражает.
- А если ты поймаешь ее, я дам тебе... - Ника хитро улыбается, делая большие загадочные глаза, - я тебе дам, - она лихорадочно соображает, чем можно соблазнить Кира на подобную авантюру. Пес насторожился, наклонив голову и с нетерпением ожидая продолжения.
"Это у них игра такая, - понял Максим и улыбнулся, - сейчас она предложит бедному Киру овсяное печенье".
Я тебе дааам... овсяное печенье!!
Пес радостно повизгивает и начинает метаться по заднему сиденью. Он уже готов переловить всех белок в окрестном лесу и сложить их к ногам своей маленькой повелительницы.
Карина поворачивается и грозит им пальцем. Кир затихает, а на лице Ники блуждает довольная улыбка...
Мир мог бы стать таким, если бы...
Басовито гавкнул Кир. Максим вздрогнул и открыл глаза. Пес замер в настороженной позе, широко расставив мощные лапы и выгнув мускулистую грудь. Там, куда он смотрел, ктото был. В пятидесяти метрах от них, в гуще кустов, гаражей и мусорных баков, на окраине парка. Максим тоже почувствовал чьето присутствие, осознавая, что ощущение опасности появилось у него уже несколько минут назад, но он, отвлеченный внезапными воспоминаниями, его игнорировал. Расфокусировав глаза и остановив течение мыслей, он принялся неторопливо, метр за метром, сканировать тьму, скрывающую чужака. Мелькание снежинок очень отвлекало внимание, и Максим понял, что уже не сможет обнаружить и идентифицировать опасность. Уже не тот уровень энергии, не та реакция. Последние несколько лет значительно ослабили его, сделали рассеянным и несобранным. Сжав от злости на самого себя зубы, он положил руку на вздыбившуюся спину собаки и успокаивающе погладил ее. Спросил чуть слышно:
- Кто там, Кир?
Пес ответил утробным рычанием. Он чувствовал опасность и теперь лишь ждал команды хозяина, напряженный как стрела, готовый к мгновенной атаке.
Максим распустил брезентовую ленту поводка, одновременно прикидывая расстояние до подъезда и до предполагаемого противника, решая, что же делать дальше - вернуться домой или всетаки броситься вперед, навстречу неизвестности и прояснить для себя источник опасений.
Через минуту все прошло. Чтото неуловимо изменилось, и Кир, облегченно фыркнув, снова закрутил хвостом, цепляя острыми зубами ветку и прыгая вокруг хозяина. Он лишь изредка поглядывал в том направлении, готовый к любым неожиданностям. Максим понял, что тот, кто стоял там, в темноте, разглядывая их, ушел. Оставалось теперь только гадать, кто это мог быть, и что ему было нужно. Человек внутри шептал, что это надуманные атавистические страхи, аберрации нервной системы. Тайшин отл