Наиболее острой и спорной проблемой теории ОРД являлось разграничение оперативных комбинаций, оперативных экспериментов и провокаций, особенно со стороны агентуры, действующей в преступной среде.
Эта проблема имеет давние исторические корни. Еще выдающийся юрист средневековья Чезаре Беккариа различал «выгоды» и «невыгоды» агентурной провокации в борьбе с уголовной преступностью. «Невыгоды, — писал он, — состоят в том, что нация одобряет измену, презираемую даже среди злодеев». По его мнению, преступления, требующие храбрости, менее опасны для нации, нежели порождаемые низостью. А выгоды заключаются в предупреждении важных преступлений, устрашающих народ, когда последствия их ясны, а виновники неизвестны»1^ 1 См.: Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. - М., 1939. - С. 379-380.)
Такая позиция классика юридической науки дала возможность последующим поколениям юристов толковать его мысль полярно противоположно. Так, русские дореволюционные ученые — И.С. Урысон и И.Я. Хейфец, ссылаясь на Беккариа, трактовали ее так: первый — как осуждение провокации, второй, — наоборот, признание ее полезности1. Аналогично мыслили и русские дореволюционные криминалисты. По определению Н.С. Таганцева, агент-провокатор побуждал к преступлению с целью предать совершителя правосудию и подвергнуть его ответственности2.
Определение допустимых пределов (и с моральной, и с правовой точки зрения) проведения оперативных комбинаций и оперативных экспериментов, с тем чтобы они не переросли в провокации, остается острой проблемой и в современный период. По общему правилу, побуждение, вызываемое ОРМ, в любом случае не должно провоцировать кого-либо на преступные действия или нарушать законные права и интересы граждан. Но сила воздействия и его направленность в зависимости от характера решаемых задач могут быть различными. Например, если с помощью комбинации необходимо побудить конкретное лицо к отказу от осуществления преступного замысла или приостановлению подготовительных действий, то, чем глубже, сильнее воздействие, тем оно более эффективно, результативно по своим последствиям. Но такие воздействия целесообразно проводить лишь в отношении лиц, как правило, замышляющих совершить преступление впервые, под влиянием сложившейся неблагоприятной ситуации, когда есть убежденность, что с помощью нашего воздействия они твердо встанут на путь честной жизни.
Иное дело, когда приходится сталкиваться с субъектом продолжаемых или длящихся преступлений, с теми, у кого антиобщественные взгляды, убеждения и преступные намерения достаточно устойчивы. В этих случаях требуется в максимально короткие сроки не только собрать фактические данные, позволяющие привлечь подозреваемых к ответственности за содеянное, но и не допустить возможности нанесения ущерба. Успешно такие задачи решаются тогда, когда за поведением подозреваемых лиц установлен эффективный контроль, когда известны их намерения и способы действий. Достигнуть этого зачастую удается только с помощью комбинаций по вводу агентов или оперативников в разработку. Чтобы получить от них необходимую информацию, допускается при определении линии поведения участвующих в разработке лиц совершение агентом или оперативником тех или иных действий, лишь имитирующих преступные.
С конца 90-х гг. XX в. в практике оперативных подразделений получили распространение оперативные эксперименты, в которых в ходе осуществления целого комплекса ОРМ проводилась имитация (инсценировка) убийств с целью изобличения организаторов этих преступлений.
Подробно см.: Урысон И С. Агент-провокатор по действующему уголовному праву. -«Право», 1907, № 32. - С. 2122-2128 и № 33 - С. 2197-2202; Хейфец И.Я. Подстрекательство к преступлению. - М., 1914. - С. 114.
В частности, в октябре 2000 г. Красноярский краевой суд вынес обвинительный приговор А. Астахову за организацию заказного убийства директора турфирмы О. Ивановой, убийство которой было инсценировано в ходе оперативного эксперимента, проведенного оперативниками милиции. Для того чтобы убедить заказчика в смерти И., красноярские телеканалы по договоренности с оперативниками даже показали окровавленный пол ее подъезда и носилки, на которых выносили тело человека.
Новосибирский областной суд приговорил к четырем годам лишения свободы директора муниципального предприятия «Дом быта» В. Орлова, который собирался расправиться с заместителем председателя городского комитета по управлению имуществом Б. В ходе оперативного эксперимента по имитации убийства Орлов был изобличен в организации преступления.
Саратовский областной суд вынес приговор за организацию приготовления убийства С. Цурапову. Решив избавиться от своей подруги, Цурапов стал подыскивать «киллера». Об этом поступила информация в ОВД. В роли наемного убийцы выступил один из оперативников. Поставив в известность потенциальную жертву о подготовке ее убийства, оперативники загримировали ее под труп, сфотографировали, а «киллер» предъявил эту фотографию Цурапову. Сразу после того, как заказчик расплатился с оперативником, он был задержан.
Как оценить эти действия с точки зрения вызываемых побуждений у разрабатываемых, ускоряют ли они ход подготовки и совершения преступления, допустимы ли они? Представляется, что правы Н.А. Польской и Л.Д. Гаухман, полагая, что не является провокацией подстрекательство к совершению мнимого преступления (обстоятельства которого выдуманы и оно не может быть осуществлено в действительности), когда иных путей для пресечения преступной деятельности и привлечения виновных к ответственности за совершенное ранее нет.
Поскольку наиболее часто оперативные эксперименты проводятся в отношении лиц, вымогающих взятки, либо участвующих в коммерческом подкупе, законодатель ввел жесткие правовые ограничения на проведение такого рода ОРМ, с тем чтобы оно не трансформировалось в провокацию. В уголовном законодательстве предусмотрена ответственность за провокацию взятки либо коммерческого подкупа (ст. 304 УК), под которой понимается «попытка передачи должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческих или иных организациях, без его согласия денег, ценных бумаг, иного имущества или оказания ему услуг имущественного характера в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа». Как отмечает В.П. Малков, общественная опасность провокации взятки либо коммерческого подкупа заключается в том, что такими действиями не только подрывается репутация должностного лица либо лица, выполняющего управленческие функции в коммерческих или иных организациях, но и искусственно создается повод к возбуждению уголовного дела и его производству, тем самым отвлекаются силы и средства органов предварительного расследования от процессуальной деятельности по делам, по которым действительно совершено преступление. Этим и объясняется, что преступление в виде провокации взятки либо коммерческого подкупа отнесено к преступлениям против правосудия (см. Комментарий к УК РФ. - М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1996.-С. 701)
Рассматриваемое преступление является оконченным с момента попытки вручения должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие функции, лично или через посредника денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно с момента начала непосредственного оказания такому лицу услуг имущественного характера. С субъективной стороны это преступление совершается с прямым умыслом, при этом виновный осознает, что должностное лицо или лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, не знает о том, что ему будут передаваться деньги или иное имущество либо оказываться услуги имущественного характера, и не давало на то согласия, однако, несмотря на это, предпринимает попытку передать их лично или через посредника. Целью действий виновного является искусственное создание видимости наличия доказательств того, что данное должностное лицо либо лицо, выполняющее управленческие функции, было намерено незаконно получить деньги, ценные бумаги, иное имущество, а равно воспользоваться услугами имущественного характера за совершение в связи с занимаемым им служебным положением действий (или бездействия) в интересах дающего эти ценности или услуги. Если это преступление совершено лицом, занимающим государственную должность государственной службы РФ или государственную должность ее субъекта, а равно главой органа местного самоуправления, содеянное должно квалифицироваться по совокупности со ст. 285 УК (злоупотребление должностными полномочиями). Исходя из смысла УК, запрет на провокацию взятки или коммерческого подкупа адресован, прежде всего, субъектам ОРД. Иными словами, допуская проведение оперативного эксперимента в оперативно-розыскном законодательстве, государство вводит в уголовное законодательство жесткие ограничения для недопущения превращения этого ОРМ в провокацию.
Вместе с тем в теории уголовного права отмечено, что от провокации взятки либо коммерческого подкупа следует отличать случаи, когда должностное лицо либо лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, требует мзду и она передается ему в целях его изобличения и задержания с поличным. Такие случаи не могут рассматриваться как провокация взятки либо коммерческого подкупа, поскольку, во-первых, передаче денег или иных ценностей предшествует требование об этом от указанных лиц, и, во-вторых, передача вознаграждения производится с предварительным уведомлением об этом сотрудников соответствующих правоохранительных органов.
В.Д. Меньшагин указывал, что от провокации взятки следует отличать попытки раскрытия факта взяточничества2. Допуская возможность совершения взяточничества, мы тем самым не создаем искусственно условий, способствующих предложению или получению взятки, не провоцируем эти действия, а создаем предпосылки для обнаружения уже имевших место фактов вымогательства взятки. Иными словами, такие действия не отражаются на решимости подозреваемых совершить преступление вообще. Создается лишь модель реальной ситуации, что позволяет взять под контроль ее развитие, получить изобличающие доказательства, задержать разрабатываемого с поличным.
Как отмечается в постановлении Пленума Верховного суда РФ, субъектом провокации взятки либо коммерческого подкупа может быть любое лицо, действующее с прямым умыслом в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа. Решая вопрос о наличии состава провокации, необходимо установить, не было ли предварительной договоренности с должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческих или иных организациях, о согласии принять предмет взятки или коммерческого подкупа. Лицо, пытавшееся вручить названный предмет, подлежит ответственности за провокацию только при отсутствии такой договоренности и отказе принять предмет взятки.
Действия участников ОРМ по активизации поведения объекта мероприятия (например, обсуждение вопроса о передаче предмета взятки в более удобное время для проведения ОРМ), направление его поведения к совершению действий, облегчающих его разоблачение (например, ориентирование преступника на объект, который заранее подготовлен для задержания с поличным и обеспечение при этом безопасного проведения мероприятия), не образует провокации преступления и соучастия в нем. При проведении рассматриваемого ОРМ представляется недопустимым создание таких условий, при которых объект мероприятия лишен возможности избирательности поведения. Представляется недопустимым и побуждение к преступным действиям или вовлечение другого лица в совершение преступления с целью его дальнейшего разоблачения, если у такого лица отсутствовал умысел на совершение преступления. Инициатива на совершение преступления должна исходить только от объекта ОРМ, а не от должностных лиц ОРО или конфидентов. Совершение объектом ОРМ деяния, содержащего признаки конкретного состава преступления, не является основанием для его освобождения от уголовной ответственности. Правомерные действия участников ОРМ, хотя формально они могут содержать признаки состава преступления (например, дачи взятки), не являются преступлением. В частности, не является провокацией взятки или коммерческого подкупа проведение предусмотренного законом ОРМ в связи с проверкой заявления о вымогательстве взятки или имущественного вознаграждения при коммерческом подкупе (см. п. 25 постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» от 10 февраля 2000 г. № 6).
Как отмечает С.Н. Радачинский, на практике использование материалов ОРД по делам о взяточничестве в качестве доказательств зависит прежде всего от способа их получения, содержания, момента поступления в уголовное дело. При оперативном эксперименте оперативные сведения могут являться, по мнению названного автора, лишь поводом для возбуждения уголовного дела. Другое дело, если сведения, полученные оперативным путем, поступили в орган дознания, следователю, прокурору и в суд после возбуждения уголовного дела, в ходе предварительного расследования, тогда в соответствии с п. 3 ст. 7 и ч. 1 ст. 11 ФЗ об ОРД они могут считаться доказательствами. В этих случаях должны быть соблюдены правила о приобщении к делу доказательств, предоставленных уполномоченному органу.