Я разделся и отдал его ей, благодаря.
- Дружелюбное? Я нечасто это слышу, - хихикнув, ответил я.
Она пожала плечами.
– Вы говорите со мной, как с личностью.
- Ты и есть личность.
Она бросила на меня короткий взгляд, очевидно, удивленная моим заявлением, а потом отвернулась и ушла. Я было направился в кабинет, как вдруг кто-то назвал мою фамилию, и я быстро обернулся, кровь похолодела, когда я встретился взглядом с Алистером. Он ухмылялся, в его глазах были озорные огоньки.
- Ты счастливчик, что твой крестный не слышал этот обмен любезностями, - сказал он, подходя ко мне ближе. – Что-то мне подсказывает, что он будет не в восторге.
Я лишь смотрел на него, не зная, что тут, блядь, ответить, и боролся с гневом. Казалось, он хочет добавить что-то еще, но тут появился Алек и прочистил горло.
– Алистер, Эдвард, - поприветствовал он.
- Алек, - ответил Алистер.
- Сэр, - сказал я.
- Есть проблема? – спросил он, глядя на нас.
- Я просто говорил юному мистеру Каллену, что ему стоит думать, что он говорит и кому в доме босса. Он неосторожен, кто-то может понять его неверно.
- Я не… - начал я, желая сказать, что не сказал, на хер, ничего неправильного, но тут Алек оборвал меня.
- Саркастичные выпады Эдварда давно уже пользуются дурной славой, не ждал ничего нового, - заявил он. – Думаю, люди воспримут неверно, если он прекратит делать свои злобные замечания.
Я в шоке посмотрел на него, не ожидая, что он вступится за меня, а Алистер горько засмеялся.
– Только то, что это ожидаемо, не значит, что это приемлемо. Ему нужно научиться уважению. Он говорил с этой чокнутой рабыней и…
- Уважение? – выплюнул Алек, повышая голос. – Честно, не тебе его учить, особенно после того, что ты сказал в его присутствии. Мы все знаем о прошлом его матери, и я думаю, что ты прекрасно осведомлен, кем была его девушка. И ты говоришь об уважении? Может, тебе самому стоит ему научиться?
- Я заработал свое место здесь, я потратил на это время, - сказал Алистер, его лицо потемнело от гнева. – Я доказал свою верность, а он – нет. Он должен прислушиваться и брать пример со старших…
- Как и ты, - с нажимом сказал Алек. – Или ты забыл, что я выше тебя по рангу? Если у тебя есть вопросы к Эдварду, приходи ко мне. Конец беседы.
Алистер прищурился и по его виду я смело мог сказать, что он едва сдерживается, Алек задел его за живое.
– Я говорю о том, что ему не стоит болтать так много.
- Я слышал, что ты говорил, и не понимаю, почему ты хочешь устроить сцену, - заявил Алек. – Это все ерунда. Он же не убил члена твоей семьи.
Я застыл, когда эти слова слетели с его губ, а Алистер побелел, он выглядел, как олень, пойманный в свете фар. Алек смотрел на него с приподнятой бровью, ожидая ответа, но его не последовало.
- Джентльмены, - сказал Аро, входя в комнату и останавливаясь между Алистером и Алеком. – Сейчас не время и не место для таких дискуссий. Возможно, мы устроим собрание позже, чтобы разрядить атмосферу, но сегодня мы празднуем. Рrincipessa скоро вступит в брак, мы должны принять ее мужа в семью. Так что наслаждайтесь вечером, выпейте и пообщайтесь с прекрасными леди, которые тут будут.
- Слушаюсь, сэр, - сказал Алек.
Алистер повторил то же самое, а потом отвернулся и вышел, за ним последовал и Аро.
- Спасибо, - сказал я, когда мы с Алеком остались наедине.
- Не благодари меня, - холодно отозвался он. – Я не знаю, что ты сказал, но тебе следует следить за своим языком.
- Я знаю, - промямлил я.
- И ты должен был надеть костюм, - мельком заметил он.
Я интуитивно глянул на себя, но не заметил большой проблемы. На мне была рубашка с длинными рукавами и широкие брюки, я не надел гребаные джинсы. Он вздохнул и начал уходить, но тут остановился.
- Будь сегодня настороже, - тихо сказал он, его глаза пробежались по комнате. – A mali estremi, estremi rimedi.
- Да, сэр.
Я наблюдал, как он затерялся в толпе гостей, от его слов во мне проснулась тревога. A mali estremi, estremi rimedi – отчаянные времена требуют отчаянных мер. Не знаю, что, блядь, сегодня случится, но в воздух загустел от напряжения, а собрать столько конфликтующих личностей под одной крышей – плохая идея, особенно после недавних событий.
Следующие два часа все болтали о разной чепухе, я общался с другими мафиози, которых знал, и их семьями, меня представили нескольким новеньким, которых только инициировали, и с которыми я еще, на хер, не встречался. Я делал вид, что мне охеренно интересно, но на самом деле считал минуты, пока смогу свалить, я не хотел ошиваться посреди этого сброда. Это не первое собрание такого рода, и не последнее, но, похоже, самое неуютное. Мой отец был в бегах, и все это знали, и знали, что его жизнь весит на волоске. Половина из них, по ходу, были в курсе, что прикончить его – мое задание, если учесть, какие взгляды на меня бросали.
Я много пил, несмотря на то, что решил бросить, и кожей ощущал, как Алек наблюдает за мной с другого конца комнаты. Он нервничал, его глаза постоянно стреляли по толпе, словно он ждал гребаных федералов с минуты на минуту. Я знал, что это возможно, как и любая другая катастрофа, но мне это дерьмо не остановить, поэтому я старался оставаться спокойным.
Толпа начала рассеиваться, семьи и наши новые знакомые разъезжались. Осталась только верхушка, которая сейчас собралась в кабинете, обсуждая какую-то хрень. Я не приближался к ним – меня не пригласили, но мне было насрать, я хотел уехать. Около девяти я потащился к Алеку и заявил ему, что делаю ноги; казалось, он испытал облегчение, когда это услышал. Он приказал мне ехать прямиком домой и оставаться там. Я уже направлялся к двери, как вдруг раздался голос Аро, он остановил меня.
- Куда ты собрался, Эдвард?
Я повернулся к нему.
– Домой.
- Так быстро? Еще рано. Давай, присоединяйся к нам.
Он кивнул в направлении своего кабинета, и я вздохнул, мне отчаянно хотелось убраться отсюда подальше.
– Я просто…
- Это не просьба, - сказал он, входя туда.
Я тихо выругался, а потом последовал за ним. В кабинете Алек увидел меня, и в его взгляде проскользнула паника.
- Я думал, ты уходишь.
- Так и было, но я попросил его остаться, - встрял Аро, присаживаясь на свое обычное место.
Он кивнул на пустое кресло напротив него, и я сел туда, нервно взъерошивая волосы. В комнате была дюжина мужчин, все из управления и главные капо, я был единственным представителем низших рядов. Это охеренно пугало, я не знаю, какого черта мне приказали остаться, даже Алека это озадачило.
Какое-то время они продолжали обсуждать разное незначительное дерьмо, к примеру, бейсбольные команды и марки виски, а я сидел тихо и пил, пытаясь успокоиться. Не знаю, сколько я там проторчал, пока они приступили к делам – кто должен им деньги, или кто не работает на организацию, или кто перешел им дорогу, или у кого есть необходимые им возможности. Наконец Аро поднялся и попросил нас с Алистером последовать за ним и приказал другим не тревожить нас. Мы пошли к задней двери, а потом вышли на двор и присели на плетеные стулья около бассейна. Он сказал Мэгги принести нам напитки, а потом отослал ее в комнату до конца вечера. Когда она ушла, Аро посмотрел на меня и вопросительно приподнял брови.
- Как обстоят дела? – спросил он, его вопрос завел меня в тупик.
Что, блядь, я должен сказать? Что все в шоколаде?
- Хорошо, - ответил я, пожимая плечами.
- А что вызвало ссору в моей гостиной? – спросил он, глядя на нас с Алистером.
- Меня смутили некоторые высказывания юного мистера Каллена, - сказал он. – Я был поражен, что это стерпели. Я еще никогда не слышал, чтобы человек чести говорил такие вульгарные и неуважительные вещи.
Я напрягся, когда Аро вновь перевел на меня взгляд, он открыл было рот, чтобы заговорить, но тут позади нас раздался неожиданный голос. У меня чуть сердце не остановилось. Я резко оглянулся, тут же узнав этого человека, и меня чуть не стошнило от страха и удивления, когда я заметил отца, стоящего в двадцати шагах от нас.
- Алистер, это не вся правда, и ты это знаешь, - спокойно сказал отец.
Он был одет в черный костюм, один из тех крикливых итальянских, которые я редко на нем видел, волосы были гладко зачесаны назад. Он выглядел расслабленным, когда сделал к нам несколько шагов.
– Мой сын едва ли первый человек чести, у которого острый язык. Кстати, я был таким же в его возрасте.
- А, Карлайл, - сказал Аро, в его голосе явно слышалась озадаченность и напряженность. Было очевидно, что никто из них, на хер, не знал, как реагировать, и я увидел, как Алистер положил руку на пистолет под столом, готовясь к неожиданности. Я не знаю, что, блядь, он делал, и зачем он тут, но больше всего на свете хотел только одного – забрать его отсюда, и как можно быстрее. Он должен понимать, черт побери, что они для него готовят… он должен понимать, что войдя в дом Аро он, возможно, уже отсюда не выберется.
– Я уже начал думать, а увижу ли я тебя снова. Подходи, присаживайся.
- Спасибо, но я пас. Мне и тут хорошо, - безразлично ответил отец, делая к нам еще несколько шагов. – Ты должен был знать, что мы снова увидимся, Аро. С моей стороны было бы грубостью навсегда исчезнуть и не попрощаться с вами, со всеми вами.
- Правда, - ответил Аро, внимательно глядя на него. – Тебя не было какое-то время. Я боялся, что что-то случилось. Я переживал.
- Я был в этом уверен, - сказал отец, на его губах скользнула ухмылка.
- Да, а особенно когда ты пропустил начало своего судебного процесса. Я сильно волнуюсь, чем это для тебя обернется.
- А, точно, это, - сказал он, передернув плечами. – Буду предельно честным – у меня нет намерения садиться в тюрьму, так что я решил, что бессмысленно проходить через этот юридический цирк.
- Не скажу, что я удивлен, Карлайл.
- Понимаю. Вы всегда хорошо меня знали, - сказал отец. – Жаль, что я никогда по-настоящему не знал вас.
- Конечно, знал, - проговорил Аро. – Ты прошел рука об руку со мной через многое.
- Если бы только это было правдой. Я всегда думал, что вы человек чести, мужчина, который видит мир в черно-белых тонах, - сказал отец с сухим смешком. – И никогда не осознавал, как глубоко вы погрязли в серых оттенках. До недавнего времени.
Аро злобно прищурился, меня трясло от ужаса.
– Это полный абсурд, - заявил Аро. – С чего ты решил, что эта глупость – правда?
- Изабелла Свон.
Как только ее имя слетело с губ отца, я задохнулся, я не знал, зачем, блядь, он вовлекает ее в это.
- А какое отношение к нам имеет эта девочка? – спросил Аро.
- Самое непосредственное. Она для нас всё, - тут же ответил он, глядя на меня. – Эдвард, зайдешь внутрь? Я хотел бы поговорить с твоим крестным наедине.
Я оттолкнул стул и поднялся, но тут Аро ударил руками по столу, я застыл.
– Сядь назад, - выплюнул он, глядя на меня.
Я вздохнул и упал назад на сидение, вопросительно глядя на отца. В его взгляде промелькнула паника, когда я не ушел, сердце бешено забилось – надвигается что-то совсем нехорошее.
- Я до сих пор не могу понять, какую роль играет ребенок Свона, - сказал Аро, возвращаясь вниманием к моему отцу.
- Вы в курсе, что она художница?
- Мне плевать, кто она, - ответил Аро. – Она мне никто.
- Конечно, вы знаете, что она художница, - сказал отец, игнорируя его выпад. – Вы многое знаете об Изабелле, больше, чем признаете. Вы также хорошо осведомлены, что она вам не никто.
- Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Она простая рабыня. Она не имеет отношения к моему миру.
Я поежился, пытаясь сдержаться, на лице отца промелькнуло раздражение, он напрягся.
- Вы знаете, я никак не мог понять, - продолжил отец. – Я не мог разобраться, почему Чарльз Свон-старший отказался продать Изабеллу, почему он не позволил ей убраться восвояси, ведь, очевидно, он не хотел иметь с ней дело. Она была для него обузой, еще одним ртом, который необходимо кормить. Раб такого возраста не приносит пользы. Так почему бы просто не взять наличность и не передать ее в другие руки?
- Она была его внучкой, - с нажимом сказал Аро.
- Да, но ему не было до этого дела, и вы это знаете, - парировал отец. – Его сын сделал рабыне ребенка – это было позором для его отца, его родословную очернили. Незаконнорожденный ребенок мог разрушить альянс, который Чарльз планировал создать между своей семьей и семьей Эвансонов. При нормальных обстоятельствах он бы избавился от ребенка, он бы скрыл все доказательства. Так почему он не только оставил ее, но и убил из-за нее?
- Он не хотел, чтобы узнали, кто ее отец.
- Да, вы мне это говорили, - сказал отец, качая головой. – Вы говорили, что Свон убил мою жену, потому что не хотел открывать, что сделал его сын, и я покупался на это дерьмо долгие годы. Я даже поверил в это, потому что верил вам. Я убил его и его жену, а потом навел пистолет в голову Изабеллы и нажал на курок, желая уничтожить и ее тоже, потому что вы говорили мне, что из-за нее умерла моя жена. Вы именно этого и хотели, не так ли? Чтобы я убил их всех. Вы надеялись, что моей рукой сотрете Свонов с лица земли, всех до единого. Если бы мой пистолет не дал осечку, я бы убил там всех.
- Я не приказывал тебе убивать кого-то.
- А вы и не должны были приказывать. Как я уже говорил, вы хорошо меня знаете. Вы знали, что я сделаю с этой информацией, и дали мне достаточно времени, прежде чем позвонить.
- Я бы никогда не спланировал покушение на ребенка, раб он или нет!
- Потому что вы связаны клятвой, как и все мы. Вы не можете убить невинное дитя или раба другого человека, в противном случае вы навлечете на себя неприятности. Вам перестанут верить, даже если возникнет простое подозрение, что вы к этому причастны. Будет бунт! Вы точно знали, за какие ниточки дергать, как заставить меня правильно отреагировать. Вы хотели убить их, и использовали меня как козла отпущения, чтобы оставить собственные руки чистыми.
- Это смешно, - выплюнул Аро. – Нет никакого смысла. Зачем мне желать им смерти?
- Доказательства, - холодно сказал отец. – Никогда не оставляй то, что может привести к тебе. Это - прописная истина, сами знаете. Когда вы поняли свою ошибку, то захотели скрыть ее, и вам необходимо было создать подходящие обстоятельства, чтобы не начинать войну.
- Какие доказательства?
- Родословная Изабеллы.
На лице Аро на миг промелькнула паника, и я уставился на него, понимая по его реакции, что он, блядь, не удивлен… он точно знал, о чем говорит отец. Меня чуть удар не хватил от этого знания. Все это время он, черт возьми, был в курсе, что они родственники!
- Ты сумасшедший.
- Может, но я прав, - жестко сказал отец. – В 1972 году мы бы не смогли доказать это родство, но теперь возможности расширились. Нужен простой укол, и вот секрет всей жизни проливается на свет вместе с кровью. Вы не могли так рисковать.
- Я не знаю, о чем ты говоришь.
- Однажды я в это поверил. Поверил, что вы такая же жертва, как и девочка, но все изменилось, когда ее похитили. После инициации Эдварда вы по-прежнему отказывались участвовать, потому что вы точно знали, зачем они ее взяли, и не хотели иметь с этим дело! Вы боялись, что они откроют ваш секрет… а вы, на хер, надеялись… чертовски надеялись, что от нее просто избавятся. Но так не случилось, они не захотели еще больше усложнять ситуацию. Именно поэтому вы и пальцем не пошевелили, чтобы найти Джеймса, когда он предал нас, поэтому вы позволили ему уйти. Вас не ослепляло то, что Джеймс ваш племянник по браку, вы подставили другую щеку из-за того, кем был его отец! Вы боялись того, что Джеймс знает ваши секреты, и боялись, что если его уберете, это разозлит врага.
Они взяли Изабеллу ради мести, они пытались свергнуть вас, потому что вы им лгали. Вы поймали их в ловушку. Вы, блядь, пообещали, что окажете им помощь. Вы были крысой, и когда в семидесятых подпольная война закончилась, вы заставили Стефана убрать Маркуса, потому что тот был следующим на очереди после моего отца. Вы жаждали власти и убили ради нее собственную семью, но ребенок… Вы не смогли убить ее. Она была слишком молода и еще не понимала, вы не смогли наставить на нее дуло пистолета, поэтому вы просто избавились от нее. Вы постоянно несли всякую ерунду о том, как важна семья и как вы привязаны к Джеймсу и Эдварду, будто к собственным детям, и я жалел вас, потому что у вас никого не осталось! А все это время вина лежала лишь на вас!
- Как ты смеешь обвинять меня в таком! – выплюнул Аро. – Ты чертов лгун! Я убью тебя за это!
Как только эти слова прорезали воздух, отец засунул руку в пальто и достал пистолет, прицеливаясь в Аро, прежде чем тот успел отреагировать. Мы подскочили, стулья упали. Аро не двигался, а я застыл от ужаса, когда Алистер достал собственное оружие, наводя его на отца.
- Вы приказали Стефану продать вашу племянницу Свонам, потому что знали, что они хотят дочь, но вы понятия не имели, что спустя тридцать лет возникнет тест ДНК, - продолжил отец, игнорируя наведенное на него оружие и не сводя глаз с Аро. – Свон не знал о родстве между вами и этим ребенком, если бы знал, он бы обращался с ней лучше. Все, что было ему известно, что вы помогли удочерить итальянскую девочку, и поэтому он не продал мне Изабеллу годами позже. Не потому что она, на хер, была его внучкой, а потому что он боялся вас – вы повторяли, что семья важна! Он боялся, что за ним придут, если он продаст собственную кровь и плоть. Он не знал, что вы сделали это первым!
- Когда до вас дошла информация, что Элизабет задает вопросы, вы запаниковали, и тогда вы начали планировать, как скрыть проколы. Это вы отдали приказ убить мою жену, а я не хотел в это верить. Не мог поверить, что вы поступили так со мной и моими гребаными детьми, но теперь, когда мы спасли Изабеллу, я больше не могу это отрицать. Как я уже говорил, она рисовала картины. Она художница. И она рисовала Алистера. Я не признавал это про себя, я отрицал это перед сыном, но когда она сама это подтвердила, я больше не мог делать вид, что это неправда. Ваш человек – ваш лучший друг – не только участвовал в похищении, но и нажал на курок, отнимая жизнь у моей жены!
Я увидел, как по лицу отца скользнули слезы, от этого зрелища у меня начался приступ удушья, я был поражен. Алистер начал кричать, отрицая все, а Аро яростно оглядывался, на его лице была смесь озадаченности и страха. Когда он глянул на меня, я не смог отвести взгляд.
– Эдвард, - жестко сказал он, и я уже знал, чего он, блядь, хочет.
Он ждал, что я последую его приказам, сделаю то, что он мне говорил, и когда я не отреагировал, в его глазах вспыхнул гнев.
- Не смей говорить с моим сыном! – сорвался отец. – Ты уже принес ему достаточно боли! Скажи мне, ты хотел и его смерти? Когда ты убил мою жену, тебе хоть было дело до того, что Эдвард чуть сам не погиб? Или ты хотел убить и его?
- Конечно, нет! Я никогда не желал Эвдарду смерти! Он мой крестник!
- Но ты не отрицаешь, что хотел смерти моей жены! Ты не отрицаешь, что убил Маркуса и свою собственную гребаную сестру, потому что они стояли у тебя на пути! Ты убил и своего брата Питера? И мать Джеймса? Ты убил их ради Стефана? Заплатил ему за всю грязную работу, которую он совершал для тебя? Ты не отрицаешь, что был в одной лодке с русскими, что продал собственную племянницу! Как должен прогнить человек, чтобы отдать собственную кровь в рабство! Ты ничем не лучше Чарльза Свона!
- У нее должна была быть хорошая жизнь! – сорвался Аро, теряя над собой контроль.
Он быстро достал собственное оружие и навел его на отца. Я выругался и отступил на несколько шагов, едва не навернувшись через сраный стул.
– Она все еще principessa.
- Она похожа на свою мать – и твою сестру, - продолжил отец, в его голосе не было колебания. – Поэтому ты никогда лично не появлялся у Свонов, поэтому ты всегда отправлял нас? Ты не мог посмотреть на нее, зная, что сделал?
- Ты ошибаешься!
- И поэтому ты так настойчиво хотел увидеть Изабеллу, когда посещал мой дом? Поэтому так ей интересовался? Ты знал, что она несет твои гены, чистокровная итальянская принцесса. Ты поэтому так воодушевился, когда Эдвард влюбился в нее, поэтому хотел, чтобы Эдвард поручился за нее? Ты думал, что это будет возвращением долга, расплатой, он сможет сделать ее принцессой мафии, и это скроет последствия твоего поступка! Для тебя это была лишь долбаная игра! Ты постоянно лгал, манипулировал людьми и уничтожал чужие жизни! И у тебя хватило смелости спрашивать меня, стоила ли она всей той боли, через которую я прошел, стоила ли она всех моих потерь, а ведь ты был, блядь, в этом виноват! Тебе это нравилось? Нравилось иметь такую власть над людьми?
- Ты несешь бред!
- А ты волнуешься, - закричал отец. – Я никогда не хотел верить, что ты предатель!
- Как ты смеешь обвинять меня в измене! – выплюнул Аро. – Ты, кто сливал информацию федералам? Скажи мне, Карлайл, каково это – быть гребаной крысой? Каково это отвернуться от нас, нарушить клятву? И каково это знать, что ты умрешь за это?
Отец застыл на секунду, а потом на его губах возникла зловещая ухмылка, она меня испугала.
– Ты первый, - сказал он холодным голосом.
Воздух прорезали выстрелы, и я отскочил назад, понимая, что отец начал огонь. Я инстинктивно прикрылся, ругаясь, когда Аро подался назад, пуля пронзила его плечо, а другая – едва не попала в голову. Он уронил пистолет, его рука обвисла, и он начал ругаться, переворачивая столик для барбекю и скрываясь за ним, пока Алистер палил по отцу. Отец отстреливался и всадил пулю Алистеру в ногу, но тому удалось устоять и продолжить атаку. Пуля отца попала в стол, за которым скрывался Аро и срикошетила в мою сторону. Я быстро нагнулся, когда услышал шум и схватился за левое плечо, замечая на нем кровь.
- Блядь! – выругался я, словленный врасплох.
Аро звал меня по имени, его голос был едва различим из-за перестрелки, и я посмотрел на босса, замечая на него лице жесткое выражение.
- Сделай это, - выплюнул он.
Я не представлял, как еще поступить, поэтому достал свой пистолет, но прежде, чем я решил, в кого целиться, Алистер закричал. Внимание Аро отвлекли, я обернулся, пораженный, когда увидел, как кровь заливает белую рубашку Алистера в области живота. Его ноги подогнулись, и он упал спиной на землю, его тело сотрясалось, он вцепился в живот. Из его глотки вырывались ужасные гребаные крики, отец тут же подлетел к нему, делая еще несколько выстрелов. Две пули прошили руки Алистера, еще одна – его коленную чашечку, когда он попытался пошевелиться. Он орал, умоляя о помощи, и тут Аро вскочил, выхватывая оружие. Отец присел на землю и схватил Алистера. Он приставил дуло пистолета к его рту, и я не мог оторваться, в ужасе наблюдая, как он без колебаний нажал на курок. Всюду брызнула кровь, пуля разнесла половину его головы, и я не смог сдержать крик, рвущийся из груди, меня заполнили воспоминания, как Алистер, на хер, сделал то же самое с моей матерью. Отец с тревогой глянул на меня.
- Уходи отсюда, сын, - потребовал он, прежде чем повернуться лицом к Аро, который прикрылся задней дверью.
Отец быстро встал, но не успел он поднять оружие, как Аро начал стрелять, пуля попала отцу прямо в грудь. Он издал сдавленный рык, но удержался на ногах и начал отстреливаться.
- Эдвард, это приказ! – завизжал Аро, продолжая палить в моего отца, но из-за простреленного плеча он никак не мог попасть в цель. – Сделай это, или я сам тебя убью!
- Блядь, не смей угрожать моему сыну! – заорал отец, слова Аро придали ему силы.
Когда отец выровнялся, я услышал шум, задняя дверь с силой распахнулась, и оттуда выбежали трое мужчин, услышавших выстрелы. Вслед за ними появился Алек, он застыл в дверном проеме, наблюдая за развернувшейся сценой, а я хаотично соображал, что, блядь, мне делать. Я снял пистолет с предохранителя, и Алек поднял свое оружие. Мое сердце пустилось в пляс, а колени подогнулись, когда он прицелился прямо в меня.
- Что за… - начал я, но он нажал на курок, не дав мне закончить.
Я хотел отскочить, но пуля попала в руку, и я вскрикнул, роняя пистолет и хватаясь за рану. Рука как будто горела, боль была невыносимой, потекла кровь. Алек подбежал ко мне и толкнул меня в живот, бросая на землю, его голос был низким, он потребовал, чтобы я, на хер, не двигался. Выражение его лица было серьезным, когда он встал передо мной и начал палить в отца на том конце двора.
Я охеренно испугался, но тут до меня дошло, что он намеренно мазал, пули пролетали мимо. Отец развернулся и начал отстреливаться, но и его прицел так же, на хер, сбился, а потом он нырнул за угол здания. Аро и двое других мужчин прикрылись задней дверью, мы с Алеком были сбоку от линии перестрелки и видели их всех. Вскоре выстрелы стихли, мужчины начали перезаряжать стволы, а из прохода появились и другие, они присоединились к Аро. Я с ужасом наблюдал, как отец бросил пистолет на землю и схватился за грудь, тяжело дыша, он отступил на несколько шагов.
- Иисусе, - простонал я, когда он расстегнул пальто и скинул его на землю, и я увидел мини-узи, прикрепленное к ремню у него под плечом.
Меня затошнило, глаза затуманились от слез, которые ручьями бежали по щекам. Я смотрел, как он опустил голову и перекрестился, его губы шевелились, когда он говорил про себя.
- Нет!
Я начал кричать, он развернулся, его взгляд наткнулся на меня, прежде чем он вышел на открытое пространство, лицом к лицу с Аро и остальными. Алек тут же упал на землю и схватил меня, не позволяя встать на ноги, он прижал меня своим телом, и воздух прорезала пулеметная очередь. Я оглох, в голове запульсировало, и я с ужасом наблюдал, как вспышки выстрелов освещают двор. Я громко кричал, умоляя его не делать этого, но я знал, что отец не слышит меня или уже, на хер, поздно. Я знал, что он принял решение, и не изменит его, возврата нет. Он уже, блядь, сказал "прощай", он заключил мир со всем, с чем хотел. Он приготовил свое ложе, и готов лечь на него… он уже там.
Но, черт возьми, я не готов.
Я попытался оттолкнуть Алека, но он даже не шелохнулся, он прикрывал меня, когда лавина пуль пролетала вокруг нас в ночи. Двое мужчин тут же упали, их тела бились в конвульсиях, когда их нафаршировали свинцом, другие бросились в укрытие. Посреди хаоса я потерялся, кто где находится, тела падали на землю, люди бежали, раздавались крики боли, возгласы ужаса, и все это смешивалось со звуками выстрелов. Пуля пронзила живот отца, и он пошатнулся, его палец тут же слетел с курка, и он расслабил руку. Пауза дала другим достаточно времени, чтобы начать стрелять в ответ, еще одна пуля попала отцу в плечо, другая – в икру. Его рубашка промокла от крови, ноги отказали, и он упал на колени, раскачиваясь, пока пытался удержать равновесие. Он снова нажал на курок, и тут же раздались звуки стрельбы, снова начали падать люди, все пытались укрыться.
Когда закончились патроны, стрельба прекратилось, и отец выбросил оружие. Он сел, его голова склонилась вперед, тело тряслось крупной дрожью, он смотрел в землю. Возле дома кто-то появился, и я запаниковал, потому что отец был не вооружен, но Алек среагировал инстинктивно – он достал собственный пистолет. Он выстрелил и попал мужчине прямо в висок. Тот сразу упал; когда он рефлекторно нажал на курок, случайная пуля улетела в воздух.
Я звал отца, но Алек продолжал держать меня, вжимая мое лицо в бетон в бесплодной попытке заставить замолчать. Я ругался, ощущая, как по носу течет кровь, и напрягся, услышал на расстоянии звук сирен. Кто-то закричал, и я услышал, как люди бросились в бегство, Алек наконец-то отпустил меня. Он поднялся, и я резко оттолкнулся от земли, ежась от сильной боли. Я осмотрел двор и заметил, что отец, пошатываясь, зашел за угол, держась за стену дома. Алек бежал к нему. Отец остановился и присел, беря в руку свой недавно брошенный на землю пистолет.
- Карлайл! – закричал Алек, в его голосе явно звучала паника.
Отец глянул в его направлении, когда я увидел его лицо, у меня перехватило дыхание. Оно было совершенно белым, глаза были пусты и безжизненны. Его рубашка была изодрана и промокла от крови, дыхание было поверхностным.
Отец что-то тихо проговорил, я не смог расслышать, но, что бы это ни было, оно остановило Алека. Сирены стали громче, и Алек покачал головой, а отец кивнул.
- Убирайся отсюда, Эдвард! – заорал Алек.
Я застыл на месте, в панике, а потом побежал к ним, игнорируя приказ. Я чуть не упал от ужаса, когда отец поднял пистолет и приставил его к подбородку.
- Нет! Отец, нет! – умолял я.
Глаза отца закрылись, он снял большим пальцем предохранитель, его указательный палец лег на курок.
Алек быстро опустил голову, и его тихий голос долетел до меня, когда я приблизился:
- Perdonami (Прости), - сказал он, и я застыл, когда он, без тени колебания, поднял свой пистолет и сам нажал на курок.
Хриплый крик вырвался у меня, когда пуля пронзила череп отца, и он откинулся назад, его тело мягко упало на землю. Я рухнул на траву, не в силах пошевелиться, рыдания сотрясали меня.
Я кричал и молился, меня била дрожь, Алек подошел ко мне. Он взял мой пистолет, а потом и свой, и бросил оружие в бассейн, прежде чем вернуться. Он быстро осмотрел территорию, оценивая масштаб резни, на его лице застыла гримаса. Повсюду были разбросаны тела, землю залили лужи крови. Сирены становились все громче, когда они приблизились, нас осветили огни. Я глянул на дядю, а полиция тем временем хлынула в дом и во двор. Алек тут же поднял руки и упал на землю раньше, чем ему приказали, а я по его команде перекатился на живот.