Индивидуальное откровение касается существа духовной жизни, а вхождение в духовный мир всегда сопряжено с огромным риском: кто не дверью в него входит, подвергается участи вора и разбойника (Ин. 10, 1)!
Незаконное проникновение в мир духовный страшно. Оно непременно порождает лжеоткровения, которые еще более увлекают и губят духовно и телесно людей неопытных, незнакомых с основами духовной жизни, со Священным Преданием Церкви. Примером подобных «откровений» можно указать на прорицания, исходящие из т. н. «Богородичного центра» или «белых братьев», фантастический произвол которых в интерпретации христианства достаточно красноречиво свидетельствует о природе и достоинстве этих «откровений».
Общим основанием законного вхождения в духовный мир и получения истинного знания (откровения) о нем является правильная (праведная) духовная жизнь, предполагающая знание основ православной веры, принципов духовной жизни.
По удостоверению Священного Писания и учению Церкви, главнейшим условием и признаком правильного духовного устроения человека является наличие в его душе чувства покаяния, сокрушения сердца, из которых проистекает важнейшее в духовной жизни — смирение.
Святитель Игнатий писал, что «первое духовное видение есть видение своих согрешений, доселе прикрывавшихся забвением и неведением». «Зрение недостатков наших — вот безопасное видение! Зрение падения и искупления нашего — вот нужнейшее видение». «Все святые признавали себя недостойными Бога: этим являли они и свое достоинство, состоящее в смирении».
Сам характер откровений также имеет значение в определении их истинности. Если до падения человек был способен к непосредственному видению духов и общению с ними, то в настоящем его состоянии их явления возможны ему лишь по особому усмотрению Божию и во время крайней нужды, с целью исправления и спасения человека. «Только совершеннейшим христианам, — пишет святитель Игнатий, — преимущественно из иноков, сподобившимся прозреть душевными очами, был открыт мир духов: но таких христиан и в самые цветущие времена иночества было очень мало, по свидетельству преподобного Макария Великого. Свойство всех видений, посылаемых Богом, — замечает святой Иоанн Лествичник, — заключается в том, что они приносят душе смирение и умиление, исполняют ее страха Божия, сознания своей греховности и ничтожества. Напротив, видения, в которые мы вторгаемся произвольно, в противность воле Божией, вводят нас в высокоумие, в самомнение, доставляют радость, которая не что иное, как непонимаемое нами удовлетворение наших тщеславия и самомнения».
Поэтому все святые отцы и подвижники, опытные в духовной жизни, решительно и строго предупреждают христианина от впадения в т. н. прелесть, то есть в духовный самообман, при котором человек свои нервно-психические, а часто и бесовские возбуждения и порождаемые ими лжевидения и лжеоткровения принимает за действие благодати Божией, за истину.
Отцы отвечают, что «все виды бесовской прелести, которым подвергается подвижник молитвы, возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не сделалось источником, душою, целью молитвы».
Преподобный Исаак Сирин указывает и на другую важную причину. Это искание, ожидание благодатных ощущений, видений и прочего. Указав на слова Спасителя: «Не приидет Царствие Божие с соблюдением» (Лк. 17, 20), т. е. приметным образом, — этот великий наставник монашества говорит: «Чего же ищем с соблюдением, разумею Божии высокие дарования, то не одобряется Церковью Божиею; и приемшие это приобретали себе гордость и падение. И это не признак того, что человек любит Бога, но душевная болезнь».
Святитель Игнатий, продолжая мысль преп. Исаака, писал: «Все самообольщенные считали себя достойными Бога; этим явили объявшую их душу гордость и бесовскую прелесть. Иные из них приняли бесов, представших им в виде ангелов, и последовали им; другим явились бесы в своем собственном виде и представлялись побежденными их молитвою, чем вводили их в высокоумие; иные возбуждали свое воображение, разгорячали кровь, производили в себе движения нервные, принимали это за благодатное наслаждение и впадали в самообольщение, в совершенное омрачение, и причислились по духу своему к духам отверженным».
Очень яркие примеры прельщений можно привести из римо-католической мистики. Одни из прельщенных говорят, что «Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием», откровенно претендуя на равенство со Христом!. Блаженной Анжеле Святой Дух нашептывает ей влюбленные речи, а у Терезы Авильской по мнению психолога «представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством».
На методическом развитии воображения основывается мистический опыт одного из столпов католической мистики, родоначальника ордена иезуитов Игнатия Лойолы (XVI в.). Его книга «Духовные упражнения», при которой, по его словам, «даже Евангелие становится излишним», пользуется очень большим авторитетом в католичестве. Она представляет собой еще одну яркую иллюстрацию глубокой поврежденности понимания духовной жизни в римо-католицизме, приводит к полному духовному и душевному расстройству подвижника, а отсюда — и к каким угодно «откровениям».