Далее, в мире объектов, индивидуализированных таким образом с помощью избирательной деятельности ума, то, что называется опытом, всецело обусловливается воспитанием нашего внимания. Вещь может попадаться человеку на глаза сотни раз, но если он упорно не будет
обращать на нее внимания, то никак нельзя будет сказать, что эта вещь вошла в состав его жизненного опыта. Мы видим тысячи мух, жуков и молей, но кто, кроме энтомолога, может почерпнуть из своих наблюдений подробные и точные сведения о жизни и свойствах этих насекомых? В то же время вещь, увиденная раз в жизни, может оставить неизгладимый след в нашей памяти. Представьте себе, что четыре американца путешествуют по Европе. Один привезет домой богатый запас художественных впечатлений от костюмов, пейзажей, парков, произведений архитектуры, скульптуры и живописи. Для другого во время путешествия эти впечатления как бы не существовали: он весь был занят собиранием статистических данных, касающихся практической жизни. Расстояния, цены, количество населения, канализация городов, механизмы для замыкания дверей и окон — вот какие предметы поглощали все его внимание. Третий, вернувшись домой, дает подробный отчет о театрах, ресторанах и публичных собраниях и больше ни о чем. Четвертый же, быть может, во все время путешествия окажется до того погружен в свои думы, что его память, кроме названий некоторых мест, ничего не сохранит. Из той же массы воспринятых впечатлений каждый путешественник избрал то, что наиболее соответствовало его личным интересам, и в этом направлении производил свои наблюдения.
Если теперь, оставив в стороне случайные сочетания объектов в опыте, мы зададимся вопросом, как наш ум рационально связывает их между собой, то увидим, что и в этом процессе подбор играет главную роль. Всякое суждение <...> обусловливается способностью ума раздробить анализируемое явление на части и извлечь из последних то именно, что в данном случае может повести к правильному выводу. Поэтому гениальным человеком мы назовем такого, который всегда сумеет извлечь из данного опыта истину в теоретических вопросах и указать надлежащие средства в практических. В области эстетической наш закон еще более несомненен. Артист заведомо делает выбор в средствах художественного воспроизведения, отбрасывая все тона, краски и размеры, которые не гармони-
руют друг с другом и не соответствуют главной цели его работы. Это единство, гармония, "конвергенция характерных признаков", согласно выражению Тэна, которая сообщает произведениям искусства их превосходство над произведениями природы, всецело обусловлены элиминацией. Любой объект, выхваченный из жизни, может стать произведением искусства, если художник сумеет в нем оттенить одну черту как самую характерную, отбросив все случайные, не гармонирующие с ней элементы.
Делая еще шаг далее, мы переходим в область этики, где выбор заведомо царит над всем остальным. Поступок не имеет никакой нравственной ценности, если он не был выбран из нескольких одинаково возможных. Бороться во имя добра и постоянно поддерживать в себе благие намерения, искоренять в себе соблазнительные влечения, неуклонно следовать тяжелой стезей добродетели — вот характерные проявления этической способности. Мало того, все это лишь средства к достижению целей, которые человек считает высшими. Этическая же энергия par excellence (по преимуществу) должна идти еще дальше и выбирать из нескольких целей, одинаково достижимых, ту, которую нужно считать наивысшей. Выбор здесь влечет за собой весьма важные последствия, налагающие неизгладимую печать на всю деятельность человека. Когда человек обдумывает, совершить преступление или нет, выбрать или нет ту или иную профессию, взять ли на себя эту должность, жениться ли на богатой, то выбор его в сущности колеблется между несколькими равно возможными будущими его характерами. Решение, принятое в данную минуту, предопределяет все его дальнейшее поведение. Шопенгауэр, приводя в пользу своего детерминизма тот аргумент, что в данном человеке со сложившимся характером при данных условиях возможно лишь одно определенное решение воли, забывает, что в такие критические с точки зрения нравственности моменты для сознания сомнительна именно предполагаемая законченность характера. Здесь для человека не столь важен вопрос, как поступить в данном случае, — важнее определить, каким существом ему лучше стать на будущее время.
Рассматривая человеческий опыт вообще, можно сказать, что способность выбора у различных людей имеет очень много общего. Род человеческий сходится в том, на какие объекты следует обращать особое внимание и каким объектам следует давать названия; в выделенных из опыта элементах мы оказываем предпочтение одним из них перед другими также весьма аналогичными путями. Есть, впрочем, совершенно исключительный случай, в котором выбор не был произведен ни одним человеком вполне аналогично с другим. Всякий из нас по-своему разделяет мир на две половинки, и для каждого почти весь интерес жизни сосредоточивается на одной из них, но пограничная черта между обеими половинками одинакова: "я" и "не-я". Интерес совершенно особенного
свойства, который всякий человек питает к тому, что называет "я" или "мое", представляет, быть может, загадочное в моральном отношении явление, но во всяком случае должен считаться основным психическим фактом. Никто не может проявлять одинаковый интерес к собственной личности и к личности ближнего. Личность ближнего сливается со всем остальным миром в общую массу, резко противополагаемую собственному "я". Даже полураздавленный червь, как говорит где-то Лотце, противопоставляет своему страданию всю остальную Вселенную, хотя и не имеет о ней и о себе самом ясного представления. Для меня он — простая частица мира, но и я для него — такая же простая частица. Каждый из нас раздваивает мир по-своему.
Г. И. Чел пан о в
[ПРЕДМЕТ, МЕТОДЫИ ЗАДАЧИ ПСИХОЛОГИИ]1
Определение психологии. Термин "психология" происходит от греческих слов "псюхе" и "логос" и значит "учение о душе". Но так как существование души совсем не очевидно, то и определение психологии как учения о душе для многих представляется неправильным. Поэтому в последнее время предлагают другое определение психологии, именно, говорят, что психология есть наука о душевных явлениях или о законах душевной жизни. Нам следует разобрать оба эти определения. Но что такое душевные явления?
Под душевными явлениями нужно понимать наши чувства, представления, мысли, желания и т.п. Что мы называем чувством, мыслями, желаниями, всякий хорошо знает. Всякий, кто произносит эти слова, уже знает, что они обозначают. Ясно, что так называемые душевные явления нам непосредственно известны, каждый может воспринять их с полной определенностью.
Но существует ли душа, и что мы понимаем под душой?
Для признания существования души, между прочим, имеется следующее основание. Мы не можем мыслить о том или другом чувстве, о том или другом представлении, вообще о том или ином душевном явлении без того, чтобы в то же самое время не мыслить о чем-то таком, что "имеет" чувства, представления. Мы не можем
представить себе душевные явления, как не принадлежащие ничему; мы не можем представить себе ни чувств, ни мыслей, ни желаний, которые были бы ничьими. Сделайте попытку представить чувство радости, которое не принадлежало бы ничему, — такая попытка вам не удастся. Мы, думая о мыслях, чувствах, желаниях и т.п., всегда представляем себе нечто, что "мыслит", "чувствует", "имеет желания" и т.п. Это "нечто" философы называют субъектом, "л", душой. Душа, по их мнению, есть причина душевных явлений: только благодаря деятельности души мы имеем представления, чувства и вообще душевные явления. Она есть носительница, основа душевных явлений, душевные же явления суть обнаружения души: душа в своей деятельности обнаруживает свои свойства. Исследование природы и свойств души и есть, по мнению некоторых философов, задача психологии.
Различие между приведенными определениями психологии очевидно.
По одному определению, психология занимается исследованием психических явлений; по другому определению, психология занимается исследованием природы души, которая сама по себе недоступна для нашего непосредственного познания, т.е. в существовании души мы не можем убедиться с такою очевидностью, с какою мы убеждаемся в том, что существуют чувства, представления и т.п.
Какое же из этих двух определений нужно считать правильным?
Прежде думали, что есть две психологии, именно: психология рациональная и психология эмпирическая. Различие между этими двумя психологиями заключалось в том, что психология рациональная изучает свойства души, именно, есть ли она что-либо материальное или нематериальное, смертное или бессмертное и т.п. Психология эмпирическая занимается исследованием душевных явлений. Различие в названиях происходило оттого, что эмпирическая психология разрабатывается путем исследования того, что дается в опыте <...>, рациональная же психология разрабатывается путем умозрения, умозаключения или рассуждения <...>. Умозрение,
1 Челпанов Г.И. Учебник психологии (для гимназий и самообразования). 15-е изд. Харьков, 1918. С.1—11.
именно, означает познание при помощи разума в отличие от познания посредством опыта. Как мы видели выше, существование души есть предмет умозаключения, умозрения. В настоящее время такого самостоятельного существования двух психологии допустить нельзя. Следует признать, что учение о душе и учение о душевных явлениях составляют две части одной и той же психологии. Полная система психологии должна состоять из двух частей, и, именно, потому, что умозрение и опытное познание не могут быть совершенно отделены друг от друга. Умозрительное познание природы и свойств души без опытного познания природы душевных явлений невозможно. Поэтому и построение так называемой рациональной психологии без эмпирической невозможно. С другой стороны, и построение эмпирической психологии находится до известной степени в зависимости от умозрения.
Мы в настоящем сочинении будем излагать только эмпирическую психологию, следовательно, будем изучать природу психических явлений.
Предмет психологии. Итак, задача эмпирической психологии заключается в определении законов душевных явлений. Под душевными или психическими явлениями, как мы видели, следует понимать наши мысли, чувства, волевые решения и т.п. Их называют также: "психические состояния", "состояния сознания". Что такое состояние сознания, мы определять не станем: оно понятно для всякого, кто пережил то или другое психическое состояние. "Видеть" что-либо, "слышать" что-либо, иметь "чувства радости", переживать чувство страдания, прийти к какому-нибудь решению и т.п. значит иметь то или другое состояние сознания. Состояния сознания и являются предметом психологии.
Для того, чтобы особенности предмета психологии сделались для нас ясными, нам необходимо рассмотреть его отличие от предмета естествознания в широком смысле слова, или наук о природе, т.е., другими словами, мы должны рассмотреть отличие психических явлений от явлений физических или материальных, которые составляют предмет наук о природе.
Это различие сводится к следующим трем пунктам.
Психические явления не могут быть воспринимаемы и познаваемы через посредство внешних органов чувств (глаза, уха и т.п.). Если я изучаю какой-нибудь минерал, то все его свойства становятся для меня познаваемы при участии деятельности органов чувств. Его форму, цвет я воспринимаю при помощи глаза, его твердость, шероховатость — при помощи органа осязания и т.п. Для изучения звуковых, электрических явлений, теплоты, химических процессов и т.п., я должен "видеть", "слышать", "осязать", "обонять" и т.п.; словом, я должен пользоваться своими органами чувств. Таким образом, все физические или материальные явления я воспринимаю при помощи органов чувств. Совсем не то с психическими явлениями. Ни одного из них я не в состоянии воспринять при помощи какого-либо органа чувств. Например, я испытываю "чувство обиды"; я его познаю, я знаю его свойства, потому что я отличаю его от всех других чувств, но для всякого ясно, что это психическое явление или состояние сознания я знаю не через посредство какого-либо органа чувств (глаза, уха и пр.). В настоящую минуту у меня есть "мысль о справедливости". Я эту мысль отличаю от других мыслей, но о свойствах ее я знаю не через посредство какого-либо органа чувств. В психологии принято этот способ познания называть самонаблюдением, познанием при помощи внутреннего опыта в отличие от внешнего опыта, которым пользуются в науках о физической природе. Таким образом, психические явления могут познаваться только путем самонаблюдения или внутреннего опыта.
Второе различие между психическими явлениями и физическими заключается в том, что в то время, как физические явления одновременно могут быть доступны непосредственному наблюдению большого числа лиц, психические явления непосредственно доступны наблюдению только того лица, которое их переживает. Например, какой-либо минерал может быть одновременно наблюдаем множеством лиц, а "чувство радости", которое я переживаю, никто не может наблюдать, кроме меня. Метеор, который проносится по небесному своду, может быть наблюдаем тысячами людей, моя "мысль" о доме доступна лишь для меня одного.
Третье существенное различие между физическими и психическими явлениями или между "физическим" и "психическим" заключается в том, что предметам и процессам мира физического могут быть приписаны свойства протяженности, между тем как психическим явлениям свойства протяженности приписаны быть не могут. Например, если мы возьмем какой бы то ни было предмет наук о природе, мы всегда можем о нем сказать, что он "большой" или "малый", что он "толстый" или "тонкий", что он находится "справа", "слева", и т.п. Если мы возьмем какой-нибудь физический процесс, например, горение, какую-либо химическую реакцию, то мы о нем должны сказать, что он совершается где-нибудь в пространстве. Всем предметам и процессам, физическим или материальным, может быть приписана пространственная протяженность. Наоборот, если мы возьмем какие бы то ни было процессы психические, то мы увидим, что протяженность им ни в коем случае приписана быть не может. Например, о "чувстве сомнения", которое в данную минуту находится у меня в сознании, я не могу сказать, что оно имеет ширину, длину, толщину и т.п. О моей "мысли о великом переселении народов" я никак не могу сказать, что она находится вправо или влево от "мысли о барометрическом давлении". Самая попытка применить свойства протяженности к психическим явлениям всегда должна оканчиваться полной неудачей. Нельзя также сказать, что психические явления "совершаются" где-нибудь в пространстве. О психических явлениях можно сказать, что они совершаются во времени: они совершаются одновременно или одно вслед за другим.
Задача психологии. Мы видели, что задача психологии заключается в определении законов душевной жизни или законов душевных явлений. Для того, чтобы это определение было ясно, нам следует рассмотреть, что понимается под законом. Закон — это определенная постоянная связь между явлениями. Если мы, например, усматриваем, что между теплотой и расширением тел есть постоянная связь, то мы можем сказать, что положение "тела расширяются от теплоты" есть закон природы. Возьмем в пример один какой-либо закон, например, закон при-
чинной связи. Если между двумя явлениями А и В существует такая связь, что появление А влечет за собой появление В, и уничтожение А влечет за собою уничтожение В, то мы говорим, что между явлениями А и В есть причинная связь. Установление причинной связи есть одна из задач наук о природе. Такую же задачу поставляет и психология, т.е. она желает определить причинную связь между психическими явлениями. Если мы говорим, что "ощущение горького вкуса вызывает неприятное чувство", то мы устанавливаем причинную связь между известным "ощущением" и известным "чувством". В психической жизни мы замечаем известную закономерность, т.е. психические явления следуют друг за другом, повинуясь известным законам. Определение этой закономерности и есть задача психологии. Но следует заметить, что законы, устанавливаемые психологией, не обладают той всеобщностью, которая присуща законам физики и химии. Если мы, например, говорим, что "угол падения равняется углу отражения", то мы нигде и никогда не допускаем исключений из правил этого закона. Этот закон всеобщ. Если мы в психологии говорим, что "науки облагораживают человека", то мы этим выражаем закон или общее положение, которое отличается далеко не всеобщим характером, потому что весьма часты случаи, когда науки не облагораживают человека. Таким образом, законы психологические не отличаются всеобщностью.
Вспомогательным средством для открытия законов или общих положений психологии является описание психических явлений. Описывая по возможности точные психические явления, мы имеем возможность объединять сходные явления в один общий класс, т.е. классифицировать психические явления. Так как психические явления по большей части оказываются очень сложными явлениями, то для определения их природы необходимо бывает разложить их на составные части, или анализировать их. Например, созерцание какой-либо трагедии вызывает в нас сложное душевное состояние. Раскрыть, какие именно мысли, чувства и т.п. входят в состав данного сложного психического явления, значит анализировать его.
Психология для анализа прибегает, между прочим, к рассмотрению генезиса или происхождения того или другого психического явления, той или другой психической "способности". Например, я вижу предмет, который находится на известном расстоянии от меня, иными словами, я "воспринимаю расстояние до предмета". На первый взгляд кажется, что эта способность восприятия расстояния представляет собою простое явление; кажется, что восприятие расстояния совершается при помощи одного только зрительного органа. Если же мы рассмотрим генезис этой способности, то убедимся в ее сложном характере. Если, например, мы пожелаем исследовать, каковы свойства или в каком положении находится способность восприятия расстояния у ребенка, то мы убедимся в том, что она на известной стадии развития отсутствует у него: на этой стадии ребенок может при помощи глаза отличать только темное от светлого, но не может воспринимать расстояния или удаления предметов. Эта способность приобретается им на последующей стадии развития, благодаря присоединению мускульных и осязательных ощущений. Следовательно, если мы рассмотрим генезис восприятия расстояния, то раскроется не только сложный характер, но равным образом и составные элементы этого восприятия. Таким образом, рассмотрение генезиса психических способностей дает нам возможность анализировать их.
Психология и естествознание. Весьма часто говорят, что психология есть часть естествознания, но это утверждение неправильно. Конечно, между психологией и естествознанием есть некоторые общие черты. Можно, например, сказать, что психология есть такая же опытная наука, как и естествознание. Психология, как и естествознание, ставит своей задачей исследование законов явлений. Психология, как и естествознание, ставит своей целью точное описание явлений, но, как мы видели, между предметом естествознания и между предметом психологии есть настолько существенное различие, что смешивать их нет никакой возможности. Поэтому нельзя считать правильным положение, что психология есть часть естествознания.<...>
Самонаблюдение — основа психологии. Мы видели, что психические явления
могут быть познаваемы только при помощи самонаблюдения. Познание при помощи самонаблюдения в психологии принято называть также субъективным методом в отличие от объективного метода естествознания. Объективный метод — это познание через посредство внешних органов чувств (термин "объективный" в этом случае употребляется потому, что дело идет о наблюдении чего-то объективного, вне нас находящегося). Самонаблюдение называется также интроспективным методом, или интроспекцией, что значит "смотрение внутрь". Но не следует думать, что в данном случае может идти речь о каком-нибудь действительном смотрении внутрь. "Самонаблюдение", как уже было сказано выше, есть только искусственный термин для обозначения способа познания, отличного от познания через посредство органов чувств. Как мы видели, все психические процессы непосредственно доступны наблюдению только того, кто их переживает.
Но если психические явления доступны только для того лица, которое их переживает, то спрашивается, каким образом они могут сделаться предметом наблюдения для другого лица? Ведь мы часто говорим, что мы наблюдаем психическую жизнь того или другого лица, например, психическую жизнь ребенка. В обиходной жизни часто говорят: "мы видим радость", "мы видим печаль" другого лица. Но этот способ выражения неправилен, потому что о психических состояниях другого лица мы можем только умозаключать; видеть же, слышать или вообще непосредственно воспринимать их мы не можем. Для пояснения этого возьмем пример. В моем присутствии кто-либо плачет. Я думаю, что он переживает чувство страдания. Но могу ли я сказать, что я "воспринимаю" его чувство страдания? Нет, потому что я воспринимаю только ряд физических изменений, составляющих предмет внешнего опыта. Я вижу капли жидкости, истекающие из его глаз, я вижу изменившиеся черты лица; я слышу прерывистые звуки, которые называются плачем. Все это я воспринимаю при помощи органов чувств, это есть предмет внешнего опыта. Кроме этого я ничего непосредственно не воспринимаю. Откуда же я знаю о существовании страдания у другого? Я знаю о нем путем умозаключения. Когда я сам раньше страдал, когда у меня
было чувство страдания, то у меня из глаз текли слезы, я сам издавал прерывистые звуки. Теперь я, "видя" слезы и "слыша" плач, умозаключаю, что у него есть чувство страдания.
Из этого примера можно видеть, что непосредственно воспринимать психические процессы, переживаемые другими индивидуумами, мы не можем: о них мы можем только умозаключать, непосредственно же воспринимать их мы можем только в самих себе. Психическая жизнь всех живых существ становится для нас понятной благодаря умозаключениям. Если мы, например, видим, что собака обращается в бегство, увидя палку, то мы заключаем, что она переживает чувство страха и старается избежать страдания совершенно так, как это делаем и мы. О психических процессах, переживаемых другими индивидуумами, мы знаем только на основании того, что мы сами переживали. Каждое психическое явление, таким образом, становится для нас понятным, благодаря тому, что мы его переводим на язык наших собственных переживаний, на наше самонаблюдение. Вследствие этого мы можем утверждать, что единственный способ познания психических процессов есть самонаблюдение: без самонаблюдения мы ничего не могли бы знать о психической жизни других существ.
Самонаблюдение и объективное наблюдение. Положение, что самонаблюдение есть единственный способ познания психических процессов, некоторые понимают в том смысле, что психолог должен строить психологические законы на основании наблюдений только самого себя и эти наблюдения считать справедливыми относительно психической жизни вообще. Но так как, по их мнению, это не может быть верным способом исследования, потому что то, что справедливо относительно психической жизни психолога, наблюдающего самого себя, может быть совершенно несправедливо относительно психической жизни вообще, то, по их мнению, психология, построенная на самонаблюдении, не может иметь никакого научного значения.
Но такое понимание термина "самонаблюдение" нужно считать совершенно неправильным. Те психологи, которые утверждают, что самонаблюдение есть основа психологии, не думают, что это утверждение равносильно требованию, чтобы психо-
логия строилась на основании наблюдения только самого себя. По их мнению, самонаблюдение не исключает наблюдения психической жизни других индивидуумов, психической жизни животных, ребенка и т.п., т.е., другими словами, самонаблюдение не исключает объективного наблюдения, но следует заметить, что результаты объективного наблюдения становятся для нас понятными только в том случае, если мы переведем их на понятия, известные нам из нашего самонаблюдения.
Таким образом, объективное наблюдение психических процессов может осуществиться только благодаря самонаблюдению.
Источники психологии. Не из наблюдения только самого себя, а из наблюдения вообще всех живых существ психолог стремится строить законы душевной жизни. Эти наблюдения психология черпает из целого ряда других наук. Тот материал, который необходим психологу для построения системы психологии, мы можем изобразить при помощи следующей таблицы. Психологу нужны три группы данных:
I. Данные сравнительной психологии.
1. Сюда входит так называемая "психология народов" (этнография, антропология), а также история, художественные произведения и т.п.
2. Психология животных.
3. Психология ребенка. П. Анормальные явления.
1. Душевные болезни.
2. Гипнотические явления, сон, сновидения.
3. Психическая жизнь слепых, глухонемых и т.п.
III. Экспериментальные данные.
Итак, мы видим, что для современного психолога прежде всего необходимо иметь данные сравнительной психологии. Сюда относится "психология народов" (по-немецки Volkerpsychologie), в которую входит история и развитие религиозных представлений, история мифов, нравов, обычаев, языка, история искусств, ремесел и т.п. у некультурных народов. Все так называемые "высшие чувства": эстетические, моральные, чувство справедливости у современного культурного человека, являются в таком сложном виде, что анализировать их для нас почти невозможно. Мы должны
рассмотреть состояние этих чувств у малокультурных народов. Там они являются в очень простой, зачаточной форме. Прослеживая постепенное развитие этих чувств на разных ступенях культуры, мы можем видеть те элементы, из которых они складываются. Изучая состояние этих чувств у малокультурных народов, мы можем таким образом понять их природу и у культурных народов. История, описывая прошлую жизнь народов, описывает и такие моменты в их жизни, как народные движения и т.п., это дает богатый материал для так называемой психологии массы. Изучение развития языка доставляет также очень важный материал для психологии. Язык есть воплощение человеческой мысли. Если мы проследим развитие языка, то мы вместе с этим можем проследить ход развития человеческих представлений. Весьма важный материал для психологии доставляют также и художественные произведения; например, для изучения такой страсти, как "скупость", нам следует обратиться к изображению ее у Пушкина, Гоголя и Мольера.
Психология животных важна потому, что в психической жизни животных те же самые "способности", которые у человека являются в неясной форме, возникают в простой, элементарной форме, вследствие чего доступны более легкому изучению; например, инстинкт у животных выступает в гораздо более ясной форме, чем у человека.
Психология ребенка имеет важное значение потому, что, благодаря ей, мы можем видеть, каким образом высшие способности развиваются из элементарных. Например, развитие способности речи можно было проследить у ребенка, начиная с самой зачаточной формы.
Изучение анормальных явлений, куда относятся душевные болезни, так называемые гипнотические явления, а равным образом сон и сновидения, также необходимо для психолога. То, что у нормального человека выражено неясно, у душевнобольного выражается чрезвычайно ясно. Например, явление потери памяти замечается и у нормального человека, но особенно отчетливо оно выступает у душевнобольных.
Если, далее, мы возьмем так называемых дефектных, у которых отсутствует,
например, орган зрения, слуха и т.п., то наблюдения над ними могут для психологии представить чрезвычайно важный материал. У слепого нет органа зрения, но есть представление о пространстве, которое, конечно, отличается от представления о пространстве у зрячего. Исследование особенностей представления о пространстве слепого дает нам возможность определить природу представления о пространстве вообще.
Вот тот многочисленный материал, на основании которого строится система психологии. Все приведенные здесь наблюдения: наблюдение над животными, наблюдение над психической деятельностью душевнобольного и т.п., представляют собою результаты объективного наблюдения, потому что то, что мы в этом случае наблюдаем, есть нечто, вне нас находящееся, но не следует думать, что в этом отношении психология становится тождественной с естествознанием. Все-таки нельзя сказать, что в психологии применяется объективный метод, потому что весь объективно добытый материал становится доступным для психолога только благодаря тому, что он переводит его на язык самонаблюдения. Если он так или иначе истолковывает психическую жизнь ребенка, если он так или иначе понимает психическую жизнь душевнобольного и т.п., то это только потому, что он раньше имел случай пережить аналогичные состояния. Словом, весь объективно получаемый материал становится доступным для нас благодаря самонаблюдению.