Гуманитарно-технический факультет
(форма заочного обучения)
Кафедра русского языка и литературы
Фольклорная практика
Фольклор казачества Ставропольского края. Сказки.
| Студентки 2 курса группы ЕСС229РИ |
| Морозихиной Дарьи Андреевны |
| Направление подготовки 44.03.05. Педагогическое образование профили «Русский язык» и «История» |
| Научный руководитель: |
| Арзамасцева Наталья Владиславовна |
Ессентуки, 2017
Фольклорной практикой оканчивается теоретический курс устного народного творчества. Изучение фольклора, понятие его роли в становлении русской классической литературы имеют поистине особое значение. Народный фольклор носит в себе идейно-эстетическое богатство, национальное своеобразие, помогает сохранять и передавать знание следующим поколениям, несет в себе воспитательную функцию.
Целью практики является помощь в получении необходимых знаний по вопросам этики устного народного творчества, а также навыков самостоятельного сбора фольклорных произведений. В ходе прохождения фольклорной практики происходит знакомство с народным творчеством казачества Ставропольского края на базе филиала ГОУ ВПО СГПИ города Ессентуки.
План:
1. Знакомство с традициями казачества Ставропольского края.
2. Сказки.
3. Основные записи дневника по фольклорной практике с указанием жанров и исполнителей.
4. Отчет.
1.Знакомство с традициями казачества Ставропольского края.
400 лет назад вольное казачество на Северном Кавказе начало оформляться организационно: складывается войско – военная, политическая и социальная форма объединения казаков. Первые упоминания о казачьем войске на Тереке встречаются в архивных источниках начала XVII века, в том числе в царской грамоте, посланной на Терек в 1615 году.
Основы казачества на Ставрополье заложили хоперские, волжские, донские, черноморские казачьи полки, которые с 1770-х годов переводились на Азово-Моздокскую оборонительную линию и Кавказскую кордонную линию. При возводимых крепостях основывались казачьи станицы Хоперского и Волжского полков, а затем под их защитой гражданские поселения. Переселяемые казаки защищали вновь присоединенные к России земли после Русско-турецкой войны 1768-1774 годов.
К концу XVIII века все пространство от Кизляра до Моздока и от Моздока по Кубанской, Азово-Моздокской и Черноморской кордонным линиям в основном заселили казаки, являвшиеся пограничными войсками и в то же время первыми русскими поселенцами края.
С 1820-х годов начался процесс пополнения линейного казачества за счет передислокации казачьих формирований, а также привлечения в линейные казачьи войска гражданского населения. Расположенные ближе к линии села государственных крестьян преобразовывались в казачьи станицы, а крестьяне причислялись к казакам. За период с 1824 по 1834 год для усиления Кавказского линейного казачества в казачье сословие обращено 37 сел Кавказской губернии с населением в 37 тысяч человек мужского пола. Нужда в новых казачьих пополнениях была так велика, что правительство разрешило выходцам из внутренних губерний переселяться в станицы.
До 1832 года все казачьи полки на Кавказских укрепленных линиях подчинялись начальнику Кавказской линии, затем они объединились в Кавказское линейное казачье войско. Казаки являлись главной защитой границ Юга России.
В феврале 1845 года утверждено «Положение о Кавказском линейном казачьем войске», определявшее его военное и гражданское устройство. По Положению войско получало свое внутреннее управление, а по военной части всем войсковым единицам придана единообразная организация с равным распределением населения. Каждый полк составлял отдельный территориальный округ, а станицы в округе делились на сотни.
После отмены деления российского общества на сословия, казаков причислили к классу крестьянства, вследствие чего казачество практически исчезло. Однако, учитывая его особое значение на Северном Кавказе, при проведении Всесоюзной переписи в 1926 году в графе «народность» указывали казачество.
В 1962 году из Турции в Левокумский район Ставропольского края переселились 1000 казаков-некрасовцев, которые и сегодня проживают на Ставрополье самостоятельной общиной.
В конце ХХ века казачество на Ставрополье стало возрождаться. В 1990 году учрежден Ставропольский краевой союз казаков. В 1991 году принят Устав Ставропольского городского союза казаков. В середине 1990-х годов в крае насчитывалось 36 тысяч семей, 130 тысяч граждан, идентифицировавших себя с казачеством. В 1996 году казаки Ставропольского края, возрождая традицию, стали на защиту России.
2. Сказки.
Сказка — один из жанров фольклора, либо литературы. Эпическое, преимущественно прозаическое произведение волшебного, героического или бытового характера. Сказку характеризует отсутствие претензий на историчность повествования, нескрываемая вымышленность сюжета.
Сказка фольклорная — эпический жанр письменного и устного народного творчества: прозаический устный рассказ о вымышленных событиях в фольклоре разных народов. Вид повествовательного, в основном, прозаического фольклора (сказочная проза), включающий в себя разножанровые произведения, тексты которых опираются на вымысел. Сказочный фольклор противостоит «достоверному» фольклорному повествованию (не сказочная проза).
Сказка литературная — эпический жанр: ориентированное на вымысел произведение, тесно связанное с народной сказкой, но, в отличие от неё, принадлежащее конкретному автору, не бытовавшее до публикации в устной форме и не имевшее вариантов. Литературная сказка либо подражает фольклорной (литературная сказка, написанная в народно поэтическом стиле), либо создаёт дидактическое произведение на основе не фольклорных сюжетов. Фольклорная сказка исторически предшествует литературной.
Фольклорная сказка, в основе которой лежит традиционный сюжет, относится к прозаическому фольклору (сказочная проза). Миф, потеряв свои функции, стал сказкой. Первоначально сказка, выделившаяся из мифа, противостояла мифу как:
Профанное — сакральному. Миф связан с ритуалом, поэтому миф, в определённое время и в определённом месте, раскрывает посвящённым тайные знания;
Нестрогая достоверность — строгой достоверности. Уход сказки от этнографичности мифа привёл к тому, что художественная сторона мифа вышла на первый план в сказке. Сказка «заинтересовалась» увлекательностью сюжета. Историчность (квази историчность) мифа стала неактуальной для сказки. События сказки происходят вне географической приуроченности в рамках сказочной географии.
Фольклорная сказка имеет свою специфическую поэтику, в установлении которой настаивали А. И. Никифоров и В. Я. Пропп. Тексты данного жанра строятся с помощью установленных традицией клише:
Сказочные формулы — ритмизованные прозаические фразы:
«Жили-были…», «В некотором царстве, в некотором государстве…» — сказочные инициалы, зачины;
«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» — срединные формулы;
«И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало», «Сказка — ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок», — сказочная концовка, финал;
«Общие места» — кочующие из текста в текст разных сказочных сюжетов целые эпизоды:
Приход Ивана-царевича к Бабе-Яге, где проза перемежается с ритмизованными местами:
Клишированное описание портрета — «Баба-Яга, костяная нога»;
Клишированные формульные вопросы-ответы — «куда путь-дорогу держишь», «встань ко мне лицом, к лесу задом», и т. д.;
Клишированное описание места действия: «на калиновом мосту, на реке смородиновой»;
Клишированное описание действий: перемещение героя на «ковре-самолёте»;
Общефольклорные эпитеты: «красна девица», «добрый молодец».
Фольклорная сказка отвечает трём требованиям фольклорной бытийности (общефольклорные признаки):
- Устность;
- Коллективность;
- Анонимность.
Сюжет фольклорной сказки, в отличие от сюжета литературной сказки, существует во множестве текстов, в которых допускается некоторая степень импровизации исполнителя сказочного материала. Тексты фольклорной сказки противостоят друг другу по степени схожести-несхожести как вариант-вариации. В сказковедении ставится проблема авантекста, разрешение которой решает вопрос о творческом мастерстве исполнителя сказочного фольклора, ведь он не запоминает текст сказки целиком, а порождает текст на глазах у слушателей, восстанавливая конструктивные элементы текста, — тематические (мотивы) и стилистические («общие места», формулы и пр.). Сказитель хранил в памяти сказочные сюжеты целиком или в форме единиц сюжета, т. н. мотива, и воспроизводил в исполняемой сказке. Сказковедение перечислило все обнаруженные сказочные сюжеты, собрав их в составленные указатели. Некоторые сказочные сюжеты встречаются в одном тексте (контаминация сюжетов). Сказитель, для придания эпического замедления, использовал приём утроения действия в сказке. В сказковедении идёт постоянный поиск метода полного описания структуры текста фольклорной сказки. Для удобного описания текста исследователи выделяют, помимо композиционно-сюжетного и стилистического уровней текста, ещё идейно-тематический и образный уровни. В архаические времена (распад первобытно-общинного строя) фольклорная сказка напоминала миф (мифологическая сказка или миф-сказка), однако и поздняя классическая сказка сохранила реликты мифологического сознания. Задача фольклористики, как междисциплинарной науки, стоящей на границе лингвистики, литературоведения, этнографии, — вскрыть в тексте эти реликты.
Фольклорная сказка включает несколько жанров (по другой классификации — жанровых разновидностей одного жанра сказки). В науке о сказке существует проблема классификации сказочных жанров. В «Сравнительном Указателе Сюжетов: Восточнославянская сказка», созданном на основе указателя Аарне, в котором систематизирована европейская, а потом, в последующих редакциях, Стита Томпсона, сказка народов мира, представлены следующие жанры сказочного фольклора:
- Сказки о животных, растениях, неживой природе и предметах.
- Волшебные сказки.
- Легендарные сказки.
- Новеллистические (бытовые) сказки.
- Сказки об одураченном чёрте.
- Анекдоты.
- Небылицы.
- Кумулятивные сказки.
- Докучные сказки.
Многие фольклористы (В. Я. Пропп, Э. В. Померанцева, Ю. И. Юдин, Т. В. Зуева) различают в составе жанра «Бытовые сказки» две жанровые разновидности: новеллистические и анекдотические сказки. Анекдотические сказки вбирают в себя сюжеты из группы «Сказки об одураченном чёрте», многие сюжеты, отнесённые к анекдотам, некоторые сюжеты, включённые в раздел новеллистические сказки, и некоторые сюжеты, причисленные к волшебным сказкам.
В повествовательном фольклоре не всегда можно провести чёткую границу между жанрами. Так, легендарная сказка может совмещать признаки сказки и легенды, а прозаические переделки былин могут быть отнесены в особую жанровую группу «Богатырская сказка». Изменение отношения к действительности носителей фольклора изменяет принадлежность повествования к тому или иному фольклорному жанру.
3. Основные записи дневника по фольклорной практике с указанием жанров и исполнителей.
20 мая 2017 года мы посетили представителей казачества Ставропольского края, проживающих в городе Ессентуки:
Белянская Александра Николаевна (1937 г.р.) – 80 лет, ул. Баррикадная
Шелевей Жанна Яковлевна (1934 г.р.) – 83 года, ул. Маркова
Они рассказали нам много интересных сказок, но больше всего нам понравились сказка «Зорюшка, каменная девушка» Белянской А.Н. и сказка «Сладкая красавица» Шелевей Ж.Я.
Ставропольский край,
г. Ессентуки,
Белянская Александра Николаевна, 80 лет
Записано 20 мая 2017 года
Сказки записали: Морозихина Д.А.
«Зорюшка, каменная девушка»
Нелегко было первым казакам обживать степные земли. Вроде бы и своя, русская территория, а все равно окраина. Да еще и раскинулась на тысячу верст. Попробуй тут за всем уследить, удержать земли в целостности, ни пяди врагу не уступить. Всех московских стрельцов, наверное, не хватило бы стеречь российские южные степи. Вот бусурмане и не боялись, разбойничали, грабили, в плен православных брали. До тех пор, пока казаки не решили сами на границе стоять, не дожидаясь царской подмоги. И крепко-накрепко родные рубежи стеречь, нежеланных гостей встречать саблями да стрелами.
Так с тех пор и повелось: казаки сотнями на поле брани оставались, но назад не отступали. Кровью истекали, боевые раны не успевали перевязывать, до последнего с врагом рубились. А если одолевали казаков страх или слабость, как молитву одни и те же слова шептали: «Как наши деды и отцы, как наши сыновья и внуки». И снова наливалась силой рука, будто сразу четверо брались за клинок.
С отчаянным бесстрашием сражался с бусурманами казак Макар. Не опуская сабли, не щадя себя, не прячась за спинами товарищей. Ввязывался в самые жаркие схватки, не чувствуя, что давным-давно пробиты кольчуга и шлем, в щепки посечен щит. Лишь после того как накатила черная дурнота, воин понял, что пришел его смертный час. Сделал несколько шагов, да замертво наземь пал. Так бы и лежал, если бы не верный конь. Не дал тот пропасть хозяину, растормошил, помог вскарабкаться в седло. И во весь дух помчался в родную станицу, оставляя за собой багряный след казачьей крови. С каждой минутой слабел Макар. Выпал повод из безжизненных рук, выскользнули ноги из стремян, и опять воин без памяти рухнул на землю. На полпути, прямо у ног каменной бабы.
Даже самый древний старик в станице не ведал, откуда взялись каменные бабы в донской степи. И отец того старика не ведал, и прадед. Говорили, стояли эти изваяния аж с самого сотворения мира. И вовсе не человечий ум их замыслил, не человечья рука их вытесала. Строгих, гордых, широкоскулых, с тяжелым венцом кос на затылке.
Только казак пал к ногам каменной бабы, и ожило изваяние. Серый камень обернулся золотом волос, лазурью глаз, кораллом губ. Розовые пальцы дотронулись до казачьих ран, вмиг перестала сочиться кровь. Макар зашевелился, открыл глаза и вновь зажмурился, ослепленный невиданной красотой. Вскочил на ноги, и вновь пал на колени перед девушкой. От всего сердца благодарил казак спасительницу, свое имя назвал, девичье выспросил. И начал Зорюшку упрашивать стать его женой. А про то, что она вовсе не настоящая женщина, а каменная, и слушать не пожелал. Ведь сердцу не прикажешь. Какая полюбилась, с такой и надо венчаться.
Долго шли суженные к казачьей станице. Слишком уж тяжелой оказалась невеста, не выдержал конь такой ноши. Поэтому-то и пришлось идти пешком. А Макар и не заметил, как пробежало время, всю дорогу любовался своей красавицей. И в станице не пожелал никого слушать. Твердо заявил отцу с матерью, что никакая девушка не мила ему так, как Зорюшка. Казаки из куреней повыскакивали и на незнакомку уставились. Ишь, какая высокая да мощная. По земле ступает, след глубокий остается, на крыльцо всходит, ступеньки трещат, на лавку садится, сиденье под ней ломается. Мыслимое ли дело с такой жить? Посмотрели, поудивлялись, но промолчали. Никто не посмел Макарову невесту хулить. Только шелудивый станичный пенс залился лаем и на Зорюшку бросился. А та даже отгонять не стала, попробуй, прокуси камень. Цапнула глупая животина девичью пятку и последних зубов лишилась.
Казак тем временем самых толстых дубовых бревен раздобыл, новое крыльцо смастерил, лавки, полы. Да так справно и прочно, что ни одна половица под женой не скрипнула. Так в дружбе и любви и зажили молодые. Зоренька по дому хозяйничала, в поле работала, за скотиной присматривала. Любая работа в ее руках горела, будто всю жизнь в хате прожила, а вовсе не каменным истуканом в степи простояла. Начинала в поле снопы вязать, так ни одна баба за ней не успевала, караваи самые пышные и высокие из печи вынимала, самую тонкую пряжу пряла, больше всех собирала куриных и гусиных яиц. И корова-кормилица сразу Зорюшку за хозяйку приняла, к себе подпустила, молоком щедро поделилась. Будто вовсе не холодные каменные пальцы ее доили, а нежные девичьи руки.
Остальные казаки смотрели на Макарово житье да вздыхали. Им бы такую жену! Красивую, работящую, до сплетен не падкую. Станичные же бабы по-черному Зорюшке завидовали. И все к Макару приставали, зубоскалили. Мол, не слишком ли тяжела молодая жена, не слишком ли холодна? А то ведь можно ее к горячей печке прислонить, глядишь, и согреется каменная истуканша. Казак на этих сорок и внимания не обращал, мало ли о чем они трещали. Никто ведь не знал, что теплой и нежной Зорюшка бывала лишь для своего мужа. Пальчики у нее мягче лебяжьего пуха становились, губы – жарче печного огня. А сама она – будто перышко невесомое, хоть целый день на руках носи.
Тем временем закончилась короткая передышка, снова бусурмане в русские степи пожаловали. Еле-еле казаки успевали отбиваться от разбойничьих набегов, но земли крепко держали. Поэтому решили бусурмане обманом решили православных взять. Темной ночью бесшумно подкрались к станице. Конские копыта тряпками обернули, звонкие сабли осторожно руками придерживали. Ни один станичный пес врага не почуял, не забрехал. Лишь Зорюшка встрепенулась, вскочила с постели и бросилась на улицу. Оглушительно засвистела, боевую тревогу подняла. А пока казаки за оружие хватались да из куреней выскакивали, сама оборону держала. Мощной тележной осью одного за другим бусурман крушила, необъятным каменным телом загородила въезд в станицу. Поломанными отскакивала от Зорюшки неприятельские стрелы, зазубринами покрывались сабли. А казачка прочно на одном месте стоит, ни на шаг не отступает, ни пяди земли врагу не отдаст. Тут и муж с остальными воинами подоспел. Навалились все вместе на бусурман, сабли засвистели, бритые головы по степной траве покатились. Отбили набег, не впустили врага в станицу.
После боя к Зорюшке один за другим казаки подходили. Низко-низко кланялись, благодарили за то, что от лютой смерти и позорного плена защитила. И бабы с детьми тут же голосили, славили Зорюшкину отвагу. Макар же все жену беспокойно оглядывал, не повредили ли ее бусурмане, не покалечили. Но неуязвимым оказалось тело казачки, попробуй, одолей камень. С тех пор бусурмане сильно остерегались вторгаться в русские степи. Из уст в уста передавали рассказы о каменной бабе. А потом выяснилось, что в каждом курене по такой бабе живет. С врагами – твердокаменная и неприступная. С любимым мужем – мягче лебяжьего пуха и жарче печного огня. Настоящие донские казачки, внучки и правнучки степной каменной бабы.
Ставропольский край,
г. Ессентуки,
Шелевей Жанна Яковлевна, 83 года
Записано 20 мая 2017 года
Сказки записали: Морозихина Д.А.
«Сладкая красавица»
Казаки были совсем непохожими на остальных русских солдат. Не из-за ярких нарядных мундиров и не из-за славы непревзойденных всадников да рубак. А из-за весьма приглядной внешности. Широкие плечи, прямой стан, смоляные кудри, ясные очи… Ни в чем Бог не обделил казаков. Да и как тут обделишь, если женились лишь на замечательных красавицах? На смуглых тонких турчанках и татарках, сдобных белокожих польках и шведках, статных румяных украинках и русских. Без устали добивались невест – клятвами, уговорами и подарками, похищали темными ночами, привозили с войны трофеями. Редко когда отступались от приглянувшейся девицы. И то если какой-нибудь крупный изъян обнаруживался. Как, например, у сладкой красавицы Галы.
Бравым казаком был Кирьян. В бою не робел, начальство уважал, с товарищами дружбу водил. Поэтому в войну с немецким королем Фридрихом и дослужился до чина урядника. Да еще и медаль за храбрость и боевое ранение получил. Ранение-то пустячное, подумаешь, слегка плечо задело. В молодости раны вмиг заживают. Однополчане так и шутили, что не стоит горевать, до свадьбы заживет. Шутили, шутили и дошутились. Всерьез призадумался урядник жениться. А что, пора. Да не на какой-нибудь дурнушке, а на раскрасавице. Такой, чтобы и матери в хате помогала, и справных детей нарожала, и в Кирьяновой станице всех своей красой ослепила. Пусть глядят и завидуют, какая у урядника жена!
Вскоре и случай подходящий подвернулся. Казачий полк остановился на постой в маленьком украинском городке, стали солдат по хатам размещать. Начальство, само собой, лучше всех устроилось, но и остальных не обидели. Кирьяна поместили на постоялом дворе в маленькой беленой хате. Полы чистые-чистые, столы светлые, скобленые, кругом рушники расшитые, занавески белоснежные. Умилился казак, давным-давно уж такого уюта не видел. Столько месяцев в походной палатке, а то и просто на голой земле спал. Любопытно ему стало на рачительную хозяйку посмотреть. Выглянул в окошко и ахнул: стоит в саду под яблоней необыкновенная красавица. Фигуристая, черноглазая, с косой ниже пояса. Кирьяну улыбается, да наливное яблочко в белых ручках катает. Тут же вспыхнула любовь в казачьем сердце. С тех пор каждый день урядник до зеркального блеска надраивал свое обмундирование, усердно приглаживал буйные кудри, расправлял усы. И все обхаживал приглянувшуюся девицу, дочку хозяина постоялого двора Галу. Взгляды огненные на нее бросал, душевных слов не жалел, на женитьбу намекал. А дело все не движется. Да и как ему двигаться, если соперники без конца порог обивают? Не какие-то там чепуховые, а солидные, с положением, при деньгах. Ростовский Янкель и польский пан Ян. Один своими деньгами украинскую красавицу соблазняет, другой – знатной панной обещает сделать. Долго бы, наверное, это продолжалось, но лопнуло терпение у Кирьяна. Собрались в хате Гала с родителями и ухажерами-соперниками и начали решать, за кого девице замуж идти. Каждый жених старался себя расхвалить. Кирьян то и дело медаль на груди поправлял, Янкель кошелем бряцал, Ян про свой польский замок рассказывал. И все на Галу посматривали, кого она выберет. А девице все кавалеры нравятся, попробуй, реши… И в конце концов объявила, что пойдет за того, кто сумеет лучше всех ей угодить. Кто самое редкое и сладкое лакомство разыщет и ее угостит. Уж больно девица была охоча до разных конфет и пряников.
С тех пор ухажеры начали носить Гале разные сладкие кушанья. Мармелад, козинаки, коржики, засахаренные орехи, шоколад, варенье, пирожные… Лавочники аж не успевали товар на прилавках раскладывать, вмиг кавалеры все расхватывали. Не скупясь, не торгуясь, платили, да все золотыми монетами. Кирьян и не заметил, как жалование поистратилось, того гляди и домой везти нечего будет. Еле-еле дотянул до оговоренного срока, не оплошал, в грязь лицом не ударил. Не хуже остальных попотчевал.
В конце концов все снова собрались на постоялом дворе. Ухажеры волновались, Галиного решения не дожидались. Вдруг половицы заскрипели, застонали, и вплыла в горницу девица. Соперники глаза от удивления вытаращили, свою невесту не узнали. Вдвое шире стала Гала, так ее на коржиках да заморском шоколаде разнесло. Янкель с Яном восхищенно зацокали языками: еще красивее стала девица. А Кирьян от досады зубами скрипнул, да назад попятился. Разве получится казачка и этакой толстухи? Ведь с такой дородностью ни полы помыть, ни у печи постоять, ни в станице покрасоваться. Поэтому-то Кирьян и не стал больше спорить с соперниками, пусть без него делят сладкую красавицу. А сам казачий скарб собрал да дальше со своим полком поспешил. Не близок путь до дома, мало ли какие замечательные красавицы еще встретятся. Тогда-то уж и не растеряется казак: клятвами, уговорами и подарками добьется невесты. А не получится, так темной ночью похитит, трофеем с войны привезет.