Творческая визуализация желаний 7 глава

— Я же могу путешествовать во времени и пространстве, — улыбнулся Камилль. — Я просто сел, закрыл глаза, подумал о тебе и тут же увидел тебя и твою тетушку, собирающихся на Мистерию в роще. Все остальное — вопрос организации.

— Ты опасный человек.

— Нет, я могу увидеть только того, кого я люблю. Если бы я мог видеть своих врагов и проникать в их планы, все было бы намного проще.

— Ты любишь меня?— А ты готова кардинально поменять свою жизнь ради на­шей любви? — ответил Камилль вопросом на вопрос.

— Что значит «кардинально поменять жизнь»?

— Отказаться от роскоши и удобств, от предсказуемости и комфорта. Ты поедешь со мной? Там, куда я должен вернуться, все не так. Я не смогу окружить тебя красивыми вещами, но я смогу окружить тебя заботой; там у тебя не будет блестящего общества, но я буду делиться с тобой всеми мыслями и чувст­вами; там никто не оценит твои наряды, но я буду ценить улыб­ку на твоем лице.

— Ты правда думаешь, что я буду переживать из-за отсут­ствия комфорта и роскоши? Когда двоим хорошо друг с дру­гом, уже не важно, что их окружает. Они создают ту реальность, в которой им хорошо. Мне кажется, одиночество в роскошном особняке намного страшнее. И наряды скупаешь, только чтобы заполнить пустоту внутри. И общество нужно лишь для того, чтобы сбежать от одиночества. Когда существует истинная бли­зость между двоими, окружающий мир превращается в декора­цию, не влияющую на суть происходящего.

— Варя ты иногда поражаешь меня своей мудростью.

— Тетушка меня многому научила... Я думаю, она нас уже потеряла.

— Да, пора идти, — согласился Камилль. — Но я так и не по­лучил ответа на свой вопрос. Ты поедешь со мной?

— Куда и зачем? — И тут же, не дав Камиллю возможность что-то ответить, я ответила сама: — Впрочем, мне неважно, куда ехать и зачем, главное — с тобой.

— Тогда завтра мы выезжаем, — схватив меня в охапку и за­кружив, объявил Камилль. — Еще мудрый Соломон говорил, что три явления неподвластны его могучему уму: путь змеи на Земле, путь звезды в небесах и путь мужчины к сердцу женщи­ны. А Соломон был мудрейший их мудрейших.

— Женщинам проще: путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Так что пойдем ужинать, а потом продолжим фи­лософские изыскания, — предложила я, вставая и отряхивая пе­сок.

— Интересно, почему говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? — сыто жмурясь на солнце, рассуж­дал Костас, откинувшись в кресле на открытой веранде ресто­рана. Съемка романтического обеда наконец-то началась. Стол был уставлен всевозможными яствами, шеф-повар явно пре­взошел себя: осьминоги, всевозможная рыба, лобстеры, разно­образные салаты, десерты, фрукты. Обед решили снять порань­те, в шесть часов, потому что вечером в гостинице празднова­ли свадьбу и нужно было все подготовить к приему гостей. Гости отеля восприняли с энтузиазмом возможность роскошно­го обеда. А мы с Костасом старательно изображали влюбленных.

Костас кормил меня, словно маленькую, закусками прямо из Рук и шептал признания в любви на всех языках — английском, Французском, греческом, даже попытался выучить на русском. Я вспомнила один из тренингов по флирту, где рассказывали, что такое шутливое признание тем не менее помогает человеку влюбиться. Я тогда скептически отнеслась к этой идее, но, наблюдая за Костасом, как с каждой произнесенной фразой о люб­ви он сам начинал в нее все больше верить и смотреть на меня все более влюбленными глазами, я начала подозревать, что ве­дущие тренинга были правы. И тут же я вспомнила еще один совет из того тренинга — попросить мужчину не только произ­нести фразу «Я тебя люблю» на разных языках, но и признать­ся в любви, как бы для того, чтобы потренироваться.

— Костас, а если бы ты признавался в любви девушке, то что бы ты говорил? — решила я продолжить эксперимент.

— О, я бы ей сказал, что в тот момент, когда я ее увидел, я почувствовал, как солнце вышло из-за туч и моя жизнь на­полнилась радостью. Я почувствовал, что мою кровь разбави­ли шампанским и мне хочется петь каждую секунду. Я, словно мальчишка, думаю о ней каждую секунду и бью себя по ру­кам, чтобы не писать ей каждую минуту глупые сообщения. Я хочу слышать ее голос, я хочу дарить ей всякие глупые по­дарочки, я хочу просто смотреть на нее — как она улыбается, как она смеется, как она морщит нос и как она сердится. — И тут он неожиданно шлепнул меня по руке, выведя меня из романтической задумчивости.

Я скорчила мину и нахмурила брови.

— Я спас тебя от кровососущего монстра, — патетически про­изнес Костас.

— От комара? — уточнила я.

— Важен сам факт спасения любимой женщины, а от чего это уже детали.

— Костас, Лариса, все замечательно, но пора идти к шведско­му столу за горячим, а то шеф-повар расстроится, что мы не сня-

ли пробу с его кулинарных шедевров, — услышали мы голос опе­ратора. Мы так увлеклись, что даже забыли, что нас снимают.

Расправившись с горячим и десертом на фоне лазурного мо­ря и заходящего солнца, мы эффектно закончили наш роман­тический ужин горящей самбукой.

— Я так же пылаю от любви, как эта самбука, — восклик­нул Костас.

Мы наконец-то остались одни, так как вся съемочная груп­па переместилась устанавливать лампы в апартаментах для влюбленных.

— Костас, съемка уже закончилась, так что можно выйти из роли, — поддразнила я его в ответ.

— По-моему, мне понравилась роль твоего возлюбленного, придется ввести в сценарий страстный поцелуй.

— По-моему, это уже становится опасным, может, ограни­чимся романтическими взглядами?

— Нет, никто не поверит, что мы влюбленные, тем более что ты же богиня Афродита, а значит, не боишься проявлять свою любовь.

— Мне кажется, ты боишься проявлять свою любовь и во­обще свои эмоции, — заметила тетушка, ожидая вместе со мной Камилля к ужину. — Мужчина чувствует себя любимым, когда ощущает свою значимость. Это основная потребность мужчи­ны— чувство собственной значимости.

— И в чем же она проявляется?

— В возможности принимать решения и нести за них ответ-ственность, в доверии женщины к его решениям, в ощущениисвоей востребованности как защитника и кормильца, в приня- тии его женщиной таким, какой он есть, в искренней призна­тельности женщины за его старания, в ее восхищении его до­стижениями и им самим.

— Да, я вспоминаю, ты мне об этом уже говорила.

— Да, ничего нового, моя милая, я тебе не открою. Важно не то, что ты знаешь, а то, насколько ты это проявляешь. Я вспомнила одно упражнение: ты можешь принести два пру­тика? — попросила меня тетушка.

— Конечно, — ответила я и пошла искать. Принеся их те­тушке, я с нетерпением ожидала что же будет дальше.

— Поставь два прутика между нашими ладонями, и да­вай взаимодействовать — будем поднимать и опускать руки, стараясь, чтобы прутики не упали, взаимно подстраиваясь и следя друг за другом. — Мы встали с тетушкой друг напротив друга и, сонастроившись, начали поднимать ладони, опускать вниз, садиться. В какой-то момент мы настолько прониклись взаимочувствованием, что могли предугадать следующее дви­жение.

— Умница, — похвалила меня тетушка. — А теперь каждая из нас в течение двух минут должна достигнуть своей цели, не выпуская палочки из рук.

— Мы можем говорить?

— Нет. Например, я хочу дойти до оливкового дерева, а ты хочешь сесть на стул. И не общаясь друг с другом, мы должны дойти до своей цели.

— Это невозможно, — решила я.

— Давай попробуем, а потом будем делать выводы.

— Хорошо, давай.

Я решила, что дойду до стола. Мы встали друг напротив дру­га, держа палочки между ладонями, и я повела тетушку к своей цели. Тетушка послушно последовала за мной, но на полпути она вдруг остановилась. Какое-то время между нами шло про­тивоборство, и я поняла, что, если я не уступлю, мы никогда не достигнем ни ее, ни моей цели. Вздохнув, я пошла за ней. Те­тушка подошла к крыльцу дома и торжествующе улыбнулась, достигнув своей цели, а затем спокойно пошла за мной к столу. Когда я дошла до стола, я решила, что можно еще подойти и к оливковому дереву, и тетушка последовала за мной.

Отпустив палочки, тетушка одобряюще улыбнулась мне.

— Испытание на гибкость ты прошла.

— Нет, я опять уступила, — загрустила я.

— Да, ты уступила в какой-то момент и позволила другому дойти до его цели. Обычно в отношениях женщина обладает большей гибкостью и умением уступить. Заметь, что после то­го, как я достигла своей цели, я была готова следовать за тобой куда угодно и ты смогла достичь нескольких целей. Так и муж-

чина: если женщина помогает ему достигать его целей, он го­тов помочь ей. Главное, чтобы она знала, чего она хочет. Запо­мни, самая гибкая часть управляет всей системой. Именно вода наделяет нас гибкостью.

Тут появился Камилль, с интересом наблюдая за нами.

— Чем вы занимаетесь?

— Проводим эксперимент.

— И как результат?— Поразительный. Я многое узнала про себя, оказывается, умение следовать за другим — великое женское умение, а я все­гда считала свою гибкость своим недостатком.

— Глупая, самая гибкая часть управляет всей системой, — за­метил Камилль

— «Как тятю скажет, так по-маминому и будя», — вспомнила тетушка украинскую пословицу.

— Это правда, — сокрушенно покачал головой Камилль, — причем в любой стране. Мужчина правит, а женщина — управ­ляет.

«Мужчина правит а женщина управляет», — вспомнила я старую пословицу, идя за Костасом в номер для новобрачных.

Свет для съемок уже был установлен и выхватывал из окру­жающей обстановки огромную круглую кровать, украшенную розовым балдахином, спускающимся с зеркального потолка, освещал маленький столик с бутылкой шампанского и клубни­кой и стеклянную стену, позволяющую видеть, что происходит в роскошной ванне-джакузи.

— Как все продуманно! — воскликнула я.

— Да, у гостиницы хороший менеджмент, — согласился Кос-тас и продолжил: — Поэтому они хотят максимально показать все, что у них есть. По сценарию я тебя страстно целую, разде­ваю, укладываю в ванну с лепестками роз, пою шампанским и кормлю клубникой. Закутываю в теплый халат, мы выходим на балкон, любуемся греческой свадьбой, и в следующий момент

мы уже стоим на месте жениха и невесты и эта свадьба оказы­вается нашей свадьбой. Дальше выплывает слоган «Лучшее ме­сто рассказать о своей любви — отель „Венус-бич"».

— Идея с раздеванием и ванной мне не очень нравится.

— Странно, а мне наоборот! — мечтательно протянул Костас и, поймав мой сердитый, взгляд добавил: — Мы постараемся сде­лать все очень изысканно и тонко, а так как ванна вся будет в ле­пестках, то будет видна только твоя голова, так что не переживай, никому не удастся насладиться твоей красотой. Только мне. — И с этими словами Костас властно притянул меня к себе и стал це­ловать. Жар софитов усиливал жар поцелуя. И я уже сама не по­нимала, была ли это игра, или настоящая страсть.

Поцелуй все длился и длился, я почувствовала, как Костас расстегивает молнию на моем шелковом платье, и вспомнила, что когда он покупал это платье для съемки, то повторял, что Настоящее платье должно падать к ногам девушки при одном Движении. И вот уже платье лежало у моих ног, а я стояла в одном белье. Костас поднял меня на руки и понес в ванну. Ванна уже была наполнена и украшена лепестками роз.

— Тебя прямо в белье в ванну опускать? — спросил меня на Ушко Костас.

— Нет, — замотала я головой, и оператор снял, как белье уже лежит у моих ног, а я, обнаженная, совершенно не стесняясь своей наготы, вошла в ванну. Костас, уже в халате, принес бокалы с Шампанским и клубнику и стал, словно маленькую девочку, Кормить меня клубникой из своих рук.

— Костас, ты меня всю перемазал.

— Сейчас все исправлю, — ответил Костас и опять прильнул к мои губам, съедая остатки клубники.

— По-моему, ты забыл, что нас снимают, — напомнила я Костасу.

— Наоборот, буду смотреть в старости и вспоминать, какую красивую женщину я целовал. Жаль, что по сценарию я не на­слаждаюсь ванной вместе с тобой. — Протянув халат, он помог мне выйти из ванной.

Мы вышли на балкон, и я зачарованно смотрела на кипр­скую свадьбу. Все пространство было украшено белыми цвета­ми и свечами. Круглые столы, накрытые белыми скатертями и украшенные белыми высокими свечами в высоких серебряных подсвечниках, были разбросаны по периметру подсвеченного бассейна. Около стола жениха и невесты горели факелы. Но са­мих жениха и невесты пока не было.

— Мы пойдем снимем свадьбу, — услышала я голос опера­тора. — Ждем вас через полчаса.

Мы с Костасом остались одни. Костас попытался привлечь меня к себе, но я увернулась.

— Съемка закончилась, — как можно мягче сказала я.

— Да, но жизнь продолжается.

— Костас, у нас с тобой разные жизни. Я благодарна тебе за то, что ты помог мне в эти дни и поддержал меня, но...

— Но я не нравлюсь тебе!

— Нравишься, но не настолько...

— А я надеялся, что мы изучим все возможности этого но­мера.

— В следующий раз!

— Придется мне придумать еще один рекламный ролик и пригласить тебя.

В этот момент мой мобильный телефон вдруг начал звонить.

— Где же ты пропадаешь? — спросил Фабиан встревоженным голосом.

— Камилль, ты так не и не рассказал нам, где пропадал, — вернулась я к излюбленному вопросу.

— Какая настойчивая девушка мне встретилась! Хочет знать все и сразу, а где же другая женская добродетель — терпение?

— Никогда не видела смысла в терпении, — пожала я пле­чами.

— Разве я не объясняла тебе? — удивилась тетушка. — По-моему, говорила, что у мужчины и женщины разная скорость не только принятия решений, но и всех мыслительных процес­сов. И в то время как женщина понимает и чувствует сразу, мужчине требуется некоторое время, чтобы все проанализиро­вать и сделать выводы. Но если женщине не хватает терпения подождать, пока мужчина сам оценит ситуацию и примет ре­шение, то она рискует все потерять. До многих важных реше-Чий мужчина должен созреть, и мудрая женщина, проявляя тер-Нение, позволяет мужчине самому найти ответ на вопрос, а не предлагать ему свои ответы.

— А почему женщина рискует все потерять? — все еще не понимала я.— Потому что любое решение — это ответственность, и предлагая мужчине готовое решение, женщина не дает ему взять на себя ответственность, — продолжила тетушка, — а бе­рет ее на себя. Но как ты помнишь, женщину ответственность разрушает, а мужчину делает сильнее. Чтобы вернуться в со­стояние Девочки, нужно позволить себе передать ответствен­ность за себя мужчине.

— Да, мы об этом говорили. Но иногда проще и легче все сделать самой и знать, что получишь нужный тебе результат, — возразила я, — а если ждать решений мужчины, то где гаран­тия, что получишь то, что нужно?

— Да, Варенька, иногда решения, принимаемые мужчиной, не столь хороши, как твои. С этим надо смириться и позволить ему находить лучшие решения, иначе бремя ответственности раздавит тебя. Пора, дорогая, передать бремя сильному мужчи­не, — тетушка кивнула в сторону Камилля, — тем более ему уже не терпится взять бразды правления в свои руки... Сейчас мы этим и займемся, — с этими словами тетушка поставила около стены два стула. Поставив меня в двух метрах от стульев, она попросила меня закрыть глаза. Я услышала ее голос:

— Ты делаешь вдох и на выдохе оказываешься в своем трон­ном зале. Все готово к твоей коронации. Тронный зал полон твоих подданных, ожидающих начала церемонии. Ты одета в роскошный царский наряд, расшитый золотом и украшенный драгоценными камнями. Вокруг тебя суетятся слуги, заканчивая последние приготовления. И ты чувствуешь, как на твои плечи накидывают горностаевую мантию. Разговоры смолкают, звучит торжественная молитва. Ты величественно идешь к своему

трону. Садишься на трон и чувствуешь, как на твою голову воз­лагают корону. Ты ощущаешь свою власть, силу и могущество, но в то же время ты чувствуешь огромную ответственность за свой мир, за то, что в нем происходит, за себя.

Ты чувствуешь, насколько тяжело бремя ответственности, насколько тяжела корона. И когда ты готова передать эту ответ­ственность, ты встаешь и видишь рядом с собой на троне муж­чину, который достоин короны. Сделав вдох, ты снимаешь свою корону и на выдохе отдаешь ее мужчине. — Тетушкин голос вел меня, и я четко представляла все, что она говорила. Но когда наступил момент передачи короны, я почувствовала, как безум­но трудно отдать власть, доверить кому-то свою жизнь, пере­дать ответственность. Я стояла напротив трона и старалась уви­деть того, кто достоин этой короны. И вдруг я явственно уви­дела на троне Камилля. В нем чувствовалось спокойствие силы, мудрость и надежность. Собравшись с духом, я отдала корону. Сняв ее с себя, я почувствовала огромное облегчение, словно действительно с меня свалилось огромное бремя. Мне захоте­лось прыгать на одной ножке и кружиться по веранде.

Я радостно открыла глаза и улыбнулась Камиллю, который и вправду восседал на простом деревянном стуле словно на троне.

— Как корона, не тяжела? — игриво поинтересовалась я.

— Мне не привыкать, — загадочно ответил Камилль и при­тянул меня к себе, посадив на колени. — Я твой король, ты моя королева и, как истинная возлюбленная, следуешь повсюду за своим королем.— И куда же мой король прикажет за ним следовать?

— В Данию! А потом тебя ждет сюрприз!

— Тебя ждет сюрприз! — почти кричал Фабиан в трубку. — Пока я сидел в аэропорту, стремясь прилететь на Кипр, позна­комился с потрясающей дамой, ее зовут Хельга. Она владелица одного из датских замков, превращенных в гостиницу. Я рас­сказал ей про наш проект, и она пригласила нас погостить не­сколько дней в ее замке.

— И где этот замок? — не поняла я.

— В Дании. Как только ты возвратишься с Кипра, мы летим в Копенгаген. Думаю, месяца два тебе хватит, чтобы получить все визы.

— В Данию? — переспросила я. Жизнь стала превращаться в непрерывную смену мест, все стало происходить с такой стре­мительной скоростью, что я даже не успевала понять, что про­исходит. — Хорошо, я позвоню тебе, как только доберусь до Пи­тера. Я выключила трубку и повернулась к Костасу. Он напря­женно слушал мой разговор.

— Тебе звонил тот, с кем ты не отказалась бы остаться в этом номере?

— Почему ты так решил? Я же ничего особенного не гово­рила.

— У тебя засветилось лицо, а голос звенел от радости.

— Разве?

— Да, и куда же ты отправишься на этот раз?

— В Данию.

— Береги себя! — И Костас обнял меня, но уже как друга.

— Береги мою девочку, — попросила Камилля тетушка, про­вожая нас, и обернулась ко мне. — Девочка моя, я приготовила подарок. Когда ты чуть не утонула, нырнув за камнем, я все поня­ла. Изумруд — священный камень Афродиты и третий камень в твоем обруче. Именно он помогает усиливать состояние Девочки. И тетушка протянула мне бархатный мешочек. Я открыла его и увидела изумруд такого же размера, как рубин и бриллиант.

— Тетушка, но откуда он у тебя? — подозрительно спроси­ла я.

Тетушка мельком взглянула на Камилля, и я все поняла.

— Камилль, я перестану тебе доверять.

— О, этого я не допущу. Как только ты чувствуешь, что пе­рестаешь кому-то доверять, бери его в руки и обращайся к жри­це стихии Воды.

Обращение к жрице Воды

Закрой глаза, сделай вдох и на выдохе представь себя, ка­чающейся в теплых волнах. Почувствуй, как волны ка­чают тебя и увлекают за собой на дно, а там ты видишь, как формируется водяная воронка и в центре нее появ­ляется рыжеволосая девушка, почти девочка, с длинны­ми ногами, с небольшой грудью. Она начинает играть с волнами. Смеясь, она убегает от них и бежит к ним на­встречу. Она непосредственная и доверчивая, беззаботнаяи открытая. Ты сливаешься с ней, становясь юной девуш­кой, играющей с морскими волнами. Почувствуй ее виб­рации. Ощути ее радость и ликование, ее безмятежность и трогательность. Пропой звук «ва», активизирующий стихию Воды. Я постаралась соединиться со стихией Во­ды, но вопрос, где Камилль взял изумруд, занимал меня больше.

— Но где же ты взял изумруд?

— Ты чуть не утонула, ныряя за ним, я же не мог этого до­пустить.

— Может, ты наследный принц и тщательно это скрываешь?

— А это что-то изменит?

Наблюдая за нашей перепалкой, тетушка решила вмешаться.

— Варя, я же учила тебя принимать подарки, а ты наброси­лась на Камилля, разве так можно?

— Не переживайте, эту стихию я уже научился укрощать. — И Камилль крепко прижал меня к себе. — Тем более у нас бу­дет время, пока мы доберемся до Дании, будет время, чтобы Варя прожила состояние Девочки.

— Что же, я чувствую, моя девочка в надежных руках, — только и сказала тетушка.

— Вижу, ты в надежных руках, — первое, что я сказала Алле, увидев ее в аэропорту вместе с Саввой. Они приехали меня встречать вдвоем, и оба сияли, как молодожены.

— И стоило тридцать лет бегать от единственного мужчи­ны, — улыбнулась Алла.

— Вдохновляет, что у нас еще лет тридцать впереди, — до­бавил Савва, — с такой женушкой жизнь только начинается.

— Вы что, уже и пожениться успели? — поразилась я. — Ме­ня же всего неделю не было.

— Нет, только заявление в ЗАГС подали. Но ты у нас будешь свидетельницей, так что готовься.

— Здорово, я так рада за вас! Но я, оказывается, тоже не зря в Непал слетала. Представляете, Костас меня отвел к ювелиру, чтобы показать изумруд, который я нашла, и оказалось, что кри­сталл, который я подобрала в пещере, — бриллиант.

— С этого места поподробнее — про изумруды и бриллиан­ты, — воодушевилась Алла.

Пока мы ехали до города, я подробно рассказала про мои съемки в рекламном ролике, про звонок Фабиана и его пригла­шение поехать в Данию.

— В Данию? — подпрыгнула Алла на сиденье. — Только в Данию тебя еще не носило, и что ты там не видела?

— Фабиан познакомился с какой-то потрясающей дамой, ко­торая обещала показать ему замок, превращенный в гостиницу.

Часть пятая

КРЫЛЬЯ СВОБОДЫ

— Дворец, превращенный в музей, — объявил Камилль, на­конец-то разрешив мне открыть глаза. До последнего момента Камилль так и не говорил, куда же мы едем. Редкий белый снег слепил глаза, пока мы добирались до небольшого городка на се­вере Дании. Но стоило нам выйти из гостиницы, как Камилль завязал мне глаза. Крепко вцепившись в его руку, я осторожно шла, боясь споткнуться и упасть.

— Варя, мне казалось, что ты уже научилась доверять миру и мне и что состояние Девочки для тебя не является чем-то страшным. Расслабься и позволь мне тебя вести. Поверь, что мир приготовил для тебя подарок, и тогда ты действительно его получишь.

— Я стараюсь, — прошептала я и расслабилась, перестав це­пляться. Наконец мы остановились, и Камилль снял повязку с моих глаз. На трех маленьких островах посреди озера раскинул­ся дворец. Увенчанный голубыми башенками, дворец поражал изяществом форм и в то же время величественностью.

— Что это? — спросила я, потрясенная его красотой.

— Когда-то этот дворец был основной королевской резиден­цией, и в нем до 1840 года проходила коронация всех королей, но после огромного пожара его отстроили заново и превратили в му­зей. Через несколько месяцев в этом дворце состоится всемирный совет — я называю его главной битвой моей жизни, — на кото­ром будет решаться судьба небольшого государства. Но это будет битва не войск, а битва интеллекта и энергии, эмоций и внутрен­ней силы. И если я смогу убедить совет, что суверенность этого го­сударства всем выгодна, то сохраню его независимость.

— А от чего зависит результат?

— От тебя, — серьезно сказал Камилль.

— От меня?

— Да, если ты будешь рядом и поддержишь меня, тогда я смогу победить. Мы прошли вместе большой путь, и ты силь­но изменилась. В тебе появились огонь энергии, сила уверен­ности и наполненность любовью. Когда ты обретешь внутрен­нею свободу и усилишь свое состояние Королевы, ты станешь самой могущественной женщиной на Земле и одно твое при­сутствие уже будет менять ход истории. Впрочем, историю все­гда меняли женщины, мужчины лишь следовали их желаниям и потакали их капризам.

— Как-то мне не верится в собственное могущество, — за­мялась я.

— У тебя достаточно времени, чтобы поверить в него, — не­возмутимо заметил Камилль.

— А разве нельзя провести совет в другом месте?

— Для меня очень важно, чтобы совет прошел именно здесь. Для меня это место силы. Его стены хранят память исилу многих веков королевской власти. Тебе предстоит ощу­тить эту власть, чтобы идти дальше.

— Доброе утро! — Я увидела моложавую женщину, устре­мившуюся к нам навстречу. Услышав ее низкий голос, сразу за­хотелось присесть в реверансе. Что я и сделала, наклонив голо­ву. Несмотря на простое приветствие, это был голос женщины, привыкшей повелевать и властвовать. И хотя было видно, что ей много лет, ее голубые глаза поражали ясностью и чистотой. Белоснежные волосы были убраны в высокую прическу. Скром­ное платье жемчужного цвета и белоснежная меховая накидка не могли скрыть величественной осанки.

— Как добрались? — с мягкой улыбкой обратилась она к Камиллю.

— Как добрались? — спросила нас Хельга, встретив в холле замка, когда мы с Фабианом наконец-то добрались до Зеленда, в котором был расположен замок Коккедал Слот. У меня жутко раскалывалась голова, и вообще я чувствовала себя плохо. Фабиан встретил меня в аэропорту в Копенгагене и всю дорогу был сдержанно холоден. В какой-то момент мне показалось, что он уже не рад, что пригласил меня с собой. Не понимая, что про­исходит, я решила, что нужно срочно войти в состояние Коро­левы. Как только происходит охлаждение, нужно увеличивать дистанцию. Но в том и вся проблема, что это состояние для ме­ня было самым трудным. Я прекрасно ощущала себя в роли страстной Любовницы, в роли доверчивой Девочки и в роли заботливой Хозяйки. Но вот роль Королевы, независимой и хо­лодной, мне была незнакома.

Я понимала, что если в душе я не стану истинной Короле­вой, то не найду сапфир и, самое главное, не найду любовь. Пока я размышляла мы доехали до белоснежного замка с тол­стыми стенами. Стоило войти в холл, как мы увидели моло­дую светловолосую женщину, поднявшуюся к нам навстречу. Голубоглазая и светловолосая блондинка с длинными ногами больше походила на скандинавскую королеву красоты, чем на владелицу замка. Я была поражена ее красотой и внутренней отстраненностью. Она поднялась к нам с грацией и достоинст­вом истинной королевы. И почему я решила, что Хельга будет старой?

— Ты сообщил Хельге, когда мы приезжаем? — повернулась я к Фабиану с вопросом.

— Нет. — Он выглядел удивленным, но и обрадованным. — Мы договорились созвониться только сегодня вечером.

— Я почувствовала, что вы приезжаете, и решила вас встре­тить, — мягко улыбнулась Хельга. — Сейчас мы пообедаем, и я расскажу вам историю замка.

— Я покажу вам дворец и расскажу его историю, — выслу­шав заверения Камилля в том, что дорога была чудесной, обра­тилась незнакомка ко мне. Я переводила взгляд с Камилля на Женщину и обратно и не могла отделаться от мысли, что что-то похожее угадывалось в чертах их лиц. — Но прежде, Камилль, может, ты все-таки представишь нас друг другу? — с мягкимукором обратилась она к Камиллю. Камилль засмущался, слов­но мальчик, которого пожурили за мелкую оплошность.

— Матушка, простите. Мне казалось, что вы давно знаете друг друга. — Повернувшись ко мне, он сказал: — Варвара, я хо­чу познакомить тебя со своей матерью — Ингрид. Она поможет тебе освоиться и многое расскажет.

— Как я счастлива, что Камилль вас нашел, Варвара! А то я голову бедному мальчику совсем заморочила — легко ли найти русскую девушку, владеющую знаниями о женской силе и го­товую познавать дальше? Но мой мальчик справился, не зря я его учила.

Я слушала, открыв рот, и растерянно переводила взгляд от одного к другому.

— Вы хотите сказать, что мы встретились не просто так? — недоумевая, спросила я Ингрид.

— Все случайности — проявление божественного. Любая встреча не просто так, но когда у тебя достаточно силы, ты мо­жешь сама создавать нужные тебе ситуации лишь силой своего желания и силой своих мыслей.

— И что же мне нужно делать, чтобы накопить столько силы?

— Три четверти пути ты уже прошла с Камиллем. — Ингрид с любовью посмотрела на него. — Женщина обретает силу, на­чиная снизу, накапливая энергию, простраивая тело, открывая сердце и только потом освобождая свой ум. Это мужчина идет сверху — меняя свои представления, раскрывая эмоции, нахо­дя точку опоры и, наконец, ощущая свою энергию. Так я учила Камилля. Но любой мужчина получает инициацию от женщины — матери, кормилицы, возлюбленной. Так было всегда и так

будет. Пришло время вступить в новую фазу преображения и обновления, освобождения от всех ненужных представлений о мире и о себе.

«Господи, как же мне освободиться от своих представле­ний, от своих сомнений в собственных силах, от мыслей, что у меня ничего не получится с Фабианом, о том, что он поте­рял ко мне интерес!» Я вертелась на роскошной кровати под балдахином в своем номере, больше похожем на королевскую опочивальню, чем на номер гостиницы, вспоминая, какими гла­зами Фабиан смотрел на Хельгу за обедом. В то же время я злилась на него: как он мог, притащив меня за тридевять зе­мель, полностью меня игнорировать, едва увидев Хельгу! Даже если она ему нравится, то можно хотя бы соблюдать правила приличия и не делать мне больно, откровенно интересуясь ею за обедом и всячески ее обхаживая. Я вспоминала его взгляды, его неподдельный интерес к любым мелочам ее жизни, как он подливал ей чай и предлагал попробовать свое блюдо, как будто бы она первый раз была в собственном ресторане.