Творческое задание: Бегство от свободы или бегство от покинутости?
Литература:
1. Левин Г.Д. Свобода и покинутость // Вопросы философии, 1997, № 1
Левин Г.Д.. Свобода и покинутость // Вопросы философии, 1997, № 1,
(в сокращении)
В известной книге "Бегство от свободы" Эрих Фромм исследует парадоксальное явление, возникающее в истории практически всех стран: народ добровольно отказывается от полученной свободы и ввергается в состояние худшее, чем то, из которого вышел.
Сегодня это явление представляет для нас не только исторический интерес. Извечная российская тоска по порядку все чаще оборачивается тоской по все понимающему, на все имеющему готовый ответ и на все готовому диктатору. Возникает тревожный вопрос: что, Россия снова не справилась со свободой, и нас ждет очередное бегство от нее? Возникает и второй, специфически философский вопрос: а не порождено ли это бегство самой природой свободы, не является ли "возвращение маятника назад" закономерным явлением? Утвердительный ответ на этот вопрос превратил бы фроммовский гимн свободе в реквием по ней.
Я намерен показать здесь ошибочность такого ответа. Для этого, не отрицая ни эмпирических фактов, над которыми размышляет Фромм, ни их психологической интерпретации, я намерен предложить их несколько иной философский анализ. Мой тезис: в приведенных Фроммом и его единомышленниками реальных исторических фактах речь идет не об одном, а о двух внешне удивительно похожих, но принципиально разных процессах: бегстве от свободы и бегстве от покинутости..
Основную роль в нашем философском анализе будут играть четыре категории: "патернализм", "свобода", "несвобода" и "покинутость". Патернализм - это путь к цели жизни, к счастью, под руководством патрона, патера, отца; свобода - путь к той же цели на основе уже собственной воли и собственных усилий; несвобода - это путь к несчастью по воле другого человека; покинутость - путь к несчастью человека, предоставленного самому себе. Логические отношения между этими четырьмя понятиями выражаются схемой, которую можно назвать «этическим квадратом»:
Путь к счастью Путь к несчастью
Действия по чужой воле ПАТЕРНАЛИЗМ НЕСВОБОДА
Действия по своей воле СВОБОДА ПОКИНУТОСТЬ
Несмотря на свою элементарность, эта схема весьма эвристична. Из нее видно, что каждые два из зафиксированных ею состояний личности являются противоположностями, которые на определенном уровне тождественны. Так, патернализм и свобода тождественны по цели (путь к счастью) и противоположны по средствам ее достижения; патернализм и несвобода, напротив, тождественны по средствам достижения цели и противоположны по самим целям. Особенно интересны диагонали нашего "этического квадрата". Соединяемые ими состояния личности противоположны сразу по обоим признакам: свобода и несвобода исключают друг друга и по средствам (в первом случае действие по своей, во втором - по чужой воле), и по результатам (в первом случае - счастье, во втором - несчастье индивида). По этим же двум критериям противоположны патернализм и покинутость. Тождественны эти две пары двойных противоположностей на третьем, более глубоком уровне: свободный и несвободный (в той степени, в какой он несвободен) созрели для свободы, подготовлены к ней. Объект патерналистского воздействия и покинутый индивид - это люди, либо еще не готовые к самостоятельной жизни, либо уже не имеющие сил для нее.
В каждом из этих четырех состояний может находиться и отдельный индивид, и целая социальная группа, и общество в целом. Здесь проблема будет рассмотрена сначала применительно к индивиду.
Договоримся о словах. Патернализм обычно понимается как особая форма несвободы - как несвобода, мимикрирующая под бескорыстную, "отеческую" заботу о благе индивида. Примерами так понимаемого патернализма являются отношения древнеримского патрона к клиенту, французского сюзерена к вассалам, КПСС к советскому народу и т.д. Нас же здесь интересует подлинный патернализм - тот самый, под который в интересах самосохранения мимикрирует эта ханжеская форма несвободы.
Подлинный патернализм, т.е. действительно альтруистическая забота одного человека о благе другого - это такая же реальность, как и подлинная любовь. Мимикрию под него нужно, конечно, изучать, не забывая, однако, что базовая-то задача - это исследование подлинника. Именно это я и попытаюсь предпринять.
Чтобы показать, что подлинный патернализм так же принципиально отличается от всех форм несвободы, как свобода - от всех форм покинутости, его нужно выделить в чистом виде. Основную работу по решению этой задачи проделали мировые религии, прежде всего христианство. Отношение всеблагого, всемогущего и всеведущего Бога к своим "рабам" - это патернализм в чистом виде.. Будем смотреть на эту идеализацию так же, как физик смотрит на идеализацию движения без трения или абсолютно черного тела - как на теоретическую модель, позволяющую рассмотреть предмет исследования в абстракции от затемняющих и искажающих факторов.
Итак, идеальный патрон - это абсолют и в нравственном, и в интеллектуальном, и в практическом смысле. А что представляет собой второй полюс этих выделенных в чистом виде отношений патернализма? Каков идеальный клиент идеального патрона? Ответ следует чисто дедуктивно. Всеблагость и абсолютное бескорыстие патрона превращают клиента в чистого потребителя.. Единственное, что дозволяется верующему, это благодарить, благодарить, благодарить. Далее, всеведение патрона делает пренебрежимо малой величиной реальные знания клиента. Самое разумное для него - поскорее забыть о них и полностью довериться мудрости Божией. Наконец, и реальные практические усилия земного человека близки к нулю на фоне всемогущества Бога.
Патерналистские отношения не являются самоцелью ни для патрона, ни для клиента, ни для общества в целом. Это лишь совершенно необходимый этап на пути к действительной сверхцели человеческой истории - свободе каждого индивида. Без прохождения каждым из них патерналистского этапа в своем развитии общество не только не могло бы двигаться к этой своей сверхцели, но и просто существовать. Итак, патернализм - это колыбель свободы.
А что такое свобода-то вообще? Свобода понимается здесь как возможность любого человека счастливо жить по своей вол е.
Несчастливая жизнь по своей воле - признак не свободы, а покинутости.
Ключевым понятием, используемым для описания так понимаемой свободы, является "потребность". Решить проблему социальной свободы - значит выявить условия, при которых жизнь в соответствии со своими потребностями, "по своей по глупой воле" (Ф.М. Достоевский) является успешной и, следовательно, счастливой.
Таких условий два: внутренние и внешние. Начнем с внутренних. Именно они-то и формируются на патерналистском этапе развития личности, который, в зависимости от того, какое из этих условий формируется, сам распадается на несколько этапов. Нам важно их зафиксировать.
Потребность, в отличие от желания, объективна. Это необходимость или, как еще говорят, нужда в средствах для поддержания и развития материальных и духовных сторон личности, социальной группы или общества в целом. Первичными являются так называемые витальные потребности - в пище, воде, воздухе, тепле и т.д.. Эти потребности появляются сразу же с рождением человека и тут же осознаются в форме желаний: дышать, пить, есть и т.д. Задача патрона (родителей) - снабдить новорожденного необходимыми для этого средствами.
Однако не все потребности сразу же осознаются в форме желаний. Некоторые, например, гигиеническая, первоначально удовлетворяются вопреки им. Сформировать желания, адекватно отражающие уже существующие потребности, - вторая задача патрона.
На восходящей стадии онтогенеза формируются не только желания, отражающие уже существующие потребности, но и новые потребности, прежде всего социальные - в образовании, труде, восприятии произведений искусства и т.д. Механизм возникновения таких потребностей понятнее всего на отрицательных примерах - появлении зависимостей от табака, алкоголя, наркотиков и т.д.: сначала организм отторгает эти вещества, но затем в нем происходят изменения, для поддержания которых они уже необходимы. Точно так же возникают и положительные зависимости: чтобы стать меломаном, нужно слушать музыку, нельзя полюбить труд не работая и т.д. Отсюда задача патрона - снабдить клиента средствами для удовлетворения этих сформированных и осознанных в виде желаний потребностей.
Однако наличия потребностей, с одной стороны, и средств их удовлетворения - с другой, еще недостаточно для того, чтобы процесс их удовлетворения начался. Имеющаяся здесь трудность хорошо выражается старой шуткой: "Ты умеешь играть на скрипке? - Не знаю, не пробовал." Умение удовлетворять некоторые социальные потребности формируются годами.
Итак, потребность сформирована, осознана в форме желания, индивид снабжен средствами для ее удовлетворения и обучен применять их. Осталось самое главное - научить его самостоятельно создавать эти средства. Данная задача по-разному ставится в условиях натурального хозяйства и в обществе с развитым разделением труда. В первом случае необходимо научиться создавать средства для удовлетворения всех своих потребностей, во втором - лишь одной из них, но зато на современном индивиду, товарном уровне. Средства для удовлетворения всех других своих потребностей он получит посредством товарообмена.
Итак, для того чтобы подготовить индивида "к вылету из гнезда патернализма в царство свободы", необходимо решить четыре задачи: 1. Развить или сформировать его рациональные и конструктивные потребности, а нерациональные и неконструктивные подавить или сублимировать. 2. Сформировать желания, адекватно отражающие рациональные и конструктивные потребности. 3. Выработать навыки удовлетворения таких потребностей уже созданными средствами. 4. Сформировать умение самостоятельно создавать эти средства. Назовем решение этих четырех задач созданием внутренних предпосылок свободы.
От внутренних следует строго отличать внешние предпосылки свободы, которые носят чисто социальный характер. Это отсутствие социальных (этических, религиозных, юридических и т.д.) препятствий на пути к рациональным и конструктивным целям. Начнем рассмотрение внешних предпосылок свободы несколько издалека.
Подобно тому как в неживой природе есть свойство, родственное сознанию, - отражение, есть в ней и свойство, родственное свободе. Оно даже и называется свободой. Под числом степеней свободы в механике понимается число независимых координат, по которым возможно перемещение тела в пространстве. У материальной точки, например, три степени свободы, у твердого тела - шесть и т.д. Но если в неживой природе свобода - просто вектор, то в живой - бинарное отношение, на одном полюсе которого - потребность, а на другом - средство ее удовлетворения. Без понятий потребности и цели понятие социальной свободы задать нельзя.
Для конструктивного анализа социальной свободы чрезвычайно полезно понятие "степень свободы", строго определенное в механике. Свободу индивида неверно понимать как некое царство, некую среду, в которую он погружен. У каждого человека ровно столько свобод, сколько открытых, не запрещенных направлений движения к рациональным и конструктивным целям, соответственно, столько несвобод, сколько путей к таким целям перекрыто. Нет единой Свободы с большой буквы, есть свободы.
Общество перекрывает пути также и к нерациональным и неконструктивным целям. В этом случае оно выступает уже в роли не душителя свободы, а патрона. Эти две функции общества трудно различить, но тем важнее такое различение. Революции обычно грешат тем, что наряду с тоталитарными уничтожают и патерналистские функции государства. Именно отсюда вспышка преступности после них.
Сказанного о свободе достаточно, чтобы конструктивно проанализировать проблему бегства от нее. Что может заставить человека бежать от так понимаемой свободы, т.е. от возможности счастливо жить по своей воле? Традиционный ответ гласит: страх перед возможной неудачей, перед ответственностью, боязнь одиночества. Разберемся.
Начнем с того, что риск - это не специфика свободной деятельности. Любой человек, даже харизматический лидер, ошибается. Следовательно, отказываясь от жизни по своей воле, вверяя такому лидеру свою судьбу, индивид избавляется не от риска, не от ответственности (ведь он добровольно "убежал" от свободы), а только от возможности влиять на свою судьбу.
С другой стороны, далеко не всякая свободная деятельность связана с риском. Творчества не бывает без свободы, но свобода без творчества - довольно заурядное явление. В число прав свободного человека входит и право отказаться от риска. Для этого достаточно выбрать абсолютно надежную цель и применять для ее достижения миллиарды раз апробированные средства. За такое сочетание свободы и отсутствия риска приходится очень дорого платить: скукой, однообразием, серостью жизни. Но если человек готов добровольно внести такую плату - он свободен. Его жизнь полностью соответствует критерию свободы, сформулированному Ж.-П. Сартром: "Человек свободен, он за все платит сам".
Но отказ от положительных эмоций - не единственный способ избавиться от риска, не избавляясь от свободы. Свободный человек, стремящийся к неординарной цели, не может, конечно, устранить риск поражения полностью, но он может свести его к минимуму за счет труда и таланта. Положительные эмоции играют фундаментальную роль в жизни животного и человека. Это кнут, которым природа заставляет выполнять свои законы. Здесь действует своеобразный закон сохранения: опустив на одну чашу весов положительные эмоции, индивид рано или поздно вынужден будет положить на другую эквивалентную им оплату. Он может выбирать лишь форму этой оплаты, но не ее величину. Отказавшись платить трудом, страдой, он рано или поздно заплатит страданием: "ломкой" - за употребление наркотиков, стыдом - за ложь, бесчувственностью - за беспощадную эксплуатацию в качестве источников положительных эмоций витальных потребностей - пищевых, сексуальных и т.д. Между страдой и страданием не только этимологическая связь. Труд возник как преодоление страдания, как его снятие.
Итак, мы рассмотрели два способа избавиться от страха неудачи, не отказываясь от свободы: минимизацию целей и оптимизацию средств их достижения. Обычно оба способа применяются одновременно. Они соответствуют критерию свободы, сформулированному Сартром: человек за все платит сам - либо трудом, либо отказом от радостей жизни. Есть, впрочем, и третий способ избавиться если не от риска, то от страха перед ним, не избавляясь от свободы - дикий, противоестественный, но получающий все большее распространение. Мы видели, что положительные эмоции, в отличие от денег, нельзя украсть. Но их, как и деньги, можно получить в кредит и смириться с тем, что этот кредит не будет отдан. Именно так решают проблему наркоманы, алкоголики, преступники и т.д. Все они "платят сами".
Чем же бегство от свободы как средство избавиться от страха неудачи отличается от трех рассмотренных выше? Ответ мрачен: надеждой не заплатить, оказавшись под покровительством всеблагого, всеведущего и всемогущего патрона, сводящего задачу клиента лишь к тому, чтобы, подобно гоголевскому Пацюку, заглатывать галушки счастья. Но это, скорее, голубая мечта люмпена, чем его реальная надежда. Он ищет своих "спонсоров" среди реальных, земных людей, родившихся, как говорят, с седлом на спине. К несчастью для России, она во все времена была особенно богата такими людьми. Вспомним Иоанна Кронштадтского, Николая Федорова и сотни тысяч других. Именно о них А.М. Горький, хорошо знавший "клиентов" этих праведников - людей "дна", сказал: "Глупая доброта порождает умную жестокость
Итак, бегство от свободы не покинутого, а именно по определению свободного человека - это прежде всего безнравственность. Но не только. Можно ли в принципе убежать от свободы, уж коли человек ее получил? Афоризм Сартра можно понимать двояко: 1. Свободен тот человек, который за все платит сам. 2. Свободен любой человек, ибо он рано или поздно, в той или иной форме за все платит сам. И если свободу понимать во втором, широком смысле, то попытка бегства от нее, т.е. попытка убежать, не заплатив, - это не только безнравственность, но и глупосгь.
Из сказанного следует, что в тот процесс, который Э. Фромм и его единомышленники называют «бегством от свободы», бегство от свободы входит как часть в целое. Вторую часть составляет бегство от покинутости. Теперь мы готовы рассмотреть его в чистом виде. Насколько мне известно, эта задача ставится впервые, что позволяет мне рассчитывать на определенное снисхождение читателя к этой, самой трудной для меня части статьи.
Итак, покинутый - это индивид, предоставленный самому себе, обладающий всеми внешними предпосылками свободы, но не сформировавший внутренних предпосылок для нее. Вот почему извне он неотличим от свободного. Так, и выпускник некомплектной средней сельской школы, и питомец элитарной столичной гимназии имеют совершенно одинаковые права для поступления в вуз: у обоих примут документы, предложат одни и те же экзаменационные билеты, поставят объективные оценки и г.д. Именно эта неразличимость извне и является главной причиной спутывания покинутости со свободой. Страх перед возможностью неудачи, перед ответственностью, боязнь одиночества - это определяющие признаки покинутости. Спутывание ведет к тому, что они воспринимаются как атрибуты свободы. Таким образом, в основе запугивания свободой лежит философская ошибка.
Важно видеть, что покинутым индивид может быть только в свободном обществе. В несвободном он всегда принят: либо как клиент, либо как патрон, либо как раб, либо как рабовладелец. Да и свободное общество оставляет индивида покинутым лишь на начальной стадии своего формирования. В развитом свободном обществе, если человечество когда-нибудь доживет до него, индивид всегда будет принят: либо как свободный (в расцвете сил), либо как объект патерналистской поддержки (на заре и на закате жизни).
Перечисленные выше четыре внутренние предпосылки свободы позволяют нам не только критериально отличить покинутого человека от свободного, но и выделить четыре формы или стадии покинутости, различные по тяжести.
Первая, самая легкая, но зато и самая массовая возникает на том этапе развития индивида, когда у него уже сформирована система нравственных ценностей, создана совокупность рациональных потребностей, осознанных в форме адекватных желаний, выработано умение удовлетворять эти желания наличными средствами, но существуют наивные представления о том, как эти средства добывать. Освобожденный от патерналистской опеки, предоставленный самому себе, такой индивид не только глубоко несчастен лично, но и представляет серьезную угрозу для общества, когда начинает добывать средства для удовлетворения своих весьма развитых потребностей в соответствии с собственными представлениями об этом занятии.
В силу ряда причин индивид может оказаться предоставленным самому себе и на более ранней стадии своего формирования, когда у него отсутствуют не только навыки создания средств для удовлетворения своих потребностей, но и умение удовлетворять их. Эта ситуация знакома каждому, кто держал в руках нужную книгу на незнакомом языке. Речь, естественно, идет не о витальных, а о высших социальных потребностях, средства для удовлетворения которых находятся в распоряжении индивида.
На третьей стадии покинутости находится индивид, обладающий рациональными и конструктивными потребностями, но не осознающий их в форме адекватных желаний, например, та жаждущая литературной слава дама, о которой А.П. Чехов сказал, что на самом деле ей нужно выйти замуж.
Особого внимания заслуживает четвертая, самая тяжелая форма покинутости, характеризующаяся тем, что у предоставленного самому себе индивида отсутствуют не только адекватные желания, но и фундаментальные социальные потребности, средства удовлетворить которые ему доступны:его окружают: произведения живописи, скульптуры, архитектуры, книги на различных языках, музыка и т.д. Когнитивный диссонанс, который порождает такая ситуация, можно устранить за счет самообразования, но это очень тяжелая, а для сформировавшегося человека и невыполнимая задача.
Чтобы упростить задачу, я буду говорить о первой, самой легкой, но зато и самой массовой форме покинутости, характеризующейся неумением создавать средства для удовлетворения своих потребностей. Предполагается, что все остальное у индивида есть: есть и сами потребности, и адекватные им желания, и умение удовлетворять их наличными средствами.
В обществе с развитым разделением труда индивид, как правило, является профессионалом в создании какого-то одного предмета потребления или средств для его производства. Средства для удовлетворения всех других потребностей он получает за счет обмена продуктов своей профессиональной деятельности на продукты деятельности других профессионалов: юристов, милиционеров, пекарей, сантехников и т.д. Исчезновение хотя бы одной из этих профессий порождает особую форму покинутости - ставит профессионала перед необходимостью решать задачу, для которой он не подготовлен: защищать себя от преступников, выпекать хлеб, чинить краны и т.д. Эта форма покинутости возникает обычно в результате неподготовленных социальных перемен, в том числе и преждевременного избавления от состояния несвободы. Обсудим ее со всей тщательностью.
Кажется совершенно очевидным, что избавление от несвободы, в отличие от устранения патерналистской опеки, никогда не может быть преждевременным. Однако в науке еще со времен Коперника действует принцип - "Бойся очевидности!"..
Отсутствие строгой философской теории несвободы, с одной стороны, и патернализма - с другой, ведет к тому, что эти два явления постоянно спутываются. Происходит это в двух формах. В первом случае патернализм отождествляется с несвободой, воспринимается как несвобода: "О, школа, школа, ты душила нас." - восклицает известный современный бард. Во втором случае несвобода отождествляется с патернализмом, преподносится как патернализм: вспомним, что царя на Руси называли батюшкой, вспомним ритуальные благодарности ЦК КПСС "за бескорыстную отеческую заботу о благе народа".
Оба отождествления основываются на одной и той же ошибке: игнорируется качественное, принципиальное отличие патерналистских запретов и принуждений от запретов и принуждений несвободы. Первые воплощают весь опыт человечества и направлены на благо индивида, на подготовку его к свободе, вторые лишают человеческую жизнь самоценности, превращают ее в средство для достижения чужих целей.
Интересно, что спутывание патернализма и несвободы совершенно симметрично спутыванию покинутости и свободы и имеют ту же природу: за сходством не видят различия. Взятые вместе, эти два спутывания "стягивают" наш "этический квадрат" в отрезок прямой:
ПАТЕРНАЛИЗМ = НЕСВОБОДА
I
СВОБОДА = ПОКИНУТОСТЬ
Такое "стягивание" лежит в основе двух крайних точек зрения: и той, которую отстаивают "упертые" защитники несвободы, и той, которую проповедуют нетерпеливые освободители. Первым оно позволяет представить каждый из четырех возможных переходов по "этическому квадрату" сверху вниз как переход из патернализма в покинутость, а вторым - как переход из несвободы в свободу. Чтобы дискуссия между этими двумя крайними концепциями приобрела конструктивный характер, необходимо воспользоваться правилом, которое в логике называют принципом Рамсея: отказаться от общей платформы дискутирующих сторон - отождествления (безразлично, в какую сторону), во-первых, несвободы и патернализма, а во-вторых, свободы и покинутости. Только после этого "отрезок прямой" "растянется" в "квадрат" и откроется все богатство и сложность проблемы.
Все сказанное до сих пор о патернализме, несвободе, свободе и покинутости относилось к абстрактным теоретическим сущностям, тем самым, которые Платон помещал в "надмировом пространстве", а не к реальным историческим явлениям, существующим в земном пространстве и времени. Цели же любого реального, исторического несвободного общества не сводятся к угнетению. Оно выполняет и другие функции, одинаково необходимые и угнетателям, и угнетенным, а после страшного урока, который преподала миру Россия, - и только угнетенным. Отсюда ясно, насколько сложна задача освободить такое общество и при этом не допустить срыва освобождения в покинутость. Давно и хорошо известен способ сделать это: заменять одни институты общества другими по мере устаревания первых и готовности вторых. Именно по этому пути идут западные демократии со времен Французской буржуазной революции. Традиционное возражение против этого способа сводится к тому, что он не позволяет совершить радикальные социальные изменения. Именно поэтому ему противопоставляется другой, революционный способ, классически выраженный словами "Интернационала": "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем..." Чтобы затем не заменить несвободу покинутостью, необходимо выполнить два условия: во-первых, заранее создать демократические социальные институты, готовые встать на место разрушаемых; во-вторых, подготовить преданных делу профессионалов, готовых занять вакантные места в этих институтах. Ближайшим аналогом решения обеих задач являются теневые кабинеты в странах развитого парламентаризма. Ни у Ленина, ни у Горбачева, ни у Ельцина таких институтов и таких кадров не было. Все они руководствовались наполеоновским принципом, который Ленин приводит в знаменитой статье "О нашей революции": "Сначала надо ввязаться в серьезный бой, а там видно будет". Следовательно, во всех трех случаях страна была обречена на покинутость.
Замена тоталитаризма демократией - это замена аргумента силы силой аргумента. Чтобы демократические институты, пришедшие на смену тоталитарным, могли управлять обществом на основе этого нового принципа, в них должны входигь профессионалы более высокого ранга. чем те, которые управляли тоталитарным государством. Непрофессионалы, заполнившие демократические институты после большевистской революции, не способны были справиться даже с теми проблемами, с которыми справлялся "разрушенный до основания" тоталитарный режим. Народ, совершивший неподготовленное освобождение, оказывается покинутым в полном смысле этого слова. Страну захестывает преступность, экономическая система разваливается, образование, наука, культура деградируют; не только право на труд, образование, медицинское обслуживание, но и само право на жизнь оказывается под угрозой. Так было после 1917 г., это же, в несколько ослабленной форме происходит и сегодня, после 1991 г. В ситуации надвигающегося хаоса народ радикально меняет свои требования. Он жаждет уже не свободы, не справедливости, не равенства, а порядка, т.е. управляемости страной в соответствии с пусть самыми жесткими, но правилами.
Состояние покинутости, в которое ввергает страну неподготовленное освобождение, не может продолжаться вечно. Неизбежно бегство от него, которое Э. Фромм и его единомышленники ошибочно принимают за бегство от свободы.
Очень важно видеть, что бегство от покинутости, отбрасывающее страну в состояние, предшествовавшее тому, от которого она преждевременно освободилась, совершается добровольно, по воле большинства, нередко с соблюдением демократических норм. Такое бегство - не абсурд, не безумие, в нем есть своя логика. Избежать его можно лишь на том этапе, когда профессионалы еще не уничтожены, а правящая верхушка не запятнала себя преступлениями, которые не оправдает никакой суд, и не создала вокруг себя непробиваемую систему самозащиты.
Сделает ли Россия выводы из своей истории, или так и будет жить по принципу "Весь мир насилья мы разрушим, а там видно будет'? Одно условие для выхода из этого "беличьего колеса" на основе сказанного можно сформулировать. Свободный человек - это профессионал, ставящий в избранной им области деятельности рациональные и конструктивные цели и использующий для их достижения рациональные и конструктивные средства. Никакое освобождение страны, сопровождающееся устранением профессионалов от дел, не приведет к свободе. "Утечка мозгов" - это утечка свободы. Состояние покинутости, а затем и бегство от него в состояние тоталитаризма худшее, чем то, от которого освободились, возникает в этом случае с логической неизбежностью. Только создав культ профессионализма, мы можем выйти из нынешнего состояния покинутости не в тоталитаризм, а в общество более свободное, чем то, от которого ушли.