В 1925 г. Пий XI создал при КВЦ специальную Апостольскую комиссию по русским делам, получившую по-латыни название «Pro Russia». Президентом ее стал кардинал Луиджи Синчеро[70], секретарем - прелат Карло Марготти[71]. Все практические дела шли через докладчика (релятора) комиссии отца Мишеля д'Эрбиньи. В работе комиссии участвовал асессор (заседатель) КВЦ епископ Исайя Пападопулос. В 1927 г. в состав комиссии были дополнительно введены протоиерей Сергий Веригин, священник Кирилл Королевский (Шарон) и генеральный настоятель ассумпционистов Жерве Кенар[72]. Ккомиссия занялась духовным попечением над всеми католиками в СССР, в т.ч. и над «католиками византийско-славянского обряда», где бы они не находились. Правительству Польской республики не понравилось, что ее граждане, белорусы и украинцы, находятся в ведении комиссии, в названии которой содержится слово «Россия». Мишель д'Эрбиньи сформулировал концепцию: в случае падения большевистского режима и открытия границ СССР, форсированный католический апостолат будет осуществляться, главным образом, в византийском обряде под водительством нового поколения священников, которые будут подготовлены в специальной семинарии. Католическая община в СССР состояла в подавляющем большинстве из этнических латинян, поэтому акцент на византийский обряд был не понятен митрополиту фон дер Роппу и другим латинским прелатам, высланным большевиками на Запад. Комиссия указала перейти в византийский обряд апостольскому протонотарию Евреинову и прелату Сипягину.
Одной из главной задач комиссии было создание канонической структуры для русского апостольства. 19 декабря 1925 года комиссия выбрала первого русского католического епископа византийского обряда. Главным кандидатом стал латинский архиепископ Ежи Матулевич MIC, которого представил Мишель д'Эрбиньи[73]. Польское правительство требовало сместить Матулевича с Виленской кафедры из-за его литовской национальности. Матулевичу требовалась новая сфера служения. Скоропостижная смерть архиепископа из-за обострения аппендицита в 1927 году помешала этому проекту, и главным кандидатом стал его сподвижник Петрас Пранцискус Бучис MIC.
В 1925 г. Мишель д'Эрбиньи ездил в Москву в качестве наблюдателя на православный съезд обновленческого направления. На основании своих впечатлений он сделал личный доклад Пию XI и опубликовал несколько ярких статей в ведущих мировых газетах. Он описывал состояние полного развала Русской православной церкви и советовал ее членам присоединиться к Риму как гарантии канонического порядка. В конце он восклицал: «Московский Кардинал был бы самым деятельным органом восстановления духовной и национальной жизни дорогой России».[74] Григорий Трубецкой[75] и Николай Бердяев подвергли резкой критике злорадный тон статей д'Эрбиньи и указали, что только сыны Православной церкви имеют моральное право указывать на ее язвы. Даже католические русисты обратил внимание на поверхность и дилетантизм ряда суждений д’Эрбиньи. В результате своих публикаций д’Эрбиньи из «друга русских» превратился в одиозную личность в глазах эмигрантов.
В апреле 1926 года он совершил вторую поездку в Россию, по пути получив тайное посвящение епископский сан в Берлине. В Москве по личному заданию Пия XI он посвятил французского ассумпциониста Пия Эжена Невё в епископы и назначил главой экстраординарной католической иерархии. По возвращении в Рим д'Эрбиньи сообщил князю Петру Волконскому, что экзарх Федоров арестован по собственной неосторожности.[76]
Во время третьей поездки в августе-сентябре 1926 года д'Эрбиньи поручил передать экзарху Федорову в тюрьму, что он уволен с должности экзарха, а экзархат упразднен. Епископ Болеслав Слосканс сообщил об этом экзарху в Соловецком лагере в сентябре 1928 года[77]. Все поездки д'Эрбиньи происходили под секретным надзором агентов ОГПУ. «Тайные» контакты ватиканского дипломата позволили чекистам легко вскрыть все католическое подполье, выявить тайных католиков и отправить их в лагеря.
В 1928 г. была опубликована папская энциклики «Moralium Animos», посвященной вопросам диалога с некатоликами. Энциклика была навеяна многочисленными экуменическими встречами, на которых протестанты демонстрировали свою концепцию единства христианства в виде общности трех ветвей: католичества, православия и протестантизма. Смысл энциклики сводился к тому, что во всех экуменических контактах католики не должны поступаться верой в исключительность Католической церкви[78]. Д'Эрбиньи использовал эту энциклику, чтобы инициировать расследование деятельности монахов бенедиктинского монастыря примирения в Аме-сюр-Мёз (Бельгия). Аббат монастыря Ламбер Бодуэн отказался участвовать в планах миссионерства против Русского православия. Бодуэн, личный враг епископа д'Эрбиньи, был отстранен от руководства. В монастырь для санации приехал эмиссар из Рима. В результате несколько бенедиктинцев, по происхождению из «католических народов», вообще покинули Католическую церковь, присоединились к различным православным юрисдикциям или начали действовать в духе «уния наоборот», т.е. создавать общины западного обряда вне общения с Римом.
В середине 30-х гг. движение под условным наименованием «уния наоборот» получило каноническое признание со стороны нескольких православных юрисдикций во Франции. По своей сути оно явилась зеркальным, если не сказать негативным отображением католического проекта «Восточный обряд» и существовало во Франции под названием Католической Православной церкви (ECOF). Любопытно, что это тождественно самоназванию движению русских кафоликов в России.[79]
В 1925 г. д'Эрбиньи привлек к активному сотрудничеству с Русской комиссией небольшую конгрегацию мариан (MIC), практиковавшую биритуализм[80]. Марианам было сложно служить в Польше из-за подозрений в потворстве белорусскому и литовскому национализму. Им была вверена миссия в Китае, где под влиянием православных священников, присоединившихся к католичеству, образовалась община русских мирян, нуждавшаяся в попечении.
В 1928 г. д'Эрбиньи подготовил инструкцию о порядке приема русских в Католическую церковь, утвержденную кардиналом Луиджи Синчеро. Священников и диаконов следовало принимать в состоянии мирян. Затем кандидат на вступление должен был прожить некоторое время в специальном реабилитационно-фильтрационом доме под наблюдением католических духовников. Консилиум должен был вынести заключение о каноничности женатого состояния кандидата и признании его священнослужителем в Католической церкви. Вскоре было открыто «Русское духовное общежитие» при генеральной курии марианской конгрегации. Из-за отсутствия прозелитов оно вскоре закрылось. Мирян можно было принимать только с разрешения Русской комиссии в каждом случае. Практическая невыполнимость этого решения поставила в тупик даже опытных римских делопроизводителей: ведомства Римской курии были просто завалены потоком различной документации.
11 февраля 1928 г. кардинал Луиджи Синчеро освятил угловой камень семинарии для русского апостольства в Риме. Епископ д'Эрбиньи сказал импровизированную речь, в которой объявил крестовый поход против мирового коммунизма. Он нацелил выпускников семинарии на 1/6 часть суши (СССР – С.Г.) и далее на Индию и Китай, после чего Руссикум стал мишенью советской пропаганды и объектом пристального наблюдения органов ОГПУ[81].
В 1929 г. КВЦ создала комиссию по кодификации восточного канонического права, куда вошел прелат (протоиерей) Сипягин. В 1930 г. при КВЦ была создана русская литургическая комиссии в составе Йозефа Швайгля SJ, Филиппа де Режиса SJ и Кирилла Королевского (Шарона), которая спустя десятилетие начала выпуск богослужебных книг византийско-славянского обряда в василианской типографии Гроттаферрата. В работе комиссии первоначально принимал участие единственный носитель русского обряда протоиерей Сергий Грум-Гржимайло, который был предложен туда съездом русского католического духовенства. Комиссия издала месяцеслов без русских святых, канонизированных позже XV в.
В 1930 г. Русская комиссия разработала специальное богослужение, направленное на прекращение гонений на веру в России. 19 марта 1930 г. в день св. Иосифа папа Пий XI совершил латинскую мессу с византийскими песнопениями в исполнении хора русской семинарии. Богослужение закончилось воззванием: «Спаситель мира, спаси Россию!», которую Папа указал читать всему католическому миру. Покровительницей католического апостолата в пользу России была провозглашена французская монахиня Св. Тереза от Младенца Иисуса[82]. После богослужения Папа принял епископа д'Эрбиньи и семинаристов. В результате этой встречи комиссия «Pro Russia» была выведена из состава КВЦ, ее президентом был назначен сам д'Эрбиньи. Пользуясь огромными полномочиями, д'Эрбиньи продвинул к рукоположению в священство без формальностей своего сподвижника князя Александра Волконского. Волконский придумал слова «вселенство» и «вселенник», которыми он заменял понятия «католичество» и «католик», имевшими в русском языке, по его мнению, латинский привкус. Вокруг Волконского в Риме собиралась русская колония, состоящая из католиков и православных.
Специально для русского апостольства был посвящен в титулярного епископа византийского обряда марианин Бучис, который не получил реальной юрисдикции и целиком зависел от Русской комиссии. После хиротонии Бучис в базилике Св. Климента возле гроба просветителя славян Кирилла (Константина) Философа торжественно заявил о возрождении Брестской унии в границах Великого княжества Литовского, что шокировало латинский епископат в Польше и Литве.[83] Бучис был известен русским эмигрантам, как уважаемый петербургский патер, профессор католической теологии. Его переодевание в облачения русского владыки было воспринято крайне неоднозначно. Ватиканская типография растиражировла портреты владыки Бучиса: он был запечатлен в широкорылой русской рясе и монашеском клобуке, надетом на макушку головы, что вызвало насмешки эмигрантского духовенства[84].
На все трудные вопросы своих оппонентов д'Эрбиньи неизменно отвечал: «Такова воля Святого Отца!». В ноябре 1930 г. д'Эрбиньи созвал съезд русского католического духовенства в Риме, который формально прошел в Руссикуме под председательством владыки Петра Бучиса. Д'Эрбиньи не участвовал в съезде, ограничившись вывешиванием в зале своего портрета. Согласно его хронологии, это был первый съезд русских католиков византийского обряда, ибо каноничность собора Русской греко-кафолической церкви 1917 г. в Петрограде он не признавал. В документах съезда имена экзарха Леонида Федорова и митрополита Андрея вообще не упоминались. В связи с отсутствием духовной связи с экзархатом, представитель экзарха в Европе отец Владимир Абрикосов отказался принимать участие в съезде. Из сподвижников экзарха Федорова на съезде не было никого. Д'Эрбиньи пытался канонически упразднить экзархат в России и исключить его из «Папского ежегодника», но не смог провести это решение через Государственный секретариат.
Большинство постановлений касалось соблюдения обрядовой чистоты. Пункт 19 гласил: «Обсудив вопрос о способах, применяемых в работе по возвращению русских в лоно Вселенской Церкви, Съезд выражает убеждение, что подготовка почвы для цельного присоединения русского народа к католической церкви весьма желательна и похвальна, но, на ряду с этим, находит необходимой и самую серьезную работу по ознакомлению отдельных русских с католической верой в видах единичных и безотлагательных присоединения к истинной Церкви»[85]. Это означало принятие стратегического курса на прозелитизм среди русской эмиграции. В 1931 г. на совместное говение в аббатство Солем (Франция) собралось 14 католических священников византийско-славянского обряда, трудившихся в русском апостольстве, во главе с епископом Бучисом. Духовное делание совместного говения представляло собой эклектическую смесь византийских и латинских элементов, что одинаково шокировало, как сторонников строго восточной ориентации, так и латиноманов.
В 1931 г. д'Эрбиньи разработал фантастический план заочно избрать Русского Патриарха среди симпатизировавших Риму православных епископов, который выедет на Запад и заключит унию с Римом. За это Русской церкви будут переданы мощи Св. Николая Мирликийского.[86] 1933 г. к Католической церкви в США присоединился православный епископ Владимир Александров, ранее возглавлявший Аляскинскую обновленческую епархию. Чин присоединения совершил епископ Петр Бучис MIC, о чем было широко сообщено в прессе. Это посеяло большие надежды на скорое обращение православных духовных особ при должном подходе к делу[87].
В 1933 г. д'Эрбиньи был назначен ассистентом Папского трона и чаял кардинальского достоинства, но неожиданно Пий XI распорядился начать расследование его деятельности из-за многочисленных жалоб. В октябре 1933 г. д’Эрбиньи был выслан в Бельгию и освобожден от всех должностей. Его портрет был вынесен из Руссикума. Дальнейшее расследование привело к извержению его из епископского сана и ссылке в иезуитский дом в Провансе.
В ноябре 1933 г. после удаления д'Эрбиньи в Риме состоялся очередной съезд русского апостольства, который прошел с участием уже 3 епископов: Петра Бучиса MIC, Николая Чарнецкого CSsR и латинского епископа Болеслава Слоскана.
В следующем году папа Пий XI своим декретом реформировал Русскую комиссию и вернул русское дело в ведение Восточной конгрегации. В связи с тем, что широкий формат комиссии создавался под Мишеля д'Эрбиньи, то после его падения потребность в специальных полномочиях отпала. В дальнейшем Pro Russia уже ни играла роли в управлении русскими католиками византийского обряда.