Изначально геополитика возникла, как это следует из самого ее названия, как наука о взаимодействии географического пространства (полагающего префикс «гео» в названии науки) и политической системы общества («политика»). Иначе говоря, классическая геополитика XIX-первой половины XX вв. была наукой о влиянии географической среды на внутреннюю и внешнюю политику государства и изучала степень детерминированности политических решений географическими характеристиками. Такая направленность науки была вызвана, несомненно, спецификой индустриального производства в тот период времени: основным типом ресурсов, обеспечивающих производство, а следовательно, выживание и развитие общества, в то время были природные и природно-социальные, т.е. те, что помещались по преимуществу в географическом пространстве. Переход к постиндустриальной стадии развития человечества повлек за собой изменения и в типологии геополитических пространств. В постиндустриальную эпоху с ее новыми источниками энергии и новыми, неприродными материалами, с преобладающим значением интеллектуальных ресурсов и информации как производительной силы, изменились и «базовые» пространства для осуществления политической деятельности внутри и вовне страны. Таковыми стали пространства экономическое и информационно-идеологическое. Информационно-кибернетическое пространство возникает и функционирует в качестве вспомогательно-коммуникационного, обеспечивающего как взаимосвязь экономического и информационно-идеологического пространств, так и взаимодействия внутри названных пространств. Таким образом, взаимодействия, в совокупности образующие геополитическое качество пространства – есть взаимодействия субъект-объектного типа, содержанием которых является овладение ресурсами выживания и развития человеческих сообществ. Потребности выживания и развития, изменяясь в зависимости от типа производства материальных и духовных благ и сами изменяясь в ходе потребления данных благ, имманентно содержат стремление к овладению ресурсами как для производства, так и для потребления. Поскольку данные потребности, однородные у одновременно сосуществующих различных человеческих сообществ, сопрягаются с фактором известной ограниченности ресурсов любого рода, возникает неизбежная борьба за ресурсы между человеческими сообществами, имеющими для обеспечения эффективности такой борьбы специальные институты – государство (чаще всего) либо структуры негосударственной природы: глобальные и транснациональные корпорации, некоммерческие и неправительственные организации различного рода. Т.е. содержанием геополитики как науки и практики является борьба государств и негосударственных акторов за ресурсы выживания и развития соответствующих человеческих сообществ, происходящая в определенных типах пространств, содержащих данные ресурсы.
Однако возникает также и второй вопрос: в тандеме «ресурсное пространство – потребляющее общество», обеспечивающем именно геополитические взаимодействия, какова природа «общества»? На наш взгляд, это никоим образом не «общество само по себе», «социум производящий и потребляющий», но прежде и чаще всего – нация как политически оформленная совокупность этносов (нация-государство). Общество «само по себе», «как таковое», мыслится как замкнутое само на себя, не имеющее выхода и не являющееся частью географического пространства. При потребности объяснить биологические аспекты существования социального возникает понятие «окружающая среда» - как правило, мыслящаяся вне аспекта ее структурированности. Ну, среда и среда – «вместилище» … В Научно-техническом энциклопедическом словаре находим: «ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА, комплекс физических и биологических условий в пространстве, окружающем организм» [20]. «Естествознание. Энциклопедический словарь» определяет окружающую среду чуть иначе: «окружающий человека природный и созданный им материальный мир» [20]. Второй вариант определения окружающей среды, несколько видоизменяясь по содержанию в зависимости от характера словаря (Социологический, Юридический, Современный толковый, Большой энциклопедический словари), преобладает. Окружающая среда, в отличие от пространства, не является совокупностью взаимодействий, но рядоположенностью физических, биологических, социальных объектов – поверхностью, ландшафтом …
В ландшафте может действовать что и кто угодно: отдельный организм – биологический или социальный, совокупность таковых организмов, но это никогда не системное взаимодействие, поскольку ни ландшафт, ни субъект не мыслятся в данном случае как системно организованные сущности. Пространство же, как совокупность взаимодействий, системно организовано, но субъектом организованности, в зависимости от типа пространства, являются разные акторы, как одушевленные, так и неодушевленные (энергия как атрибут материи проявляется в различных формах, в том числе и в виде энергии неодушевленных физических и химических взаимодействий в географическом пространстве). Геополитическое пространство тоже системно организовано, и организатором в данном случае выступает в такой же мере системно организованный субъект - нация. Нация выступает носителем власти (сувереном) в особого типа государстве, где суверен – не отдельный монарх и не династия, а народ в целом (нация-государство, преобладающий феномен XVII-XX веков[2]). Нация-государство - как производящий и потребляющий социальный субъект - имеет достаточно совокупной мощи для борьбы за ресурсы выживания и развития, а также для обеспечения победы в данной борьбе, поскольку именно государство обладает наибольшими материальными, организационными и юридическими возможностями и полномочиями, чтобы противостоять иным организованным субъектам борьбы за ресурсы. Особо значимым моментом является то, что, в отличие от возможностей большей части «новых акторов» геополитического процесса, возможности и полномочия нации-государства имеют легитимный характер. В силу этого нация является субъектом прежде всего геополитических взаимодействий, и создается именно для этих целей. Не случайно нации-государства формируются и функционируют в период глобального освоения, раздела и передела географического пространства на ступени индустриального развития цивилизации. Окончательное оформление индустриальной цивилизации – а вместе с ней и нации-государства – происходит во второй половине XIX века. Тогда же возникает и собственно геополитический дискурс, отделившись от политической географии, дискурсивно сопровождавшей процесс становления индустриального общества и нации-государства.
Итак, геополитическое пространство формируется на индустриальной стадии существования цивилизации как совокупность взаимодействий наций-государств с природными и неприродными объектами системного характера в борьбе за ресурсы выживания и развития.
На наш взгляд, геополитика как наука и политическая практика в значительно большей мере, чем какая-либо другая наука и практика, выражает и отражает единство биологической и социальной природы человека. Соединение географии (географической науки) и политики (политической науки) и призвано было объяснить и спрогнозировать течение и исход борьбы прежде всего за природные ресурсы выживания и развития наций-государств. При этом выживание и развитие определялись степенью адекватности внутренней и внешней политики государства количественным и качественным характеристикам природной среды обитания данной нации.
Биологическая природа человека кардинально не изменилась на протяжении последнего столетия, но социальные характеристики как раз испытали качественные изменения: «…с изменением общества меняется сущность человека, представляющая собой простое отражение системы общественных отношений... Предыдущая история была сравнительно стабильной. Основную часть населения составляло крестьянство, жизненные устои которого не менялись даже при политических катастрофах... В наше время ситуация, изменилась. Социальные условия неудержимо меняются, население вырывается из исконных традиционных устоев и форм правления» [3, c. 235]. Вследствие этого значение неприродных ресурсов выживания и развития социумов резко возросло. Геополитика из науки и социальной практики, основанных на био социальных характеристиках политических взаимодействий превратилась со второй половины прошлого века в науку и практику социо биологических и прямо социальных взаимодействий, регулируемых государством как основным политическим институтом. Вследствие произошедших изменений геополитические пространства «умножились»: к географическому прибавилось экономическое, информационно-кибернетическое и информационно-идеологическое пространства как наиболее важные для осуществления социальных взаимодействий и борьбы государств за ресурсы выживания и развития соответствующих сообществ людей в постиндустриальную эпоху. До предела упрощая вопрос, можно сказать, что экономическое пространство в основном возникает и функционирует на базе материальных потребностей человека, вызванных прежде всего его биологической природой, а информационно-идеологическое – на базе потребностей в развитии духовной сферы и политического участия всё больших масс людей, т.е. на основе высших социальных потребностей. При этом геополитическим, т.е. обеспечивающим выживание и развитие человеческих сообществ в борьбе за ресурсы различного рода, является не культурное или ментальное, а именно информационно-идеологическое пространство, поскольку идеология, в отличие от культуры, имеет характеристики аксиологичности, манипулятивности и ограниченности по времени существования, т.е. имеет свойство инструментальности и лабильности, необходимое для осуществления борьбы за ресурсы.
На рубеже XX-XXI веков государство (нация-государство) перестало быть единственным актором геополитического взаимодействия. Вследствие, во-первых, перехода к постиндустриальной стадии развития человечества и, во-вторых, распада СССР и мировой системы социализма с их приверженностью преимущественно нерыночным способам эконмического регулирования на арену геополитических взаимодействий (т.е. взаимодействий в рамках борьбы за ресурсы, как природные, так и социальные) вышли транснациональные и глобальные экономические корпорации, а также теневые международные структуры как экономического, так и политико-экстремистского характера – так называемые «новые акторы» [13]. Борьба за ресурсы природно-социальных пространств окончательно переместилась из пространства географического в пространства нетерриториальные: экономическое, информационно-кибернетическое, информационно-идеологическое.
Новейшая история знает пример взаимодействия актора негосударственной природы – корпорации Unocal – с государством Афганистан в первой половине 90-х годов прошлого века, в результате чего в середине того же десятилетия в государстве Афганистан изменились субъект политической власти и политический режим. Данное изменение произошло при содействии государства США и государства Пакистан («проект Талибан»). Целью Unocal, как известно, был нефтепровод, прошедший из Туркменистана через территорию Афганистана в Пакистан, т.е. проект, изменявший конфигурацию экономического пространства как США, так и нескольких стран Среднего Востока в нефтегазовом секторе, но потребовавший борьбы за такие ресурсы географического пространства Среднего Востока, как территория и коммуникации. Многочисленные примеры смены политических режимов в странах Ближнего Востока в период 2010-2013 гг. связаны, в частности, со стремлением крупных нефтегазовых корпораций США, Великобритании, Франции и Италии получить возможность преимущественной разработки мощных месторождений, которые до смены режимов являлись национализированной собственностью соответствующих государств, причем данным корпорациям оказали всемерную помощь структуры их государств базирования.
В связи с «умножением» геополитических акторов и геополитических пространств приходится говорить и об изменении сущности геополитического пространства, произошедшем на рубеже XX – XXI веков.
Геополитическое пространство – это совокупность взаимодействий акторов как государственной, так и негосударственной природы с природными и неприродными объектами системного характера, а также между собой - в борьбе за ресурсы выживания и развития.
Какова же типология геополитических пространств в XXI веке с учетом изменений, произошедших в составе геополитических акторов?