Артур Хейли. Отель
--------------------Аpтуp Хейли. Отель.========================================HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5-------------------- Путник, соблаговоли остановиться в сем недостойном доме. Баня готова, и тихая комната ожидает тебя. Входи же, входи! Надпись на двери гостиницы в Танамацу, ЯпонияПОНЕДЕЛЬНИК. ВЕЧЕР
Будь на то моя воля, думал Питер Макдермотт, я давным-давно выгнал быэтого начальника охраны. Но поступать по собственному усмотрению Питер немог, и вот теперь этот ожиревший бывший полицейский снова куда-то исчез, икак раз в тот момент, когда был особенно нужен. Макдермотт согнулся всем своим высоким сухопарым телом и началнетерпеливо трясти телефонный аппарат. - Тут целый ад на голову обрушился, - заметил он, обращаясь к молодойженщине, стоявшей у окна просторного кабинета, - а он как сквозь землюпровалился. Кристина Фрэнсис взглянула на свои часики. Было без нескольких минутодиннадцать. - Я бы поискала его в баре на Барон-стрит. Питер Макдермотт кивнул: - Телефонистка уже обзванивает его излюбленные кабаки. - Он открылящик стола, вытащил сигареты и предложил их Кристине. Она подошла к нему, взяла сигарету; Макдермотт дал ей прикурить изакурил сам. Он смотрел, как она затягивается. Кристина Фрэнсис всего несколько минут тому назад вышла из своегомаленького кабинета, расположенного на одном этаже с прочимиадминистративными помещениями отеля Сент-Грегори. Сегодня она работалавечером и уже собралась уходить домой, но свет в кабинете заместителяглавного управляющего привлек ее внимание, и она заглянула сюда. - Да, наш мистер Огилви - сам себе хозяин, - заметила Кристина. - Таквсегда было. С ведома У.Т. Макдермотт что-то быстро ответил по телефону и умолк. - Вы правы, - наконец сказал он. - Я пытался реорганизовать нашуникудышную систему охраны, но получил головомойку. - Я этого не знала, - тихо сказала Кристина. Он иронически посмотрел на нее. - А я думал, вы знаете все на свете. Обычно так оно и было. Будучи личным секретарем Уоррена Трента,человека вспыльчивого и неуравновешенного, которому принадлежал этот самыйкрупный в Новом Орлеане отель, Кристина была в курсе всех закулисных дел иповседневной жизни огромного механизма. Она знала, например, что Питер,назначенный на должность заместителя главного управляющего всего лишьмесяц или два назад, в сущности, тащил на себе все хозяйство большого ишумного отеля, хотя получал за это весьма скромное жалованье и не обладалбольшими полномочиями. Она знала также и причину этого, скрытую в папке сгрифом "секретно", где содержались сведения личного порядка о жизни ПитераМакдермотта. - А из-за чего, собственно, такой переполох? - спросила Кристина. Макдермотт усмехнулся, и его некрасивое, словно вырубленное из камня,лицо исказилось. - Поступила жалоба, что на одиннадцатом этаже происходит что-то вродеоргии; на девятом этаже герцогиня Кройдонская заявила, будто ее супругаоскорбил официант, обслуживавший их в номере; в тысяча четыреста тридцатьдевятом кто-то будто бы страшно стонет; ночной администратор заболел, и яотпустил его домой, а два других заняты неотложными делами. Он снова взялся за телефон. Кристина молча отошла к окну кабинета,находившегося в бельэтаже. Слегка откинув назад голову, чтобы дым отсигареты не ел глаза, она окинула взглядом город. Как раз напротив, зашироким проспектом, на который выходил отель, компактным, кишащим людьмипрямоугольником лежал так называемый Французский квартал. До полуночиоставался целый час, и квартал еще не начал жить своей обычной жизнью, -огни у входа в ночные бары, бистро, дансинги и заведения со стриптизом,равно как и свет за плотно закрытыми шторами, будут гореть долго, досамого утра. Где-то к северу, видимо, над озером Поншартрен, в темноте ночисобиралась летиняя гроза. Это чувствовалось по приглушенным раскатам громаи редким вспышкам молний. Если повезет и гроза повернет на юг внаправлении Мексиканского залива, то к утру в Новом Орлеане пойдет Дождь. А дождь был бы, как никогда, кстати, подумала Кристина. Уже тринедели город изнемогает от жары и духоты, и нервы у всех на пределе. Да ив отеле тоже станет хоть немного полегче. Сегодня днем главный инженерснова жаловался: Если не удастся в ближайшие дни отключить хоть частькондиционеров, я больше ни за что не отвечаю. Питер Макдермотт положил трубку на рычаг. - А вы знаете, кто там живет, в этой комнате, откуда слышны стоны? -спросила Кристина. Он покачал головой и снова потянулся к телефону. - Сейчас выясним. Наверное, кому-то приснились кошмары, но лучшевсе-таки справиться. Только теперь, опустившись в глубокое кожаное кресло напротивбольшого стола из красного дерева, Кристина вдруг почувствовала, каксильно устала за день. При обычных обстоятельствах она уже давнымдавнобыла бы дома в своей квартире в Джентильи. Но день выдался особеннонапряженный: надо было разместить делегатов целых двух конгрессов, да идругих клиентов прибыло такое множество, что без конца возникали проблемы,требовавшие ее вмешательства. - Хорошо, спасибо. - Макдермотт записал фамилию на листке бумаги иположил телефонную трубку. - Это Альберт Уэллс из Монреаля. - А я знаю его, - сказала Кристина. - Очень милый старичок, каждыйгод у нас останавливается. Если хотите, я выясню, в чем там дело. Питер медлил, глядя на тоненькую, стройную молодую женщину. Пронзительно зазвонил телефон, и он снял трубку. - Извините, сэр, - сказала телефонистка, - но нам не удалосьразыскать мистера Огилви. - Ладно. Соедините меня со старшим посыльным. - Если уж нельзявыгнать этого Огилви, подумал Макдермотт, то надо, по крайней мере,устроить ему завтра утром разнос. А пока не послать ли кого-нибудьвыяснить, что там происходит на одиннадцатом этаже, а самому занятьсяинцидентом с герцогом и герцогиней? Старший посыльный слушает, - прозвучало в трубке, и Питер узналровный, чуть гнусавый голос Херби Чэндлера. Чэндлер, как и Огилви,принадлежал к числу давних служащих Сент-Грегори и, по слухам, больше всехзанимался мелким вымогательством в отеле. Макдермотт объяснил ему суть дела и попросил разобраться с жалобой поповоду оргии. Как он и предполагал, в ответ прозвучал отказ: Это не входитв мои обязанности, мистер Мак, к тому же у нас тут полно дел. Сказано этобыло в типичной для Чэндлера манере - заискивающе и в то же время дерзко. - Оставьте свои доводы при себе, - непререкаемым тоном сказалМакдермотт. - Я требую немедленно проверить, насколько обоснована этажалоба. - Затем, немного подумав, добавил: - Еще одно: пошлите посыльногос дубликатом ключей к мисс Фрэнсис на бельэтаж. - И, не дожидаясьвозражений, положил трубку. - Пошли, - сказал он, слегка коснувшись плеча Кристины. - Возьмите ссобой посыльного и скажите вашему приятелю, чтобы он не выпускал на волюсвои кошмары. Херби Чэндлер в задумчивости стоял у стола старшего посыльного ввестибюле "Сент-Грегори"; его остренькое личико, похожее на мордочкухорька, выдавало смятение. Стол старшего рассыльного помещался посредине вестибюля, возле однойиз ребристых бетонных колонн, подпиравших высокий потолок, обильноукрашенный лепниной, - он стоял в самом центре, откуда хорошо было видновсех, кто входил и выходил из отеля. Сейчас здесь было весьма оживленно.Весь вечер по вестибюлю туда и обратно шныряли делегаты конгрессов,становившиеся с приближением полуночи все развязнее от принятогоспиртного. Чэндлер по привычке наблюдал за толпой; в эту минуту дверь наКэронделет-стрит распахнулась и в вестибюль ввалилась шумная группа кутил- трое мужчин и две женщины; в руках у них были стаканы с виски, наподобиетех, которые подавали в баре Пэта О'Брайена, где за это же виски стуристов брали на доллар дороже, чем во Французском квартале. Один измужчин едва держался на ногах, остальные поддерживали его. У всех троихбыли значки участников конгресса. На них значилось: "Голден-Краун Кола" иниже - фамилия. Публика в вестибюле, благодушно улыбаясь, уступала имдорогу, и квинтет, покачиваясь, проследовал в бар цокольного этажа. Время от времени появлялись новые клиенты - с вечерних поездов исамолетов; нескольких из них размещали сейчас в номерах находившиеся подкомандованием Чэндлера мальчики-посыльные; правда, "мальчики" - это толькотак говорилось, потому что среди них не было ни одного моложе сорока лет,а два-три седеющих ветерана служили в отеле уже более четверти века. ХербиЧэндлер, имевший право сам нанимать и увольнять свой штат, предпочиталпожилых людей. Если человеку трудно ворочать чемоданы и он иной разпокряхтит, ему наверняка дадут на чай больше, чем юнцу, расправляющемуся стяжелыми кофрами так, словно это детские игрушки. Один из таких стариков,на самом-то деле сильный и крепкий как буйвол, имел обыкновение вдругставить чемоданы на пол - прижмет руку к сердцу, покачает головой, потомснова поднимет их и тащит дальше. Совестливые постояльцы, уверенные в том,что старика вот-вот хватит инфаркт, редко давали за такой спектакль меньшедоллара. Они, конечно, не знали, что десять процентов перейдет потом вкарман Херби Чэндлера, плюс два доллара - ежедневная мзда, которую онвзимал с каждого посыльного, если тот хотел удержаться на месте. Эта своеобразная пошлина вызывала немало сетований у подчиненныхстаршего посыльного, и они за его спиной возмущались, хотя проворныйпосыльный все равно мог за неделю положить себе в карман полторы сотнидолларов, особенно когда отель был полон. Но Херби Чэндлер в такие дни,как сегодня, оставался на своем посту допоздна. Никому не доверяя, онжелал сам знать, какую получит мзду, - он обладал удивительным умениемоценить клиента и прикинуть, сколько тот наверху даст на чай. Бывалислучаи, когда посыльные пытались утаить от Херби подлинный размер выручки.За этим неизбежно следовали безжалостные репрессии: непокорного подкаким-либо благовидным предлогом на месяц отстраняли от работы, и онбыстро приходил в чувство. Была и еще одна причина, побудившая Херби Чэндлера задержатьсясегодня вечером в отеле и объяснявшая его беспокойство, которое послетелефонного разговора с Питером Макдермоттом возрастало с каждой минутой.Макдермотт велел выяснить, что происходит на одиннадцатом этаже. Но ХербиЧэндлеру не было надобности выяснять, так как в общем-то он знал, что тампроисходит. А знал он потому, что приложил к этому руку. Часа три тому назад двое юнцов весьма недвусмысленно изложили емусвою просьбу. Он слушал их с почтительным видом - ведь отцы их, известныев городе бизнесмены, и сами часто бывали в отеле. - Послушай, Херби, - сказал один из ребят, - сегодня здесь нашистуденты устраивают танцы. Надоело до чертиков! А нам бы хотелосьпоразвлечься иначе. Заранее зная ответ, Херби спросил: - Как - иначе? - Мы сняли номер. - Мальчишка слегка покраснел. - Нам бы парудевчонок. Штука рискованная, подумал Херби. У обоих еще молоко на губах необсохло, да к тому же они не совсем трезвые. - Извините, джентльмены, - начал было он, но второй юнец грубопрервал его: - Нечего нам вкручивать мозги, мы-то знаем, у тебя всегда естьдевочки, которые прибегут по первому же звонку. Херби обнажил в подобии улыбки свои острые, как у хорька, зубы. - Представить себе не могу, откуда вы это взяли, мистер Диксон. Юнец, начавший разговор, стал настаивать: - Мы ведь заплатим, Херби, ты же понимаешь. Старший посыльный заколебался, раздираемый сомнениями и алчностью. Впоследнее время его побочные доходы сильно поубавились. А может, риск нетак уж и велик. Тот, которого звали Диксон, вдруг сказал: - Да чего тут долго болтать. Сколько? Херби взглянул на ребят, вспомнил об их папашах и тут же удвоилобычную в таких случаях цену: - Сто долларов. На какой-то момент воцарилось молчание. Потом Диксон решительнозаявил: - Договорились. - И добавил, обратившись к своему приятелю: - Слушай,мы ведь уже заплатили за выпивку. А если тебе не хватит, чтоб внести своюдолю, я тебе одолжу. - Но ведь... - Только деньги вперед, джентльмены. - Херби облизнул тонкие губыкончиком языка. - И еще одно: прошу вас без шума, а то посыпятся жалобы, инам всем несдобровать. Никакого шума не будет, заверили его юнцы, но вот теперь уже ясно,что получилось все наоборот, его опасения подтвердились, и Хербичувствовал себя весьма неуютно. Примерно час тому назад приехали девицы. Они, как обычно, прошличерез главный вход, и только несколько человек из обслуживающего персоналазнали, что они здесь не живут. Если бы все прошло гладко, обе девицы ужеисчезли бы так же незаметно, как и появились. Жалоба о том, что на одиннадцатом этаже устроена оргия, да ещепереданная самим Макдермоттом, означала, что там произошло что-тосерьезное. Но что? Херби стало совсем не по себе, когда он вспомнил фразуоб уже оплаченной выпивке. В вестибюле было жарко и влажно, хотя кондиционеры работали вовсю.Херби вытащил шелковый платок и вытер вспотевший лоб. Проклиная себя забезрассудство, он никак не мог решить, ехать ему наверх или ни во что невмешиваться. Питер Макдермотт поднялся на лифте до девятого этажа, а Кристина исопровождавший ее посыльный должны были ехать дальше - на четырнадцатый.Дверцы лифта уже открылись, но Питер замешкался. - Если там что-нибудь серьезное, пошлите за мной. - В крайнем случае - закричу. Прежде чем дверцы лифта сомкнулись, отделяя их друг от друга, взглядыих встретились. Еще с минуту Питер постоял в задумчивости, всматриваясь вто место, где только что была кабина лифта, потом пружинистым, широкимшагом направился по устланному ковром коридору к так называемым"президентским апартаментам". В этом самом большом, со вкусом обставленном номере - служащие обычноназывали его "номером для знати" - за время существования "Сент-Грегори"побывало немало именитых гостей, вплоть до президентов и членовкоролевских семей. Большинству из них Новый Орлеан нравился потому, чтопосле первой торжественной встречи городские власти считали необходимымпредоставить гостей самим себе и даже закрывали глаза на некоторые ихвольности. Несколько менее влиятельными, чем главы государств, но в своемроде не менее выдающимися были и теперешние обитатели этих апартаментов -герцог и герцогиня Кройдонские со своей свитой, состоявшей из секретаря,горничной герцогини и пяти бедлингтон-терьеров. У дверей, с обеих сторон обитых кожей с вытисненными на ней золотымилилиями, Питер Макдермотт остановился и нажал на перламутровую кнопку; онуслышал приглушенный звонок внутри покоев и вслед за тем уже менееприглушенный хор залившихся лаем собак. Дожидаясь, пока откроются двери,он припоминал то, что слышал и знал о герцогской чете. Герцог Кройдонский, потомок старинного рода, сумел приспособиться кдуху времени. За последние десять лет с помощью герцогини, двоюроднойсестры королевы, игравшей к тому же немалую роль в обществе, он получилзвание посла и весьма успешно выполнял разные сложные порученияправительства Великобритании. Тем не менее в последнее время пошли слухи,будто карьера герцога достигла критической точки, по-видимому, из-за того,что уж слишком он приспособился к духу времени, особенно по части крепкихнапитков и интереса к чужим женам. Однако были и другие сведения, покоторым выходило, что тучи над головой герцога не столь угрожающи и носятлишь временный характер и что герцогиня крепко держит вожжи в руках.Сторонники этой второй версии предсказывали, что герцог Кройдонский скороможет стать английским послом в Вашингтоне. Чей-то голос тихо произнес позади Питера: - Извините, мистер Макдермотт, можно мне с вами поговорить? Быстро обернувшись, Питер узнал Сала Натчеза, пожилого официанта,который обслуживал гостей в номерах. Он тихо подошел с другого концакоридора, худой, мертвенно-бледный, в белой куртке, отделанной красным сзолотом - фирменными цветами отеля. Волосы его были гладко прилизаны иначесаны вперед, образуя старомодный хохолок. Выцветшие глаза слезились,вены на худых руках, которые он нервно потирал, выступали, как канаты. - Что случилось, Сол? Голос у официанта дрожал от волнения: - Видимо, вы поднялись из-за жалобы... на меня. Макдермотт посмотрел на дверь. Ее до сих пор не открыли, и за нейпо-прежнему слышен был только лай. - Расскажите-ка, что произошло, - сказал он. Официант дважды глотнул воздух и, не отвечая на вопрос, вдруг быстро,умоляюще зашептал: - Если я лишусь работы, мистер Макдермотт, мне тяжело будет в моемвозрасте найти другую. - Он посмотрел на президентские апартаменты свыражением тревоги и одновременно возмущения. - Нельзя сказать, чтобы такуж трудно было их обслуживать, но вот сегодня вечером... Они всегда оченьтребовательны, но я никогда не жаловался, хоть и не получал чаевых. Питер невольно улыбнулся. Английские аристократы редко дают на чай,видимо полагая, что обслуживать их - уже само по себе награда. Он перебилофицианта: - Вы мне так и не сказали... - Сейчас, сейчас, мистер Макдермотт. - Питеру тяжело было смотреть нато, как волновался этот человек, годившийся ему в дедушки. - Это случилосьпримерно полчаса назад. Они заказали ужин - герцог и герцогиня: устрицы,шампанское, креветки по-креольски. - Меня не интересует меню. Что произошло? - Да все эти креветки, сэр. Когда я обносил их... Понимаете, за всегоды я просто не помню, чтобы со мной такое случилось. - Да говорите же наконец! - Питер краешком глаза наблюдал за дверью,чтобы прервать разговор, как только она откроется. - Хорошо, мистер Макдермотт. Так вот, когда я обносил их этимикреветками по-креольски, герцогиня вдруг встала из-за стола и, возвращаясьназад, толкнула меня под руку. Случись это с кем другим, я бы решил, чтоона сделала это нарочно. - Какая чепуха! - Я знаю, сэр, знаю. Ну и в результате, понимаете, на брюках угерцога оказалось пятнышко - клянусь, не больше горошины. - И это все? - недоверчиво спросил Питер. - Мистер Макдермотт, клянусь вам, это все. Но герцогиня подняла такойшум... можно подумать, что я совершил убийство. Я извинился перед ними.Схватил чистую салфетку, принес воду и хотел очистить пятно, но они ислышать ни о чем не желали. Подавай им самого мистера Трента... - Мистера Трента нет в отеле. Прежде чем делать выводы, надо выслушать и другую сторону, решилПитер. А пока он распорядился: - Если на сегодняшний вечер у вас все дела закончены, идите-ка домой.Придете завтра, вам скажут, что к чему. Официант ушел, и Питер Макдермотт снова нажал на кнопку звонка. Лайсобак возобновился, и дверь тотчас открылась - за ней стоял моложавыйкруглолицый человек в пенсне. Питер признал в нем секретаря герцогаКройдонского. В ту же минуту из внутренних покоев раздался женский голос: "Кто тамраззвонился? Скажите, чтобы прекратили трезвон". При всей категоричноститона, подумал Питер, голос весьма приятный, с хрипотцой, вызывающийинтерес. - Извините, - сказал Питер секретарю, - я думал, вы не слышитезвонка. - Он представился и добавил: - Насколько я понимаю, здесьнедовольны нашим обслуживанием. Я пришел узнать, в чем дело. - Но мы ждали мистера Трента, - сказал секретарь. - Мистера Трента не бывает вечером в отеле. Обмениваясь репликами, они прошли из коридора в холл - квадратное, совкусом обставленное помещение с глубокой нишей, где стояли два мягкихкресла и столик для телефона, а на стене висела гравюра Морриса ГенриХоббса, изображавшая Новый Орлеан стародавних времен. Двойные двери вкоридор составляли одну из стен холла. В противоположной стене былаприоткрыта дверь, ведущая в большую гостиную. Справа и слева тоже былидвери, одна - в кухню, другая - в комнату, одновременно служившуюкабинетом, спальней и гостиной, где в данный момент находился секретарьгерцога Кройдонского. В две главные смежные спальни можно было пройтичерез кухню и через гостиную, - такое расположение было специальнопридумано для того, чтобы тайного посетителя при необходимости можно былонезаметно впустить и вывести из спальни через кухню. - А разве нельзя за ним послать? - Вопрос прозвучал неожиданно -дверь гостиной отворилась, и на пороге предстала герцогиня с тремябедлингтон-терьерами, крутившимися у ее ног. Резко щелкнув пальцами, онауспокоила собак и, повернувшись к Питеру, вопрошающе взглянула на него. Онувидел красивое, с высокими скулами лицо, знакомое по тысячам фотографий.Одета герцогиня была хотя и по-домашнему, но изысканно. - Откровенно говоря, ваша светлость, я не предполагал, что вы хотитевидеть непременно мистера Трента. Серо-зеленые глаза смерили его с ног до головы. - В отсутствие мистера Трента я ожидала, что ко мне придет кто-то изглавных администраторов. Питер невольно вспыхнул. Да, герцогиня Кройдонская отличаласьпотрясающей надменностью, но, как ни странно, в этой ее надменности былочто-то удивительно привлекательное. Словно вспышка молнии высветила впамяти Питера одну фотографию - он видел ее в иллюстрированном журнале:герцогиня на жеребце берет высокий барьер. Пренебрегая опасностью, онабезукоризненно владела собой, спокойная и величествриная. И сейчас у негобыло такое ощущение, будто он стоит у стремени, а герцогиня возвышаетсянад ним, сидя на лошади. - Я заместитель главного управляющего. Именно поэтому я и пришеллично узнать обо всем. В пристально глядевших на него глазах мелькнула усмешка. - А не слишком ли вы молоды для такой должности? - Не думаю. Теперь довольно много молодых людей служат управляющимиотелей. Питер заметил, что секретарь незаметно исчез. - Сколько же вам лет? - Тридцать два. Герцогиня улыбнулась. Когда ей хотелось - а в данный момент так оно ибыло, - лицо ее принимало оживленное, приветливое выражение. Видно, не такуж трудно, подумал Питер, осознать, что все говорят о твоем обаянии.Герцогиня была лет на пять или на шесть старше его, хотя явно моложегерцога, которому было уже под пятьдесят. - Вы что же, где-то учились? - спросила герцогиня. - Да, у меня диплом Корнеллского университета - факультет управленияотелями. До перехода сюда я работал заместителем управляющего в"Уолдорф-Астории". - Питер не без усилия произнес название отеля. Его таки подмывало добавить: "Оттуда меня выкинули с треском, внесли в черныйсписок, и я уже не мог устроиться ни в одном из отелей, входящих вкорпорацию. Еще счастье, что сумел найти работу в этом, независимомотеле". Но, конечно, ничего подобного он не сказал, ибо личные невзгоды -это твое частное дело, хотя чей-то случайный вопрос и может разбередитьстарые, незажившие раны. - Ну уж в "Уолдорфе" никогда бы не потерпели того, что произошлосегодня здесь, - заявила герцогиня. - Уверяю вас, мадам, что в "Сент-Грегори" тоже не потерпят плохогообслуживания. - Точно мы играем в теннис, подумал Питер, когда мяч то идело перелетает с одной половины порта на другую. Вот он сейчасвозвратится ко мне. - Плохого обслуживания?! А известно ли вам, что ваш официант вылилсоус на моего мужа? Преувеличение было столь явным, что Питер невольно удивился, зачем ейэто нужно. Все это выглядело тем более странно, что отношения между отелеми Кройдонами были всегда хорошими. - Я слышал, что произошла неприятность, по-видимому, из-занебрежности официанта. И пришел затем, чтобы от имени отеля принести вамизвинения. - Да, но это испортило нам весь вечер, - не унималась герцогиня. - Мыс мужем решили провести спокойно вечер одни, у себя в номере. Лишь нанесколько минут вышли прогуляться - обошли квартал и вернулись ужинать. Ивдруг такое! Питер кивал головой, делая вид, будто сочувствует герцогине, но вдуше ничего не понимал. Создавалось такое впечатление, будто она намеренностарается закрепить в его памяти этот инцидент. - Может быть, если я принесу наши извинения герцогу... - предположилМакдермотт. - В этом нет никакой необходимости, - резко оборвала его герцогиня. Макдермотт только собрался откланяться, как дверь в гостиную,остававшаяся приоткрытой, резко распахнулась. На пороге стоял герцог. В противоположность герцогине одет он был довольно небрежно, в смятойбелой рубашке и брюках для смокинга. Глаза Питера Макдермотта невольностали отыскивать злополучное пятно - ведь, по словам герцогини, официант"облил мужа соусом от креветок по-креольски". Наконец Макдермотт обнаружилего - крошечное, чуть заметное пятнышко, которое слуге ничего не стоило бысчистить. В просторной гостиной позади герцога был включен телевизор. Лицо у герцога было красное, изборожденное морщинами - совсем другое,чем на фотографиях даже последнего времени. В руке он держал стакан свиски. - О, извините, - произнес он слегка заплетающимся языком. И,обратившись к герцогине, добавил: - Послушайте, старушка. Я, кажется,забыл сигареты в машине. - Я сейчас дам вам сигареты, - обрезала его герцогиня. Тон ееисключал возможность дальнейшего разговора - герцог повернулся и ушел вгостиную. Сцена получилась гадкая, неприятная, а главное, непонятло было,отчего там вспылила герцогиня. Повернувшись к Питеру, она рявкнула: - Я требую, чтобы мистеру Тренту было доложено о происшествии, ибудьте любезны довести до его сведения, что я жду от него личныхизвинений. Совершенно ошарашенный, Питер вышел из апартаментов, и дверь плотнозакрылась за ним. Однако времени на раздумья у него не оказалось. В коридоре у двериКройдонов его уже ждал посыльный, который перед этим отправился вместе сКристиной на четырнадцатый этаж. - Мистер Макдермотт, - взволнованно сказал он, - мисс Фрэнсис проситвас срочно зайти в тысяча четыреста тридцать девятый, и, пожалуйста,поскорей! Минут за пятнадцать до этого, когда Питер Макдермотт, выйдя из лифта,направлялся к президентским апартаментам, посыльный с усмешечкой спросилКристину: - Собираетесь стать детективом, мисс Фрзнсис? - Если бы начальник охраны был на месте, - ответила Кристина, - мнене пришлось бы этим заниматься. Посыльный Джимми Дакуорт, коренастый лысеющий человек, у которого былженатый сын, работавший в бухгалтерии "Сент-Грегори", презрительнопроизнес: - А, этот! В этот момент лифт остановился на четырнадцатом этаже. - Нам нужен тысяча четыреста тридцать девятый, Джимми, - сказалаКристина, и оба разом повернули направо. При этом у Кристины мелькнуламысль, что, хотя каждый из них и хорошо знаком с "географией" отеля,изучали они ее по-разному: посыльный исходил его вдоль и поперек, многолет сопровождая клиентов из вестибюля в номера; она же знала"Сент-Грегори" по планам каждого этажа, которые часто листала и которыезапечатлелись в ее памяти. Если бы пять лет тому назад, подумала Кристина, в университете штатаВисконсин кто-нибудь спросил, чем будет заниматься через несколько летКрис Фрэнсис, в то время двадцатилетняя способная студентка, увлекавшаясяиностранными языками, то даже человек с самой буйной фантазией не мог быпредставить себе ее работающей в отеле в Новом Орлеане. В ту пору она малочто знала об этом городе и еще меньше интересовалась им. В школе оначитала о том, как Луизиану откупили у Франции в начале девятнадцатого векаи тогда же видела в театре "Трамвай "Желание" [пьеса известногоамериканского драматурга Теннесси Уильямса, написанная в 1947 г.]. Нокогда она переехала на Юг, оказалось, что ее представления об этих местахбезнадежно устарели. Трамваи превратились в дизельные автобусы, а"Желанием" именовалась захолустная улица в восточной части города, кудатуристы редко наведывались. Наверно, она потому и поселилась в Новом Орлеане, что почти ничего незнала о нем. После того, что произошло в Висконсине, подавленная, не оченьпонимая, как жить дальше, она просто искала такое место, где бы ее никтоне знал и она никого и ничего бы не знала. Знакомые вещи, прикосновение кним, самый их вид вызывали в ее душе одну только боль, такуювсепоглощающую, что она не проходила ни днем ни ночью. Как ни странно -Кристина даже стыдилась этого, - она никогда не видела снов. Она толькопомнила в мельчайших деталях всю цепь событий того трагического дня ваэропорту Мэдисона. Она приехала туда проводить родных, улетавших вЕвропу. Перед ее глазами, как сейчас, стояла мать, веселая, возбужденная,с приколотой к костюму орхидеей, которую подруга прислала ей по почте спожеланиями доброго пути; отец - благодушно настроенный и довольный тем,что целый месяц всеми реальными и выдуманными недугами его пациентов будетзаниматься кто-то другой. Он еще курил трубку и, когда объявили посадку,выбил ее о свой каблук. Бэбс, старшая сестра Кристины, обняла ее, и дажеТони, который был на два года моложе и не переваривал проявления на людяхкаких-либо чувств, милостиво разрешил ей поцеловать себя. - До свидания, Сарделька! - прокричали ей Бэбс и Тони. Кристина только улыбнулась этому дурацкому прозвищу, которым брат исестра любовно наградили ее, потому что она была серединкой в сандвиче,который они втроем составляли. Все, конечно, клятвенно обещали писать,хотя она должна была присоединиться к ним в Париже через две недели, послесдачи экзаменов. Наконец мать крепко обняла ее и велела беречь себя. Анесколько минут спустя огромный турбовинтовой лаинер вырулил на взлетнуюполосу и с ревом величественно оторвался от земли, но не успел онвзлететь, как накренился на крыло и штопором пошел вниз, - на миг всезастлало облако пыли, затем пламя, и, наконец, на земле осталась лишь кучаобломков - остатки машины и останки человеческие. Это случилось пять лет тому назад. Через две-три недели Кристинауехала из штата Висконсин и больше никогда туда не возвращалась. Ее шаги и шаги посыльного заглушал ковер, устилавший пол в коридоре.Джимми Дакуорт, шедший чуть впереди, заметил вслух: - Номер тысяча четыреста тридцать девятый! Знаю! Там живетпрестарелый джентльмен - мистер Уэллс. Дня два назад мы переселили его изугловой комнаты. Впереди них в коридоре открылась дверь, и из комнаты вышел хорошоодетый мужчина лет сорока. Запирая за собою дверь и пряча ключ в карман,он замешкался: Кристина явно заинтересовала его. Он уже собрался было сней заговорить, но посыльный чуть заметно покачал головой. Кристина,которая все это прекрасно заметила, решила, что ей, наверно, следует бытьпольщенной: ведь ее приняли за девицу, приходящую по вызову. А по слухам,Херби Чэндлер поставлял отменных красоток. Когда они прошли мимо искателя приключений, Кристина спросила: - А почему мистера Уэллса перевели в другой номер? - Я слышал, мисс, будто тот, кто раньше жил в тысяча четырестатридцать девятом, устроил скандал. Вот и решили поменять их местами. Да, теперь Кристина вспомнила, что и прежде были жалобы на этукомнату. Она была расположена рядом со служебным лифтом и к тому же подполом там сходились все отопительные трубы отеля. В результате комнатабыла шумная и невыносимо душная. В каждом отеле есть, по крайней мере,одна такая комната, - иногда ее даже называют "веселой" и сдают лишь в техслучаях, когда свободных номеров нет. - Но почему же мистера Уэллса из приличного номера переселили сюда? Посыльный пожал плечами. - Об этом лучше спросите портье. - Но ведь у вас на этот счет наверняка есть своя версия! - настаивалаКристина. - Видите ли, по-моему, его переселили потому, что он никогда ни начто не жалуется. Этот джентльмен уже много лет останавливается в нашемотеле, и никто никогда не слышал от него ни единой жалобы. Так что,наверно, кое-кому захотелось поиздеваться над ним. - Джимми Дакуортзаметил, как Кристина в гневе поджала губы, и, помолчав, продолжал: - Яслышал, что в ресторане ему дали столик рядом с кухонной дверью, куда донего никто не хотел садиться. А ему это вроде бы даже все равно. Зато завтра кое-кому это будет совсем небезразлично, мрачно подумалаКристина. Уж она об этом позаботится. При одной мысли о том, что с ихпостоянным клиентом, к тому же человеком тихим и скромным, таквозмутительно обошлись, она почувствовала, как свирепеет. Ну и прекрасно.В отеле знают ее крутой нрав. До нее даже доходили слухи, будто некоторыесчитают, что ее сердитое лицо очень подходит к рыжим волосам. Вбольшинстве случаев она все же сдерживалась, но иногда, стремясь добитьсясвоего, проявляла характер. Они завернули за угол и остановились у двери номера 1439. Посыльныйпостучал. Они ждали, прислушиваясь. Тишина. Джимми Дакуорт снова постучал,на этот раз громче. В ответ послышался слабый стонсначала еле слышный, онпостепенно нарастал и вдруг умолк так же внезапно, как начался. - Где запасной ключ? Открывайте дверь, быстрее! - приказала Кристина. Она отступила, пропуская вперед посыльного: даже при явно критическойситуации следует соблюдать правила приличия, принятые в отеле. В номеребыло темно; Дакуорт включил верхний свет и исчез за выступом стены. Почтитотчас же он позвал Кристину: - Мисс Фрэнсис! Идите-ка сюда! Войдя в комнату, Кристина сразу почувствовала, что там невероятножарко и душно, хотя регулятор кондиционера стоял на отметке "прохладно".Но только это она и успела заметить, так как через секунду все ее вниманиеуже было поглощено несчастном человечком, который полусидел-полулежал вкровати, откинувшись на подушки. Она признала в нем Альберта Уэллса,маленького старичка, похожего на воробышка. Лицо его было пепельно-серым,глаза выкатывались из орбит, губы дрожали, он отчаянно хватал ртом воздух. Кристина быстро подошла к кровати. Несколько лет тому назад в клиникеотца она видела одного пациента в состоянии агонии - он так же задыхался,как Уэллс. Отец принял тогда меры - всего она не удержала в голове, нокое-что вспомнила. - Откройте окна, - решительно приказала она Дакуорту. - Здесь нуженсвежий воздух. Посыльный не мог оторвать взгляда от лица лежавшего человека. - Но все окна запечатаны, - растерянно ответил он. - Это сделаноспециально из-за кондиционера. - Так вскройте их. А если понадобится, разбейте. Кристина уже схватила трубку стоявшего у кровати телефона. Услышавголос телефонистки, она сказала: - Говорит мисс Фрэнсис. Доктор Ааронс в отеле? - Нет, мисс Фрэнсис. Но он оставил номер телефона. Если чтотосрочное, я могу ему позвонить. - Очень срочное. Передайте доктору Ааронсу, что он нужен в тысячачетыреста тридцать девятом, и поторопите его, пожалуйста. Спросите,сколько времени займет у него дорога до отеля, и перезвоните мне. Положив трубку, Кристина повернулась к больному. Хрупкий, тщедушныйстаричок дышал тяжелее прежнего, и ей показалось, что лицо его изпепельно-серого стало синеватым. Он снова принялся стонать. Эти-то стоныони и слышали в коридоре. Он пытался сделать выдох, и дыхание неустанавливалось главным образом потому, что он был очень истощенфизически, и сил у него не хватало. - Мистер Уэллс, - сказала Кристина, стараясь, чтобы голос ее звучалспокойно, хотя сама она была далека от спокойствия. - Мне кажется, вамбудет легче дышать, если вы перестанете ворочаться. - Она уже заметила,что посыльный успешно справляется с окном: вешалкой для платья он сорвалпломбу с ручки и теперь пытался поднять нижнюю половину окна. Как бы в ответ на слова Кристины приступ удушья у старика сталутихать. На нем была старомодная фланелевая ночная рубашка, и Кристина,просунув руку ему под спину, почувствовала, несмотря на толщину материи,какие у него костлявые плечи. Другой рукой она взяла подушки и подложилаих так, чтобы старик мог опереться на них и не падать. Все это время онвнимательно смотрел на нее - глаза у него были как у затравленногоживотного, но в них светилась благодарность. - Я послала за доктором, - сказала Кристина, чтобы приободрить его. -Он будет здесь с минуты на минуту. Пока она успокаивала старика, посыльный поднатужился, крякнул, инижняя половина окна скользнула вверх. В комнату тотчас хлынул прохладныйвоздух. Значит, гроза все-таки идет на юг, обрадованно подумала Кристина,и сразу появился ветерок. Теперь температура на улице понизится, и такпродержится несколько дней. Тем временем Альберт Уэллс с жадностью глоталсвежий воздух. Зазвонил телефон. Подозвав посыльного и знаком велев занятьее место возле больного, Кристина сняла трубку. - Доктор Ааронс уже выехал, мисс Фрзнсис, - сообщила телефонистка. -Он в Парадизе и просил передать, что будет в отеле минут через двадцать. Кристина задумалась. Парадиз - на другом берегу Миссисипи, заАлджирсом. Даже при самой быстрой езде за двадцать минут доктор едва лидоберется сюда. К тому же она не раз сомневалась в компетентности доктораАаронса, тучного, чрезмерно увлекавшегося коктейлем "сазерак" человека,которому отель предоставлял бесплатное жилье, оговорив право вызывать егов любое время. - Я не уверена, что мы можем так долго ждать, - помолчав, сказалаКристина телефонистке. - Посмотрите-ка в картотеке, нет ли среди нашихгостей врача? - Я уже посмотрела. - В ответе послышалось легкое самодовольство, какбудто девушка специально читала о телефонистках, совершающих героическиепоступки, и твердо решила стать одной из ни