Слово не воробей, вылетит – таких поймаешь 3 глава




– Не бери в голову, юноша. Не такие мы и молодые, как тебе может показаться, а Водяной (чтобы бабке было пусто) – он же для общей конспирации говорил, что мы уплыли, а мы на самом деле все видели и слышали, просто вида не подавали.

– Чегой-то не понимаю я. Что за конспирация такая? Новая какая нечисть выползла что-ли? – недоумевал юноша.

– Ага! Нечисть! – прыснули русалки, – и знаешь, кто эта нечисть?

– Откудова же мне, неученому, знать-то? – удивился Захар. Дарья попыталась ему объяснить:

– Понимаешь, богатырь, нас-то, нечисть, уже ничем не запугаешь, кроме таких, как ты, богатырями. Вот и испугались – авось решил вывести нас подчистую. А конспирация – это такая штука, которая позволяет нам прятаться от таких, как ты богатырей, кумекаешь?

– Неа, – прямо признался юноша, – не кумекаю.

– В общем, слово такое! – уже не выдержала Ольга, – ежели прятаться и не попадаться – это хорошая конспирация, а ежели прятаться, и попасться, как мы, на такого, прости, хорошего (гм) человека, как ты, то и конспирация долой, поскольку прятаться от тебя смысла и нету никакого. Улавливаешь?

– Неа, – повторился Захар, – но уловлю когда-нибудь, я думаю.

– Уловишь, уловишь! – сказала Дарья, – с бабкой нашей поговоришь, и уловишь все.

– А чо за бабка такая, не первый раз упоминаете, все же? – спросил Захар.

– Хорошая, кстати, бабка, тоже нечисть, как вы, люди, говорите. Баба Яга! – ответила русалка.

– Баба Яга! – аж взвился парень, – а маменька сказывала, что самая страшная она.

– Тебе маменька все сказывала не так, – встрял в разговор Водяной, – может и была она такой, да не тот нынче век. Самая мудрая она. Я так думаю, что поумнее Кощея будет старуха. Только бывают с ней завороты. Вот сейчас, например! – Водяной поковырял свои позеленевшие усы, – как тебя на заповедную поляну доставлять, я не понимаю! Могла бы хотя бы намекнуть, старая!

– А ежели я поплыву? – удивление в глазах парня так и читалось, – думаешь не потяну.

– Далеко же ведь! – веско сказал Водяной, – шесть верст, все-таки, и все против течения, я хоть и Водяной, но реку вспять не смогу повернуть.

– Доплыву, дедушка, – честно признался Захар, – я же в кузне воспитывался, могу и день напролет самым большим молотом орудовать, не уставая, а вода, она же мягкая, ежели течение как у Оки рядом с домом, то и десять верст доплыву напротив течения.

– Ну ладно, раз ты так говоришь, поплывем, другого способа я просто не вижу, прислала бы эта старая перечница хоть волка из стаи Лешего, проще было бы, ни тебе, ни мне хлопот. Ну а так – другого выхода нет. Но я с ней потом поговорю…

 

Собирались в путь они не долго, только Водяной Захару сказал:

– Ты бы молоточек свой, да косу здесь оставил – трудно плыть с ними, да и не нужны они будут, я думаю.

– Но, дедушка, а вдруг как Змей, чего я тогда делать буду?

– Ты, что, дубина, не понял, я тебя как раз к Змею и доставляю, и не тронет тебя никто там, а оружие, ежели понадобится, мы тебе добудем.

– Как это к Змею?!! Говорили же к бабушке Яге! – поразился Захар.

– Так это то же самое, что к Змею. Там он, ждет тебя, виниться хочет. Точнее даже не виниться, а понять ситуацию… Поймешь, когда доплывем, но беды тебе точно не будет, поверь.

– Тебе, дедушка, верю. Обедом угощал, как самого князя, разговоры делил, не можешь обмануть, поэтому.

– Это хорошо, что ты такой добрый и наивный, парень, но придется тебе менять свои устои очень скоро, иначе тебе не Змей наш голову снесет, а кто-нибудь другой.

– Опять чего-то не понял я, дедушка!

– Скоро поймешь! Поплыли!

К этому моменту Захар уже разделся до исподнего, поэтому запрыгнул в Смородину и поплыл за Водяным. Старый дед, как мог, избегал скорости – парень хоть и был силен, но не смог бы тягаться в скорости с Водяным. Поэтому они честно плыли все расстояние часов шесть, а то и более.

 

 

– Ды ну! – пытался выговорить Соловей Яге, – н-н как это мжно. Я же пыдгтовил команду! А ты усе! Стоять! Не тот бгтырь! И чо я нынче делать дылжон??? Я же со всеми чуйствми к Светушке! А теперь??? Скажи, дура старая!!! – Соловей почти кричал.

– Так, сядь, успокойся. Смотри: твоя Светушка с Лешим о возможности дислокации в этом районе уже беседует, то есть никуда не денется, а с богатырем поговорим, найдем и на твою удаль забаву!

– Дык, я ж… Я ж… Я ж не о забаве баю, а о Светушке, Светлане, Светуле!!!

– Эк тебя занесло, Соловушка, за голову берись, и к чаре не притрагивайся более! Иначе в канарейку превращу. Опыт имею, спроси у Змея.

– А как же мне, горемычнму, – не унимался Соловей, – как же мне быть?

– Посмотрим. Может все и к лучшему. Увидим богатыря, и проясним.

– Да сколько же можно его ждать? – вставил свое слово Змей, – русалок послали уже часов шесть назад. Им плыть то всего минут десять. Но что-то не так, ни Водяного, ни богатыря пока нету что-то.

– А я щас покажу кому-то, почему нас нету! – прозвучал грозный голос…

 

– У вас что, вообще ума нету, старые пьянчуги? Как я его должен был доставлять, на себе что-ли, я стар уже, да и не покойник он, чтобы его по воде, аки по-суху переправлять, вот и плыли его стараниями. Сколько могли, да и, слава Богу, что доплыл, иначе не представляю, как бы поступил, ведь утопленники – это мой хлеб.

– Да ладно тебе, Водяной, бузить, – сказала Яга, – дай парню сказать.

– Скажет он тебе! Он кролем шесть верст прогреб, как-бы его не на погост. Дайте человеку отдыху!

– Мне бы к Змею… – пробурчал юноша и ввергся в богатырский сон.

– Чего делать будем, други? – грозно спросил самый трезвый Водяной, поскольку плавание со скоростью человека его совсем не вдохновило.

– Ну чего… – потупилась бабка, – мы с Кикиморою ужо ночлег приготовили, давайте туда, а иначе не знаю.

– Я знаю, – сказал Змей своей левой головой, – давайте мы его съедим, он же, все равно, ничего уже не соображает, ну и по сути, никто о нем уже не вспомнит.

– Я тебе съем! – медленно, с чувством сказал Водяной, – я таких людей и не видел никогда. Он же ребенок! У тебя хватит совести съесть его?

– Но он же пришел убить нас! – возразил Змей.

– Да! – но он же не знает, кто ты, и делал ли ты то, что тебе сватают. Но ко мне он так обращался, как никто из вас не делал тыщу лет. «Дедушка Водяной». Это как собственный внук. А он так не просто говорит, он так думает, я его душу щупал. Это честнее, чем даже когда мы бабушкину медовуху новую пробуем, и друг другу «уважаешь» кричим, по столу стуча.

– Итак! – опять, очень строго сказала Яга, – Переносим ко мне, уложим, Змея не допустим, а утром поговорим.

– Главное… – подумал вслух Водяной, – чтобы с утра вы не захотели похмелиться, иначе Захар здесь либо поубивает вас всех, либо будет убит, рано проснувшись. Я же не могу с ним остаться, кто бдеть будет?

– Мы будем! – сказал Змей.

– Ага, – осклабился Водяной, – тебе больше всех я доверяю.

– Да ладно тебе, брат, ну что, дураки мы такие что ли, какими кажемся? – вопросила правая голова.

– А кто его знает, – пожал плечами Водяной, – о тебе, как о личности очень трудно думать, ты же о трех головах.

– А мы уже пришли к консенсусу.

– Если бы вы еще знали значение этого слова.

– Короче, попробуем Захара вразумить, если не получится, оглушим, и отдадим бабке… Есть не будем. Тебе довольно?

– Довольно, верю. А если, скотина, сожрешь! Я не знаю, что сделаю. Ну, не друзья мы станем более.

– Не думай дедушка Водяной, не съедим, твоему чутью верим, иначе давно бы рыцари растерзали бы нас и все головы отрубили бы…

По большому счету, хватило бабкиной силы, чтобы отнести богатыря на ночлег. Яга постаралась даже больше: она своею колдовскою силою заставила заснуть всех (в первую очередь Соловья), чтобы назавтра получился нормальный разговор…

 

– А мы вот тут с утра кумекали, и решили, что надо его все-таки съесть, чтобы другим неповадно было, – веско выразила общую мысль средняя голова Горыныча, – ведь, собственно, чего он нам хорошего сделал? Да практически ничего, Водяного, только, уважительно называл. Ну а нам-то с того что? Из-за него мы здесь в клетке канарейкой малюсенькой сидели, страху терпели. А теперь возись с ним. Зачем это все. Никто же не узнает, точнее даже наоборот – услугу князю окажем. Может стадо какое презентует нам за это?

– Слышишь, Змей, давай начистоту, когда ты последний раз мясо человечье ел? – тихо спросил трехголового Лихо.

– Нууу… – задумался Змей. В животе его заурчало, – давно, наверное. Не помню уже. По молодости было, лет триста назад.

– И скажи мне, вкусно было?

– Да не помню я. Наверное, вкусно. Мясо – оно и есть мясо.

– А я не соглашусь, – встряла Яга, – человека просто по-разному приготовить можно. Я, например, богатырей прям в латах запекала… – старуха задумалась, – и ведь помню, что любила это дело, а сейчас и не припомню, почему.

– Изменились мы за это время, братцы, – сказал Кощей. – Стыдно признаться, но изменились.

– А раз так, то давайте съедим! – гаркнул Змей.

– Нет, – тихо сказала Яга, – к старому нет возврата. Менять нынешний устой не позволю. То ли старость в пояснице, то ли мир сладостен, но не позволю. Люди ведь нам вреда не причиняют.

– Ага, – буркнул Горыныч, – боятся потому что.

– Ты помолчи, – шикнула старуха, – они нам вреда не причиняют не потому, что боятся, а потому, что договор у нас кровный. Они к нам с пониманием, и мы к ним без злости. Да и спокойнее стало. Вспомни, как раньше было. Каждый в своем углу, за шкуру свою трясется, и они, люди, то есть, тоже последними словами нас кроют, богатырей своих на нас насылают, жизни лишить желая. А теперь и мы, и они – вместе общая сила. Мы здесь мухоморовку мою на поляне трескаем, Соловья, периодически, на боевые действия отправляя, и они в долгу не остаются – тебя, борова, скотиной снабжают.

– Это да, – согласились все три головы, – но делать-то что? Судя по всему, этот наш богатырь и не богатырь вовсе, и князю поперек горла. Наоборот, спасибо скажет, ежели сожрем.

– Не понимаешь ты одного, Змей.

– Чего это мы не понимаем?

– А того, что князь, это не все люди, с которыми договор заключен. Заключали мы его с народом. А ежели отец этого Захара узнает, что ты его сожрал, что он сделает?

– Что? – Змею стало интересно. И тут встрял Кощей:

– А тут к бабке не ходи. Попрет прямо в палаты князя подавать челобитную: вот, мол, княже, распоясались наши союзники, сына моего сожрали, и что делать теперь прикажешь.

– А князь? – тут уже заинтересовался Баюн, который одним ухом слушал эту утреннюю перепалку.

– А князь, чтобы от себя вину отвесть, предложит отмстить нам неразумным.

– И… – даже Кикимора, которая не любила все эти разговоры, поскольку они ни к чему не вели, навострила ухо. Кощей понял, что, как старый знаток душ человеческих, он единственный, кто сможет донести правильно мысль до суверенного лесного народа, попросил его не перебивать и объяснил:

– Поймите. Здесь всего два варианта. Точнее даже один. Кто бы ни пришел мстить нам, умрет. И тогда всполошится весь народ. И закончится это тем, что вернемся мы к тем устоям, которые были триста лет назад. И проиграют все: и мы, и они. Мира не будет больше, и придется Яге доставать свои старые поваренные книги, где записано, как богатырей в латах запекать. И никакой мухоморовки на поляне, никакой Светланы Соловью, и жрать ты, Змей, будешь раза в четыре меньше, чем нынче, поскольку никто тебе поставлять скот не будет.

– А еще один вариант? – спросила Кикимора.

– Какой еще один вариант? – не понял Кощей.

– Ты вначале сказал, что здесь всего два варианта.

– Я же поправился. Но на самом деле и другой вариант есть. Пошлет князь своего кузнеца самого мстить нам неразумным за смерть его сына, и сгинет он, как Захар, тут как пить дать. А дальше все пойдет по первому варианту, потому что за кузнецом этим, собственно как и за Захаром, деревня его, ну и народ весь, тот с которым договор наш кровный подписан.

– Да. Перспектива. Значит, есть не будем! – согласились все три головы.

– А я бы посмотрел, как ты меня есть будешь! – лесные жители не заметили, что Захар проснулся и даже успел кое-что услышать, из того, что они говорили, – признавайся, где невеста моя, – Захар было хотел закатать рукава, но, увидев, что в одном исподнем перед лесным народом обозначил себя, нахмурил бровь.

– А ты, богатырь, иди, оденься, что ли, – гораздо значительнее нахмурила бровь Яга, – хоть ты и гость, и есть мы тебя не собираемся пока, но приличия соблюдать все же надобно.

– Дык, во что, бабушка? Я же свою одежу на поляне около Смородины оставил. И молот мой и косу. Все там. Во что одеться-то.

– А ты в горницу зайди. Там много от иных богатырей осталось, что в похлебку не шло, – ухмыльнулась Яга.

Захар почесал в затылке, но ведьму послушал-таки. Все же старая женщина, тем паче, одна из главных страшилок, которыми его маменька пугала, когда спать укладывала. Зайдя в избушку, в которой ночевал, он увидел большую поклажу из разного покроя рубах, штанов, доспехов. Интересно, почему это, когда выходил, не было всего. «Ну, они же колдуны все», – успокоил себя Захар и начал перебирать одежу. Найдя привычные для него рубаху и штаны, парень быстро оделся, даже не удивившись тому, что все впору, и вышел из горницы.

– Ну вот, явился, – улыбнулась Яга, – прямо-таки богатырь, а почему латы не надел-то, были же.

– А зачем? – удивился парень. А потом смутился, – да и не умею я их носить. Я же кузнецкий сын. Не до лат мне обычно.

– А ежели бы Родину пришлось защищать, как бы ты без лат? – непонимающе развел руками Кощей, который, даже зная о своем бессмертии, ни разу не выходил на смертные бои без доспехов.

– Да обычно, как у нас в деревне. Молот в руки, и раззудись плечо, размахнись рука.

– Нда… Славный был бы завтрак, – уже в шутку облизнулись головы.

– А ты, трехголовый, давай не увиливай. Говори, где невеста моя. И не смотри, что без молота я. Ежели надо, и руками все твои шеи на узлы позавязываю.

– Ты смотри, какой грозный, – ухмыльнулась левая голова, – а может, съедим все-таки, – на самом деле Змею уже стало ясно, что богатырь этот ни сколько ему не опасен, а даже интересен в плане воспитания. Но Яга хмуро встряла в эту перепалку:

– Ты присядь, богатырь. Разговор у нас к тебе есть.

– Но Змей. Вот он же он. Он же невесту мою скрал! – воскликнул юноша, – почему не отвечает за поступки свои!

Баюн почесал за ухом и изрек:

– Вижу я, Захарушка, что воспитывали тебя в почтении к старшему поколению, так почему же ты Горынычу не хочешь такого же уважения оказать, как Лешему, Водяному, Яге. Он, между прочим, гораздо старше, чем князь твой, а ты ему тычешь.

– А как говорить-то? – просипел юноша, которого маменька, за неуважение к старшим могла такой поркой угостить, что седмицу на лавку не сядешь.

– Называй его дядя Змей, ну а меня можешь называть «Твоя Милость», не обижусь.

– Да ладно тебе, Твоя Милость, – ухмыльнулся Горыныч, – ну, насколько ты старше парня-то этого, – головы засмущались, – да и мы. Всего-то четыреста с хвостиком лет. Можешь нас дядями не называть. Рано еще нам. Да и кота нашего милостью не обзывай. Он хороший, хоть и тявкает не ко времени, – Баюн зашипел, – ну ладно, не тявкает. Мявкает не ко времени. Зови его Баюшей. Он так любит, хотя и не признается… – кот насупился. А Захар снова почесал в затылке. Странные они какие-то оказались, враги эти. И уважению, как маменька, учат, и не едят вовсе, хотя пужают, для острастки, видимо. Непонятно. Прислушаться к ним надобно, да и про невесту узнать.

– А про невестушку твою и не знаем мы ничего, – закончил Горыныч.

– Как же это так! Мне же все бояре сказали, что это Змей скрал княжну-то! – взвился парень.

– Скажем так, юноша, – объяснил Кощей, – говорить тебе могли все, что угодно, поскольку ты во все бы поверил.

– А к тебе, дяденька, как обращаться, а то не слышал я, как тебя звать-величать? – спросил богатырь, который понял, что ежели к этим существам по-человечьи, то и они так же отвечать будут.

– Гм… – Кощей засмеялся, – я, конечно, не то, чтобы дяденька. Постарше и Яги с Водяным и Лешим, вместе взятыми буду. Зовут меня Кощей. Бессмертный моя фамилия.

– Да ну!!! Быть не может!!! Сказывали же, что смерть твою богатырь какой-то в яйце нашел и порешил тебя, иглу со смертию на конце сломаючи. Что, врали, что ли?

Кощей засмущался. Про смерть свою говорить он не любил, поскольку не было ее вовсе. Но про яйцо и иглу все знали, поэтому пришлось врать:

– Понимаешь, Захар. И про яйцо, и про иглу – это правда все. Только не ту иглу сломал богатырь, та просто мне неудобство в пояснице добавила, ну а я, чтобы отвязаться от него, представился мертвым. Вот и весь сказ.

– Странно как-то, – задумался Захар, – а зачем все это? Ты же сильный, дед Кощей. Мог же и с богатырем тем расправиться, и победу на свой счет записать, и мертвым не казаться.

– А смысл мне его убивать? – я же человечиной и не питался никогда, – Кощей сделал многозначительный взгляд в сторону Яги и Горыныча, – и, тем более, очень уж нам в тот момент был важен зреющий в тот момент договор с людьми. Вот и умер по бумагам. То есть по былинам. И мне не особенно на самолюбие не давит, и богатырю тому приятно, хотя обманули тогда его. Когда я сам договор подписывал, клялись послы, что он до смертушки своей не узнает, что жив я в конце концов оказался. Да. И насчет деда. Лучше не надо меня так называть. Я же бессмертный, возраст мне неведом. Поэтому просто Кощей. Так мне проще как-то.

– Ага. Либо плешивый! – засмеялась Яга, – заморочит он тебя, Захарушка. Наш Кощей, словом согрей, спать уложи, а утром и щи… Из тебя.

– Да акстись, Яга, когда я людей ел? – засмеялся Кощей.

– Кажись, никогда. Но все бывает впервые.

– Так, а как же мне теперь с невестушкой? – Захар продолжал гнуть свою линию.

– Да ты подожди. Давай всех нас представим тебе. – Сказала Яга. – Так и нам, и тебе проще будет. Вот эту красавицу звать Кикимора. Она не болотная, а очень даже домашняя, хоть дом ее и на болоте стоит. Я же правду говорю? – Кикимора закивала, – а это Лихо, – Яга даже ткнула в него пальцем, поскольку Лихо опять заснул, – он не одноглазый, как тебе, возможно, рассказывала маменька, просто прозвище такое. Хотя один глаз у него бедовый. Несет изнеможение богатырю, который нападает на него, если Лихо этого захочет. А еще есть у нас Водяной и Леший, но ты их знаешь. Водяной сюда не может попасть, поскольку воды здесь нет, бадейку для него я не припасла, а Леший сейчас лесом занят, утро ведь, но скоро придет. И еще есть Соловей. Только он не очень рад, что ты здесь, поэтому, когда встретитесь, особенно не встревай в разговоры.

– А почему это, бабушка?

– А потому что, рановато тебе об этом знать, молодец!

– Хорошо, – Захар опять взъерошил себе волосы и даже не обиделся на слова Яги, – а что же с невестой моей. Скажете, али как?

– Что же, – изрек Кощей, – почему бы и не сказать. Ты парень уважительный. Змея нашего не ухайдокал с полтыка, как изначально представлял. Сам оказался в такой ситуации, что не завидуем. Послушай наши выводы, а потом спрашивай, где твоя невестушка.

Затем, наперебой, лесной союз докладывал свои умозаключения Захару. Насчет его подков, насчет его невесты, и особенно насчет его тестя. Захар долго пытался понять, что они говорят, но, голова молодая, логикой не обиженная, поэтому в какой-то момент он начал переспрашивать:

– То есть, вы говорите, что я (он приосанился), в мужья к дочери князя не гожусь?

– Да не мы так говорим, это князь твой так думает, – это Баюн.

– То есть, Змеюшка по его желанию мою невесту крадет!

– Да ты чо, если бы кто-то такое от нас пожелал, мы бы тому желающему! – это Горыныч.

– И всем лесом на меня, чтобы я со страху в штаны наложил???

– Ну почему всем… Это только Соловей возрадовался, когда оказия вышла, – это Кощей, слегка лукавя.

 

– И что делать-то? – этого вопроса ждали все, точнее, не очень хотели, чтобы он был задан.

– Я точно скажу – княжны в палатах нет, значит ее кто-то все-таки скрал, – тихо сказал Баюн. И теперь, как бы ты, Кощей, не говорил, все будут на нас думать. И, возможно, войною пойдут, надо бы разузнать.

– И какого лешего ты еще здесь?

– Мое имя всуе? – Леший подошел к избушке.

– Леший, прости, – Кощей возвысил голос на Баюна, – спрашиваю, и ты все еще здесь??? А ну бегом за новостями! – Баюн испугался Кощея, в связи с этим он решил, что не нужно искушать судьбу, поэтому помчался вглубь леса. Кощей немного успокоился.

– Скоро вести принесет, – сказал он, – а до этого поесть бы чего.

– Это да! – похлопал себя по пузу юноша, – но только не меня, он погрозил пальцем Змею, – а то знаю я вас.

До самого вечера сидели они рядом с избушкой на курьих ножках, ели, приготовленные Ягой и Кикиморой разносолы, и рассказывали: богатырь про кузню бати своего, про жизнь в деревне, а лесные жители об устоях леса. О жизни в мире с людьми, о Соловье-разбойнике и его нежданно нагрянувших чувствах и о многом другом…

 

Баюн пришел утром. Вначале он разбудил Ягу. Она его выслушала. Потом отослала куда подальше. Потом она разбудила Кощея. Тот, когда услышал известия, выругался по-своему, но разбудил Захара.

– Послушай парень. Известия не очень приятные. В городе ходят слухи, что твою невесту скрал Змей, а тебя он съел. Но есть и хорошие новости. Наш Баюн всем бою даст. Короче, местные его кумушки рассказали, что дочь князя жива, и находится в верхних палатах, в какой-то шибко неприступной башне на самом длинном шпиле, только не в виде девушки, а в виде канарейки. Видимо колдун неведомый старался не хуже нашей Яги, когда она от тебя Горыныча прятала. Ждет твой князь чего-то и это нужно узнавать. А у нас единственный абориген из княжества – это ты. Так что выбирай – либо на плов к Горынычу, либо мир восстанавливать в вотчине нашей.

Захар выслушал это, медленно просыпаясь, а потом спросил:

– Кощей, а ты как думаешь, как мне нужно поступить?

– Я думаю, поступить тебе нужно, как богатыри поступают.

– Вот именно. Будет уже мне здесь отдыхать, пойду, разузнаю, что творится у нас.

– Не выйдет так, Захар, – сказала Яга, медленно усаживаясь на лавку между Кощеем и Захаром.

– Ты там, в первую очередь, очень ненужный князю сын. Поэтому тебя еще раньше где-нибудь оприходуют.

– А если вы меня прям в палаты доставите, вы же, небось, можете?

– Можем, не сомневайся, но! – Кощей поднял палец, – ты ничего не сможешь там сделать. Поэтому покрошат тебя там.

– А если мы его кенаром туда доставим? – призадумалась Яга, – Он и с княжной объясниться сможет, мол, он жив и он не виноват.

– Нет, простого объяснения маловато будет. Хотя с кенаром ты права. Но тут непонятная игра супротив нашего Змея идет, а значит супротив нас. Это надо решать. Поможешь ли ты нам, богатырь, или пойдешь молотом махать, против Змея, против Яги старушки, против Лешего дедушки.

– А не надо на жалость давить. Уже увидел я, что несправедливость против леса и против меня пошла. Делайте хотя бы жуком каким майским, но только вызнаю все и донесу сюда, поскольку вижу, нету в вас никакой зловредности супротив Руси, поскольку Русь вы и есть.

– А умный парнишка попался, однако, – решил Кощей.

– Его бы ум правильно направить, тогда точно цены ему не будет, – согласилась Яга.

– Что же, я готов бабушка, чего нам ждать, делай меня птахой невинной.

– Да посиди ты смирно. Подумай. Что княжне говорить будешь, когда в клетку влетишь?

– Ну а чо говорить-то. Ты, мол, жена моя. В будущем, конечно же. Какие вопросы супротив нашего леса. И вообще. Кто, мол, такая, чтобы моим друзьям жизнь портить. Пойдет?

– Нет! – Яга с Кощеем сказали это вместе, – ты сам, вообще, представляешь! – Яга пояснила, – это же княжна. Ей надо почету побольше. Канареечных песен. Короче, пацан. Работай над общением. Хотя, когда работать. Его посылать надо. Ну и пускай хоть так. Помни одно, Захарушка. Не хотим мы старой сути, хотим мира. Думай об этом. Мы не те, о ком тебе маменька сказывала.

Когда Яга произнесла эти слова, превращенный ее волшбой в зеленого кенара Захар спорхнул с ее руки и полетел в сторону светлого града, в княжеские палаты.

 


Слово не воробей, вылетит – таких поймаешь

 

 

– Знаешь, Елизар, я, как твой союзник, должен предъявить свои права. Где невеста моего сына?

Князь Елизар кусал ус и напряженно смотрел на своего собеседника – короля Матьяша из дальней западной страны Велигонии. Что отвечать ему, он еще не придумал, но морщил лоб, чтобы попалась хотя бы одна умная мысль.

– Матьяш, ну ты сам был свидетелем той сцены, которая произошла в моих палатах, когда должен был прийти твой сын, – произнося это, Елизар скривился, – а появился этот кузнец.

– Я видел. И заметил в этом какой-то подвох! Со всем уважением, Елизар, но дела так не делаются. Ты же сам понимаешь. Моей Велигонии хоть и кот наплакал, но войска там добрые стоят и дожидаются своего часа. Думаешь, не сумеем совладать с твоим княжеством, будь оно хоть вчетверо больше моего королевства.

– Да не кипятись ты, – буркнул князь, – решим и эту задачу. Мне бы точно знать, что с кузнецом этим покончено, и верну я дочь свою. А сейчас нельзя – народ узнает – будет смута.

– Наплевать на смуту твою, справимся, не в первой.

– Давай говорить начистоту, Матьяш. Мы с тобою уже не юноши безусые, и думать нам пристало не дупой, а головой, или что там у твоих сородичей на этом месте находится.

– Не перегибай палку! – король поднял вверх брови и уже, практически, метал молнии. Потом немного успокоился и вкрадчиво произнес, – когда ты поведал мне байку о ваших лесных чудищах, которые вашего же деревенского простака в пыль сотрут, я тебе поверил. Когда ты попросил меня, имеющего определенные знания и таланты в магических искусствах, обратить твою дочь птахою невинною и поместить в клетку, дабы не улетела куда, и переждать это недоразумение, я тоже согласился и даже применил эти древние, никому доселе неизвестные, знания. А теперь, когда ты пытаешься обмануть меня и не открываешь тайны, где же все-таки клетка эта с дочерью твоей, я взбешен! Ты думаешь, я не могу вызвать необходимые заклинания и узнать это сам?

На самом деле король не знал, как это сделать. Был он достаточно посредственным магом. Знал несколько простейших заклинаний и пользовался ими при случае. Вот советник его, Янош, действительно был знаток, ведь, собственно, он и научил своего короля этим премудростям.

– Да успокойся ты. Людовик твой получит мою Настеньку, как только время придет.

– И сколько ждать-то этого времени?

– Я думаю, недолго уже. Все-таки, должны же какие-нибудь известия про этого кузнеца и до нас дойти. Мир праху его! – князь перекрестился и надпил из чарки.

– В общем, так, Елизар, я жду еще сутки, а потом вызволяю твою наследницу из клетки, и мы играем свадьбу. И наплевать мне на твои смуты. У нас договор. С этим тоже нужно считаться.

Князь снова закусил ус и кивнул. На самом деле, ему другого и не оставалось. Договор был подписан уже давно. И обещал он этому Людовику (ну и нудный же оказался хлопец), хотя нет, не ему, а его отцу, дочь свою отдать, дабы скрепить еще неокрепшие союзы с Велигонией. А теперь исполняй, хоть и зять – так – одно слово, что мужик. Хлипкий какой-то, бурчит что-то, вроде бы вежливо, а не понять. Одним словом, встрял, и ничего не поделаешь. Одна радость – отсрочка эта, появившаяся в связи с непоколебимым отказом дочурочки его и появившегося незнамо откудова пацана с подковами.

– Ты, наверное, иди, Матьяш, в покои свои. Там все приготовлено до ночлега. Не выдам я, где моя дочь, и ты это понимаешь. С вами, колдунами, шутки плохи. А вдруг ты ее обратишь обратно и без венчания сыну своему на потеху отдашь. Я же не вынесу. Поэтому ждем часа оговоренного, а потом уж и свадебка, и пир, и все остальные радости.

– Согласен. Слово мое ты слышал. Так что не обессудь, если что.

Матьяш гордо встал. Поправил прическу и пошел в свои покои. Когда он вышел из палат князя, его тут же окружили дипломатические советники и собственная стража. Здесь он уже чувствовал себя, как дома.

– Прикажите послать гонца за Яношем Черншоком, – обратился он к своему послу. – Сейчас же. Максимум трое суток на дорогу (для Елизара он специально оговорил всего сутки, надеясь на его страх и лояльность, которая могла бы быть вызвана этим страхом). Янош здесь должен быть тот же час, как к нему явится гонец…

Князь Елизар сидел в своей опочивальне. Как же случилось все так? Это он вопрошал самого себя. И вроде бы, хрен знает, где эта Велигония, и на кой черт, прости Господи, ему родниться с монархами этими. Так нет же. Подписал в свое время, как будто бы сам дупой думал. Да и что взять с государства-то ентого, Ювропейского. Ратников поднять, и нету Велигонии, хоть солью засыпай, но что-то изменило его мнение в тот час, когда договор он этот, проклятущий, подписывал.

С тоски, Елизар плеснул себе еще немного в чарочку, пригубил и подумал: «Пойду, наверное, повинюсь доченьке. Пусть хоть чего думает. Точнее, пусть вразумит, она же у меня умная. А то один я тут остался, бояре твердят, дескать, женить надо на Людовике, Матьяш этот, гм…, тоже, как заноза в заднем месте. Пойду».



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-07-03 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: