– Гм. Потому и не доказали, – хмыкнул дьякон.
– Я пришел сказать, что если в сей же час не увижу я невесту сына моего, сам приступлю к поискам, найду, и перед сыном моим в церкви поставлю.
– Да не бузи ты, – отмахнулся князь, – понял уже. За обещанным пришел. Но чего спешить. Посиди. Выпей с нами, авось весточка хоть какая придет. Тогда я сам, своими руками вложу руку дочери моей в руки твоего сына.
– Хватит уже сидеть. Сколько можно?
– Да ладно тебе, Матьяш. Все свои: наливай! – скомандовал князь дружинникам, а те не преминули воспользоваться приказом. – А сию чару поднимаю за наших детей, за княжну Настасью и жениха ее принца Людовика, – князь выпил, утер усы, а потом вперил свой взор в Матьяша, – и чего ты кипешуешь, пей, кому сказал, али не родичи мы уже почти.
Матьяшу ничего не оставалось, как снова выпить княжеского угощения. Янош пригубил чуток, но дьякон это заметил:
– Негоже друзьям князя Муромского брезговать столом княжеским, а тем паче вторым лицам государств. Ты давай не увиливай, Янош, я тебя знаю, а закуски мы еще спроворим.
Так они посидели еще немного, препираясь, уговаривая, ругаясь, пока Матьяш уже не вошел в раж и не вперил свой палец в свата.
– А ну-ка, князь Елизар, выдай мне чертежи палат твоих.
– Да ты с дуба рухнул, что ли, король. Какие, на хрен, чертежи. Даже если бы они у меня и были, не дал бы, пока родственниками не стали, а так нету их. Эти палаты такие мастера строили, что и чертежи им не нужны были. Такие мастера… – князь задумался, – а давай за них выпьем.
– Ну, все. Терпение мое лопнуло. Будем искать! – воскликнул король, хотя Черншок и толкал его локтем в бок достаточно чувствительно.
– Ищи, пожалуйста, – пошел на мировую князь, догадываясь, что с пьяного в зюзю короля толка сейчас не будет.
– И поищу! А ну-ка, советник, помоги мне.
Янош вперил в короля такой взгляд, что другой бы и с лавки упал, но король, в хорошем подпитии, потянул советника в центр палат, ожидая, что тот сотворит чудо. Янош уже понял, что авторитет его, как мага, практически уже уронен, и что-то надо сделать, чтобы не уронить авторитет короля Велигонии, как в дверь, без доклада, вбежал дружинник.
– Беда, батюшка, князь Елизар! Княжна пропала!
– В смысле, пропала? – аж протрезвел князь, – да это же всем известно, что пропала. Ты чего несешь? Мы же ее специально в потайном месте спрятали, чтоб никто не догадался.
– Ну, дык!
– Чего, дык? – князь встал с лавки.
– Ну, дык, из потайного места пропала.
– Что?!! – взревел князь, – да как же это? Кто посмел? Всех на кол!
– Это неведомо, кто посмел. Но клетка открыта, а княжны нет, – потупил взор дружинник.
Князь с негодованием посмотрел на Матьяша.
– Ах ты, харя Велигонская. Ты куда Настеньку девал? – Елизар грозно наступал на короля Матьяша, – ты что же это, скотина, пришел сюда мне зубы заговаривать, а в это время сынок твой непутевый дочь мою скрал!
Матьяш оторопел. Хмель тоже начал потихоньку уходить из его головы. «Скорее всего, Янош постарался» – подумал король.
– Да ты чего несешь, Елизар. Как мой сынок мог ее найти, если ты места того потайного ни мне ни ему не показывал?
– А хрен вас колдунов знает. Нашел, значится. Мне зубы отсрочками заговаривал, а сам план коварный строил, чтобы скрасть кровиночку мою.
– Да какой план? – уже и Матьяш метал молнии, – да на кой она мне сдалась, если не при народе свадьбу играть. Ты чем думаешь, дупой, что ли?
– А это довод, – как бы про себя сказал дьякон Егор.
Князь грозно зыркнул на своего старого друга, а потом стал немного успокаиваться.
– Ладно, верю.
– Зато я тебе не верю, – тоже на более низких тонах произнес Матьяш, – а может это ты ее припрятал?
– Да ты и так знал, что припрятал! – снова взвился Елизар, – только ничего мне это не дало, как видишь.
– Я не об этом, – все также тихо продолжил король, – может быть это ты ее, тайно, из клетки выпустил, чтобы не досталась она Людовику.
– Думай, о чем говоришь! – князь снова стал успокаиваться, – это у вас, в Велигонии, колдун на колдуне и колдуном погоняет, а мне какой резон дочь свою в канарейках оставлять. Это каких она мне внучат принесет, в скорлупе, что ли?
– Я не знаю, какие у вас тут ведьмы водятся, но думаю, что это не проблема облик ей первозданный возвернуть.
– Я слово тебе свое княжеское даю, король. Не делал я этого. Надо выяснять. Может сама, глупая, себе свободу нашла, чтобы под венец не идти, и упорхнула.
Тут, молчавший до этого Янош сказал:
– Думаю я, что идти надо в потайное место это, да попытаться след дочери твоей, князь, отыскать. Что-то говорит мне, что ни ты, ни король к этому не причастны вовсе, а другая сила какая свою роль сыграла.
Всей толпой они пошли в потайное место, в шибко неприступную башню на самом длинном шпиле. Там они покрутились немного, посмотрели на отворенную клетку, князь рвал свою бороду, всхлипывал: «кровиночка моя», но на этом успокоились.
– Искать ее надо, – сказал Черншок, – улетела она, а куда, неизвестно. Заклинания творить надо, правда же, Матьяш?
– Да прекращай уже придуриваться, Янош. Твори сам. Князь уже, наверное, и так понял, что не умею я.
– Князь может и не понял, – тихо встрял дьякон, – но я догадался с этими твоими отсрочками, твое Величество, и ему поведал. Твори заклинание, Янош.
– Мне нужны подробные карты княжества Муромского, и еще некоторое время побыть здесь, чтобы попытаться следы отыскать.
– Ну, уж нет! – сказал дьякон, – подробных карт не будет тебе. Ты вначале по простым след отыщи, квадрат нам скажи, и найдем мы тебе от него подробную карту. Пока наши государства не в родстве еще и пока я советник князя, такими драгоценностями я разбрасываться не буду.
– Быть по сему, – возвестил князь, снова кусая ус и вытирая слезы, – ищите, давайте, вдвоем, чтобы претензиев не было. А мы с тобой, Матьяш, пойдем, наверное, думу думать.
– И какие у нас есть возможности? – спросила себя Настя. Ее «жених» делал вид что думает и чистил свои перья.
– Я думаю, бечь тебе отсюдова надобно. Полетели в лес. Там тебе бабушка Яга первозданный облик вернет, да и мне тоже, а то неуютно как-то.
– А как я из клетки выберусь? Она же заперта.
Захар посмотрел на дверцу в клетке. Нда, замок тот еще. Кляня все на свете, юноша попытался открыть запор клювом. Его канареечных сил на это не хватило.
– Шибко тяжело проворачивается, – сказал он, – смазать бы чем-нибудь.
– Да чем ты смажешь? – огорчилась Настя.
Кенар подлетел к лампадке, которая теплилась рядом с иконой Николая Угодника. Набрав немного масла в клюв он подлетел к клетке и выплюнул его на петлю.
– Тьфю. Ну, вот этим и смажем.
Несколько раз подлетая к лампаде и возвращаясь, он все же смог донести несколько капель масла, которых и хватило для того, чтобы, поднапрягшись, сдвинуть запор.
– Получилось!!! – захлопала в крылья княжна.
– А то! – нахохлился Захар, – у меня бы и не получилось.
– Да видела я, как ты стекло проклевать хотел. Удивлению не было предела.
– Ну что, полетели? – нетерпеливо спросил Захар.
– Подожди. Надо бы батюшку предупредить. Волноваться же будет. Опять с Матьяшем ругаться будут, надо ему хотя бы ниточку какую оставить.
– Какую ниточку? – не понял паренек.
– Ну, записочку, что ли.
– Я грамоте не обучен, – как-то скис кенар.
– Да ничего страшного, зато я обучена, только чем и на чем писать, непонятно.
– Ну да. Почему-то пера и бересты тебе не оставили, – съязвил парень.
– А ты не ехидничай. Думай. А то улетим в лес, а здесь из-за меня война начнется.
– Прям таки и начнется.
– А вдруг. Ты не представляешь, какой у меня папенька строгий и воинственный. Враз Велигонию пойдет крушить. Давай думать…
– Есть идея, – вдруг вспорхнул Захар. – А полетели в покои княжеские, там, небось, есть чем писать.
– А ежели заметят? – засомневалась Настя.
– Не заметят, тихо под потолком лететь будем.
– Да не, я про другое. У меня батюшка нынче из покоев и не вылазиит. Горькую пьет, о судьбе моей кручинясь. А там точно заметит, ежели я вдруг клювом по бересте выводить чего начну. Скрипу-то будет, небось.
– Это да, не подумал.
Они посидели еще.
– А если так! – вдруг осенило юношу, – давай мы в лес полетим, за ночь как-нибудь справимся, а там пошлем весточку, с котом Баюном. Хотя, как часто к тебе заходят? Вдруг раньше заметят.
– Не думаю. Папенька за три дня один раз заходил, да и то, мысли мне вправить. Еды и питья хватает, клетка большая, и кроме двух-трех дружинников никто и не знает, где это я нахожусь. А они сюда тоже нечастые гости. Может, раз в день зайдут, чтобы проверить, как тут и что.
– Негусто как-то. Я думал, тебя тут охраняют, как зеницу ока, а они как-то не бдительно.
– А чего охранять, ежели накормлена и напоена, да и в клетке чисто. А сама не сбегу, это и ежу понятно.
– А вдруг случится чего?
– Ну, на это у батюшки кольцо заговоренное имеется. Ежели случится чего, камень на нем сразу нагреется и помутнеет, и он быстрее ветра сюда примчится.
– А если сбежим, не почует.
– Так беды же в этом не будет. Наоборот, избавление. Поэтому ты не думай. Не заметят.
– Тогда нечего рассусоливать, полетели. Держись у меня в хвосте, не пропадешь.
– А далеко ли лететь?
– Верст сорок, с гаком.
– А гак большой? – недоверчиво спросила княжна.
– Не знаю даже, версты две или три. Ты главное не волнуйся. Устанешь, на веточку сядем, отдохнем.
– Тогда полетели.
Две канарейки вспорхнули с полки и полетели в отдушину, которая отделяла их от чистого и свежего воздуха ночного неба.
Захар, конечно же, не предусмотрел того, что за этот день он уже преодолел по небу сорок с гаком верст, и того, что княжна все-таки не молотом в палатах махала, поэтому выдохлись они уже, когда подлетали к деревеньке, в которой жил Захар. Посоветовавшись, они решили, что им необходимо передохнуть. Захар очень настаивал, чтобы они отдыхали в его домишке.
– Там же папенька и маменька, – настаивал он, – когда еще увижу.
Залетев на чердак, нашли уютное местечко. Паренек устроил свою гостью, а сам полетел вниз, чтобы увидеть своих родных. Отец его, кузнец Еремей, смурно глотал кашу из горшка, маменька Марфа что-то шила и всхлипывала.
– Что за напасть-то такая, Еремушка. Как же жить нам теперича. Где сыночек наш бедовыыый...
– Не голоси, выкрутится. Сама понимаешь, сродственник князя теперь, надо и в богатырях походить.
– Да какой с него богатырь! – мать утерла слезы, – сожрет ведь его Горыныч.
– Я первый удавлюсь, ежели его кто сожрет, – возразил Еремей, – ты почто это в сына нашего не веришь. Я ведь его в кузне со светла до темна жизни учил, и знаю, какой он у нас. Не пропадет. Ждать надобно.
– Да сколько можно-то ждать, батюшка? Я же испереживалась вся. Сердце не на месте.
– Ну, хочешь, до утра подождем, и я к князю пойду. Челобитную подам. Мол, так и так, родственник, хошь не хошь, а сына моего выручай.
– Иди, родимый, иди. Только давай ждать не будем. Мочи моей материнской уже нету, все слезы выплакала. Сходи. Прям тотчас же и собирайся.
– Не на ночь глядя, Марфа. Я же не кот, чтобы в темноте видеть. Да и неизвестно тати какие.
– А мне еще ноченьку ждать? Супруг мой разлюбезный, ну чего хочешь, хочешь, на колени пред тобою стану. Найди ты сына моего непутевого.
– Вот, загомонила, – кузнец облизнул ложку и снова полез в горшок, – поесть хоть дай мне пред дорогою.
Сердце юноши не выдержало и он подлетел к своей матери.
– Маменька, не кручинься, живой я. Не сожрал меня Змеюшка.
Его мать не поверила своим ушам и уставилась на кенара.
– Смотри, Еремей. Птаха небесная нам весточку от сына нашего передает.
– Да слышу я, – Еремей так же, как и мать, не сводил взгляда с птицы.
– Это я и есть, маменька. Ваш Захар родненький. Али не признали.
– Очень похож, – задумался кузнец, – а точно ли ты? Я тебя не таким помню. Руки и ноги были. Лицо человеческое, небритое. Чем докажешь?
– Ну, дык, это я, папенька, твой самый большой молот стырил, когда шел Змея воевать, разве не помнишь.
– Помню, было дело. Но это многие знают. Чем еще можешь доказать?
– Ну а разве не мне ли ты по малолетству все мягкие места крапивой изукрасил, когда я варенье, на болезни зимние оставленное, таскал? – не зная, как доказать, что это он, Захар нес все, что приходило на ум.
– И это было. Но тоже не новость. Ты чего посущественнее расскажи.
– А не меня ли ты научил знак наш, семейный, на подкове али плуге ставить одним ударом молота?
– Учил я этому своего сына, но как докажешь, что можешь?
– А я расскажу! – и кенар зашептал что-то в ухо кузнецу.
– Слышишь, матушка. Точно он. Такое кроме меня и ему и не известно боле никому. От отца к сыну этот завет передается.
– Да знаю, я, родной. Сердцем уже почувствовала. Это ты только, докажи да покажи. Что же они с тобою сделали, сын ты мой разлюбезный. Как же мы теперь жить-то будееем! – мать Захара снова заголосила.
– Подожди, баба, – встрял кузнец, – рассказывай, Захар, что случилось, что не в человеческом виде предстал ты перед нами.
– Это я расскажу.
И Захар поведал своим родителям, что же произошло с ним за то время, пока его не было.
– И вот видишь, Ерема. Моя заслуга, что не схарчил его Змей проклятущий. Не учила бы его уважению, все, готовь венки.
– Маменька, он не проклятущий. Хороший такой… Змеюшка, – поправил ее Захар.
– Знаем мы их, – не унималась Марфа.
– Да ладно тебе, мать, – утихомирил ее кузнец, – так говоришь, невестушка твоя на чердаке тебя поджидает в таком же виде?
– Ага. Спит, наверное, с дороги уморившись.
– А ты, что же, не устал?
– Устал, конечно. Я же еще до этого в палаты из леса летал.
– Так, давай, вы сюда переберетесь. Все-таки теплее в хате.
– Сейчас слетаю.
Не успел Захар сказать это, как услышал страшный для него мяв на чердаке и дикий писк. Стрелой он влетел на чердак и увидел страшную картину. Его же кот Васька, которого он еще котенком подобрал как-то на улице, строил страшные планы на его же невесту. Видимо, Настя уже успела уснуть, когда Васька подобрался к ней и сбил ее с перекладины крыши. Настя, чуть дыша, ползла в сторону окошка, волоча одно крыло. А Васька уже вознамерился прыгнуть, чтобы полакомиться так легко доставшейся добычей.
– Васька!!! – вскричал Захар, и залетел к нему на спину, с ловкостью дятла начав стучать клювом ему по темечку.
Кот не ожидал такой прыти от маленькой птички, попытался ее сбросить, но не тут-то было. Взволнованный Захар выдолбив в голове кота изрядную рану, попытался крыльями достать до его ушей. Это ему, конечно, не удалось, но кот, получив увечье, взвился аж под потолок и начал бегать по чердаку, визжа от боли. Захар уцепился когтями в его шерсть и пытался как-нибудь удержаться. В мыслях было одно: как бы княжну не раздавить. Немного освоившись на этом «жеребце» он исхитрился даже править, поклевывая то над левым ухом, то над правым, избегая того места, где сидела Настя, которая с ужасом взирала на это зрелище.
Первым выдохся кот. По его усатой морде текла кровь. Проклятый наездник исклевал всю голову, да еще успевал приговаривать:
– Ах ты, скотина, не я ли для тебя сметану таскал. А ты вот как!
Васька взвыл, и кинулся в горницу. Захар отцепился от него и полетел к Настасье.
– Ты как, живая? – глотая слова, спросил он.
– Живая, – захныкала гордость Елизарова, – только крыло сломано, как же мы теперь полетим?
– Подожди, сейчас чего-нибудь придумаем.
– Он полетел в избу.
– Где эта сволочь! – восклицал он, – он нашу княжну чуть не ухайдокал!
– Да и ты его по головке не погладил, – хмыкнул отец, указывая в сторону.
Там у печи перевязанный чистым холстом лакал из кринки сметану этот подлец.
– Маменька! – захар чирикал так, что даже бывалый Еремей закрыл свои уши, – он же чуть мою невесту на тот свет не отправил. Гони его.
– Но он же не знал, что это невеста твоя, за что его гнать. Порода у них, у котов, такая. Как увидят птаху вблизи, так сразу и поохотиться норовят.
– А что же мне теперь делать? Как мы с Настей до леса долетим. Нам же и облик свой, человеческий, принять надо. А тут этот кот!
– Ты успокойся, веди свою Настеньку. Покумекаем и решим, – сказал Еремей.
– А как я ее поведу? У нее крыло перебито.
– Ну а как вы на перекладине сидели. Ножками, ножками!
Через несколько минут княжна, подбадриваемая и подталкиваемая Захаром, спрыгнула на лестницу, что вела из чердака в горницу. Она с опаской глядела на кота, которого в этот момент маменька Захара держала на коленях, поглаживая по спине.
– А он не укусит? – жалобно спросила она.
– Не укусит, – пробасил Еремей, – ты главное, княжна, сбирайся вниз, а мы его на чердаке запрем, авось, не выберется да и не помрет вестимо, несмотря на то, что твой жених здорово его разукрасил.
– Захар еще пока не мой жених! – строго сказала княжна, пытаясь поднять перебитое правое крыло, но тут же запищала от боли.
– Как же это, не жених? – удивился кузнец, подхватывая ее со ступеньки и беря в свои могучие руки, – как же не жених, ежели твой батюшка всенародно это объявил?
– Эх. Когда это было. Они там с королем Матьяшем таких планов на меня настроили, что и не знаю даже, может быть мне в монастырь уже лучше.
– Ага, – хмыкнул Захар, – как раз в таком вот виде тебя в монастыре и ждали. Монастырские кошки.
– Так мы же долетим до леса, и я снова девицей стану.
– И как мы теперь долетим? – удивился юноша, – у тебя же крыло перебито. Ты и версты-то не пролетишь. А нам еще ого-го сколько добираться.
– Ну, ты же меня из клетки выручил, от кота избавил, значит найдешь способ? – как-то покорно спросила Настя.
– Не знаю. Надо узнать еще, что папенька с маменькой посоветуют.
Еремей и Марфа уже загнали Ваську на чердак и закрыли вход. Кот особенно и не возражал. Ему достались пару жареных карасей и новая кринка сметаны. Предыдущую он уже успел вылакать.
– А что тут советовать, сынок, вызволять вас надобно из вида этого непотребного. Ты лети, наверное, к Яге, проси помощь, а невесту твою мы постережем.
– А как же батюшка, – испугалась княжна, – я же весточку ему передать должна, что цела я, и как дела обстоят с лесом.
– Да не пужайся ты, сын наш, хоть и груб, но умен, не зря же я на него столько подзатыльников истратил.
– А кот? – еще более испуганно спросила княжна.
– А что кот? – отмахнулся Еремей, – посидит на чердаке. Сюда не пустим. А тебе бы на крыло навязать твердого чего, чтобы срослось правильно.
– Точно ты, батюшка, говоришь, – подтвердила Марфа, – ты, сынок, лети, а мы уж невестушку твою постережем. Не боись, никто не узнает, что здесь она, только вы быстрее прилетайте, а то у меня всегда сердце не на месте, когда тебя рядом нет.
– Да как же я полечу? – взвизгнул кенар, – я же и так за этот день столько налетал, что и орлу не снится, – я же не выдюжу.
– Эх, плохо, что голова твоя с мой мизинец, – вздохнул отец, – а то бы дал подзатыльник, чтоб не каркал, когда не положено.
– Я кенар, каркать не обучен, – нахохлился Захар.
– Кому сказано, лети. Чтобы поутру подмога была! – стукнул по столу Еремей, и Захар вылетел в сторону леса, поскольку с папенькой пререкаться было себе дороже.
«Как-нибудь долечу» – уговаривал себя пернатый, устремляясь к избушке на курьих ножках…
– Бабушка Яга, бабушка Яга, просыпайся, сделай милость! – маленький кенар летал над головой старушки, которая только недавно увидела свой первый сон, лежа у себя на печи.
– …….. мать, Захар, а нельзя ли попозже, поутру, что ли?
– Нельзя, бабушка. Тут такие дела!
– И какие такие дела не дают старой женщине выспаться?
– Там… невеста… крыло… кот… князь… король…
Старушка не поняла ничего.
– А ну успокойся! Говори яснее, чего случилось?
Парень отдышался и начал рассказ…
– Все ясно, – как бы про себя сказала Яга, – либо самой лететь, либо Змея подпрягать. Эх, старость не радость.
– Давай хоть Змеюшку, только быстрей.
– А спешка-то куда?
– Как это куда, там же кот!!!
– Да хрен с ним, с котом твоим. А вот главное, как я понимаю, князя предупредить надо, – старуха пожевала губы и выдала, – короче, нужен Баюн и Горыныч. Ты сиди тут, а я попробую их найти. Ох-ох-онюшки, грехи наши тяжкие, принесло же тебя ни свет, ни заря.
– Бабушка, а как меня обратно в человека перевернуть?
– Так пока посиди, не до тебя нынче.
– А Баюн?
– Что, Баюн? Думаешь он дух человеческий не распознает, не такой он кот, как твой Васька.
Баба Яга вышла на поляну и начала что-то заунывно напевать. Прошло несколько минут, и к ней из леса вышел волк.
Яга подошла к нему и что-то зашептала в ухо. Волк согласно кивнул и унесся в чащу.
– Ну вот, дело сделано, скоро они будут здесь.
– Бабушка, ну обратите вы меня, пожалуйста.
– Вежливые речи и слушать приятно, – сказала Яга, как бы отмахиваясь от богатыря. И тут же он, Захар, собственной персоной, сидел на крылечке, как будто и не был до этого маленьким кенаром, пролетевшим восемьдесят с гаком верст за один день.
Они посидели немного на лавке рядом с избой, пока, вдруг, не услышали шорох ветра в крыльях Горыныча.
– Вот они и мы! – дружно сообщили головы Горыныча, который приземлился недалеко от избушки, – чего за спешка-то?
– Да солнце скоро поднимется, а нам бы еще затемно в деревеньку Захара слетать, да его невесту сюда забрать, – сказала Яга.
– А сама она не могла, что ли?
– Не могла. Да и я на ступе так быстро, как ты не смогу, и вот еще Баюна надо послать с сообщением к князю.
– Ну ладно, полетели, коли так.
– Да подожди ты, я же говорю, Баюна дождаться надо.
– А чего его ждать, ежели он у меня на спине дрыхнет без задних лап.
– Я не дрыхну уже, с твоей «мягкой» посадкой поспишь, – зевнул кот, легко спрыгивая на землю и подходя к Яге, – что случилось-то? Объясни по-человечески, а то от волка, кроме того, что «дело спешное», ничего не понял.
– В обчем так, надо князю передать, что все в порядке. Дочь у нас в лесу. Мир мы нарушать не хотим и ждем от него такой же лояльности. Пущай он пока там свои политические вопросы решает, пока княжна у нас будет выздоравливать. Хотя нет, о том, что у нее крыло поломанное не говори, а то еще нас в чем заподозрит. Скажи, что пережидает до поры его решение, а ежели чего, подсобим. Связь держим через тебя, ну или мышей, это как хочешь.
– Лучше, я уж сам. А то, кто их знает, аристократов этих. Может они мышей боятся.
– Тогда беги, сообщай, только не запугай его, а то знаем мы тебя.
– Ты чего, бабушка, разве же я страшный, посмотри, какой я красивый и пушистый.
– Ага. Пушистый он. Брысь отсюдова. Бегом.
– Гм, – прервал Ягу Захар, – а зачем ему отсюдова «брысь»? Пущай долетит с нами до деревеньки моей, а там до князя не так далеко будет.
– Точно, спросонья и не подумала что-то.
– Ну да, – забубнили головы, – а о нашей грузоподъемности думал кто? Вас двоих тянуть, да еще и кота этого.
– А меня и не нужно, – отмахнулась Яга, – берите Захара, он дорогу укажет и родителей предупредит, чтобы не пугались от вида твоего. Канарейку на обратный путь за пазуху спрячет, так что не перетрудишься.
– Ну, раз так, то залазьте бегом. Время дорого.
Захар с котом запрыгнули на спину Змея Горыныча, тот взял низкий старт, взмахнул крыльями и улетел. Захар никогда еще не летал на змеях. Единственный его опыт полетов был в виде канарейки, поэтому он немного испугался и ухватился за выступающий гребень Горыныча.
– А ну полегче там, – головы продолжали брюзжать, – так и норовят всякие чешую оторвать, на память что ли?
– Да я же упаду!
– Не боись, не уроним, смотри как хорошо и аккуратно идем. На бреющем.
– Да я вижу. Но все равно, жутко как-то.
– Ты вон лучше с кота пример бери.
Юноша оглянулся на Баюна. Тот свернулся калачиком на широкой спине Горыныча и спал мирным сном праведника. Захар немного успокоился. Видимо кот не первый раз путешествовал таким образом, поэтому и ему, видимо, не нужно было волноваться.
– Куда лететь-то? – Горыныч уже подлетал к деревеньке.
– На кузню правь. Там и моя избушка, это ближе к левому краю.
– Ага, вижу! Держись!
– Ты мне только не развороти там ничего.
– Не разворочу. Прицельно приземлюсь. Лишь бы места на дворе у тебя хватило…
Князь проснулся от тяжести в ногах. «Странное похмелье какое-то», – подумал он, – «обычно голова болит, а тут ноги». Он скосил глаза вниз и увидел большущего кота, который развалился у его ног а его голова аккурат лежала на ногах и давила на них со страшной силой. Кот ужасно храпел, периодически расправляя лапы и выбрасывая когти.
«Чур меня», – подумал князь и перекрестился.
– А я не кажусь. Я всамделишний, – муркнул кот, который одним глазом все-таки следил за князем.
– Ек-макарек, оно еще и разговаривает.
– Конечно же, разговариваю. И не оно, а он. Я же Баюн!
– Да ну?
– Ну да.
– И чего? Что, лес тебя ко мне прислал претензии выдвигать?
– Испугался! А незачем было богатыря на нас натравливать. Договор ведь у нас, ты что, забыл? – решил поерничать кот.
– Дык, я же от него, а не от вас избавиться хотел, – попытался оправдаться князь.
– А избавился его рукой от Горыныча. И что теперь делать прикажешь.
– Как??? – ахнул Елизар, – быть не может.
– Это точно, что быть не может, – почесал за ухом Баюн, – нашего Змея и сотня таких кузнецов бы не победила. Он же огнем полыхать может.
– Так, а в чем претензии тогда?
– Да ладно, это я шутил. Нету претензиев. Я тебе весточку от дочери твоей принес.
– Слава тебе, Господи! Жива?!
– Жива. Ты главное инфаркт себе не заработай.
– Инхф… Чо?
– Да ты не волнуйся. Слушай внимательно.
Князь кивнул, а Баюн продолжил.
– В общем так. Твоя дочь у нас пока поживет, у бабушки Яги. Ее твой зять будущий из клетки извлек и к нам доставил.
– Какой зять?
– Как, какой? Будущий. Захаром кличут. Сын кузнеца. Ты что же, от своих слов отказываться будешь?
– Да нет, ну я же думал он того, в смысле, Змей его того?
– Не, Змей у нас сейчас на диете, богатырей и кузнецов не ест. Поэтому пришлось его в живых оставить, вразумить, помочь дочь твою из беды, в которую ты ее своим необдуманным договором вверг, вызволить.
– Так это он ее скрал?
– Не скрал, а вызволил из беды. Она сама его об этом попросила.
– А как он до нее добрался?
– Это не важно. Главное другое. Она посылает тебе сообщение, что все в порядке. Там бабка наша будет над ней бдеть. Ты, главное, здесь вопросы политические решай. Избавляйся, в общем, ты от этого Людовика и папаши его. А как решишь, она домой вернется, и, возможно, суженого в дом приведет.
– Нужен мне этот суженый, – буркнул князь.
– А ты носом не крути. Хороший мужик, хозяйственный. Взрослых уважает, неизбалованный.
– А ежели у меня с Матьяшем не получится?
– Ну а тут я на подхвате. Буду каждое утро к тебе пробираться, с докладом и за докладом. Так пойдет?
– Ладно, – вздохнул князь, – главное, что с Настенькой все в порядке.
– В порядке, в порядке. Не переживай.
– Вы там это, не подпущайте паренька того, Захара, к ней, а то вдруг чего.
– Ты нашу Ягу не знаешь. До венца ни-ни. Она на этот счет строгая.
– То есть как, до венца? Вы его вообще к ней не пущайте, а то дело молодое, вдруг слюбятся, а мне кузнеца в зятья как-то не очень.
– Нудный ты князь. Тебе не угодишь. Принц не люб, кузнец не люб. Кто тебе вообще по нраву?
– Да я и не знаю даже, но кузнец? Все-таки, как-то не правильно это, как он княжить будет?
– Ты не торопись, князь. Давай с Матьяшем разберемся сначала, а потом и о кузнеце подумаешь.
– Тогда хорошо. То есть лес пока на моей стороне?
– Пока да. А если и ты к лесу с душой будешь, то так и останется.
– Слышишь, Баюн, а как ты сюда пробрался? У меня же стража там.
– Ну, ты даешь, князь. Я же не просто кот, а Баюн, мне ли и не пробраться, обладаю знаниями, которые тебе и не снились. В общем, не хнычь по дочери своей, изображай невинного перед королем и проблему с договором решай. Тогда все будет хорошо: и тебе, и дочери твоей, и народу, и лесу. Прощевай. Завтра буду…
Князь и король сидели напротив своих советников. Чарок перед ними не стояло, и выглядели они на удивление трезвыми.
– Как поиски? – спросил король.
– Что-то непонятное, Ваше Величество, – ответил Янош, – следы ведут в лес, но перед самой опушкой останавливаются.
– Это значит она там? – спросил князь.
– В первую очередь, это означает, что кто-то затер следы поиска, и не факт, что она там, – ответил Черншок.
– И что будем делать дальше? – нетерпеливо спросил король?
– Я думаю, что все-таки надо прочесать лес, – сказал Янош.