Взялся за гуж – так утюж и утюж




 

 

– Итак, господа, – нынешний совет открывал Кощей, – вестей, которых мы ждали, мы, к сожалению, так и не дождались, поэтому начинаем вылазки в стан врага.

– Черншока еще нет, – булькнул из Смородины Водяной.

– Знаю, но он мальчик прыткий, думаю, скоро будет, так что ждем его и выдвигаемся в путь, тем более что первые порталы творить он будет, я лучше на всякий случай силы приберегу, авось пригодятся.

– Это ты правильно, лысый, – веско сказала Яга, – малец нам неведомый, хоть ты и говоришь, что гений, а с тобой как-то спокойнее будет.

– Попрошу не фамильярничать, – Кощей поднял свою лысую голову вверх, – мы с Яношем сегодня самое главное спасение отечества и есть. И не вздумай еще его голым назвать, Яга, ведь застыдится парень, не полезет в бучу самую.

– Куда он денется! – Яга усмехнулась, повернулась на восток и увидела открывающийся портал, – а вот и он, так что любим и жалуем!

В портал вошел не только Черншок. За ним последовали всем нам известные личности: князь Елизар, король Матьяш, дьякон Егор, сотник Степан. Кроме них поляну затмили личности уже неизвестные, то есть сотня Степана и около восьми десятков гвардейцев Матьяша. И нужно упомянуть, что еще две уже известные личности проникли в портал, были это два брата, еще пока не дружинники, но уже ставшие известными в Муроме за этот день весяне Семен и Матвей. Матьяш увидел своего тезку, погрозил ему пальцем, но Степану ничего не сказал, мол, сами разберутся, и в этот момент завопил Кощей!

– Да что же ты делаешь, ученик! Янош, черт тебя разбери, что же ты это делаешь?

– Так я ваш ученик, профессор? – радостно спросил Черншок, чуть не захлопав в ладоши.

– Я тебе уже говорил, что я не профессор, степеней не имею, и учеником ты моим был, пока не привел всю эту свистопляску на мою поляну!

– Попрошу не передергивать, – в разговор встрял Леший, – поляна эта не твоя, хоть ты и заслуженный ветеран, она наша, и я ученика твоего поддерживаю, единственно монархов споить надо было, и на дело не вести.

– Ты что это там говоришь, смерд? – не удержался князь.

– Прошу прощения, сынок, как ты это меня назвал? – Леший ужасно обиделся и пошел на князя, навострив палец, который рос как заточенное копье.

– Так, – Кощей отломил растущий палец Лешего, повернулся к толпившимся на поляне, – давайте успокоимся. Дело не шуточное, нечего друг на друга бочку катить, у нас общий враг есть. Ну, погорячились да успокоились, а теперь за дело! – Кощей строго посмотрел на Черншока. – Какого лешего ты их сюда припер?! – прокашлялся и добавил, – прости Леший.

– А ты их попробуй останови, профессор.

– Я не профессор, это у тебя в академии профессора, а я Кощей, уяснил? – Кощей взвился, и даже его ноги уже не доставали до земли от негодования, которое он накопил за эти несколько секунд.

– Прошу простить меня, Кощей, но когда ты назвал меня своим учеником, у меня, соответственно, проявились старые воспоминания, которые, как привычку, я и не смог преодолеть. А насчет князя с королем, я тебе говорю, они бы меня на кол посадили, если бы я отказался взять их на дело. Мне даже король пригрозил, я его, к сожалению, кое-чему обучил и для надежности связь такую наладил, что от него мне не скрыться, так что если бы он захотел, то точно бы я на колу висел.

– Ладно, проехали, – буркнул Кощей, – хотя ты мог бы и ко мне обратиться, и кол бы тебе массажем показался, после научу, если захочешь.

– Это точно не к спеху, – согласился Черншок.

К спорщикам, к этому моменту подошел Елизар, Матьяш следовал за ним, поэтому к концу спора эти четверо оказались лицом к лицу.

– Слушай, Кощей, будет уже нервничать, – тихо сказал Елизар, – советник правильно сделал, что послушал нас. А вдруг вы и с первого прыжка обнаружите логово врага, тебе же тогда силы запонадобятся. Этих я взял, как самых лучших, чтобы как можно долго оттягивали силы на себя, пока ты доставишь и другие мои войска, как и армию моего союзника, которые тоже в полной боеготовности ждут приказа. Не думай, что мы только детей своих вернуть хотим, хотя и это тоже. Но и порядок восстановить хотим, тот порядок, который уже давно люб обоим нашим государствам, и не будем мы в стороне сидеть, пока вы, все наши истинные друзья, на себя груз принимаете. Не правильно это, на этом мы с королем стоять будем и ты нам здесь уже не указ, и хрен с ним с договором, ежели ты не согласен.

– Да ладно тебе, Елизар, – Кощей даже засмущался, – не хотелось привлекать вас, поскольку чую, что за моей лысой башкой эта комбинация. Зачем кому-то пропадать задаром? Я и детей ваших спасу, и никому беды не будет причинено.

– Ты не договариваешь. Если бы знал ворога, давно уже и Настю привел ко мне и Людовика к Матьяшу на суд. Мы тоже не дураки, хотя живем не так долго, как ты. Так что дозволь участвовать.

– Да позволяю, – отмахнулся Кощей, – куда же теперь от вас. Тем более и мир в конце концов теснее таким макаром станет, так же? – он подмигнул князю, – только учти, зятя твоего я в обиду не дам, даже тебе корону сшибу, ежели удумаешь чего.

– Нашел у кого злые мысли искать, Кощей, – знал бы ты, что он нам весть переслал с северо-западной границы, и сам бы понял, что я его уже очень жалую, хотя, конечно же, как это будет по хранцузски, Матьяш? – князь посмотрел на короля, – мезальянс энто, вот.

– Научишь делу государственному, будет тебе такой альянс, что закачаешься. Но не суть. Давайте по делу, какую весть передал богатырь?

И тут князь заметил Семена с Матвеем и поманил их пальчиком. Увидев их, шествующих к князю, Степан пригрозил, мол, свидимся после дела, я вас нужники еще чистить поставлю за самовольство, но не перечил. А, тем временем, братья с границы передали Кощею все, что до этого рассказывали князю, и даже кое-чего присочинили. Теперь скатерок было не две, а двенадцать, и Захар уже не четыре стрелы вынул из воздуха, а тридцать четыре, и, практически, не весь спасли Захар с котом, ну и с князем заодно, а все княжество Муромское, хотя до спасения еще было так далеко…

– Ну что же, понятно, что и я забыл про границы эти северо-западные, как бы ни шесть веков уж прошло, – Кощей начал чесать лысину, – вот поверишь, Елизар, никогда не задумывался о силе там притаившейся, хотя и про договор знал. Честно скажу, не мимо меня он шел, а кто сидит за этим, так и не удосужился прознать, хорошо было здесь, вначале враждуя с людьми, а потом и в мире с вами. Забыл, старый пень, забыл. Но теперь уж что, все вызнаем. Прознаем, выведаем, и со света сживем, – в глазах Кощея заискрился азартный блеск.

– Главное детей наших спасти, Кощей, ты это не забыл, – остановил его боевой пыл Елизар.

– И детей спасем, и силу проведаем, и силушкой с ней померяемся, вы главное, под рукой не стойте, не то зашибем.

– Это уже потом, Кощей, дети, мир наш, это главное.

У Кощея спала пелена с глаз, и он кивнул.

– Ты прав, князь, вы все правы, действительно мир дороже войны, на том и порешим, но вы в пекло не суйтесь, мы сейчас начинаем прыжки вперед, я, Янош и Яга. Янош делает первые порталы, мы вслед за ним, я для подстраховки, Яга, чтобы чуять колдовство свое. Вы находитесь здесь. Мухоморовки не пить, кто знает, как скоро произойдет встреча с этой силой. Быть бдительными. Слушаться старших товарищей, – Кощей указал на своих друзей. – Все ясно?

– Ясно, Кощей, – князь кивнул, и, также, кивком поддержал его Матьяш.

– Ну что же начинаем, – Кощей кивнул Яношу. Тот подошел ближе, Яга же была уже рядом со своим сродственником, – лупи двести верст!

 

– Не чую, Кощей, хотя вот с небес запах идет, видимо правильно путь держим, Змеюшка наш пролетал.

– А охломонов наших чуешь? – поинтересовался Кощей.

– Минуту, – Яга наморщила нос, – ага, были они здесь уже.

– Что же, возвращаемся. Твори портал, Янош!

– Подожди, – подняла палец Яга, – чую я охранную волшбу Лешего. Судя по всему, не на двести верст мы прошли, а меньше, да и веси разрушенной не чую.

– Промахнулся ты, ученик, – укоризненно покивал головой Кощей, – но с кем не бывает. Дай-ка я посмотрю, – он начал шевелить губами, кивать головой, что-то шептать. Через пару минут он посмотрел на Яноша, – сто шестьдесят верст, или около того, надо бы тебе поправку сделать.

– Сейчас, – Черншок тоже принялся что-то считать про себя, потом сказал, – прости, Кощей!

– Все бывает, но ошибок таких больше не нужно допускать, силы не казенные.

– Понял уже, теперь таких недолетов не будет.

– В таком случае твори портал домой.

– Уже.

– Тогда рысью.

 

– Первый блин комом, – констатировал Кощей подбегающим монархам, – идем дальше.

– А, может, не через двадцать махнем, а, например, через сорок, – подал голос Черншок?

– Нет, в этом пункте менять план не будем. Но я вот что подумал: для того, чтобы твой ресурс увеличить, да и меня раньше времени не раскрывать, прыгай с бабулей один, и назад не возвращайся, иди только вперед, до тех пор, пока силы на исходе не окажутся. Главное не мажь больше. Только оставь чуток на обратный путь, так мы до пяти прыжков твоих сэкономим, да и силушку мою прибережем. И еще, следите за передвижениями наших друзей, если, врдуг, в какой-то момент бабуля их не учует, значит, вы их перепрыгнули. В таком случае тоже возвращайтесь.

– Тоже дело, – удивился Янош, – а почему ты раньше об этом не подумал.

– Да для подстраховки считал, что лучше перемещаться ступеньками, туды-сюды, туды-сюды, так-то оно безопасней, да и меньше времени основные войска в неведении будут, но сейчас вот подумал, что силы нам экономить надо, поэтому в угоду этому, будем пренебрегать безопасностью.

– Ну что же, тогда мы в путь.

– Ждем с вестями!

 

 

А в это самое время, когда наши друзья начинали разведку порталами на заповедной полянке, в ледяном замке Скрага хозяин устраивал настоящий разнос всем своим домочадцам.

– И что же, теперь я остался без обеда? – он жутко тряс кулаками, слюна брызгала во все стороны, от его вопля даже разбились ледяные украшения трона.

– Но, ваше величество! – начал, было, главный повар, – это не наша вина!

– Как ты смеешь! – прервал его Скраг и запустил в его сторону серебряную пепельницу, которая стояла на столе.

За последние семь дней все приближенные Скрага уже привыкли к вспышкам гнева своего повелителя, поэтому повар успел спрятаться за колонну.

– Да что же это твориться? – продолжал вопить Скраг, – сто сорок семь ротозеев не могут поймать одну девчонку? За что я вас кормлю и пою? Почему еще я не казнил всех вас? – гнев Скрага начал постепенно угасать, он уселся на разбитый трон и призадумался.

Дело в том, что Скраг уже давно догадался, что княжна находится в его замке, невидимая его взору. Неугомонная вредительница, как прозвал ее Скраг (он употреблял и другие эпитеты, но здесь их упоминать неуместно). Началось все с того, что в ту самую ночь, как вернулся Людовик, кто-то разлил по всему замку масло, которое было на кухне, и зажег его. Этот пожар удалось потушить, но вырисовывались две проблемы: замок основательно подтаял, и вода лилась рекой повсюду, а так же, как можно догадаться, масла для жарки любимых блюд Скрага не осталось. Скраг сразу понял в чем дело, смекнул, что княжна прибыла в его замок невидимой и немного успокоился. Ведь действительно, какая проблема замок, ну потек, ну замочило, половину ночи усиленного колдовства и все возвратилось в ледяном торжестве. Плохо, что масла не осталось, но и в этом есть свои плюсы: перейдем на здоровое питание отварными овощами и диетическим мясом, да и наколдовать новое можно, только главное не переборщить, чтобы там, откуда оно исчезнет, для того чтобы появиться в его замке, не заметили пропажи. А вот то, что княжна здесь – это самый главный плюс. Из замка его она никуда не денется, поскольку на улице все же зябко, и не в ее силах дойти до какого-нибудь жилья. Плохо то, что она невидима, но и с этим как-то большой проблемы Скраг не видел. Да, тогда он сделал большую глупость, применив заклятие снятия невидимости. Не учел он в тот момент такой тонкости, что его заклятие подействовало лишь на его собственную волшбу, а княжну не зацепило. Какой вопль тогда поднялся по замку, у него чуть барабанные перепонки не полопались. Все, не только женщины, которые были в услужении у Скрага, но даже и мужчины, которые, вроде бы не раз видили морок Скрага, тоже вполне ужасный, просто оцепенели от ужаса, когда увидели все красоты замка, скрытые от человеческого взгляда. Висящие по стенам скелеты, привязанные к ним цепями, черепа страшных невиданных животных, прибитые гвоздями, пыль, паутина, комья плесени – за одно мгновение роскошный замок Скрага превратился в жуткую, страшную обитель, которою он, собственно и был. Куда не повернись на тебя вперяли взор пустые глазницы черепов, под ногами хрустели ссохшиеся панцири всевозможных гадов. Дело в том, что когда Скраг принял решение выйти из тени и начать поход на юг, замок его таким и был, слуг и охраны у него не было, поскольку в ней он не нуждался, но теперь, для его затеи требовались живые люди, а не только морок, вот он и навел порядок, как умел. Просто сделал невидимым, все, что считал неподобающим для своего величия. И благополучно забыл об этом. И вот тогда, когда он произнес свое заклинание, все вернулось обратно. Пришлось успокаивать своих подданных, которых он постепенно выпестовал изо всех точек близлежащих государств. Он тогда попросил спокойствия, объяснил, что это происки врагов и спешно принялся за новую уборку, попросив Людовика, который был единственным магом среди его окружения, помочь ему. Даже с удвоенными усилиями это заняло оставшуюся ночь и половину дня.

Поняв, что таким способом княжну ему не увидеть, устав, он было решил махнуть на нее рукой, мол, поразвлеклась девчонка, да и он, старый дурень, забыл о своих безобразиях, тысячи лет хранившихся и заполонивших его дом, но теперь-то все в порядке. И вот, когда он, усталый, уселся на свой трон, замок пронзил новый вопль, уже самого хозяина. Княжна времени не теряла, и развлекалась дальше. Пока Скраг был занят уборкой помещения, она успела найти самые колкие драгоценные камни в его сокровищнице и ровным слоем уложила их на его седалище. Таких слов даже матерые охранники не слышали и стали запоминать их с усердием, авось кого еще удивить получится.

Затем начались новые напасти. Когда он спускался из своего тронного замка, все то же масло (и как приберечь смогла?), разлитое по ступенькам, нарушило его величественную поступь. Рухнув уже пострадавшей пятой точкой и пересчитав ею же все ступеньки, Скраг сначала застонал: «Мой радикулит», а затем выдал порцию новых высказываний. Бдительная охрана уже озаботилась письменными принадлежностями и в спешке записывала все его перлы. Увидев это, Скраг разозлился пуще прежнего, и уже хотел было разделаться с этими летописцами, но вспомнив, что люди ему нужны, передумал. Затем он попал в еще одну переделку. Встав со ступенек, отряхнувшись, он продолжил путь в свои покои, чтобы хоть немного отдохнуть, но не увидел новой детской шалости своей пленницы – в следующей по пути зале Настасья успела растянуть нити между колоннами, так что Скраг, чертыхаясь на чем свет стоит, падал раза четыре, видимо не понимая, что такие шутки единожды не делаются. Ему просто на ум не могло прийти, что можно так повторяться – практически каждая пара колонн была увязана предательской нитью.

За детскими шалостями начались шалости уже нешуточные. Зайдя в свои покои, Скраг первым делом наступил на мотыгу. Где эта девчонка смогла ее отыскать в замке, Скраг и подумать не мог. Хотя, возможно, валялась где-то в его скрытом беспорядке, так неуклюже разоблаченным самим хозяином. Но одним фингалом Скраг не отделался. Как только он закрыл за собой дверь, сработало одно хитроумное приспособление, и на голову его упала огромная глыба льда, следом за которой вылился ушат помоев.

Скраг тогда еще подумал: «Ну, все, достала» и решил запереться у себя, ожидая делегацию восточных земель. В том, что она все-таки явится, Скраг не сомневался, и даже приготовился, как следует, хотя пару распоряжений все еще надо было отдать, но командовать можно и из покоев. «Иначе она меня точно доканает, эта бестия» – так думал Скраг, запираясь у себя.

Но не тут то было. Уразумев, что хозяина ей больше не достать, Настя переключилась на все его хозяйство. Первым делом, были перебиты все бутылки с самым дорогим и вкусным вином в винных погребах. Эта же участь не прошла мимо вина попроще, которое находилось в бочках. Выбитые пробки и разлитая пахучая, липкая жидкость могла говорить только об одном – Скраг остался без хмельного. И когда он попросил в свои покои бутыль успокаивающего средства, а робкий слуга, бледный как поганка сообщил, что такового у Скрага больше не имеется, гневу хозяина не было предела. Он прогнал слугу, даже не удостоив того причитавшимися на такой случай муками. Он бегал по своей палате, схватившись за голову, и причитал: «Самые лучшие сорта, самые древние, такое уже не восстановишь, попадись мне чертовка, утоплю в ее же слезах». Но у Скрага имелась заначка в его кабинете, поэтому, он, тихо приоткрыв дверь своих покоев, крадучись направился туда. Каково же было его разочарование, когда дойдя до кабинета, он нашел раскуроченный шкаф с валяющимися осколками самых лучших его вин. Он снова взвыл. Опершись на письменный стол, он увидел на нем лист пергамента, расчерченный его же вкуснейшим ликером, на котором значилось «Скраг» а ниже была подпись – череп с перекрещенными костями. Создавалось впечатление, что надпись сделана кровью, но хозяин по запаху понял, какими чернилами создано это творение.

Совершенно выбитый из колеи, он вернулся к себе в покои и вызвал начальника охраны, затребовав у того самогону, который, как он знал, всегда был у его стражи. Несмотря на заверения начальника, о том, что вверенные в его подчинение люди не балуются спиртным и пригрозив посадить того на кол, если тот не достанет ему требуемого для успокоения лекарства, Скраг получил желаемое и предался пьянству.

Но долго успокаиваться ему не дали. Самый лучший его хрусталь, хранившийся на полках в пиршественной зале, в одночасье прекратил свое существование. Столовое серебро, которое ему еле удалось увести у одного известного ювелира запада, было расплавлено в его же камине. Древние, хранившиеся в отдельной библиотеке манускрипты, содержащие в себе столько знаний и заклинаний, были подвержены жесточайшей цензуре: одни были отправлены в камин, другие же разорваны на мелкие клочья. И так далее и тому подобное.

Слуги Скрага уже боялись приходить к нему с новыми плохими вестями, поскольку хозяин теперь не вопил, не орал, а шипел, пытаясь поднять свою руку для магического пасса, но сил от гнева уже не оставалось.

Скоро им все же пришлось бежать к хозяину за помощью, поскольку теперь она переключилась на них. Скрываясь за своей невидимой сущностью, испытывая вполне праведный гнев, Настя хотела отомстить своим врагам. И в этом она преуспела. Княжна не гнушалась никакими средствами, и досталось всем, хотя больше всех, конечно же, досталось жениху, который, как и Скраг, после нескольких экспериментов заперся в своей комнате и больше из нее не выходил.

Про Людовика вообще отдельный разговор. Началось с того, что Настя не погнушалась, и пока хозяин с женихом приводили в порядок замок, набрала трупов гадов и насекомых и уложила ему в постель. Кроме того, мотыга была не одна – еще одну, такую же, она уложила у самого входа в комнату Людовика. Одежда жениха была брошена в камин, а поскольку все беды начались еще ночью, то принц остался в ночной рубахе, да еще и с колпаком. Долго ему потом пришлось искать подходящий размер у стражи, все они оказались рослыми и жилистыми, и на нем все смотрелось, как мешковина. Отхожее место его покоев было затоплено, и помои разлились по всему помещению, а слуги отказывались приводить в порядок его комнаты, поскольку опасались новых бед. Людовик был, хоть и посредственный, но все же маг, и сумел преодолеть эту напасть. Но это еще не все. Будучи девочкой сообразительной, Настя устроила еще одну шутку. Каким образом ей это удалось, это неизвестно, но она успела подпилить ножки у всего, что имело ножки в комнате у принца.

Это надо было видеть!

Сначала принц наступил на мотыгу. Поскольку ступал он с величественной скоростью, удар был силен. Мало того, что синяк, но его еще назад отбросило, что стало причиной падения пятой точкой на ступеньки, ведшие в его покои. Молодой принц не страдал радикулитом, но его перлы не уступали по витиеватости перлам его хозяина, а уже ко всему готовая стража достала свои пергаменты и начала записывать. Это еще больше разозлило юношу. В своем ночном платье он еле поднялся на ноги (стража не спешила ему помогать, поскольку записывала, хорошо еще никто не просил говорить помедленнее). Поднявшись на ноги, он опрометью бросился в комнату.

Как говорил классик: «Только велигонец может дважды наступить на одну и ту же мотыгу».

С принцем так и произошло. Зная, что охрана занята конспектированием его речей, юноша в этот раз не дал такого повода для их восторга, и даже не пытался воззвать к чувству порядочности. Теперь он, практически ни разу не чертыхнувшись, встал, медленно поднялся и подошел к двери. Он осторожно обошел мотыгу. Двух фингалов, как он думал, было достаточно. Эх, зря он тогда ее не поднял и не выкинул куда подальше, все-таки горячий был, не то, что Скраг, который с первого раза избавился от этой коварной штуки. Но продолжим. Учуяв запах помоев и увидев разлитую вонючую жидкость по всей комнате, Людовик позвал слуг. Никто не пришел ему на помощь. Пытаясь вспомнить нужное заклинание, он подошел к столу, на котором, как он думал, должна была лежать его собственная тетрадь. Она там не лежала, она валялась на полу в нечистотах. Чертыхнувшись, Людовик наморщил лоб и все-таки вспомнил необходимую формулу. Сделав необходимые приготовления, он одним пассом очистил комнату. С запахом же было сложнее. Подойдя к трельяжу, на котором стояли его благовония, он стал шарить рукой в поисках самого сильного и стойкого запаха и неосторожно оперся на столешницу. А как уже было сказано, ножки были подпилены, поэтому трюмо вместе с принцем рухнуло на пол. Неизвестно, как ему удалось не порезаться, но синяки он получил нешуточные. Нашарив-таки нужный ему флакон, он смог хоть как то избавиться от навязчивого запаха уборной в своей спальне, расплескав его содержимое повсеместно. Немного отдышавшись, принц присел на стоящее ровно посередине комнаты кресло. Яростный вопль Людовика, раздавшийся после того, как подпиленные ножки кресла сломались, и тот снова оказался на полу, обрадовал не только стражников, стоящих за дверью с письменными принадлежностями наперевес, но даже самого Скрага, который подумал, что чужие беды, лучше, чем собственные.

Восстав из обломков кресла, Людовик снова подошел к столу. Ярости его не было предела, и он искал, что бы такое сломать или кинуть. На столе было много предметов: пепельница, чернильница, маленький чемодан с перьями и другая письменная фурнитура. Все это полетело в разбитое уже ранее зеркало, растирая его в порошок. Спустив таким образом пар, Людовик облокотился на стол. Как вы, наверное, уже догадались, ножки не выдержали его веса, и новое падение принца огласило весь замок новым воплем.

Решив, что больше не стоит ничего касаться в этом страшном месте, Людовик рухнул на кровать, которая, кто может сомневаться, рухнула вместе с ним. Пожелав «спокойной» ночи всем деревянных дел мастерам, Людовик закутался в постель. Каково же было его удивление и брезгливое недоумение, когда закутавшись, он почувствовал, унюхал, увидел одновременно всех подброшенных Настей гадов. Подскочив, как укушенный, он начал судорожно отряхиваться, поминая в самых изысканных проклятиях свою несостоявшуюся невесту. Закончив это, немного успокоившись, он (ну ничему людей опыт не учит) уселся на стоящий рядом комод…

Скраг засыпал удовлетворенный очередным словесным упражнением своего протеже.

Но Настя не успокоилась на этом. Три дня она изводила своих хозяев. Иногда она делала передышку, видимо, и ей спать хотелось. В это время, хозяин с домочадцами и женихом вылезали из своих конур и судорожно пытались ее отыскать. Но ей как-то удавалось прятаться так, что ее не могли найти.

В замке теперь все были очень осторожными, переходя из одного помещения в другое, держались за стенку, обходили любое препятствие, кажущееся опасным, но спустя три дня Скраг, радостный и сияющий, как новая гривна, выбежал в одном халате из своих палат! «Ура» – кричал он: «Они идут». Он опрометью кинулся к Людовику, который, как уже было сказано, укрылся в своих покоях, кое-как устроив свой быт. Скраг тогда ступил на порог принца и заявил: «Людовик! Скоро нашим бедам конец!». Он не знал, что принц не был таким же сообразительным, как он сам, и, поэтому, мотыга, оставленная еще в первый день забот, нашла свою мишень. Подготовленные, привыкшие стражники тут же выхватили свои свитки, но им перепало мало. Скраг был так рад, что на такую досаду, как новый синяк, практически не обратил внимания, так, пару проклятий для порядка.

– Они идут! – говорил возбужденный хозяин, бегая из угла в угол. Он уже успел выкинуть такую урожаистую мотыгу за дверь, поэтому не опасался новых бед. – Они идут!

– Кто идет? – вопрошал непонимающий Людовик.

– Как это, кто! – не понял Скраг, – наши избавители! Они уже в замке моего сына, я их чувствую. Ах, я им устрою! – Скраг скорчил гримасу.

– А может не надо? – принц пытался облагоразумить радостного Скрага, – пусть себе идут, и забирают ее.

– Нет, так не пойдет, я им всем отомщу за мое унижение! – глаза Скрага уже метали молнии.

Он произнес одному ему известную формулу и немного успокоился.

– Слышишь, а может я действительно погорячился? – спросил он Людовика пару минут спустя.

– Судя по всему. Если у тебя такой вид. Надо было дать им дойти.

– Ну что же! Видимо именно этим уже не светит.

– А кто там был хоть, ты понял?

– Даже не задумывался, но не тот гость, которого я так жду, это точно, его бы я узнал, – Скраг призадумался, – ладно, я к себе оборону держать, но хорошо, что они уже знают, где искать меня. Это уже очень хорошо. Жду не дождусь! – Скраг потер руки, – жду не дождусь.

Судя по всему, Настя услышала эту весть, и благую, и грустную, поскольку, как она думала, одна спасательная бригада была поражена, лишь бы там этого глупенького паренька не было, который так отвержено ее спасал. Но, так или иначе, Настя решила не сбавлять темп. Прошли еще одни сутки, и Скраг решил попытаться пойти на мировую. Усилив свой голос, так, чтобы его было слышно по всему замку, он предложил своей гостье успокоиться, мол, репрессий не будет, дождемся гостей, передадим с рук на руки, ты, мол, только угомонись, не тронем, отдельную комнату отпишем и так далее. Но Настя на переговоры не пошла. И веселье продолжалось до того самого дня, когда разведчики начали ставить порталы как раз в ту самую сторону, где и находился ледяной замок Скрага.

Именно в этот день ей удалось совершить самую замечательную, на ее взгляд, пакость. Пользуясь тем, что вся охрана и все слуги были настолько обессилены ее выходками, что засыпали практически на ходу, она проникла на кухню и избавилась от всех запасов, что там были, потихоньку, за ночь, перенеся их в выгребную яму, предварительно сохранив себе немного еды в свем потаенном месте. И именно поэтому, не найдя на обеденном столе даже крошки, Скраг был так зол…

 

 

А что же разведчики, высланные Кощеем первыми? А они уже подлетали к землям всемогущего Скрага. Привыкнув кое-как к тому, что практически все время в воздухе, Соловей прекратил вечную грызню с юным Горынычем. Поначалу головы долго препирались, кто первый по праву съест злополучного пассажира, ежели он еще одну чешуйку оторвет, но потом Соловей догадался, что это они так просто развлекаются, поэтому перестал обращать на них внимание. Путь их был незаковырист и прям. Пролетая над замком Волдрэнка они было хотели уже возвращаться.

– Чую силу колдовскую, неведомую, Горыныч, а ну-ка, тормози.

– Да погоди ты, дай на посадку нормально зайти.

Они перелетели за границы замка и сели. Посадка прошла удачно, если не считать полетевшего кубарем Соловья. Он буркнул пару ласковых, поскольку уже успел привыкнуть к шуточкам своего пилота, и принялся принюхиваться.

– Что-то говорит мне, что вот она, наша цель, надо бы поразнюхать поближе, да назад мчать, – глубокомысленно сказал Соловей.

– Почему ты так думаешь?

– Сила большая здесь прячется, как и предупреждали нас Кощей с бабкой.

– А что за сила, можешь понять, или нашу княжну учуять можешь?

– Нет. Не такой уж я и опытный, как Ягуся, если честно признаться. Но что-то зловещее от замка исходит, это я тебе точно говорю.

– А вдруг, нету там княжны? – задумчиво спросила левая голова, остальные закивали, – как бы выяснить, а то приведем сюда наших друзей, а окажется, что напрасно времени столько потеряли.

– Тоже дело, – покивал Соловей, – пойду-ка я на разведку. Ты здесь посиди, отдохни пока, а мне надо рекогносцировку провести и найти лазейку какую-нибудь в замок этот. Авось, и разживусь разведданными.

– Не разживетесь, гости, – прозвучал голос уже знакомого нам графа.

Он вышел со стороны замка по тропе, направляясь к разведчикам.

– Здравствуйте, друзья, я хозяин этого замка, сэр Волдрэнк, приветствую вас на своей земле и к вашим услугам.

– Ты смотри, а он разговаривает, – съязвила средняя голова.

– Ага, представительный какой, – вторила левая.

– Услуги предлагает, – поддержала общий тон правая.

Как всегда, молодой Змей хотел пошутить, и даже продолжил:

– А интересно, он вкусный? – все головы начали облизываться, плотоядно выпучив глаза на графа, – хотя имечко странное, ненашенское, как бы ядовитым не оказался, эй, ты, сэр как-там-тебя, ты не ядовитый.

Рыцарь усмехнулся.

– Я как-то сам себя не пробовал, – улыбаясь, ввернул он, – но не думаю, комары, было дело, пили мою кровь и не думали умирать, если я не успевал их пристукнуть.

Змей потянулся к нему, обнюхивая.

– Голову готов отдать на отсечение, – поделилась одна крайняя другой, – пахнет, навродь, вкусно.

Граф засмеялся уже в голос.

– Интересно, а какую голову хоть отдашь? У тебя же их три.

В разговор встрял Соловей.

– Так, хорош разговорчики, Горыныч, видишь, он не из пугливых, и шутки твои понимает, давай-ка лучше порасспросим его.

– Мудрые речи приятно слушать, – граф подошел к Соловью и протянул ему руку для приветственного рукопожатия, – у меня в замке точно нет никакой княжны, гости, теперь уж я готов голову на отсечение дать, хоть она у меня и одна, – он подмигнул Змею, на что тот радостно закивал. – А расспросить вы меня можете, чем могу, помогу. Я, скорее всего, знаю, куда вы путь держите, могу кое-что рассказать. Только не стоит ли нам в замке поговорить?

Головы утвердительно закивали.

– А покушать у тебя там, часом, не найдется? А то изголодались мы.

– Найдется, не переживайте, – он махнул рукой по направлению к замку, – пойдемте.

– Нет, мы уж своим ходом, – остановил его Соловей, можешь даже ко мне присоединиться – он указал на спину Горыныча, – так быстрее.

– Всегда так, – уныло резюмировала средняя голова, – пренебрегают силами нашими, норовят бока отдавить, – но все же подставила спину, на которую уселись Соловей с Волдрэнком, и они взмыли ввысь.

Сели они на дворе замка, как всегда, неуклюже. Судя по всему, Змей испытывал радость, когда его седоки кубарем скатывались с его спины. Соловей что-то неразборчиво буркнул, а граф, почему-то, весело поднялся и кивнул в сторону замка.

– Пойдемте в дом, – сказал он.

– Нет, – отрицательно закивали головы, – не влезем, давай уж лучше здесь стол накрывай, слуги у тебя есть? Пусть несут еды, да побольше, побольше.

Соловей же, напротив, очень хотел осмотреть замок на предмет присутствия княжны или, на худой конец, принца Людовика. Граф это понял и сказал.

– Слуг у меня, к сожалению, нет, но с едой проблем не будет, – он махнул рукой и на дворе появился стол, ломившийся от разных кушаний, среди которых величественно возвышались три блюда с тремя ароматными, прожаренными барашками. – Кушайте, не отравлено, – он подмигнул Горынычу, а Соловью сказал, – а ты можешь осмотреться в замке. Там нет ничего опасного и, к тому же, ты, насколько я понимаю, профессионал, разберешься и поймешь, что искомого там нет, и не было никогда.

Соловей кивнул и устремился в сторону замка, а головы тем временем недоверчиво принюхивались к барашкам. Но голод, как говориться не тетка, и тут средняя, как самая смелая, лизнула своего.

– По-моему, ничего барашек, не отравлен, – она откусила солидный кусок и начала его прожевывать, – вкусный даже, – левая и правая недоверчиво смотрели на среднюю, прислушиваясь к своим ощущениям, но когда та сказала: – очень вкусный, прямо, тает во рту, – сами приступили к своим порциям.

Скоро явился Соловей и на вопросительные взгляды Горыныча ответил:

– Нет там никого, и, скорее всего никогда не было, людьми и не пахнет, ну кроме него, – он указал на графа и обратился к нему, – наверное, не мое дело, но, поведай ка сэр, как-там-тебя…

– Волдрэнк, – помог ему граф.

– Вот именно, – кивнул Соловей, но повторить и не попытался, испугавшись сломать язык и обидеть хозяина, – поведай, почему живешь один, и откудова здесь силушкой такой несет, аж нос заворачивается?

И граф поведал свою историю, ту самую, которую днем позже рассказал своим новым гостям: Баюну и Захару. Змей с Соловьем понимающе кивали, кое-где переспрашивали, а кое-где делились своими происшествиями. И, когда граф закончил, Соловей спросил:

– А кто он, батюшка твой, можешь сказать?

– Про то, что он правитель ледяной северо-западной земли, я уже сказал, и про то, что колдун очень сильный, тоже. И бессмертный он, во всяком случае, живет уж очень долго. Я, наверное, в него пошел. Четыре века в замке этом сиднем сижу и ничего, здоров и полон сил, – он грустно улыбнулся.

– Видимо, к нему нам и надо, – резюмировал Соловей, – а на кой ему княжна наша, можешь сказать?

– Только предположить могу, – почесал затылок Волдрэнк, – думаю, надоело ему в своем ледяном замке, захотелось расширить владения, вот и взял двух наследников заложниками, чтобы и на запад и на восток иметь влияние.

– Возможно, – согласился Соловей, – а сколько до него добираться, до ледяного замка этого.

– Точно не скажу, но думаю пять или шесть сотен верст отсюда будет. Далеко он засел, но я там был только младенцем, и помнить не могу, а он, когда поначалу заявлялся сюда, никогда на этот счет не распространялся.

– Родителей не выбирают, – угрюмо буркнул Соловей, – и тебе, выходит, не повезло с этим, но крепись, мы будем с ним биться, и, может быть, освободим тебя. А теперь нам пора!

Змей недоумевающе посмотрел на него, поскольку бараны еще не были доедены, Соловей их понял, усмехнулся, махнул рукой, мол, давайте, только быстро и снова посмотрел на хозяина.

– Еще что-нибудь можешь посоветовать?

И Волдрэнк рассказал о мороке Скрага, о его боязни смеха и радости, на что Соловей удивительно поднял брови.

– У Кощея морок лучше, он, наоборот, от смеха расцветает и плечи расправляет.

– Видимо отец мой не такой сильный колдун, как ваш Кощей, не может решить такую задачу.

– Возможно, – закончил Соловей, а Горыныч закивал.

– Кощей у нас такой, единственный и неповторимый, – головы продолжали кивать, а средняя добавила, – хотя, если говорить беспристрастно, старикашка он вредный, – левая и правая ее поддержали дружным хохотом.

Когда с барашком было покончено, и все слова были сказаны, гости засобирались.

– Полетим мы, граф, – сказал Соловей, – время терять никак нельзя, нам перед Ягой и Кощеем отчитываться надо как можно скорей, вызнать, где замок этот, чтобы наладить портал туда.

– Это точно, – подтвердил Горыныч, – а еще и ветер этот встречный, лететь уж очень неприятно, дорога дальняя. Спасибо за хлеб-соль.

Соловей залез на Змея, тот примерился, побил лапой о землю и взлетел, направляясь на северо-запад…

 

И вот, тепе<



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-07-03 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: