Понятие дееспособности, равно как и недееспособности, в правосознании и правоприменительной практике претерпело значительные изменения в ряде стран современной Европы и отразилось в юдикатуре Европейского суда по правам человека (European Court of Human Rights). На прошедших «круглых столах» правозащитники обсуждали вопрос о несовершенстве российского национального законодательства в области правового регулирования вопросов дееспособности и недееспособности. Правозащитные организации отмечают несовершенство существующего в России института недееспособности и опеки, приводящее во многих случаях к ограничениям прав, несоразмерным интересам защиты лиц с психическими расстройствами и к низкой правовой их защищенности [1]. Надо отметить, что не всегда медицинский клинический диагноз, поставленный душевнобольному человеку, соответствует полной недееспособности, которая лишает испытуемого возможности самостоятельно регулировать отдельные сферы своей жизни, принимать соответствующие самостоятельные решения. В результате диагноз трансформируется в решении суда как квалифицированная недееспособность (a priori полная недееспособность), то есть неспособность лица руководить своими действиями, понимать значение и последствия этих действий, не допуская пограничных состояний. Негативные последствия такого подхода приводят к тому, что человек поражен в правах и фактически из субъекта права превращается в объект.
Важным шагом в вопросе правового регулирования недееспособности послужило решение Европейского суда по правам человека от 27 марта 2008 года по делу «Штукатуров против Российской Федерации» (Страсбург, жалоба № 44009/05, окончательное постановление 27.06.2008) [2]. Исследуя приведенные в жалобе аргументы и доказательства, а также фактические обстоятельства дела, коллегия суда единогласно пришла к выводам о нарушении европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее в тексте Конвенция), указанным в резолютивной части окончательного постановления суда, в частности о том, что: имело место нарушение статьи 6 Конвенции в отношении судебного разбирательства о признании заявителя недееспособным; имело место нарушение статьи 8 Конвенции в связи с признанием заявителя полностью недееспособным; имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей в больнице; имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении невозможности для заявителя добиться освобождения из больницы.
Помимо имевшего место нарушения прав человека и констатации факта о том, что лечебнопсихиатрическая помощь заявителю фактически носила репрессивный характер, суд указал на признаки нарушения принципов правовой защиты совершеннолетних недееспособных лиц в принятой 23 февраля 1994 года Комитетом Совета Европы рекомендации № R (99), в которой, в частности, среди прочих указывается: а) принцип гибкости правового регулирования, b) принцип максимального сохранения дееспособности, c) принцип пропорциональности, d) право быть заслушанным лично, а также е) длительность, пересмотр и обжалования.
Изменить status quo призвана также выраженная в октябре 2009 года озабоченность Комитета ООН по правам человека в связи со значительным числом в России лишенных дееспособности граждан и отсутствием надлежащих процедурных и материальных гарантий против непропорционального ограничения прав.
Таким образом, актуальность рассматриваемой темы определяется необходимостью внесения в национальное законодательство России и республик - субъектов Федерации соответствующих прогрессивных новелл в области правового регулирования дееспособности и недееспособности, рассматривая этот вопрос в аспекте гражданского права с возможностью подробнее выработать нормы о пограничных состояних лица, при которых дееспособность ограничена только в определенных сферах. Исследуя указанную тематику на исторических примерах и современном практическом опыте новых государств Европейского Союза, автор предполагает выявить проблемнные вопросы и наметить пути решения по указанной теме. Немаловажным моментом здесь является применение и дальнейшее использование ясной и понятной терминологии и адаптации терминов для конкретной языковой среды, что актуально для национальных республик и их нормативной базы.
Понятия дееспособности и недееспособности тесно связаны с правоспособностью лица. Правоспособность с античных времен определялась возрастом, полом индивида, а также происхождением. В Древнем Риме, например, для несовершеннолетних детей и женщин в случае смерти отца и мужа полагалось опекунство, которое продолжалось для мальчиков в возрасте до 14 лет, а с 14 до 25 лет юноше избирался попечитель (curator). Под опекой находились также умалишенные. Женщинам было запрещено занимать государственные должности, мотивируя это незнанием законов (ignorantia iuris). Рабы, в свою очередь, не являлись персоной, так как персона отождествлялась с понятием «свободный человек», и были участниками гражданского оборота как вещи (res). Рабы, таким образом, являлись объектом права, рассматривались как говорящий рабочий инструмент (instrumenta vocale) и не имели правоспособности (Servus nullum caput habet) [3: 92-93].
Неравенство, как известно, было обусловлено не только разницей в психическом и физическом развитии, а также воспитанием и доступностью получения хорошего образования сообразно эпохе, но и неравенством в правах по происхождению. Историк В. О. Ключевский, рассказывая об истории сословий в России, замечает, что сословие (ordo или status, франц. etat, нем. Stand) - термин государственного права и обозначает известный ряд политических учреждений. Сословиями мы называем классы, на которые делится общество по правам и обязанностям. Права дает либо утверждает, а обязанности возлагает государственная верховная власть, выражающая свою волю в законе; итак, сословное деление - существенно юридическое, устанавливается законом в отличие от других общественных делений, устанавливаемых экономическими, умственными и нравственными условиями, не говоря о физических [4: 226]. Разделяя гражданские сословные права на личные и вещественные, историк В. О. Ключевский пишет: «Так, в обществах, разделенных на свободные и несвободные классы, лица последних обыкновенно лишались свободы вступать в брак, покидать свое местожительство, вообще стеснялись в праве распоряжаться своей личностью и трудом, наниматься на работы, заключать долговые сделки и т. п.» [4: 231].
Таким образом, со временем из всего комплекса факторов, определяющих возможность человека быть способным иметь и реализовывать свои права, осознанно руководить указанным процессом, пользоваться благами этой реализации и, в соответствии со своей волей, создавать обзязанности при условии, что все люди равны по рождению, на современном этапе осталась только психо-физиологическая характеристика индивида, включающая особенности роста и развития человека от рождения до совершеннолетия. Никакие другие факторы, за исключением медицинских показаний о воздействии на личность врожденных или приобретенных изменений, а также изменений, связанных с естественным периодом взросления и развития индивида, не могут быть приняты во внимание. Помимо всего прочего волеизъявление лица имеет пределы и характерезуется тем, что нельзя волевым актом ограничить или отказаться от дееспособности. Во многом ограничение дееспособности обусловлено независящими от человека причинами, а условия, при которых наступление недееспособности становится реальным, человек может игнорировать и легкомысленно полагаться на собственные силы. С точки зрения действия во времени, дееспособность и недееспособность можно определить как обратимый юридический процесс с возможностью для персоны пройти путь от недееспособности к дееспособности и обратно при существующей возможности в любой момент восстановить дееспособность в совершеннолетнем возрасте.
Интересно определение дееспособности, данное в юридическом словаре 1953 года. Дееспособность физического лица определена как способность гражданина своими действиями приобретать права и создавать для себя гражданские обязанности. Дееспособность предполагает наличие правоспособности. Лица совершеннолетние могут быть в установленном законом порядке объявлены недееспособными, если они вследствие душевной болезни или слабоумия не способны разумно проявлять свою волю и, следовательно, рассудительно вести свои дела (ст. 8 ГК), причем над ними устанавливается опека. Для признания душевнобольных и слабоумных недееспособными необходим официальный акт - объявление об этом надлежащими учреждениями (органами Министерства здравоохранения). Недееспособные лица (малолетние, душевнобольные, слабоумные) не отвечают за причиненный ими вред. За них отвечают лица, обязанные иметь за ними надзор (ст. 405 ГК) [5: 148].