БОЛЬШАЯ КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА НА ЗУБРА 12 глава

— Насмерть? — с досадой спросил Медведев.

— Так ведь, Василий Иванович, башка лопается,прицелиться трудно, боялся, что уйдет… Прямо в сердце… Даже не пикнул.

— Плохо, Ивашко. Очень плохо.

Ивашко прерывисто вздохнул.

— Я знаю.

— Если так дальше пойдет, вас всех через неде­лю перебьют, как зайцев! Кто это тебя учил под­ходить с самострелом близко к человеку, которо­го держишь на прицеле? Скажи спасибо, что рука у него была слабая, — от моей не уцелела б твоя глупая башка! Давай письмо!

Ивашко, низко кланяясь, поспешно протянул скомканный лист.

Василию Медведеву' — Ян Кожух Кроткий.

Хочу дать тебе добрый совет, соседушка. Вме­сте с новыми друзьями твоими Картымазовым иБартеневым проси-ка ты князя Семена ИвановичаВельского, чтоб принял тебя на службу, а землюсвою отдай короне Великого князя Литовского икороля Польского Казимира!

Только из благодарности за услугу, которуюты нам всем на литовской земле оказал, выкурив из этих мест разбойника Антипа Русинова, мы даем тебе возможность вспахать свое поле,чтобы ты и тати твои не померли с голоду.Эта заслуга будет учтена также при пожалова­нии новыми людьми и землями, когда перейдешьна нашу сторону. Ты, похоже, парень боевой — у нас таких ценят.

Решай до полудня мая седьмого, а то, гляди, несобрать тебе урожая с того, что готовишься се­ять, или я не буду

Ян Кожух(Кроткий).

Медведев вспомнил Антипа.

А тебе теперь, Василий, за подвиги, которые ты тут ежедневно творил, самому расплачи­ваться придется.

А потом Картымазова.

«Меч живет хмельной минутой схватки. Мечне думает о завтрашнем дне…» Значит, вот он инаступил, этот завтрашний день… Тем лучше!Может, теперь-то, наконец, повоюем по-на­стоящему.

Он молча дал прочесть письмо Кожуха друзьям и обратился к Ивашке:

— Убитого хорошо осмотрели?

. — Да. Яков осматривал. Ничего приметного, но он с тобой об этом поговорит.

— Хорошо, Передай отцу: приготовиться к от­ражению набега. За смерть гонца могут отом­стить. Пусть Алеша Кудрин немедля ложится спать. Ночью у него будет работа. А ты, за то, что позволил себя ударить, наказан. Будешь помогать женщинам по хозяйству. Все.

Ивашко низко поклонился, пряча покраснев­шие от стыда щеки, и вскочил на коня.

— Можем продолжить наш совет, — повернулся

Медведев к друзьям.

Они вернулись в горницу и сели за стол.Прежде всего, — обратился Василий к Фи­липпу, — если это не секрет, объясни мне, что оз­начают темные Намеки Кожуха о твоем отце и его возможном заточении в Москве!

— Понятия не имею! — воскликнул Филипп. —

Батюшка уехал в тот день, когда ночью произош­ло нападение…

— Да, я знаю, — сказал Медведев, — мне гово­рил Федор Лукич, и я сам — лучший свидетель,поскольку, судя по описанию, именно его я встре­тил под Медынью, куда он направлялся.

— Совершенно верно! — подхватил Филипп. —Батюшка так и сказал нам с Анницей: он едет сперва в Медынь, а затем, если понадобится, в Мо­скву по наследственным делам, и оставил в шка­тулке запечатанное письмо, велев нам вскрыть его ровно через два месяца, если он не вернется. При этом батюшка тут же заверил, что его поездка не представляет ни малейшей опасности и он остав­ляет завещательное письмо из обычной предосто­рожности, ибо дорога — всегда дорога, мало ли что… Он оформил переезд в монастыре, законно переправившись на московскую сторону и полу­чив свидетельство об этом. В Московском княже­стве ему ничего не могло угрожать, и поэтому я не верю ни единому слову Кожуха. Этот мерзавец не может оказать на меня никакого давления: я та­кой же подданный короля Казимира, как и он, с той лишь разницей, что не нанимался на платную службу у князя Семена Вельского, а остаюсь неза­висимым вольным дворянином! Думаю, он просто знает об отсутствии батюшки и хочет запугать нас с Анницей!

— Возможно, — согласился Медведев и повер­нулся к Картымазову. — Я обещал вчера поделить­ся с тобой некоторыми мыслями о том, как вызво­лить из плена твою дочь. Однако сначала я хотел бы узнать, что вам известно о Кожухе, о его лю­дях, имуществе, о землях, которыми он владеет,ну, в общем, все…

— Мы не знаем всего, — ответил Картыма-зов, — но все, что знаем, расскажем. Синий Лог —большой, неплохо укрепленный двор, обнесен­ный крепким частоколом, на той стороне, недалеко от берега Угры, наискосок от Березок, ближе к монастырю. Это центральная усадьба довольно солидного имения. Его земли тянутся на запад почти до Десны. На них — около двадцати дереву­шек, многие из которых тоже хорошо укреплены. Поскольку ты в этих местах человек новый, Васи­лий, мне придется рассказать вкратце, что здесь происходило в последние годы, иначе не понять тебе наших отношений. Тридцать лет назад, в со­роковых годах, отец нынешнего московского кня­зя Василий Темный жестоко воевал за престол со своим родственником Дмитрием Шемякой, кото­рый, как говорят, ослепил его в темнице. Оба они по очереди сидели на московском престоле, и оба были в близких семейных связях с великими ли­товскими князьями. Бояре и служилые люди при­сягали на верность то тому, то другому — кто больше давал — и, соответственно, получали зем­ли в кормление то от одного, то от другого. Нако­нец, Василий Темный победил окончательно, а Шемяка окончательно проиграл и убежал в Литву, где и остался до конца дней своих, а теперь его внуки — Шемячичи — литовские князья. Из-за всей этой неразберихи здесь на Угре образова­лось множество земель, владельцы которых слу­жили то Литве, то Москве, а часто даже, как у нас тут говорят, — «на обе стороны». Вот тебе пример: отец Филиппа, Алексей Бартенев, всегда адэно служил Шемяке и получил от него эти земли на той стороне Угры. Мой отец служил Василию и получил землю здесь. Предыдущий, убитый хозя­ин Березок, Михайлов, перешел служить Москве, но его отец был еще литовским подданным. И вот, когда недавно король Казимир и Великий князь Московский договорились, что рубеж меж княжествами пройдет по Угре, началась вся эта катава­сия. Мне кажется, говоря просто, дело обстоит так: каждый отдельный человек хочет устроить свою жизнь, как ему лучше, и, естественно, стать побогаче, а потому лри удобном случае готов от­хватить себе любой кусок земли любой ценой. А каждый монарх жалуется другому на разбой его людей, но своих за те же действия не наказывает, ибо тоже не прочь, чтоб земель в его княжестве прибавлялось. Вот что такое порубежная война, которая тянется у нас уже больше тридцати лет. Теперь вернемся к Синему Логу. Пока им владел старый князь Иван Владимирович — отец нынеш­них Вельских, у нас тут царили мир и покой. Ко­гда он умер, начались беспорядки. Насколько я знаю, Синий Лог был завещан князю Федору Ива­новичу, старшему сыну, человеку очень мирного и спокойного нрава, но он здесь редко бывал. Потом Синий Лог почему-то перешел к князю Семену Ивановичу, младшему сыну, прозванному Иудой за предательский и жестокий нрав. Немед­ля вокруг начались убийства, грабежи, захваты земель, словом — настоящая война. Потом снова все утихло — Синим Логом стала владеть их сест­ра, Агнешка, супруга гетмана Ходкевича. А с про­шлого года там вдруг опять стал хозяйничать Се­мен, точнее, от его имени — Ян Кожух Кроткий — и сразу снова начались побоища — вот тогда-то и был убит со всей семьей Михайлов — твой, Вася, предшественник… Но пока здесь был Антип, он своими набегами постоянно ослаблял Семена, а сейчас. — Картымазов замолчал.

— Понял, — сказал Медведев. — Что ж — я ви­новат, мне и отвечать. Уверен, что мы без особого труда справимся с Кожухом, и я знаю, как это сделать, но прежде всего необходимо вызволить На­стеньку. Прошу внимательно выслушать меня. Предлагаю следующий план…

Очень любопытно было Медведеву узнать, как же на самом деле охраняют имение его новые люди, а потому, возвращаясь от Картымазова, он поехал не по дороге, а, петляя по лесу и применяя известные ему приемы, попытался приблизиться к своему дому незамеченным.

Это ему почти удалось — только возле облом-, ков частокола вынырнул из-за березы ухмыляю­щийся Клим Неверов со своим любимым копьем, в использовании которого действительно боль­шим мастером был. Медведев вовсе копьем не пользовался, а потому в диковинку ему было на­блюдать несколько дней назад, когда Неверов по­казывал на лужайке свое искусство, — окованным древком он_ отражал удары меча, сабли и поражал врага неожиданными и в бою, несомненно, смер- тельными ударами, против него был бессилен лю­бой всадник, а метал он копье с такой огромной силой, на такие расстояния и так точно, что Мед­ведев был искренне удивлен: что касается воен­ных штучек — он многое повидал, но такого — еще никогда.

— Проверить охрану хотел, Василий Ива­ныч? — лукаво спросил Клим. — И как — доволен?

— Недоволен, — строго сказал Медведев. — Ку­да годится охрана, при которой можно подъехать к самому дому, — он кивнул на развалины, вид­неющиеся меж березок.

- Да неужто в лесу не заметил наших? — с притворной тревогой спросил Клим.

— Да это не я их должен замечать* а они ме­ня, — почуял подвох Медведев.

— Позволь доложить, хозяин: не сходя е этого места, знаю весь твой путь. Как рубеж нашей зем­ли от Картымазовки переступил, так все лесом,петляючи, шел, потом мимо сухого ясеня через ельник, после в дубнячке постоял, послушал, огля­делся и березками, березками прямо сюда. Верно?

Неплохо, неплохо, может быть, и научатся…

— Кто следил?

Из-за другой березы вышел Гаврилко — брат-близнец Ивашки.

— Я, хозяин.

— За мной легко было проследить, потому что известно, куда и откуда я буду идти. Стоило толь­ко дождаться — когда. А вот письмоносца почему вот так же до дома не довели и живым не взяли, а вместо того убили в лесу, словно тати какие?*

— Виноваты, хозяин, учимся токмо, — смутился Клим.

— А ты, значит, — обратился к Гаврилке Медве­дев, — за мной по пятам шел и теперь тут стоишь?

А если следом за тобой Ян Кожух Кроткий крался, то, стало быть, он тоже здесь рядом и никто его не заметил?

— Э-э-э, неге, хозяин, — улыбнулся Гаврилко. —

Там Яков остался, мы по двое на каждой стороне,а Яков следопыт, сами знаете какой, он-то никогоне пропустит.

— Ну, ладно, коли так. Ступай обратно, и смотрите в оба. Где люди? — спросил Медведев у Клима.

— Бабы и детвора обедают в лесу, туда же по одному приходят караульные — поедят и сразу обратно.

— Всех мужчин поставил?

— Всех. Вокруг.

— Хорошо. Где Алеша?

— Спит, как ты велел.

— Разбуди, накорми и ко мне. Пусть дотемна нам никто не мешает. Вечером собери всех в до­ме. В карауле оставишь Гаврилку и Николу.

Несколько часов Медведев занимался с Алешей Кудриным.

Сначала они расхаживали вокруг дома, и Мед­ведев, жестикулируя, что-то объяснял, потом при­сели под деревом, и Медведев чертил палочкой на земле, наконец Алеша остался один и еще некото­рое время сидел неподвижно, глубоко задумав­шись, затем исчез куда-то.

Шестнадцатилетний юноша, очень маленького роста, худенький с незапоминающимся крестьян­ским лицом — эдакий заурядный деревенский мальчишка на вид лет тринадцати, всеобщий лю­бимец, потешавший всех необыкновенным искус­ством лицедейства, умением заметить, повторить, усилить и показать характерные черты каждого так, что все покатывались со смеху, сразу обратил на себя внимание Медведева, еще до того, как он прочел записку Антипа. Василий давно решил, что пора проверять всех своих людей в серьезных де­лах, и первое из них выпало Алеше.

Стемнело, собрались люди, вернулся из караула следопыт Яков, и Медведев выслушал его мнение по поводу убитого гонца Кожуха. Обследовав его тело, одежду, оружие и немногочисленные мелкие предметы, Яков пришел к выводу, что это был че­ловек не местный, по-видимому, недавно прибывший из глубины Литовского княжества, и, стало быть, можно предполагать, что к Кожуху пришло подкрепление. Возможно, немалочисленное. Та­ким образом, неизвестно, сколько у него в настоя­щую минуту людей и чего ожидать.

Медведев нахмурился, вспомнив, что в письме Картымазову Кожух упоминал, что князь Семен помог ему укрепить дом и прислал новых людей.

Необходимо любой ценой выяснить, что там происходит…

Все были уже в сборе, и Медведев обратился к своим людям:

— Вы, конечно, знаете, что случилось: мне при­везли письмо из Синего Лога. Но вы не знаете, о чем оно. Сообщаю: Ян Кожух Кроткий предлага­ет всем нам перейти на службу Литве, а конкрет­нее — князю Семену Вельскому,

Послышался ропот, и кто-то пробормотал:

— Нет, все-таки мало мы его били…

— Вы также знаете, что гонец, который привез письмо, убит. Это большая ошибка, виновный на­казан, но дела не поправишь, и нам, вероятно,следует ожидать возмездия. Чтобы выяснить пла­ны неприятеля, я решил с согласия родителей по­слать в разведку Алешу Кудрина. Он должен будет узнать все о силе, возможностях и намерениях

Кожуха.

Толпа одобрительно загудела.

— А теперь самое главное. Вы видите, что я не скрываю своих планов и советуюсь с вами по многим делам. Вы встречаетесь с людьми Картымазова, Бартенева, с родственниками из других сел, словом, с разными людьми. То, что я сейчас скажу, я скажу в первый и последний раз, но вы должны запомнить это на всю жизнь, а ты, Клим,передай Гаврилке и Николе. Отныне все, что касается моих дел и планов, является строгой тайной, и каждого, кто не умеет держать язык за зубами, я буду почитать нарушившим крестоцелование из­менником и сурово карать, вплоть до лишения жизни. Такая власть дана мне великим князем — вы знаете. — Медведев обвел взглядом напряжен­ные лица, заглянув каждому в глаза — И это каса­ется всех — мужчин, женщин и детей. Клим, усиль караулы, назначь смены, остальные — отдыхайте, но спите чутко.

Когда все разошлись, на пороге появился Але­ша, преобразившийся до неузнаваемости: длинная засаленная рубаха, подпоясанная размочаленной веревкой, белела дырами, сквозь которые эффект­но проглядывали тощие ребра, спутанные гряз­ные волосы слипшимися прядями свисали вдоль изможденного страдальческого личика. Дрожа от холода, мальчик заковылял, волоча ногу и, протя­нув к Василию ручонку, жалобно проскулил:

— Подайте, Христа ради, бездомному сироте корочку хлеба…

Медведев нахмурился.

— Нет, Алеша, это не годится. Хромой сирота получит корочку хлеба, и, в лучшем случае, его пустят на кухню обогреться. Но он не сможет сво­бодно расхаживать по дому и двору, любопытст­вуя, что где находится, хромой и жалкий, он ни­кому не нужен и никто ему ничем не поможет. В этом облике тебе не разузнать того, что необхо­димо. И еще одно: даже в борьбе с врагами не сле­дует обманывать добрые чувства. Ты сделаешь свое дело и уйдешь, но они поймут, кем ты был, а завтра придет настоящий сирота, и его убьют,принимая за лазутчика.

Алеша опустил голову.

Медведев подошел к оконной раме без окна и вдохнул ночной воздух весеннего леса.

— Замечательный друг, которого я недавно приобрел и который теперь далеко отсюда, —медленно сказал он, — впрочем, ты его тоже зна­ешь… Так вот, он сказал мне с недельку назад: «Ос­тавим коварство нашим врагам — они ведь сла­бее…» Мне это очень понравилось, хотя раньше ятоже об этом не думал, а только о достижении це­ли. — Он повернулся к Алеше и продолжал: — А ведь и правда — сильный и мудрый не нуждается в коварстве. Поработай еще. У тебя получится.

Юноша ушел. Медведев зажег новую лучину и глубоко задумался.

Через час в оконную раму ловко, как белка, впрыгнул веселый, верткий мальчишка в лихо за­ломленной шапке, в аккуратной домотканой руба­хе, синих полосатых штанах польского покроя и новеньких литовских башмаках.

— Эй, дядя! Дай копейку,-я покажу тебе, где на­брать отличного меду! М-м-м! Знаешь, какой мед — вкуснятина!

Медведев ощутил во рту вкус меда. — Неплохо, — одобрил он. — Так и оставим. Собирайся. Уже пора.

У брода их поджидала лодка, в которой находил­ся Филипп и с ним двое вооруженных людей с факе­лами. Рядом на берегу стоял Картымазов.

— Послушай, да это совсем ребенок! — изумил­ся Филипп, присмотревшись к Алеше.

— Пусть все так и думают! — ответил Медведев и положил руки на плечи Алеше. — Ступай и пом­ни все, чему я тебя учил. Завтра ночью в это же время Филипп Алексеевич будет ждать тебя там,где вы сегодня расстанетесь. Если ты не придешь вовремя — я проберусь в логово Кожуха сам и вы­ручу тебя. Ничего не бойся. Но я уверен, что ты вернешься и узнаешь все, что нужно.

— Не тревожься, хозяин, — Алеша низко покло­нился и сел в лодку.

— Ты все знаешь, Филипп? — уточнил Медве­дев.

— Да, Вася. Мои люди будут ждать его непре­рывно целые сутки, и, если понадобится, он мо­жет вернуться в любой момент. Я приеду за ним завтра вечером. Если к полуночи он не появится,я скачу сюда за тобой.

— С Богом! — попрощались хором Василий и Федор Лукич.

— С Богом! — ответили Филипп и Алеша.Факелы затушили, и в полной темноте лодка бес­шумно исчезла.

— Ты думаешь, получится? — спросил Картымазов.

— Не сомневаюсь. Завтра мальчик вернется и расскажет нам про стены, запоры и сторожей, —ответил Медведев, — а послезавтра мы сделаем маленькую вылазку на пару часов и привезем твою Настеньку домой. Потому что я твердо знаю одно: нет стен, через которые невозможно пере­лезть, нет замков, которых нельзя открыть, и нет сторожей, которых не удалось бы обойти!

 

 

Глава третья

ЧЕЛОВЕК ИУДЫ

 

Утром следующего дня Медведев распорядился отгородить подальше в лесу солидный участок и похоронить там убитого гонца Кожуха.

— Для чужих, — объяснил он.

— А свое кладбище у нас будет? — спросил Фе­дор Кудрин, отец Алеши, бортник, которому он поручил это дело, поскольку остальные были за­няты хозяйством или несли охрану.

— Если понадобится, — ответил Медведев. —Но поближе,

— Это правильно, — удовлетворенно согласил­ся Федор. — И поглядим, какое будет больше.

Весь день Медведев был занят обустройством имения, и еще не успело стемнеть, как вдруг Епи-фаний закричал со своего дерева, что от Карты-мазовки мчится целый отряд. Было еще светло, и Епифаний издали разглядел знакомые фигуры ве­ликана Филиппа и маленького Картымазова. Про­шло еще несколько минут, и он возбужденно за­кричал, что видит среди всадников Алешу.

Медведев встревожился.

Неужели что-то не вышло? Алеша должен былвернуться только ночью…

Он встретил прибывших у ворот.

Едва соскочив с коня, Алеша вынул из-за пазу­хи несколько чистых, листов бумаги и, направля­ясь к костру, мимоходом сказал Василию:

— Сейчас-. Сейчас… Пока ничего не забыл. —

Вытащив из кострища несколько угольков, он уселся на земле и погрузился в работу, словно за­быв об окружающих.

Медведев отошел в сторонку вместе с Картыма-зовым и Филиппом.

— Мы прибыли с отборными людьми, — сказал Картымазов. — Пятеро moиx и пятеро Филиппа.— А что случилось? — вскинул брови Медведев.

— Алеша сказал, что ночью на вас нападут, —пояснил Филипп.

— Я этого ждал, — кивнул Василий. — Что он еще сказал?

— Больше ничего. -

— Мои люди, как и было условлено, встречали его в лесу. Вдруг он неожиданно появился и ско­мандовал; «Быстро домой!» Забавный парень!

Только они примчались ко мне, он сразу и гово­рит, хмуро таю «Ночью на Березки нападут». Я, ко­нечно, стал расспрашивать о подробностях, но он ни слова не ответил.

— А у меня, — дополнил Картымазов, — он пер­вым делом потребовал бумагу. Я дал ему, он молча сунул за пазуху целых три листа, а сам все думает о чем-то и брови морщит.

— Да, парень интересный, — продолжал Фи­липп, нетерпеливо поглядывая в сторону Але­ши, — но, клянусь тарпаном, дело свое, видно, знает. Когда я провожал его на рубеж имения Ко­жуха, он прямо извел меня вопросами.

— О чем же он спрашивал?

— Он заставил меня рассказывать обо всех со­седях. Чем только не интересовался: какого цвета глаза у дочери Скарятина? Сколько свиней у Бак­ланова? Есть ли гнезда аиста в имении Зайцева?

— Я вижу, он хорошо подготовился, — одобри­тельно сказал Медведев, — и, судя по всему, не зря.Алеша отложил в сторону последний разрисо­ванный углем лист бумаги и встал.

Приказав своим людям устраиваться во дворе, Картымазов и Филипп направились в дом вслед за Алешей и Медведевым.

Алеша сделал на листе еще какой-то последний штрих и, облегченно вздохнув, вышел из своего напряженного состояния. Он поднял глаза на трех друзей, которые с нетерпением ожидали, ус­тало улыбнулся и поклонился низко.

— Здравствуйте. Кажется, все удалось, — не громко сказал он. — Я боялся чего-нибудь забыть,пока не нарисую.

— Алеша, — спросил Медведев, — может, тебе надо отдохнуть? Ты не голоден?

— Нет. Я только спать хочу. Но сперва дело. Се­годня примерно в полночь пятнадцать человек на трех больших лодках поплывут вверх по Угре,чтобы, напасть на нас. Места, где они высадятся,не знаю. Знаю, что сам Кожух не поедет.

- Обожди! — сказал Медведев и подошел к ок­ну. — Гаврилко! Позови Николая, а сам потом ос­тавайся у двери. А почему Кожух не едет? — по­вернулся он к Алеше.

— Остается для защиты своего дома с лучшими людьми, а худших отправляет сюда. Это не на­стоящее нападение. Он хочет попугать нас и раз­ ведать слабые места.

Вошел Никола.

— Садись на коня, — приказал Медведев, — по­езжай вниз по берегу и наблюдай за рекой. Уви­дишь хоть одну лодку — сразу доложи.

Никола молча поклонился и вышел.

- Настасью Федоровну я видел, — продолжал Алеша, — и даже с ней поговорил. Завтра ночью она будет нас ждать.

Картымазов и Филипп набросились с расспро­сами. °

— Как она выглядит?

— Что сказала?

— Как с ней обращаются?

Алеша продолжал:

— Относятся к ней вроде хорошо. Она немного бледна, но, говорит, здорова.. Сперва не поверила мне, а потом сильно обрадовалась… Велела всех целовать. Охраняют ее крепко. У двери двое сто­рожей, не отходят ни на шаг. Но я лучше по по­рядку.

Он взял лист бумаги и протянул Медведеву.

— План Синего Лога. Дороги. Ручей. Болото.

Избы мужиков. Всего двенадцать. Вот тут, в сере­дине, двор Кожуха. Сбоку дома, где живут его лю­ди. Целая дружина. По десять-пятнадцать человек в доме, всего три дома. Слева — два дома прислу­ги. Тут сарай… Амбар… Хлев… Конюшни… Колодец здесь. Между трех домов дружинников особая пристройка. Она без окон с одной дверью. Стены толстые. Там темница из двух комнат. В одной —Настасья Федоровна, в другой — какие-то два че­ловека, говорят, люди князя Федора. Они тоже пленники. Это самое оживленное место. День и ночь из дома в дом шатаются дружинники, мно­гие пьяны. Вход в сам двор только через большие ворота. Вот подробный план двора, — Алеша по­дал второй лист. — Стена вокруг из очень толстых бревен. Частокол. Но за домом, со стороны леса, есть в этом частоколе калитка. Ловко сделана. Сразу не увидишь. Открывается особым замком. Рядом — ледник. А под домом Кожуха — погреб, оттуда есть подземный проход в этот ледник. Так что из дома через погреб можно быстро пройти в ледник, а там — два шага до калитки — и прямо в лес.

Алеша взял третий лист.

— Это я на всякий случай сделал. Планы ком­нат. Дома дружины. Темница,' Дом Кожуха. Из горницы ход в подклеть, оттуда в погреб, где под­земный ход в ледник. Вот спальня. Здесь Кожух и его жена Ядвига. А -тут в каморке их дети спят:мальчик пяти и девочка четырех лет. И нянька с ними.

Алеша порылся за пазухой и вытащил три ку­сочка глины. Он повертел их в руках и осторожно разложил на тряпочке, в которую они были завер­нуты.

— Вот ключи придавил. От темницы, от потай­ной калитки и от ледника.

' Разложив кусочки глины, Алеша поднял глаза:

— Пока все.

Картымазов и Филипп восхищенно перегляну­лись. Медведев ничем не выдал своего одобре­ния.

— Знаешь, Вася, — воскликнул Филипп, — я по­дарю этому парню лучшую лошадь из своей ко­нюшни. Или нет! Чтоб мне с коня упасть, если я не поймаю для него подходящего по росту тарпа­на! А?!

В Приливе радости он хотел обнять Алешу, но Медведев удержал его от опасного для хрупкого мальчика проявления благодарности великана.

Алеша смущенно заулыбался, но вдруг стал серьезным.

— Василий Иваныч, ключи надо сделать к зав­трашнему утру.

— Почему к утру? — спросил Медведев.

— Я позже расскажу. Прикажи позвать Ефи­ма —он мастер по ключам, всегда для Антипа де­лал.

Через несколько минут на пороге появился Ефим Селиванов.

Этот человек до сих пор ничем не проявил се­бя, и Медведев подумал, что настал его черед. Ва­силий хорошо помнил слова Антипа о семье Се­ливановых: «замкнутые люди» — и присматривал­ся к ним, но ничего особенно не заметил. Ефим работал ни больше, ни меньше остальных, выпол­няя свою работу очень старательно. Его молчали­вая, как и он, жена Ульяна была главной повари­хой и великолепно готовила, еду для всех поселен­цев, а пятнадцатилетний Ерема хорошо проявил себя в качестве наблюдателя.

Ефим стоял на пороге, чуть сутулясь, высокий, худой, с реденькой рыжеватой бородой и усами. Он держался спокойно и почтительно ожидал приказаний, не сводя чуть сощуренных глаз с Медведева. Василий встал и подошел к нему, дер­жа в руке кусочки глины.

— Ефим, — сказал он, — настало твое время.

— Как прикажешь, хозяин, — спокойно ответил

Ефим.

— Я слышал, ты силен в слесарном деле.

— Да… Занимался когда-то…

— Нужно сделать три ключа по этим оттискам.

Ефим внимательно осмотрел глину.

— Надобно инструменты, заготовки…

— Я дам тебе человека, — предложил Картымазов. — Поезжай с ним ко мне, там ты найдешь все что нужно.

— Ефим, это надо сделать к утру. Обязатель­но, — сказал Медведев.

Ефим пристально посмотрел ему в глаза и от­ветил:

— Хорошо, хозяин. Ключи будут сделаны к утру.

— Только очень точно, Ефим. Твоя ошибка мо­жет стоить многих жизней.

— Не изволь беспокоиться, хозяин. — Ефим смотрел в глаза Медведеву твердо и уверенно.

— Поезжай немедля и берись за работу.

Ефим чинно поклонился, вышел и начал сед­лать коня.

Картымазов позвал одного из своих людей и сказал:

— Поедешь с Ефимом. Будешь при нем все вре­мя. Позаботься о том, чтобы он получил все, что ему будет нужно, если даже для этого придется поставить всех на ноги.

— Ну, теперь рассказывай, как было дело, —

сказал Медведев Алеше.

— Я назвал себя — Йванец Голый. Вроде из ма­ ленькой деревушки на землях князя Можайского.Слыхал, мол, про подвиги князя Семена и решил поступить к нему на службу. Раненько утром при­шел это я в Синий Лог по дороге, что ведет из Литвы. В крайней избе, где меня сперва приюти­ли, я помог по хозяйству и наколол дров. Там жи­ла вдова одного из погибших людей Кожуха. К по­лудню я выспросил у нее все про хозяина Яна и решил явиться к нему сам. Очень недоверчивый мужик! Про что только не спрашивал?! Еле выпу­тался. Наконец он, похоже, мне поверил и взял служить мальчиком для подмоги в своем доме. К обеденному времени жена Кожуха, Ядвига, не могла на меня нарадоваться. Потом я пошел зна­комиться с дружиной. Утянул из погреба Кожуха бочонок браги и скоро стал для всех лучшим другом. Кожух еще не проснулся после обеда, а я уже знал все о подземном ходе, погребе и калит­ке. Тогда же я помогал носить еду узникам. Чем-то я приглянулся старику, который этим занима­ется. Кроме него никому не.разрешают входить в темницу. Но тут как раз сторожами стояли его сыновья, которые перед этим отведали моего угощения и потому впустили меня «просто по­глядеть на девушку». Я успел поговорить с На­стасьей Фёдоровной, пока старик носил еду в другую комнату — тем двум пленникам. Потом, пока Кожух еще не проснулся, я взял его одеж­ду—ну, чтоб это — почистить. Вытащил связку с ключами, залез в погреб, проверил, какие ключи подходят к двери ледника, калитки, и оттиснул эти ключи на глине, так же, как еще раньше ключ от темницы. Но я боялся, что Кожуху могут доне­сти про мои расспросы и любопытство, а тогда он меня заподозрит и мне не уйти. Как только он проснулся, я пошел прямо к нему и сказал: «Хозя­ин! Я делал все, что мне велели, и делал хорошо. Можешь спросить». «А я уже спрашивал, жена до­вольна. Будешь так служить дальше — пожалую!» «Нет, — говорю я ему, — не такой службы я хотел! Я пришел воевать и драться, а не с детьми нян­читься да посуду мыть!» Он поглядел на меня и расхохотался: «Куда тебе драться, — говорит, —ты еще сосунок и саблю в руке не удержишь!» — «Может, и не удержу, — отвечаю, — да к другому у меня способности есть». — «К чему же это?» — насторожился он. «А вот гляди, хозяин, еще и дня нет, как я тут, а уже все про тебя и твой дом знаю!» И я выложил ему про всю его прошлую жизнь, и про-нынешнюю, про людей его, и про порядки в доме, и о пленниках рассказал, и о подземном ходе и калитке, в общем, все, о чем узнал, все рассказал!

— Зачем? — изумился Филипп: — Тебя не удер­живали, за тобой никто не следил, вышел бы за ворота и галопом — прямо сюда! Без всякого риска!

— Филипп Андреевич, — сказал Алеша, — так ведь дело в том, что снаружи нельзя, забраться во двор Кожуха. Ворота днем сильно охраняют, а но­чью они заперты, и два человека караулят их из­нутри. Только вздумаете открыть — сразу шум поднимут, и сбежится человек пятьдесят!

— А зачем нам ворота, что, через частокол ни­где нельзя перелезть?

— В том-то и дело, что нельзя. Гребень часто­кола длинными иголками утыкан. А иголки те,сказывают, смолой травленой смазаны. Птица ся­дет и тут же помирает.