Зееву Иосковичу (Иосиппону) и его сыну




 

Дорогой друг, а также маленький милый Бени!

Возможно, я задержался с этим письмом потому, что не знал, на чье имя писать. А теперь созрело решение, что именно так – я пишу вам обоим.

Мы никогда не говорили друг с другом. Не было времени. Страшная спешка, ни минуты покоя – под властью диктатуры часов, в плену календаря. Деревня открывает возможность основательных, честных переживаний; поэтому мне был так дорог Эйн-Харод, тихие ночные часы – драгоценные часы, что мы проводили на кухне. Город – это увечные мысли и чувства: они бессердечны. Город неизбежно бывает злым….

… Я не успел подытожить, что дало мне пребывание в Эрец-Исраэль; мне приходится говорить трудные слова – впрочем, нет, не то. Трудна сама роль: из глубин двух тысяч лет и из тайны будущего. Был ли я честен в своих чувствах? Нет: мне пришлось придать этому форму прежде, чем она созрела. А вы? На мое счастье и вы неискренни. Вы требуете от себя больше, чем самое крайнее человеческое усилие в состоянии дать. Вы требуете от себя больше силы, чем в возможностях человека. Дали в руки вундеркинду скрипку и смычок: играй как взрослый, в совершенстве. Еще рано: у вас есть право быть детьми. Мир требователен, назойлив, неосмотрителен и нетерпелив. Заражает вас спешкой и нетерпением. Вам нужна смелость сказать: «Еще рано». Дали вам землю, машины, деньги – все. Скрипу и ноты: «Играй!»..Вам надо перепахать себя, а вместе с собой и тех, кого пачками забрасывает к вам далекий, больной и нечистый мир…

Привет всем

Корчак

 

7.2.1936

Иосефу Арнону

Дорогой Иосеф,

Когда приходят беспросветные дни и человек кажется самому себе совершенно лишним, и более того – когда весь труд его жизни представляется ему абсолютно бесполезным, когда хотелось бы спрятаться где-нибудь в отдаленном углу, чтобы в последний раз подумать о том о сем только ради самого себя, или прекратить свое существование без такого душевного отчета, - доходит до тебя доброе слово, какой-то близкий отзвук и тут же ты нетерпеливо думаешь: «А, глупости!», и только после этого: «А может быть, все-таки…»

Ведь человек хочет дать еще что-нибудь!

Вы пишите мне: неосновательны все опасения, что я «не достиг». Мой провал заключается в том, что то, что прежде служило мне источником радости, теперь превратилось в один лишь изнурительный труд, так как в прошлом была гордая уверенность, что так нужно и можно, а ныне – сомнение, опасение, чувство стыда, что достижения столь малы, а это малое – лишено ценности.

Я дал обет, и такова моя воля: стоять за ребенка, на страже его интересов; но то, что еще возможно, - это лишь молиться и благословлять его торопливые и неуверенные шаги.

Где имеется подходящее место для выговора заблуждающимся, приказа сильным и защиты (словесной?) маленьких и слабых, если не в Эрец-Исраэль? По этому и тоскую.

Но здесь, к сожалению, меня держит (и обременяет) реальная (?) работа, клонящаяся к закату.

Если бы я мог еще верить, что мыль и свечение чувств равноценны делу (или даже превосходят его)! И я даже верю [в это], но Эрец-Исраэль этого не признает (и не может признать). Поэтому я был бы вправе приехать туда и остаться на одном условии: не быть там в тягость.

Любая весточка оттуда – для меня большое событие. Поэтому сердечное спасибо за Ваше письмо.

Крепко жму руку

Корчак

 

29.3.1937

Семье д-ра Лихтенштейна (1)

 

Милая пани и дорогой друг!

Пишу вкратце, так как мне невыносима мысль, что этим моим письмом я затрудняю вас и причиняю беспокойство…

После депрессии, продолжавшейся несколько месяцев, я решил предпринять последнюю попытку провести последние годы жизни в Эрец—Исраэль, пока что в Иерусалиме; там буду учить иврит, чтобы через год перебраться в киббуц. У меня только тысяча злотых.

Из моей семьи осталась одна сестра; у нее есть несколько тысяч злотых; так как она знает языки, она может прокормиться здесь. Поскольку я еду не на твердой основе, я хотел бы только знать, даст ли мне эта маленькая сумма возможность (и как) что-нибудь сделать? Пока что все это туманно.

Я не прошу ничего, кроме искренности. Не буду в претензии, если не получу ответа; ответ уклончивый, с оговорами сочту отрицательным; если получу наставление и совет, буду видеть в этом руководство, ничем вас не обязывающее; охотно окажу услугу информацией о том, что ближе (мне). Я должен выехать примерно через месяц, так как не смогу теперь долго выносить состояние неопределенности

Если на это раз я обращаюсь к вам по собственным делам, то это лишь потому, что вы оба помогли мне так вежливо и с такой скромностью

С приветом

Гольдшмидт (Я.Корчак)

 

(1)д-р Лихтенштейн - по всей вероятности, член правления общества «Помощь сиротам»

 

30.3.37



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: