ПРОБЛЕМА ЛИЧНОСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВРЕМЕНИ ЖИЗНИ

ВВЕДЕНИЕ

Время связывает все структуры нашей действительности: про­изводительность труда измеряется временем, затраченным на про­изводство продукта, товара; любая профессиональная деятель­ность — рабочего на конвейере, летчика, ученого и т. д. имеет свой ритм, темп, скорость; все социальные процессы происходят во времени — социальные изменения то медленны (эпохи стабиль­ности), то стремительны — за два-три года в корне изменилось наше общество, которое оставалось статичным более 70 лет.

Время — это цикл нашей жизни, ее длительность, ритм, ее периоды, которые имеют разное значение и смысл для личности. Время — это ценность, поскольку нам удается наполнить его глу­боким содержанием и реализовать себя в нем. Время является определенной мерой скорости, продуктивности и т. д.; вместе с тем происходят растраты, т. е. уничтожение времени, виной ко­торых незаметно являемся мы сами. Итак, время — это темпы, скорость, сроки и ритмы, периоды, этапы и определенные струк­туры самых различных процессов и явлений. Объединяя все эти временные структуры и явления, можно сказать: время необходимо включает в себя энергетический аспект, время — это энергия нашей жизни. Далее мы более подробно остановимся на этом аспекте и в заключение сформулируем некоторые положения возможной энергетической концепции психологического времени, тем более что до сих пор субстанциональные концепции физики времени мало использовались психологами в своих работах.

Время универсально и многолико. В свою очередь, время имеет собственную структуру, которая различна в разных системах: в жизни человека структура времени — настоящее, прошлое и бу­дущее; здесь время необратимо, а жизнь конечна. В познании время может быть последовательным: постепенно происходит раз­вертывание некой идеи, но она же может быть представлена одно временно — в одном времени и пространстве. В области познания время обратимо. Знания в известном смысле вневременны: мы читаем сегодня Тацита, Аристотеля, т. е. преодолеваем время ис­тории; более того, любые достижения культуры являются своеоб­разным аккумулятором времени, энергия времени потенцируется

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2001 г. © К.А. Абульханова, Т.Н. Березина, 2001 г.

6_.. _ _ _________ Введение ______

в них, и далекие потомки не просто знакомятся с творениями науки и искусства, они прикасаются, усваивают воплощенное в них время. Более глубоко проблема интеграции личностью исто­рического времени и времени культуры будет рассмотрена нами в пятой главе настоящей работы. В деятельности мы ставим цель, которая находится в будущем, мышлением мы осуществляем про­гноз будущего, словно движемся вперед по потоку личностного времени быстрее, чем движется окружающий нас материальный мир. Иными словами, можно говорить о структуре или архитек­тонике времени в разных областях жизни человека.

Долгое время считалось, что существует только объективное время, а объективное время познается только точными науками, прежде всего физикой. И даже несмотря на появление именно в области точного знания ряда сложных темпоральных концепций (теория относительности А. Эйнштейна, теории многомерной, имею­щей несколько временных и пространственных координат. Вселен­ной — модели Калуцы-Клейна, концепция внутреннего времени И. Пригожина, энергетическая теория времени Н. Козырева и др.), некоторые представители точных наук абсолютизировали точное (фактически механическое) время, отрицали его качественную спе­цифику и тем самым право гуманитарного и философского знания в целом на выявление специфики человеческого времени. Однако именно в отмеченном выше многообразии темпоральных концепций современной физики времени психология может найти интерпре­тации многих известных феноменов психологического и личност­ного времени, что мы и попытались сделать для малоизученных феноменов личностного времени (глава 4).

В отечественной науке теорию времени как четвертой коорди­наты протяжения, которая потенциально могла бы служить и основанием концептуализации человеческого времени, создал М. Аксенов [10]. Идеи М. Аксенова претерпели ту же участь, что и все другие гениальные русские открытия. Так продолжалось до тех пор, пока Герман Минковский — совместно с А. Эйнштейном — не провозгласил нового учения на съезде естествоиспытателей в Кельне в 1908 году, и, таким образом, мысли нашего соотечест­венника не получили блистательного подтверждения.

Однако, несмотря на наличие собственно философских идей, позволивших подойти к изучению специфики времени человека (концепции времени А. Бергсона и др.), философии экзистенциа­лизма, специально посвященной проблеме жизни и смерти человека (бытия и небытия), на проблему человеческого времени в отечест­венной философии и психологии было наложено табу [22].

Современным примером тому является трагическая судьба кни­ги Н. Н. Трубникова [ИЗ], талантливого отечественного философа, книга которого была посвящена философской и историко-фило-

_______Введение_________ ____7

софской постановке проблемы человеческого времени. В издатель­стве «Наука» эта книга была отдана на рецензирование ученых — представителей точных наук, и признана ими ненаучной. Лишь после смерти ее автора, ушедшего из жизни молодым, его друзьям-философам удалось опубликовать этот труд.

В чем коренились причины, препятствующие марксистской фи­лософии ставить проблему человеческого времени и защищать от физиков философов, посягнувших на ее разработку? Основная при­чина заключалась в той философской парадигме, в которой отсут­ствовала философская антропология и онтология — учение о бытии человека, его специфических уровнях и качествах. Ограниченность официальной философии заключалась в том, что она состояла из лоскутных (по выражению С. Л. Рубинштейна) учений о материи, о познании и учения об обществе. При таком подходе время материи и учения об обществе как объективной реальности могло быть определено только как время физики, т. е. время, существующее вне человека. В учении об обществе, конечно, учитывалось время истории, но оно также трактовалось только как имеющее свои объективные закономерности (смены формаций) и потому исклю­чалась, как идеалистическая, сама идея субъективного человечес­кого времени. Только разработка С. Л. Рубинштейном совершенно новой парадигмы — философской антропологии и онтологии, по­зволившей поставить проблему Человека в Мире, в свою очередь, позволила и человека представить как онтологическую реальность и подойти к проблеме субъективного (в том числе и субъектного времени) с иных позиций. Однако пока вся глубина этой фило­софской парадигмы еще не была ни понята, ни признана, мы решили поддержать философскую концепцию Н. Н. Трубникова с позиций конкретной науки — психологии. Мы предположили, что если эмпирически, т. е. на том же уровне и языке, на котором мыслили физики, мы докажем в конкретном исследовании зако­номерный характер субъективного времени в психологии, мы смо­жем с позиций гуманитарной науки поддержать идею Н. Н. Труб­никова о специфике человеческого времени и вообще возможности изучения его закономерностей.

Обращению к этой проблеме в психологии одновременно спо­собствовали два обстоятельства. Первое — жизненное трагическое событие. Второе — научное открытие. Событием, заставившим нас понять и осознать всю важность проблемы субъективного (назовем его пока психологическим) времени, была катастрофа, постигшая советский самолет, разбившийся вместе с пассажирами на аэро­дроме в Чехословакии. Этим рейсом летели десять крупнейших советских энергетиков и шестнадцать девушек-баскетболисток. Об­стоятельства полета сложились так, что впервые в международный рейс был допущен командиром корабля пилот, до сих пор летавший

8_ _ Введение _ _____ _ __ _ ___

в пределах СССР. Впервые, вопреки инструкции, с ним летел экипаж, состоявший из команды, до сих пор не работавшей вместе. Вопреки инструкции, на борту царили оживленные разговоры, связанные с новым знакомством. Не вдаваясь в технические детали, следует только сказать, что загоранию сигнальной лампы, свиде­тельствующей о начале снижения, обычно предшествует устное распоряжение командира, призывающее к готовности осуществлять практическое изменение положения корабля, но командир замеш­кался и подал команду в момент (или даже позже) появления светового сигнала. Увлеченная разговором команда растерялась, и в результате один из исполнителей допустил ошибку, поставив центр тяжести самолета не на снижение, а на взлет, в то время как основное управление направило лайнер на снижение. Машина дала трещину, приведшую к внутреннему возгоранию. Самолет приземлился, расколовшись, в результате чего заклинило пасса­жирские выходы. Команда корабля смогла покинуть его через сохранный служебный люк. Подоспевшие пожарные машины праж­ского аэропорта поливали корабль на порядочном расстоянии, но никто не рискнул «распаковать» машину, боясь взрыва. Пассажиры сгорели заживо, царапая ногтями стекла самолета. Международный судебный процесс квалифицировал происшедшее как техническую ошибку, не подлежащую серьезному наказанию.

Анализируя, одновременно с данными судебного процесса, про­изошедшее, можно сказать, что ситуация до определенного момента была легко поправимой, если бы летчик сделал еще один облет и дал упреждающую световой сигнал-команду заранее. Однако пилот, боясь, что его больше не допустят к зарубежным рейсам, этого не сделал. Но главной для нас — с научной точки зрения — фигурой и виновником трагедии был исполнитель, допустивший ошибку. Мы предположили, что возникла ситуация дефицита времени, в которой человек оказался не способен действовать правильно, даже в силу привычного автоматизма. Так, через вторую трагическую ситуацию выступила практическая значимость проблемы времени:

что такое дефицит времени с психологической точки зрения, если он может привести к ошибочным действиям? Для таких социально и технически развитых стран, как Япония, наиболее острой ока­залась проблема дефицита времени. С дефицитом времени связаны авиационные, атомные и другие катастрофы, неоптимальные ре­шения, несвоевременные действия, приводящие к тяжким соци­альным последствиям, высокая психологическая цена труда и сни­жение работоспособности. Д. А. Ошанин считал основной детерми-нантой труда конвейерного типа высокий принудительный тип работы на конвейере. Проблема дефицита времени в профессиях разного типа, в разных условиях труда и состояниях человека исследовалась многими отечественными психологами (В. П. Зин-

_ _ Введение _ _ __ _____ _ J?

ченко, Д. Н. Завалишиной, Н. Д. Заваловой и В. А. Пономаренко, Г. М. Зараковским и Др.).

Третьим побудителем обращения к этой проблеме было «от­крытие», что огромная масса психологических исследований в мире посвящена времени. Осуществить это открытие нам позволила пер­воначальная публикация Ю. Б. Молчанова [84], а затем собственные обзоры зарубежных исследований времени. Каково состояние раз­работки этой проблемы в мире — ниже. Но поразительным было открытие, что отечественные исследования того периода оказались (за исключением проблем, имплицитно содержащих эту составляю­щую) в основной своей массе не посвящены проблеме восприятия времени.

Позднее мы сумели объяснить этот факт — сосредоточенность исследователей именно и только на проблеме восприятия време­ни — все той же философской «идеологией», проникшей в психо­логию. Психология, как будто не имеющая права изучать объек­тивное время, якобы ограниченное временем существующей вне человека объективной реальности, сохранила свою научность бла­годаря категории «отражения», дававшей «право» исследовать «вторичное» время — отражение объективного времени. Этот огром­ный диссонанс между числом ведущихся в мире исследований вре­мени и ничтожно малым числом отечественных работ по воспри­ятию времени также мотивировал нас обратиться к этой проблеме.

История нашего «движения», которое можно обозначить так в силу непланового, сугубо поискового обращения к этой проблеме, относится к началу восьмидесятых годов. Мы пригласили в качестве аспиранта для разработки этой темы молодого физика, не имевшего классического психологического образования, чтобы он, отправля­ясь от позиций своей науки, как бы «изнутри» нее, преодолел депривацию философского и психологического подхода к времени, доказал его возможность и объективность (если бы физик доказал право психологии на исследование времени, это было- бы сильней­шим аргументом).

Однако первый этап совместного исследования руководителя и аспиранта «разорвался» на совершенно полярные русла. Физик зачитывался художественной литературой, принося десятки пере­писанных страниц, посвященных времени, а руководитель присту­пила к поиску труднодоступной, через десятки посредников добы­ваемой литературы, посвященной описанию (дневниковым записям) американскими летчиками своих полетов. Именно там были най­дены подтверждения гипотезы о роли психологического времени, о его инверсиях и неожиданностях в управлении самолетом в критических полетных ситуациях.

Четвертым, почти детективным побудителем интенсификации нашего исследования явилась многозначительная и загадочная тема

10 Введение^ __ _ _ _ __ _ _ __ __

«timemanag'ement». Все попытки достать информацию из сугубо современных информационных сетей оборачивались неудачей. Ско­ро стало понятно, что все разработки в этой области составляют секреты фирм, которые тщетно искать на полках библиотек. Одна из представившихся возможностей ознакомиться с «открытиями» в этой области австрийской школы дала слишком низкие резуль­таты по отношению к ожидаемым.

В. И. Ковалев, «насытившись» впечатлениями художественной литературы, сделал обзор зарубежной, и постепенно, годами, вы­зревали основы данного оригинального подхода.

Однако для того чтобы определить специфику нашего подхода и его понятийно и эмпирически обосновать, мы предприняли по­пытку определить контекст проблемы психологического времени, т. е. рассмотреть его в контексте других времен, обозначить его основные контуры и координаты. Многогранность проблемы вре* мени в целом, т. е. наличие разных времен, связанных с разными качествами бытия человека в мире, затрудняет решение этой за­дачи. Социальное время, социально-экономическое, т. е. произво­дительность труда, работа и свободное время, природное время, время (темпы технических систем), историческое время — все эти модальности времени можно рассматривать и изучать, и даже регулировать в определенных пределах, изолированно друг от друга, как это и делалось до сих пор. Но на самом деле в структуре социального мира, в его онтологическом и историческом способе организации все эти времена определенным образом взаимосвязаны, и эти сложнейшие функциональные взаимосвязи могут быть от­крыты только через категорию человека. Так, например, рабочий как производительная сила не может действовать быстрее, чем позволяют природные особенности его организации. Но как субъект труда он может повышать темпы своей деятельности посредством ее более оптимальной социальной организации, посредством выра­ботки определенных профессиональных навыков или использования более совершенных технических устройств.

Способ выявления этих связей и зависимостей состоит в том, что, во-первых, очень часто фактор времени и временная детерми­нированность осуществляются в скрытой форме. В скрытой форме накапливаются изменения психофизиологических ресурсов челове­ка, если он работает в неадекватном своим возможностям и осо­бенностям ритме. Не поддаются теоретическому прогнозу сроки устаревания оборудования (реального или сравнительно с мировыми эталонами), а поэтому — оказывается неожиданным момент его выхода из строя. Как ни парадоксально, скрытыми являются цен­ностные характеристики времени. Простейшим выражением цен­ности времени является его необратимость. Настоящее время, дан­ный час, день, месяц, год и годы могут проживаться без сознания

___ Введение ______ ___ ___ U:

степени их насыщенности или пустоты, без осознания упущенности этого времени. Ниже мы ввели понятие плотности переживания для характеристики субъективной заполненности темпорального промежутка (4 глава). При низкой плотности переживания человек воспринимает время как растянутое, пустое, которое «еле ползет», но проходит быстро и «потом нечего вспомнить». При средней плот­ности переживания темпоральный промежуток заполняется актив­ностью внутреннего плана — мыслями, чувствами, фантазиями и планами индивида. При высокой — активность внутреннего плана в данный промежуток времени успевает проявиться и вовне, в виде деятельностной, творческой, двигательной или другой активности. Наиболее важным критерием ценности времени является наличие смысла жизни, что придает значимость всему происходящему и желательность будущему. Однако традиционно в психологии и мотивы (эти динамические побудители деяний человека), и даже цели, не говоря о ценностях, не переводились в категории времени, последние поэтому не рефлексировались ни научно, ни жизненно.

Далеко отставленными по своему проявлению оказываются по­следствия неучета особенностей организма ребенка в детстве. На­пример, получены данные, что соблюдение режима дня младенца, к которому так стремятся организованные матери (т. е. своевре­менное кормление и укладывание спать), иногда оказывается на­сильственным (неадекватным) по отношению к естественному ритму и потребностям данного организма. А последствия этого насилия проявляются чуть ли не в подростковом возрасте в форме агрессии, не имеющей по существу никакого, казалось бы, отношения ко времени.

Во-вторых, в ряде случаев время «заявляет» о себе, напротив, в явной категорической, катастрофической форме, ставшей знаме­нием XX века, — в форме «дефицита». Изменение экологии пла­неты, природы приводит к катастрофам, развитие которых столь стремительно, что оставляет человеку минимум времени для при­нятия спасительных мер.

Сам способ социальной жизни все чаще ставит человека в ситуацию дефицита времени. Это проявляется либо в чрезмерно высоком темпе жизни, неадекватном ее глубине и содержанию, либо в необходимости принятия радикальных решений (или дей­ствий), которые требуют иного объема времени, чтобы достичь необходимой конструктивности.

Время как социально-философская, социально-экономическая, биосоциальная, социально-историческая и т. д. категория имеет, по-видимому, свои универсальные особенности. Некоторые из них были раскрыты в истории философии (А. Бергсон, И. Кант, М. Хай-деггер и др.), но другие оказываются порождением развития ци­вилизации и еще требуют своей философской квалификации. Эти

12 _ Введение. _..__

особенности порождены способом функционирования человека в условиях технического прогресса. Для их понимания и анализа (и до научной и философской квалификации) необходимо привлечение понятия «организация времени».

Организация времени предполагает согласование и разрешение ряда противоречивых тенденций современного научно-технического прогресса. Технический прогресс, с одной стороны, многократно умножает биологические и психические временные возможности человека (скорости его интеллекта, памяти и т. д.), с другой — наталкивается на ограничения существующих естественных рит­мов, скоростей и темпов человека. Техника, заменяя человека автоматическими системами, роботами, высвобождает его рабочее время для переработки возрастающих объемов информации (как показывает опыт таких технически передовых стран, как Япония, где возрастает длительность рабочей недели).

Тенденция технического прогресса растет непропорционально профессиональному прогрессу, опережая развитие временных спо­собностей человека. Этот дисбаланс ведет не только к росту ава­рийности, но к утрате человеком рабочего и жизненного комфорта,

перенапряжению, нервно-психическому износу и кризису экологии человека.

Тенденция развития технического прогресса также приходит в противоречие с тенденцией культурно-нравственного развития че­ловечества, поскольку сбережение времени в результате техниче­ского совершенства наталкивается на тенденцию обесценивания времени в духовной культуре. Происходит исчезновение временных перспектив, необходимых для развития цивилизации, человек утра­чивает жизненные перспективы, восприятие будущего. Недавно проведенный программой телевидения опрос показал, что люди не хотят жить в будущем, а только в прошлом или настоящем. В силу этого проблема организации времени должна ставиться и решаться как комплексная проблема не только технического, но и духовного прогресса человечества и его экзистенциального бытия как лич­ности.

Проблема организации, экономии и оптимального использова­ния времени является ключевой для прогресса человечества на рубеже XX-XXI веков. Организация времени дает повышение про­изводительности труда, обеспечивает наиболее оптимальное согла­сование сверхскоростных современных технических систем с вре­менными возможностями человека, предупреждает их рассогласо­вание, ведущее, с одной стороны, к росту аварийности, с другой — к потерям в экологии человека (необратимым нервно-психическим потерям, падению работоспособности и здоровья). Время челове­ка — системообразующий фактор связи и способов организации различных времен, и категорию организации времени — в пред-

Введение ____ 13

варительном порядке — мы хотим обозначить через другие, более частные понятия, носящие тем не менее достаточно универсальный характер.

Среди важнейших понятий, обозначающих параметры (или мо­дальности) времени, прежде всего существенны: время развития, изменения, последовательность или одновременность, скорость (в том числе различные темпы, ритмы), кванты (периоды, привя­занные к качественным характеристикам определенной сферы), соотношение прошлого, настоящего и будущего, выражающего ар­хитектонику и необратимость времени, связь времени и простран­ства («хронотоп» по А. А. Ухтомскому), своевременность. Наконец, перефразируя проблему «timemanagement'a», можно употребить понятие «организация времени», которое и является одним из клю­чевых в нашем подходе, ниже развернутом в целой серии кон­кретных эмпирических исследований (типологические особенности деятельности людей в разных временных режимах, способы пла­нирования будущего и их связь с возможной реализацией планов, особенности организации внутреннего и внешнего времени руко­водителя), подробно освещенных нами в первой и второй главах настоящей работы.

Эти параметры времени не просто привязаны к качественным характеристикам сфер бытия — они сами в свою очередь раскры­ваются или создают их новые качества. Так, например, понятие «последовательность—одновременность», примененное к анализу особенностей кризиса в постсоциалистических странах, выявляет его кардинальные различия в разных странах. В Польше эконо­мический кризис протекал на фоне политического единства — плю­рализм и борьба партий вступили в свою силу, когда основная волна экономического кризиса уже спала. Это облегчило способы выхода страны из кризиса. В России, как известно, одновременно разворачивается и политический, и экономический, и обществен­ный кризис, что усиливает его глубину и затрудняет возможность выхода.

Более частный пример. Та же одновременность ряда сущест­венных мероприятий при создании малых или больших предпри­ятий (поиска денег, кадров, юридического установления, аренды, партнерства и т. д.) создала огромные трудности и не обеспечила качественного уровня и полноценности этих организаций. И совсем иначе сформировались постепенно выросшие предприятия, где каж­дый предшествующий этап создавал и обеспечивал предпосылки для следующего. Однако нужно различать последовательности, ос­нованные на причинно-следственных отношениях, и последователь­ности, которые должны быть специально выстроены, исходя из значимости, ценности, существенности. Такие последовательности

L4 Введение _

должны специально моделироваться по определенным критериям, которые соотносимы с иерархией значимости.

Особо печальной славой в истории нашего общества обернулись не упомянутые выше понятия «ускорения» и «экономии» (в нашем случае времени); практика показала, что любое ускорение не может игнорировать временную логику явлений или систем (будь то со­циальные или экономические). Любые проблемы экономии времени могут решаться только на основании хотя бы приблизительного учета объективных временных темпов социальных или экономи­ческих процессов и ситуаций. Для экономии времени необходим хотя бы теоретический учет необходимого времени и проектиро­вания возможных условий сокращения времени.

По проблемам планирования написаны десятки, если не сотни трудов, однако реальная неуспешность этих процедур редко ана­лизировалась и корректировалась. Суть неудач планирования (во всяком случае одна из причин в нашем обществе) была связана с отсутствием сопоставления запланированного с реально достигну­тым, анализа причин, препятствовавших достижению, который бы помог в будущем планировании.

Все сказанное демонстрирует, с одной стороны, пронизывающую все сферы жизни человека роль времени, с другой — сложность связей этих сфер, невозможность их выявления только в категориях времени, необходимость разработки единых понятий и одновремен­но потребность в выявлении их функционально различных значе­ний, скрытность времени и его явную категоричность — одновре­менно. Однако именно учет — в пределах возможного — всей этой сложности и противоречивости Вселенной Человека побуждает к осмыслению и исследованию традиционно называемого «субъек­тивным», или «психологическим» времени и достраиванию этих понятий до категории «личностной организации времени».

Авторы выражают благодарность всем студентам, магистрантам и аспирантам, принимавшим участие в разработке этой увлека­тельной темы — проблемы личностной организации времени. От­дельную благодарность нам хочется выразить Н. Ю. Григоровской, В. И. Ковалеву, О. В. Кузьминой, Л. Ю. Кублицкине, В. Ф. Се-ренковой и Н. А. Растригиной, материалы дипломных и диссер­тационных исследований которых приводятся в этой книге с лю­безного разрешения авторов.

Глава 1

ПРОБЛЕМА ЛИЧНОСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ВРЕМЕНИ ЖИЗНИ

1. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫИ ОСНОВНЫЕ ГИПОТЕЗЫ

Исследования проблемы времени в психологии осуществлялись в целом ряде направлений, которые фактически мало связаны друг с другом. Это классические исследования восприятия времени (Ю. М. Забродин, Ф. Е. Иванов, Е. Н. Соколов, П. Фресс и др.), переживания времени (Д. Гарбетте, Р. Кнапп и др.), временной перспективы (Р. Кастенбаум, Дж. Нюттен и др.) Однако они ока­зались оторванными от целого исследовательского направления, в котором изучались нейрофизиологические, психофизиологические особенности временной организации человека (Н. Н. Брагина, Т. А. Доброхотова, 1981; Ю. М. Забродин, А. В. Бороздина, Н. А. Мусина, 1987; Я. Освальд, 1975; С. Шервуд, 1975 и др.), а также процессуально-динамические и в этом смысле объективные временные характеристики самой психики, такие, как скорость запоминания, скорость реакций, темпы, ритмы нейрофизиологи-ческих, психофизиологических процессов (П. Фресс, Л. П. Гри-мак, 1978; Д. Т. Элькин, 1959, 1962; Д. Т. Элькин, Т. М. Козина, 1978, Д. Н. Узнадзе, 1966). Можно предполагать, что этот разрыв определялся тем, что первые были отнесены к области изучения субъективного психологического времени (или, как принято гово­рить в отечественной психологии, субъективного отражения вре­мени), а вторые — фактически — к области, в которой исследова­лась объективная временная организация самой психики.

Кроме того, эти две области, в свою очередь, были обособлены от исследований проблем личностного времени — времени развития личности, мотивации, динамики осознаваемого и бессознательного (П. Жане, Ж. Пиаже, К. Левин, X. Томе и Др.). А исследования, касающиеся проблемы личностного времени (в том числе и в первую очередь динамическая концепция личности 3. Фрейда), оказались в стороне от изучения конкретного жизненного пути, его специ­фических временных, биографических, событийных характеристик

16 Проблема личностной организации, времени'-__жизни

(Б. Г. Ананьев, П. Б. Балтес, Ш. Бюлер и др.). В свою очередь, недостаточно связанной с особенностями жизненного пути оказа­лась возрастная периодизация Л. И. Божович, Д. Б. Эльконина и др. Первую попытку осуществить синтез собственно жизненной и возрастной периодизации предпринял Б. Г. Ананьев. Социаль­ное развитие ребенка в пространстве—времени детства проведено Д. И. Фельдштейном [117].;

Наконец, несмотря на огромное внимание, интерес психологов к психологическим особенностям деятельности, разработку так на­зываемого деятельностного подхода, не были раскрыты фундамен­тальные временные характеристики деятельности и временные осо­бенности способов ее осуществления. Лишь отдельные исследова­ния коснулись некоторых временных характеристик деятельности (В. П. Зинченко и др.), временных условий или специфики от­дельных профессий (Ш. Гадбуа, В. А. Денисов, Д. Н. Завалишина и т. д.), таких, как профессия медсестер, летчиков. Между тем именно в деятельности соотносятся, связываются или вступают в противоречие различные времена, начиная от времени — скорости, ритмов психофизиологических процессов, кончая социальными тре­бованиями и нормами времени осуществления деятельности. Про­изводительность труда — это основная временная характеристика деятельности: повышение производительности труда происходит за счет сокращения необходимого времени. Не создана единая кон­цептуальная модель, раскрывающая соотношение биологического, психологического, социального и культурного времени, отсутствует представление о соотношении психологического, личностного, жиз­ненного времени, единая теория их многообразия.

Существующие направления изучения времени можно условно классифицировать следующим образом: выделив четыре основных аспекта его рассмотрения. Первый — отражение (психикой, созна­нием) объективного времени, большая или меньшая адекватность и механизмы отражения (восприятие времени) [60,79]. Второй — временные, т. е. процессуально-динамические характеристики са­мой психики, связанные прежде всего с лежащими в ее основе ритмами биологических, органических, нейрофизиологических про­цессов. Третий — способность психики к регуляции времени движе­ний, действия и деятельности. Четвертый — личностная организа­ция времени жизни и деятельности, т. е. той временно-пространст­венной композиции, в которой строятся ценностные отношения личности с миром на протяжении времени жизненного пути.

Разобщение, обособление отдельных исследовательских направ­лений, касающихся психических, личностных, жизненных и дея-тельностных особенностей времени, усилилось тем противоречием, которое в явной или скрытой форме возникло между точными на­уками, прежде всего физикой в ее изучении объективного времени

_ _ Глава первая_ _____ J^7

и философскими, гуманитарными науками, описывающими экзис­тенциальное, ценностное, историческое, в широком смысле слова — человеческое время. Физика претендовала на универсальность зако­нов физического времени как объективного, измеримого и т. д. Несмотря на победу теории относительности, предполагавшей спе­цифику разных времен, периодизаций и т. д., парадигма точных наук тормозила раскрытие специфики человеческого времени. Со­временное состояние знания позволяет актуализировать эту пробле­му как комплексную для ряда гуманитарных наук — социологии, истории, психологии и самой философии, во-первых, и приступить к созданию интегральной концепции времени в психологии, во-вторых.

В русле идей отечественного психолога С. Л. Рубинштейна пред­ставителями его школы продолжала развиваться концепция при­роды психики как специфически детерминированного процесса (А. В. Брушлинский) и начала исследоваться природа личностной и психической организации времени. Это исследование, определен­ные итоги которого подводятся в данной книге, было нацелено, с одной стороны, на выявление динамически-темпоральных харак­теристик самих психических процессов, состояний, с другой — учитывало классические работы по восприятию времени, его пере­живанию и отражению в широком смысле слова, и с третьей — опиралось на представление о личности как динамической, разви­вающейся и изменяющейся системе и ее жизненном пути как совершенно специфическом процессе. Исследование личности в мас­штабах жизненного пути (в отличие от традиционного для отече­ственной психологии изучения личностных «черт» и структур) было начато нами в начале семидесятых годов в порядке реализации философско-психологической концепции С. Л. Рубинштейна о субъекте и личности как субъекте жизни. Нашей задачей являлось:

выявить, при каких условиях личность становится таким субъектом и какие функции она в этом качестве выполняет. Жизненный путь рассматривался нами как специфический, развернутый во времени процесс, в котором сталкиваются две основные детерминанты:

внешняя и внутренняя, исходящая от самого субъекта. Субъектом становится только личность, способная разрешать противоречие между этими внешними и внутренними детерминантами жизни, таким образом создавая условия для самореализации, самовыра­жения. Естественно, что мы опирались и на представление о лич­ности как динамической, саморазвивающейся системе, пытаясь при этом выявить соотношение ее изменения и развития (как взаимосвязанных и иногда противоречащих друг другу). В резуль­тате теоретического и эмпирического исследования были сформу­лированы понятия субъекта, выражающего способность личности к организации жизни, понятия «жизненная позиция», «линия»,

^g Проблема личностной организации времени жизни __ _

конкретизировано понятие жизненной или временной перспективы, а также разработано понятие активности, которая выступает как реальная организация времени жизни, его потенцирование, ускоре­ние, расширение, ценностное наполнение. В результате теоретиче­ских и эмпирических исследований было сформулировано централь­ное понятие, которое сегодня репрезентирует специфику данного направления исследований и позволяет интегрировать достаточно большое количество совершенно разноплановых аспектов исследо­вания времени в психологии.

В отличие от множества подходов, которые подчеркивали субъ­ективность психологического времени, концепция личностной ор­ганизации времени предполагает онтологический характер его ор­ганизации личностью, которая осуществляется либо в деятельно­сти — также специфическом временном образовании, либо в жизни в целом. В последнем аспекте она примыкает к целому комплексу исследований жизненного пути, жизненного цикла, перспективы (В. Г. Ананьев, П. Балтес, Дж. Нюттен, Р. Кастенбаум, Л. Франк, С. Л. Рубинштейн и др.). Такой широкий контекст постановки проблемы личностной организации времени (временные характе­ристики психики — с одной, самой личности — с другой, жизнен­ного пути и его временных структур — с третьей стороны) и по­ступательный характер самого теоретико-эмпирического исследо­вания позволяет сегодня доказать долго оспаривавшийся физиками и представителями точных наук тезис о наличии специфики челове­ческого времени в целом в отличие от времени физических про­цессов, во-первых. Во-вторых, появляется возможность разработки объективного подхода к изучению этого времени в силу доказа­тельств его специфической онтологической организации. В-третьих, открывается возможность дифференцировать разные механизмы временной организации на разных уровнях психики, а личность представить как субъекта, своеобразным образом интегрирующего эти уровни, включающего