Велвет ступила вперед и сделала изящный реверанс, внимательно следя за тем, чтобы ее глаза были благовоспитанно обращены вниз.
Королева протянула руку и мягко подняла голову Велвет, тронув ее за подбородок элегантной рукой в перчатке.
– Встань, дорогое дитя, и дай мне посмотреть на тебя. Какая же ты прелестная! Я не видела тебя с тех пор, когда ты еще была совсем ребенком, но ты вряд ли помнишь об этом, слишком мала была. Сколько же тебе сейчас лет, Велвет де Мариско?
– Сегодня мне исполнилось пятнадцать, ваше величество, – проворковала Велвет.
– Сегодня? – воскликнула королева. – Так сегодня твой день рождения?
– Да, ваше величество, и я должна была быть королевой майского праздника в нашей деревне, но предпочла приехать в Прайэри, чтобы увидеть вас.
Это было сказано с такой бесхитростностью, что королева улыбнулась:
– Тогда мы должны сделать тебе подарок, дитя. Я же твоя крестная, Велвет де Мариско. Когда ты родилась во Франции, я была очень сердита на твоих родителей за то, что они сочетались браком без моего согласия. Твоя умная матушка сделала меня твоей крестной, пытаясь умиротворить свою королеву, но я никогда не знала точной даты твоего рождения. Скажи мне, дорогая, что я могу подарить тебе? – Королева улыбнулась еще шире при виде удивленных глаз Велвет и ее приоткрытого рта.
Велвет была ошеломлена. Это – невероятное везение, в которое трудно даже поверить. Теперь не надо как-то обхаживать королеву, надо действовать быстро и умно. Ее руки поднялись к щекам в жесте искреннего удивления.
– Мадам, – еле выговорила она. – О, мадам, я просто не могу ничего придумать!
Елизавета Тюдор улыбнулась еще раз и ласково потрепала девушку по щеке.
– Все что угодно, в разумных пределах, конечно, – мягко проговорила она. – Помни, я всего лишь королева Англии.
Велвет собралась с духом и с обожанием посмотрела на королеву:
– Мадам, у меня есть все, чего можно пожелать в этой жизни, кроме одного. Мои родители всегда были более чем щедры ко мне, и я ни в чем не испытывала недостатка; но всю свою жизнь я мечтала служить вам, ваше величество, стать одной из ваших фрейлин. Можете ли вы подарить мне мою мечту, мадам? Если вы действительно хотите одарить меня, тогда одарите меня высокой честью служить вам!
Лорд Блэкторн стиснул руку жены, чтобы удержать ее от вступления в разговор. Он был искренне восхищен ловкостью своей кузины. Не нарушив данного ему обещания, она все-таки сумела добиться своего.
– О дорогое дитя! – Лицо королевы расплылось в улыбке.
По традиции, Елизавета Тюдор имела восемнадцать прислуживающих ей женщин. Четыре камеристки состояли при ее опочивальне; все это были женщины в возрасте, замужние, из хороших семей; восемь служили при ее личных апартаментах, также замужние и тоже высокого происхождения; и шесть фрейлин – молоденьких девушек из благородных семейств, чьи родители надеялись, что, состоя на службе у самой королевы, они будут более высоко котироваться на рынке невест. Эти восемнадцать женщин присматривали за гардеробом королевы и ее украшениями, ее пищей и за всяческими другими вещами в ее личных покоях. Все они были ее ближайшими наперсницами.
Места фрейлины добивались многие, и при других обстоятельствах королеве пришлось бы отказать своей крестнице, так как свободных вакансий не было. Но, по счастливому стечению обстоятельств, одна из королевских фрейлин только что родила ребенка прямо в своем будуаре. Разгневанная Елизавета Тюдор засадила мать и дитя вместе с незадачливым папашей в Тауэр. Тот факт, что молодые люди были тайно женаты уже более года, нисколько не смягчил ни гнева королевы, ни наказания. Родители обоих молодых также попали в немилость ее величества за несчастье родить и вырастить таких непослушных отпрысков.
Освободившийся пост, естественно, отобранный у девицы, следовало как можно быстрее заполнить, но королева была так раздражена этим событием, которое она рассматривала как следствие распространившегося в последнее время падения нравов среди ее приближенных дам, что никто не решался поднять этот вопрос. И вот теперь прелестный и невинный ребенок просит у королевы столь же невинный подарок к своему дню рождения.
Елизавета Тюдор, конечно же, не позволила своей сентиментальности взять верх над юмором, который она усмотрела в ситуации. Это дитя – дочь Скай О'Малли. Скай О'Малли, этой возмутительной, исполненной гордыни, непокорной, упрямой, надменной и не желающей подчиняться женщины, посмевшей пойти против воли королевы Англии. Этого невозможного создания, имевшего наглость спорить с Елизаветой Тюдор! Этой чертовой женщины, которая два года назад отвергла предложение Елизаветы взять ее дочь под королевское покровительство. Королева улыбнулась, теперь уже во весь рот. Какой подарок судьбы!
– Конечно, ты можешь стать моей фрейлиной, Велвет де Мариско! – сказала она. – Когда мы будем покидать сей гостеприимный дом, ты поедешь с нами. В отсутствие твоей мамы я чувствую моральную обязанность взять тебя под свое крыло. Но все-таки мне хочется в эту нашу встречу в день твоего пятнадцатилетия подарить тебе маленький, чисто символический, но осязаемый подарок.
Королева сняла с пальца перстень с изумрудом, ограненным в виде квадрата, с бриллиантами с каждой стороны. Камни были оправлены в червонное золото с искусной филигранью как снаружи, так и изнутри.
– Носи его не снимая в память о Елизавете Тюдор, моя дорогая девочка, – сказала она взволнованно. Затем оперлась на предложенную лордом Блэкторном руку и проследовала в Прайэри.
Велвет надела перстень на мизинец и не могла отвести от него глаз.
– Он так идет к вашим глазам, дорогая, – раздался глубокий, мужественный голос, и она подняла глаза, чтобы прямо взглянуть на произнесшего эти слова человека.
– Мы не знакомы, сэр! – отрезала Велвет чопорно, отметив в то же время про себя, что со своими рыжими кудрями и блестящими черными глазами он божественно красив. Высокий, хорошо сложенный, с удлиненным лицом и немного безвольным подбородком, что, однако, не портило общего превосходного впечатления, кавалер был облачен в темно-голубой бархат, отделанный серебристыми кружевами.
Мужчина рассмеялся и, обернувшись к своему столь же изысканно одетому приятелю, попросил:
– Представьте нас, Уолтер.
Элегантный кавалер, исполняя просьбу, сделал шаг к Велвет и произнес:
– Госпожа де Мариско, позвольте представить вам Роберта Деверекса, графа Эссекского, королевского конюшего. Милорд граф, госпожа Велвет де Мариско.
Граф Эссекс изящно поклонился Велвет, его черные глаза озорно блестели.
– Но, сэр, – запротестовала Велвет, – с вами я тоже не знакома!
– Это просто исправить, – сказал Роберт Деверекс. – Так как мы теперь должным образом представлены друг другу, могу ли я в свою очередь представить вам, госпожа де Мариско, сэра Уолтера Рэлея, капитана королевских гвардейцев? Уолтер, госпожа де Мариско. Итак! Мы все представлены друг другу и можем теперь стать друзьями.
– Милорд, – осадила Велвет Эссекса, – я не такая уж прозябающая в серости деревенщина и знаю, что королева без ума от вас. Если она приревнует вас ко мне, меня могут забыть взять с собой, и тогда мне придется… – Велвет прикусила язычок как раз вовремя. – Милорды, королева скоро соскучится без вас. Так что лучше поспешите в дом. – С этими словами она повернулась, слегка задев их, прошла мимо и последовала вслед за сестрой.
– Ах ты, моя прелесть! – пробормотал граф, заступая ей путь. – Бог даст, нынешняя поездка не будет такой скучной, как предыдущая.
– Робин, ты сошел с ума! Девушка права, и тебе известно это лучше кого-нибудь другого, – попытался Рэлей увещевать своего друга. – Королева и вправду сходит по тебе с ума, хотя мне и не понятно, почему она делает это, имея перед глазами гораздо более привлекательного кавалера в моем лице. Кроме того, я слышал кое-что из того, что рассказывают об отце и матери этой девушки. Любой из них сделает из тебя котлету, мой дорогой граф, съест ее и не подавится.
Велвет взглянула на Рэлея с интересом. Он был гораздо старше, чем прекрасный граф, но выглядел очень молодо. Гораздо более элегантный, чем Роберт Деверекс, он был одет в камзол из темно-коричневого бархата, богато расшитый бронзовой нитью, что гармонировало с его темно-янтарными глазами и рыжеватыми волосами и бородкой. Крепко сбитый, он был крепче Эссекса хотя не так высок.
Внезапно вспомнив, что ей надо быть рядом с Дейдрой, Велвет смело оттолкнула графа и пробежала мимо него. Сначала Эссекс опешил, что она посмела дотронуться до него, но потом воскликнул:
– Господь свидетель, Уолтер, эта де Мариско горяча! И правда, может быть, лучше, если мы останемся просто друзьями с этой девушкой. Кроме того, девственницы так эмоциональны! – Он рассмеялся, и два кавалера рука об руку проследовали через толпу внутрь замка, чтобы занять свои места подле королевы.
Елизавета Тюдор расположилась в главном зале, освежая себя предложенными ей хозяином напитками, в то время как хозяйка, наконец-то нашедшая свою сестру, сердито отчитывала ее:
– Как ты могла, Велвет!
– Как я могла что, Дейдра? Дейдра вздохнула:
– Что мы скажем графу Брок-Кэрнскому, когда он приедет, Велвет? Он же едет, чтобы жениться на тебе! Ты знаешь это?
– С чего бы это, – возмутилась Велвет, – все так носятся с графом и его чувствами и никто не думает обо мне и моих чувствах? Мама с папой подобрали мне пару, когда я была еще ребенком. Я даже не помню, как он выглядит! Мама сказала, что я не должна выходить замуж без любви, и, Дейдра, я не выйду! Ты же в свое время отказалась от всех предложений. И я тоже не пойду замуж, пока мои родители не будут рядом, а до их возвращения надо ждать несколько месяцев. Может быть, я и полюблю графа, а может быть, и нет. Так или иначе, но я не хочу оказаться замужем до того, как по крайней мере не побуду при дворе. Надеюсь, Дейдра, мне там будет хорошо, а этому дикарю из Шотландии придется подождать меня, благо хорошо известно, что королева не любит, когда мужчины волочатся за ее фрейлинами. За королевой, своей крестной, я буду как за каменной стеной! – И она лукаво взглянула на свою старшую сестру.
– Я намерена все рассказать королеве, Велвет! Ты не можешь ставить нас в такое неловкое положение!
– Если расскажешь, Дейдра, я убегу к дедушке с бабушкой во Францию и устрою грандиозный скандал! Помолвку придется расторгнуть, и во всем этом будешь виновата ты! Если мои родители правда хотят этого союза, они не поблагодарят тебя за то, что ты сунулась не в свое дело. В этом деле я намерена поступать по-своему, так же как ты в вопросе своего замужества с Джоном. Мы с тобой сестры – хотя отцы, правда, у нас разные, но кровь нашей матери одинаково сильно и горячо течет и в твоих, и в моих жилах. Почему я должна сдерживать свои желания? – Велвет вгляделась в лицо Дейдры. – Неужели ты не хочешь, чтобы я осталась в Англии, под защитой королевы? – решила она подольститься к Дейдре, чуть улыбаясь уголками рта.
– Черт бы тебя побрал, дерзкая девчонка! – пробормотала Дейдра. – А, ладно! Графу совсем не обязательно знать, что, когда ты узнала о его приезде, ты чуть ли не выклянчила у королевы место фрейлины. Но смотри, как бы дядю Конна не хватил удар, сестричка! – Она рассмеялась. – Не хотелось бы мне быть на месте нашего бедного дядюшки, когда ему придется объяснять графу, что ты находишься вовсе не в Королевском Молверне, а под крылышком королевы и, следовательно, в данный момент не можешь пойти под венец. Господи, вот будет дело!
Конн Сент Мишель остался, однако, совершенно невозмутимым, когда ему этим же вечером поведали об избранной Велвет тактике.
– Ей будет спокойнее с Бесс, – заметил он сухо. – Слава Богу, маленькая хитрунья сама нашла выход из положения.
– Но, дядя, уж не одобряете ли вы поведения Велвет? – воскликнула Дейдра, немало удивленная.
– Честно говоря, Дейдра, дорогая, мне с самого начала не нравилась идея выдать нашу Велвет за этого Брок-Кэрна без Скай и Адама. Для меня лично выходка Велвет решила все проблемы. Королева, конечно, скорее согласится отдать свою новую фрейлину родителям, а уж никак не какому-то шотландскому графу, тем более что сама девушка возражает против этого.
Уладив таким образом это дело и со своей совестью, лорд Блисс повел свою жену и племянницу вниз, в большой зал, чтобы присоединиться к пирующим.
Они успели как раз к тому моменту, когда Елизавета Тюдор вступила в огромную залу, которую украшал целый ряд высоких окон во всю стену. Весенний закат окрасил комнату в малиновый цвет Яркий огонь пылал в четырех огромных каминах, призванных унести промозглый холод из давно не использовавшегося помещения. Выступив вперед, Конн преклонил колено и поднес королевскую руку к губам для поцелуя. В глазах королевы зажегся теплый огонек.
– Конн, старый дьявол, – прошептала она, вспомнив вдруг последний, полный романтики вечер, который они провели вдвоем несколько лет назад накануне его женитьбы на Эйден.
– Бесс, вы прекрасны, как всегда, – сказал он мягко. – Все еще продолжаете разбивать сердца, душечка? – Он встал и, отпустив ее руку, взглянул в сторону Эссекса и Рэлея. Елизавета Тюдор удивленно покачала головой.
– Господи, лорд Блисс! – сказала она. – Ты остался все таким же ирландским мошенником с ловким языком.
– Но более остроумным, – парировал он, к удовольствию королевы. – Я слышал, моя племянница стала вашей фрейлиной?
– А, Велвет. Прелестное дитя! Я рада, что она будет при мне.
– Она никогда не бывала при дворе, мадам, – сказал он мягко. – Она даже никогда не бывала в Лондоне.
– А в Париже? – спросила королева.
– Ив Париже тоже, мадам. Она, несмотря на свою красоту, совсем невинная девочка. Большую часть жизни она провела в затворничестве.
– Она помолвлена?
– Да, обручена с сыном друга лорда де Мариско, но свадьба не планируется раньше ее шестнадцатилетия.
– Я постараюсь наилучшим образом позаботиться о Велвет, милорд, – сказала королева, которой были понятны его опасения. – Она будет мне как родная дочь, да так оно в определенном смысле и есть. Ведь я ее крестная мать. Разве я плохо заботилась о вашей жене Эйден, когда она была у меня на службе?
– О да, и я признателен вам, мадам, – спокойно ответил Конн.
Он добился всего, чего хотел, и теперь оставалось только дождаться возвращения сестры и Адама. Ответственность больше не лежала на нем, и он, чуть ли не при всех вздохнул с облегчением.
В другом конце залы Велвет вдруг обнаружила себя в центре внимания общества. У нее кружилась голова от обилия восторженных комплиментов, которыми осыпали ее кавалеры из королевской свиты, заинтригованные новой фрейлиной. Она разговаривала без жеманства, не как другие девушки, и была в своих высказываниях весьма откровенной. К этому добавьте ослепительную красоту и в придачу слухи о богатом наследстве. Все мужчины готовы были навлечь на себя гнев королевы – по крайней мере до тех пор, пока Елизавета находилась в другом углу залы. Как раз в тот момент, когда Велвет подумала, что больше не вынесет мужских глупостей, появились сэр Уолтер Рэлей и молодой граф Эссекский, вознамерившиеся увести ее от шумной толпы.
– Прошу прощения, джентльмены, – сказал Эссекс смеясь, – но Уолтер и я возложили на себя миссию по защите этой девушки и ее целомудрия от всех вас. Предупреждаем, что мы относимся к ней как к родной сестре и горе тому, кто осмелится вести себя с ней легкомысленно. Если, конечно, – добавил он под общий смех, – она сама того не пожелает! – С этими словами он крепко взял Велвет под руку и увел ее к огню, усадив рядом с Рэлеем.
– Вы с ума сошли! – запротестовала Велвет.
– О да, госпожа де Мариско, но признайтесь, что вам до смерти надоели все эти назойливые попки-дураки. Обещаю, что общество Уолта и мое будет гораздо интереснее. Вы помолвлены?
– А почему вас это интересует? – Потому, моя глупенькая кошечка, что мне интересно, каковы мои шансы быть вызванным на дуэль.
– Он в Шотландии, милорд, и, к вашему сведению, я не имею ни малейшего представления о том, как он выглядит. Так что мне можно особенно не стараться быть чересчур сдержанной с вами или сэром Рэлеем, – ответила Велвет с вызовом.
Мужчины в восторге засмеялись, а затем Рэлей, который был старше Эссекса почти на пятнадцать лет, спросил:
– Будет ли нам позволено звать вас просто Велвет? А вы могли бы звать нас Уолт и Робин.
– У меня есть брат по имени Робин, так что, милорды, я буду звать вас Уолт, а его Скэмп[2], ибо я подозреваю, милорд граф, что вы весьма испорченный молодой человек. – Велвет бросила на Роберта Деверекса острый взгляд, и тот благовоспитанно покраснел.
Рэлей рассмеялся:
– Вы молоды, Велвет, и, подозреваю, слишком неопытны для жизни при этом бесшабашном и извращенном дворе Елизаветы Тюдор, но у вас острый глаз и быстрый ум. Думаю, что вы из тех, кто умеет постоять за себя.
В этот момент к ним подошли две молодые женщины: одна темно-русая, с длинными прямыми волосами, приятным лицом и спокойными серыми глазами; другая – золотистая блондинка с непокорной шапкой волос – была обладательницей роскошной фигуры и необыкновенных бирюзовых глаз. Темноволосая девушка смущенно улыбнулась Велвет и вежливо присела в реверансе:
– Мое имя – Элизабет Трокмортон, но все зовут меня Бесс. Я фрейлина королевы. Ее величество поручила мне позаботиться о вас на первых порах, госпожа де Мариско. А это моя подруга Эйнджел Кристман. Мы рады приветствовать вас при дворе.
Велвет в ответ тоже сделала реверанс и сказала:
– Пожалуйста, зовите меня Велвет. Надеюсь, мы станем друзьями.
– Господи помилуй, что за наивность! – воскликнула красивая блондинка.
– Эйнджел, не пугай так Велвет. Она же впервые в жизни уезжает из дома так далеко.
– А вы тоже фрейлина? – спросила Велвет блондинку. Эйнджел рассмеялась.
– Нет, – сказала она. – Я просто живу у королевы. Мой отец – младший сын в весьма уважаемой дворянской семье – женился на младшей дочери из другой, тоже весьма уважаемой дворянской семьи. К сожалению, у них совсем не было денег, и когда папа обнаружил, что мама более чем легкомысленно ведет себя с богатым соседом-фермером, он убил и ее, и ее любовника, а потом покончил с собой. Правда, он позаботился обо мне, попросив в своем завещании королеву взять меня под свою опеку. Естественно, она не могла отказать в такой просьбе, так что я выросла при дворе и, уж конечно, получу гораздо большее приданое, чем в том случае, если бы меня забрали в семью какого-нибудь нашего родственника. То место, которое заняли вы, Велвет де Мариско, предназначено для более благородных девиц, чем я.
– Ну-ну, Эйнджел, любовь моя, дух твой вполне благороден, – промурлыкал Эссекс, небрежным жестом обнимая ее за тонкую талию.
Эйнджел раздраженно сбросила его руку.
– Не прикасайтесь ко мне, вы, распутник! Своим поведением вы лишите меня шансов на достойное замужество. Может быть, вам это и покажется странным, но ни один приличный мужчина не станет подбирать крохи с вашего стола.
– Эйнджел! – воскликнула Бесс Трокмортон, явно шокированная.
– А что такого, Бесс, это же правда. У тебя влиятельная семья, которая в случае чего не даст тебя в обиду, мне же приходится самой оберегать свое достоинство и доброе имя.
– Ни один мужчина не захочет иметь в женах сварливую женщину, да еще и с острым язычком, – парировал Эссекс, – а это, моя дорогая Эйнджел, как раз то, во что вы рискуете скоро превратиться.
Он казался весьма смущенным ее словами, и Велвет с трудом подавила смешок.
Стремясь сменить тему, Бесс Трокмортон сказала:
– Королева просила нас отправиться завтра к вам домой и помочь упаковать вещи, необходимые вам при дворе. Это далеко?
– О нет, всего несколько миль. Вы ездите верхом?
– Да! – воскликнули девушки хором.
– Отлично! Тогда выедем пораньше, – предложила Велвет, преисполненная энтузиазма.
– Мы проводим вас, – вмешался сэр Уолтер, – негоже ехать трем девушкам одним.
С губ Велвет уже готово было сорваться возражение, но тут она подумала, как здорово будет вернуться в Королевский Молверн в сопровождении двух элегантных дворцовых кавалеров.
– А вы сможете встать так рано? – вместо этого слегка поддразнила она их.
– Встать? Мы и ложиться-то не собираемся, дорогая! Сон – это то, от чего приходится отказываться каждому, кто оказывается при дворе. Вы к этому скоро привыкнете.
Леди Сесили, предупрежденная запиской Дейдры, поджидала ее вместе с няней Велвет. У обеих дам на лицах появилось неодобрительное выражение, когда они увидели, что Велвет въезжает в Королевский Молверн в сопровождении графа, сэра Уолтера, Бесс и Эйнджел. Маленькая, толстенькая леди Сесили с острыми голубенькими глазками и седыми буклями была сама доброта. Однако она умела быть и грозной, вот и сейчас раздраженно притопывала ногой.
– Ваша мама будет очень недовольна вами, Велвет, и что мы скажем его светлости лорду, когда он вернется? – ворчала она, пока Велвет слезала с лошади.
– Ерунда, дорогая леди Сесили, – отвечала Велвет. – Вспомните, она обещала мне, что я никогда не пойду замуж без любви.
– Как вы узнаете, любите вы своего нареченного или нет, если вас даже не будет дома, чтобы познакомиться с ним! Вы прекрасно знали о его скором прибытии, когда уезжали к сестре. А теперь я узнаю о всей этой затее с фрейлинством при дворе!
Фактически вырастившая Велвет, как и всех ее братьев и сестер, леди Сесили давно уже считалась детьми Скай как бы бабушкой. А это давало ей право высказываться и вмешиваться во все дела.
– Не могла же я отказать королеве, – с невинным видом проговорила Велвет.
– Вы сами просили об этом королеву, и это мне отлично известно! – резко прозвучало в ответ. – Вы противная девчонка, и вашему отцу давно следовало вас выдрать. Но где там! Адам де Мариско просто не мог надышаться на вас, и вот к чему это привело.
Пока она бушевала, остальные, приехавшие с Велвет, с интересом прислушивались к разговору. Вдруг старая леди вспомнила, что они не одни, и оборвала себя на полуслове.
Велвет поспешила представить их самым сладким голосом:
– Граф Эссекский, сэр Уолтер Рэлей, госпожа Бесс Трокмортон и госпожа Эйнджел Кристман, а это леди Сесили Смолл, сестра сэра Роберта. Она мне за бабушку.
– Добро пожаловать в Королевский Молверн, – учтиво приветствовала их хозяйка с полуреверансом. – Прошу в дом, отведайте бисквитов и вина, милорды, леди.
Повернувшись, она пошла впереди.
– Но почему так вышло, Велвет? – поддразнил ее Рэлей. – Вы никогда не встречались с вашим нареченным супругом? Как это старомодно – заранее обговоренная свадьба!
– Это все не важно, – тихо ответила Велвет, вновь почувствовав себя маленькой девочкой при виде разбушевавшейся старой леди. – Меня обручили с сыном друга моего отца в пять лет. Теперь я даже не могу его вспомнить. И кроме того, мама обещала, что мне не будет нужды выходить за него замуж, если я не полюблю его.
– Однако, – настаивал Рэлей, – эта ваша леди Сесили сказала, что он вскорости приезжает, а вас не будет дома. – Он рассмеялся. – А вы ловкая девица, не так ли, Велвет де Мариско?
– А мне больше по душе ее самообладание, – ухмыльнулся Эссекс. – Мне бы девушку, у которой что-то есть в голове!
– Вам? Девушку с головой? – перебила его Эйнджел. – Вот уж никогда не знала, что вы так разборчивы, милорд граф.
– Милорды, Эйнджел! Прекратите немедленно! – воскликнула кроткая Бесс. – Эйнджел, мы с тобой приехали помогать Велвет, посоветовать, что взять с собой ко двору. А вам, джентльмены, придется в это время спокойно посидеть за бокалом вина, – закончила она твердо.
Мужчины согласно улыбнулись и последовали за быстро удалявшимися юбками леди Сесили. Элизабет Трокмортон была одной из любимиц королевы, которую та одновременно и любила и уважала. Ей было двадцать четыре года, она уже давно состояла при дворе и была самой старшей среди фрейлин. Сейчас она обернулась к новому предмету своих забот и сказала:
– Вы не проводите нас в свою комнату, Велвет? Велвет кивнула и повела их по лестнице в свои апартаменты. Эйнджел Кристман взяла ее под руку и прошептала:
– Если Бесс решила взять вас под свое крылышко, считайте, что вам повезло. Она просто чудо, чего нельзя сказать о других, – впрочем, скоро вы сами увидите.
Эйнджел была только двумя годами старше Велвет, но жизнь при дворе научила ее шире смотреть на многие вещи, а это, в свою очередь, придавало ей более зрелый вид.
Очень скоро Велвет поняла, как ей повезло, что она заручилась дружбой Бесс и Эйнджел. Осмотрев ее гардероб, они нашли большую его часть старомодной и провинциальной. Ее засмеют при дворе, уныло констатировали они, а первое впечатление так важно. Ей придется задержаться, когда двор покинет Блэкторн-Прайэри, и нагнать его через недельку, когда гардероб будет обновлен.
– Нет! Я не могу! – вскричала Велвет. – Он может приехать за это время, и тогда мне уже никогда не выбраться отсюда. Лучше пусть меня засмеют при дворе, чем… – Она остановилась, вдруг осознав, что чуть не выболтала свои тайные страхи.
– Ладно, – сказала Бесс, хотя и заинтригованная, но не привыкшая совать нос в чужие дела, – тогда, может быть, ваша портниха сможет перешить хоть несколько платьев за ночь? Тогда вы сможете отбыть завтра вместе со всеми, а она сошьет новые и пошлет их вам вдогонку. Ей придется сшить несколько белых платьев, так как королева предпочитает, чтобы все леди при дворе носили черное, а фрейлины – белое, когда они при исполнении обязанностей.
– А можно белое платье чем-нибудь отделать? – спросила Велвет.
– Вполне, – рассмеялась Бесс. – Это единственный способ всем нам не быть похожими на маленьких французских монахинь. Иногда к белым платьям мы надеваем нижнюю юбку другого цвета или с каким-нибудь рисунком на белом фоне. Но не волнуйтесь, Велвет. Свои самые красивые платья вы будете надевать на праздники и маскарады. Просто иногда у ее величества бывает плохое настроение.
– Бесс слишком добра, ей тяжело сказать, что королева просто стареет и пытается это скрыть, – хитро прищурилась Эйнджел. – Окружив себя дамами в белом или черном, она может выглядеть на их фоне гораздо более эффектно.
– Она добрая госпожа, – кинулась на защиту Бесс.
– К тем, кто не раздражает ее, но она очень ревнива, Бесс, и ты это отлично знаешь. Она ненавидит всех своих бывших фрейлин, удачно вышедших замуж, потому что сама никогда замуж не выйдет. Горе той девушке, которая ненароком обмолвится в ее присутствии, что мечтает о муже.
– Но есть же и такие, которые вышли замуж с ее благословения, – сказала Бесс.
– Да, такие девушки, кто пришел к ней, уже будучи помолвленными, как Велвет, но те, кто нашел свою любовь, состоя при дворе, жестоко наказываются королевой, и ты знаешь, что я говорю правду, Бесс. Иначе с чего бы это ты была такой осторожной?
– Эйнджел! – Лицо Бесс исказила мука.
– Ладно, ладно, хорошо, но все-таки я очень довольна, что состою под опекой и ничего больше. – Эйнджел повернулась к Велвет с усмешкой на губах:
– А вы, маленькая мышка, я смотрю, очень рады покинуть свое провинциальное гнездышко и уехать с нами?
– О да, да, – охотно согласилась Велвет, довольная, что разговор ушел в сторону от вопросов замужества.
Они вошли в спальню Велвет и здесь, к ее удивлению, обнаружили Дейзи, камеристку Скай.
– Судя по вашим лицам, вы уже побывали в туалетной комнате, – сказала Дейзи.
– О Дейзи! Большинство моих вещей…
– Старомодны и годятся только для маленьких девочек, – закончила за нее та. – Увы, это правда, но не стоит огорчаться, госпожа Велвет. Платья вашей матери всегда сшиты по последней моде, не важно, что она теперь не состоит при дворе. А коль ее сейчас нет и они просто пылятся в гардеробе, почему бы нам не переделать несколько из них по вашей фигуре?
– Весьма дельное предложение, – заметила Бесс. – Можем мы посмотреть те платья, которые, вы думаете, подойдут госпоже Велвет, Дейзи?
– Сейчас принесу, – ответила та. – Кроме меня, доступа к гардеробу миледи не имеет никто. – И она поспешила из комнаты.
– Вот старая ведьма, – сказала Эйнджел. – Насколько я понимаю, она прослужила у вашей матери всю жизнь?
– Почти тридцать лет, – подтвердила Велвет. – Она очень расстроилась, когда мама не взяла ее в собой в последнее путешествие, но вообще-то Дейзи никогда особенно не любила путешествовать с мамой. У нее огромная семья, так как ее муж, Брэн Келли, каждый раз, приходя с моря, награждал ее новым ребенком, прежде чем уйти в очередное плавание, – хихикнула Велвет.
– И сколько же у них детей? – заинтересовалась Бесс.
– Десять. Она воистину удивительная женщина, наша Дейзи. Все ее дети живы, и все выросли здоровыми и крепкими. У нее семь сыновей и три дочери, которых зовут Пэнси, Мариголд и Клевер.
Но прежде чем она смогла продолжать развивать эту тему, в спальню вернулась Дейзи с ворохом платьев, а за ней следовала девушка с еще несколькими.
– Пэнси и я принесли вам пять штук, госпожа Велвет, – заявила Дейзи. – Эти цвета пойдут вам больше всего. Позже мы еще посмотрим, какая материя есть в кладовой, и вы сможете выбрать себе что-нибудь, из чего можно будет сшить новые платья.
Платья очень понравились Бесс и Эйнджел. Все они были отлично сшиты, богато отделаны драгоценными камнями, с золотым и серебряным шитьем. Три из них цвета разных драгоценных камней – голубого сапфира, аквамарина и аметиста; два других пастельных тонов – бледно-зеленого и нежно-розового. До сих пор ее новым подругам не приходило в голову, что Велвет де Мариско – молодая наследница такого состояния, какое другим могло только присниться. Они не могли связать эту простую невинную девушку с огромным богатством, принадлежавшим ей.