Вначале было слово... ...И мы купили билеты.

В. Зорин

НЕЗАМКНУТЫЙ КРУГ

(рок-поэма)

Предупреждения*

1. Настоящее творение создалось так: дело было на службе, делать было нечего. Написано оно по мотивам одного мероприятия. И оно не является хронологическим описа­нием жизни "День за днем", хотя, на первый взгляд, так оно и покажется.

Просто 6ыло взято первое, пришедшее на ум, меропри­ятие из жизни первых, пришедших на ум, замечательных людей, да и использовано в виде первосюжета. Все, что по­лучилось, представляет собой просто вариации на тему.

Писалось все это, писалось, да и написалось. А писалось так. Пишу, пишу, ну, думаю, пора кончать это безобразие, самое время. Но тут опять случилось так, что дело было на службе, и делать было нечего. И все продолжилось. А кон­чилось все очень хорошо: когда я писал последнюю фразу, в стержне кончилась паста, а другого стержня у меня не бы­ло. И я подумал: это конец! Так оно и оказалось.

2. Краткое содержание: группа замечательных людей как-то летом отправилось из Города-героя в Вологодскую область, побыла там некоторое время и вернулась обратно в Город-герой. И ничего из ряда вон с ними там не произошло. Они не видели ни одною неопознанного летающего объ­екта, ни одного лешего и ни одною народного целителя, они не находили клада в виде кошелька директора КБ без назва­ния, они никого не трогали, и их никто не трогал, они не -участвовали в ударных стройках, ничего не сотворили, но ничего и не разрушили, они не знакомились с другими заме­чательными людьми, удовлетворясь собственной замечательностью.

И вообще, во всей этой истории нет ни одного трупа и ни одной любовной сцены, а сами замечательные люди: не были, не участвовали, не имели и не привлекались.

Просто взяли, и поехали в Вологодскую область.

С кем не бывает?

3. Это было давно.

* Все в этой книжке с первого до последнего слом написа­но в периоде с 1960 г. по 1982г., поэтому к замечаниям ти­па "Это было давно» или "Вот как давно это было!' следует относиться должным образом (В. Ч. 1993 г.)

4. Фамилии и имена в настоящем произведении исполь­зованы те, которые первыми пришли мне в голову, и я не за­думывался над тем, какими они окажутся, подлинными или вымышленными. Это не имеет никакого значения, Я бы мог помет* замечательных людей не так, как назвал, а совсем иначе. Я бы мог, к примеру, дать и.«фамилии Иванов, Пет­ров, Сидоров, Жолик и Могилкин (есть такие фамилии!), если бы они первыми пришли мне в голову, и от этого ниче­го бы не изменилось. Так что. кое-кто здесь может себя уз­нать и удивиться. А кто-то может себя не узнать и тоже удивиться. Удивляйтесь себе!

В общем, если вы дошли до этой строчки, и дело вече­ром или на службе, и делать вам нечего, то переворачивай­те страницу и - вперед.

«Когда я как-то ночью читал Майку эту рукопись, он де­лал наброски к ней...»

"Бывали дни

Веселые..."

(Из песни)

Вначале было слово......И мы купили билеты.

Вначале было слово. И не одно. И эти слова говорил Майк.

- Вячеслав, - говорил он мне, - поедем на гастроли! На гастролях в кайф! Поедем, чего там! И башли!

Я думал, думал и, наконец, надумал: В самом деле, чего там! И башли.

И дома сказали: чего там! И деньги.

- Поехали, - сказал я. - А куда?

В случаях подобных авантюр в первую очередь прихо­дится выяснять три главные вещи: а) есть ли там аппарат; б) насчет жилья; и в) бьют ли там морды.

Майк предложил ехать в Молдавию и объявил, что с жильем мы там как-нибудь да устроимся, что морды там, вро­де бы, не бьют, но аппарата нет. А это означало, что ехать ту­да надо со своим аппаратом, которого у нас нет вовсе. И достать в наше загадочное время аппарат - это вам не водки купить после 24.00. Тут головой думать надо. И здоровье надо иметь.

В общем, желание ехать в какую-то Молдавию (может быть, ее и вовсе нет; "каберне" молдавского производства еще не доказательство) таяло, выражаясь поэтически, на глазах и, наконец, растаяло.

Идея поездки оказалась на грани кончины.

И только я, падая обратно в леность и инертность, поду­мал, ну и хорошо, ну и ладно, - как снова было слово. И его опять сказал Майк.

- А давай поедем в Вологодскую область, - сказал он. - В П е с т о в о.

- Что?! - закричал я. - Пестово! Ах! Пестово! Серая крапина в голубых воспоминаниях де­тства! Все стало ясно.

- Нет, - сказал я, - мы поедем в поселок им. Ж., это не­далеко от Пестово. Кстати, нас туда как-то приглашали. И как это я раньше...

И я стал расписывать Майку все преимущества поселка им. Ж. перед всеми остальными поселками РСФСР.

- А какие там места! - говорил я. - Ах, какие там места! А какие там родственники! Ах, какие там родственники! И с жильем не будет проблем, и морды там по знакомству не бьют, и аппарат есть, и завклубом знакомый! Да ведь я там все детство провел! Меня там каждый камень знает!

- Места - местами, - сказал Майк, - а как там насчет башлей?

- Все в порядке, - сказал я. - Тут в Городе-герое живет один мальчик Витя, он из поселка им. Ж., и я его знаю. И мы уже с ним говорили как-то и именно по этому поводу. Давно, правда. И он сказал, что рублей по триста мы привезем.

- Триста...-сказал Майк.-Что это за деньги, триста?

- Ну, рублей по сто, это точно, - сказал я.

- Ну, это совсем другое дело! - сказал Майк.? Что же ты раньше молчал? Или, может быть, все же в Пестово?

- И в Пестово заедем, - сказал я. - Это же раз плюнуть: сел на автобус - и в Пестово!

И я его не обманул. Вот спросите у Майка, был он в Пес­тово? И он скажет: был.

В общем, решили мы ехать в поселок им. Ж.

И стали подбирать себе компанию.

Ехать в Вологодскую область и играть там на бас-гитаре согласился человек, которого мы назовем Толиком. Он согла­сился сразу, и это было очень неожиданно, потому что Толик отчего-то был всегда занят. Ему хотелось играть на бас-гита­ре, но было некогда, потому что он учился в университете и воспитывал годовалое чадо. Ему хотелось учиться в универ­ситете и воспитывать годовалое чадо, но было некогда, потому что он играл на бас-гитаре. Ему всегда было некогда, и вдруг он согласился.

Я ему говорил:

- Толик, ах, какие там места! Воздух, грибы! Отдохнем, поиграем! И башли!

На что Толик ответил:

- Башли - это да! А что касается грибов и воздуха, то я в этом году уже отдыхал, собирал грибы и дышал. А теперь ра­ботать надо! Надо работать! У меня и так мало времени, и я не могу себе позволить два раза в год собирать грибы и дышать воздухом. Играть - да! Работать надо! Поехали!

Играть на барабанах согласился человек, которого мы бу­дем звать так: Плоткин С. Он, правда, сильно засомневался, что из грядущих гастролей может что-нибудь получиться, зная меня и Майка, но в грибы и в воздух поверил.

Но раньше всех ехать с нами в Вологодскую область со­гласился мальчик, которого у нас будут звать Володенькой. Володенька умел не только держать в руках скрипку, но и да­же водить по ней смычком.

Среди прочих, у Володеньки было одно замечательное качество. Его можно было поднять среди ночи и сказать: "Во­лоденька, едем сейчас в Хабаровск-Камчатский!" И Воло­денька на это улыбнулся бы и сказал: "Едем, только я маму предупрежу, что не буду завтра ночевать дома, так как уехал в Хабаровск-Камчатский". А уже потом он может спросить: зачем? А может и не спросить. И, раз уж мы начали про Во­лоденьку, хочется остановиться еще на одной его особенно­сти.

Вообще-то, Володенька был почти непьющим человеком. Нельзя, конечно, сказать, что он вовсе в рот не брал никаких таких напитков, но и нельзя сказать, что он был таким, как, скажем... Кто бы? Но я не об этом. Володенька никогда не от­казывался чего-нибудь выпить, но угощался он, как правило меньше других. Это - как правило, но у каждого правила бы­вают и исключения. Что это за правила без исключений?

А особенность Володеньки проявлялась как раз в этих ис­ключительных случаях, и состояла она в том, что напитки на Володеньку оказывали действие не так, как на всех людей. Например, никто его не видел слегка выпивши. Это когда человек находится в здравом уме, крепко стоит на ногах, но по каким-то, едва уловимым признакам все же видно, что он недавно чего-то такого попробовал. Никто также не видел Володеньку просто выпивши. Это когда человек находится почти в здравом уме, ходит почти прямо, и его без слов пускают в метро. Никто, наконец, не видел Воло­деньку сильно выпивши. Это когда человек твердо верит, что находится более, чем в здравом уме, говорит притчами, близок к просветлению, ходит очень прямо и очень твердо, удивляясь при этом тому, что земля под ним дрожит и дергается, а окружающий мир уплывает куда-нибудь вверх и вбок, обнажая свою иллюзорность. Володенька никогда не го­ворил притчами и не пытался проходить сквозь стены, он не опрокидывал шкафов и не принимал чужую жену за свою, а свою за чужую.

За столом Володенька молчит и улыбается. Все угощают­ся, и он угощается. Все еще находятся в здравом уме и крепко сидят на стульях, но, По каким-то едва уловимым признакам, все же, видно, что они уже что-то такое выпили. А Володень­ка остается таким, каким был, он улыбается и ест салат, кото­рый оказался к нему ближе всего остального. Все сидят за столом и угощаются. И Володенька угощается. Когда все на­ходятся почти в здравом уме и сидят на стульях уже не так твердо, как им хотелось бы, Володенька продолжает улыбать­ся и есть салат. Он улыбается и ест салат и тогда, когда все вокруг говорят притчами, а окружающий мир уплывает в раз­ных направлениях, обнажая свою иллюзорность.

Когда угощение кончается, все поднимаются и идут оде­ваться. Володенька тоже поднимается и идет одеваться.

И вот, одевшись, все обнаруживают, что до своего пальто Володенька не дошел. Вернее, дошел, но снять с крючка его не успел, так как скоропостижно уснул рядом со своими бо­тинками с улыбкой, выражаясь поэтически, на устах. Шел-шел, а потом взял, и уснул. И, конечно, мысли вроде "ах, какая вчера случилась лажа" по утрам Володеньку не дони­мали. И, вообще, он был не просто так, а мастером спорта по стрельбе из лука.

Итак, все было решено.

Едем в Вологодскую область! Будем там играть рок-н-роллы, собирать грибы и дышать лесным воздухом. Потом, предполагалось, нас немного поносят на руках, закидают деньгами, и мы вернемся домой усталые, но до­вольные.

И мы купили билеты.