Священномученик Петр Никотин, мученики Виктор Фролов, Иоанн Рыбин, Елизавета Куранова и Николай Кузьмин

ЖИТИЕ

Свя­щен­но­му­че­ник Петр (Петр Фе­до­ро­вич Ни­ко­тин) ро­дил­ся 5 ок­тяб­ря 1889 го­да в се­ле Бол­ху­ны Ено­та­ев­ско­го уез­да Аст­ра­хан­ской гу­бер­нии. Окон­чив се­ми­на­рию, Петр Ни­ко­тин по­сту­пил в Ка­зан­скую Ду­хов­ную ака­де­мию и вско­ре был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка. В 1919 го­ду отец Петр окон­чил ака­де­мию со сте­пе­нью кан­ди­да­та бо­го­сло­вия, ко­то­рую по­лу­чил за со­чи­не­ние на те­му: «До­маш­нее чте­ние Свя­щен­но­го Пи­са­ния у древ­них хри­сти­ан». В стране шла граж­дан­ская вой­на, и от­ца Пет­ра при­зва­ли в ты­ло­вое опол­че­ние Крас­ной ар­мии, в ко­то­рой он слу­жил до 1920 го­да.
С 1920 по 1924 год отец Петр три­жды под­вер­гал­ся крат­ковре­мен­ным аре­стам. Неко­то­рое вре­мя он слу­жил свя­щен­ни­ком в го­ро­дах Ца­ри­цыне и Аст­ра­ха­ни, а по­том пе­ре­ехал в Моск­ву, где слу­жил в раз­лич­ных хра­мах: в Иеру­са­лим­ской церк­ви, в церк­ви му­че­ни­ка Ни­ки­ты, что у Яуз­ских во­рот, в хра­ме в честь пер­во­вер­хов­ных апо­сто­лов Пет­ра и Пав­ла в Ле­фор­то­ве.
В кон­це 1935 го­да про­то­и­е­рей Петр был на­зна­чен в храм пре­по­доб­но­го Сер­гия Ра­до­неж­ско­го, что на Ро­гож­ской За­ста­ве в Москве.
Отец Петр по­чи­тал­ся ве­ру­ю­щи­ми за рев­ност­ное ис­пол­не­ние пас­тыр­ских обя­зан­но­стей. Осо­бен­но его лю­би­ла мо­ло­дежь, с ко­то­рой он бе­се­до­вал на цер­ков­ные те­мы по­сле бо­го­слу­же­ний. Несколь­ко мо­на­хинь из за­кры­тых мос­ков­ских мо­на­сты­рей – Кремлев­ско­го Воз­не­сен­ско­го и Ива­нов­ско­го на Со­лян­ке – опе­ка­лись под его ду­хов­ным ру­ко­вод­ством.
В июле 1936 го­да в НКВД на­ча­ли со­би­рать све­де­ния об от­це Пет­ре Ни­ко­тине и дру­гих ве­ру­ю­щих, ак­тив­но по­се­ща­ю­щих храм пре­по­доб­но­го Сер­гия на Ро­гож­ской За­ста­ве. Аген­тур­ной раз­ра­бот­кой ру­ко­во­дил сле­до­ва­тель Бу­лыж­ни­ков, ко­то­рый мно­го вре­ме­ни за­ни­мал­ся борь­бой с Цер­ко­вью.
В 1937 го­ду на­ча­лось са­мое бес­по­щад­ное го­не­ние на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь. По­все­мест­но шли аре­сты ду­хо­вен­ства и ми­рян. 20 ав­гу­ста 1937 го­да отец Петр был аре­сто­ван и за­клю­чен под стра­жу в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.
– Рас­ска­жи­те по­дроб­но, за что вы бы­ли аре­сто­ва­ны и на­хо­ди­лись под след­стви­ем в 1920, 1922 и 1924 го­дах? – спро­сил сле­до­ва­тель.
– При­мер­но в кон­це июля 1920 го­да я был аре­сто­ван ор­га­на­ми ЧК вме­сте с дру­ги­ми и мне бы­ло предъ­яв­ле­но об­ви­не­ние в по­пыт­ке со­зда­ния контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, ко­то­рое след­стви­ем до­ка­за­но не бы­ло, и в но­яб­ре то­го же го­да я был осво­бож­ден. В 1922 го­ду ле­том я был аре­сто­ван за то, что я своевре­мен­но не сдал хра­ня­щу­ю­ся у ме­ня аров­скую му­ку, пред­на­зна­чен­ную для раз­да­чи го­ло­да­ю­щим. Под аре­стом я на­хо­дил­ся ме­ся­ца два и был осво­бож­ден за не до­ка­зан­но­стью предъ­яв­лен­но­го мне об­ви­не­ния. В 1924 го­ду я был аре­сто­ван как по­до­зре­ва­е­мый в свя­зи с че­ло­ве­ком, ко­то­рый так­же по­до­зре­вал­ся в про­ве­де­нии контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти, но об­ви­не­ние бы­ло не до­ка­за­но, и я был осво­бож­ден. Аре­сто­ван был в лет­нее вре­мя и был под стра­жей око­ло двух ме­ся­цев.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы на про­тя­же­нии про­дол­жи­тель­но­го вре­ме­ни сре­ди на­се­ле­ния ве­де­те контр­ре­во­лю­ци­он­ную и ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию. Под­твер­жда­е­те ли это?
– Я это ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы сре­ди ве­ру­ю­щих вы­да­ва­ли се­бя за бла­жен­но­го, це­ли­те­ля от злых ду­хов, про­зор­ли­во­го. При­зна­е­те ли вы это?
– Из вы­ше­пе­ре­чис­лен­но­го я при­знаю толь­ко то, что на од­ной из цер­ков­ных служб пе­ред са­мым при­ча­сти­ем жен­щи­на, ко­то­рую я со­вер­шен­но не знаю, на­ча­ла кри­чать, при­чем так силь­но, что дру­гой свя­щен­ник и диа­кон оро­бе­ли и не зна­ли, что де­лать. То­гда я по­до­шел к этой жен­щине, на­ло­жил на нее епи­тра­хиль, про­из­нес мо­лит­ву, и она пе­ре­ста­ла кри­чать. Ес­ли это при­зна­ет­ся как слу­чай ис­це­ле­ния, то да, та­кой слу­чай был. Дру­гих слу­ча­ев ис­це­ле­ний не бы­ло.
– Ко­гда вы от­ка­за­ли в при­ча­стии од­ной граж­дан­ке из-за то­го, что она не зна­ла, кто та­кой Хри­стос, и зна­ла, кто Ле­нин?
– Слу­чай с граж­дан­кой, ко­то­рой я от­ка­зал в при­ча­стии, был не пом­ню в ка­кой пост. Я ее спро­сил: кто Хри­стос? Она от­ве­ти­ла: я не знаю. То­гда я спро­сил: а кто Ле­нин? Она от­ве­ти­ла: вождь про­ле­та­ри­а­та. Ме­ня это оскор­би­ло, и я ей в при­ча­стии от­ка­зал.
– Был ли слу­чай, ко­гда вы, дер­жа в ру­ках га­зе­ту «Прав­да», при­сут­ству­ю­щим ска­за­ли, что га­зе­та «Прав­да» сто­ит 10 ко­пе­ек по­то­му, что в ней прав­ды толь­ко на 10 ко­пе­ек, а осталь­ное неправ­да?
– Да, та­кой слу­чай был.
– Как ва­ми осве­щал­ся во­прос о но­вой кон­сти­ту­ции в СССР?
– По во­про­су кон­сти­ту­ции я сре­ди окру­жа­ю­щих под­вер­гал кри­ти­ке пункт о сво­бод­ном от­прав­ле­нии ре­ли­ги­оз­ных убеж­де­ний. Я го­во­рил, что сво­бо­да, о ко­то­рой ска­за­но в кон­сти­ту­ции, оста­лась на бу­ма­ге. На са­мом де­ле в СССР по‑преж­не­му про­ис­хо­дит при­тес­не­ние ве­ро­ис­по­ве­да­ния и ду­хо­вен­ства, и что на по­лу­че­ние сво­бо­ды для от­прав­ле­ния ре­ли­ги­оз­ных убеж­де­ний без по­мо­щи извне рас­счи­ты­вать нель­зя. И я про­дол­жаю это ду­мать, так как не ви­жу, в чем за­клю­ча­ет­ся сво­бо­да от­прав­ле­ния ре­ли­ги­оз­ных убеж­де­ний в но­вой кон­сти­ту­ции СССР.
– Ска­жи­те, сов­па­да­ет ли ва­ше ми­ро­воз­зре­ние со­вет­ско­му?
– Мое ми­ро­воз­зре­ние не со­от­вет­ству­ет со­вет­ско­му, так как я на­хо­жу по­ло­жи­тель­ным в си­сте­ме вла­сти толь­ко то, что со­вет­ская власть про­во­дит гро­мад­ную ра­бо­ту. Осталь­ное же, то есть всю си­сте­му со­вет­ской вла­сти, я при­знаю непра­виль­ной. И де­ло не в том, что у ме­ня не схо­дят­ся взгля­ды с со­вет­ской си­сте­мой на ре­ли­ги­оз­ные убеж­де­ния, а де­ло в том, что стра­ной у нас долж­на управ­лять дру­гая си­сте­ма, не со­вет­ская.
– Вы го­во­ри­ли о том, что со­вет­ская власть умыш­лен­но со­кра­ти­ла про­цент «неве­ру­ю­щих» в про­цес­се про­ве­де­ния пе­ре­пи­си сре­ди на­се­ле­ния.
– Да, я это го­во­рил и об­ра­щал­ся к на­сто­я­те­лю церк­ви с тем, чтобы он вы­яс­нил у епи­ско­па­та, как по­сту­пать с те­ми, кто скрыл свою при­над­леж­ность к ве­ру­ю­щим. Епи­скоп дал от­вет: в от­но­ше­нии со­гре­ша­ю­щих оста­ет­ся од­но сред­ство – по­ка­я­ние. Ни­ка­ких дру­гих це­лей в дан­ном во­про­се я не пре­сле­до­вал.
– След­ствию из­вест­но, что вы в кру­гу сво­их зна­ко­мых, об­суж­дая про­цесс над троц­ки­ста­ми, вы­ска­зы­ва­ли враж­деб­ные взгля­ды про­тив со­вет­ской вла­сти и пар­тии. Дай­те по­ка­за­ния по су­ще­ству этой ули­ки.
– Раз­го­вор о про­цес­се над троц­ки­ста­ми был… я смот­рю на этот про­цесс с той точ­ки зре­ния, что здесь своя сво­их не по­зна­ша, здесь борь­ба за власть, а в этой борь­бе все­гда по­бе­дит силь­ная сто­ро­на, так оно и слу­чи­лось… обыч­но ис­ка­ли контр­ре­во­лю­цию сре­ди на­ше­го бра­та – ду­хо­вен­ства, а она ока­за­лась вон где – в выс­ших пра­вя­щих кру­гах, ко­то­рые вме­сте ко­гда-то бо­ро­лись за по­бе­ду ре­во­лю­ции.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет ма­те­ри­а­ла­ми о том, что вы яв­ля­е­тесь ор­га­ни­за­то­ром и ру­ко­во­ди­те­лем контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пы цер­ков­ни­ков. Рас­ска­жи­те о со­ста­ве этой груп­пы и ее де­я­тель­но­сти.
– При­хо­жане пи­та­ли ко мне чи­сто лич­ную сим­па­тию. Они об­ра­ща­лись ко мне с во­про­са­ми ре­ли­ги­оз­но­го со­дер­жа­ния, на ко­то­рые я им да­вал от­ве­ты в сво­их бе­се­дах. Встре­чал­ся я с ни­ми толь­ко в церк­ви. Ор­га­ни­за­то­ром же груп­пы и ру­ко­во­ди­те­лем та­ко­вой я се­бя не при­знаю, так как ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пы цер­ков­ни­ков я не ор­га­ни­зо­вы­вал.
Вме­сте с от­цом Пет­ром был аре­сто­ван сто­рож Сер­ги­ев­ско­го хра­ма. Во вре­мя до­про­сов сле­до­ва­тель по­про­сил его оха­рак­те­ри­зо­вать с по­ли­ти­че­ской точ­ки зре­ния от­ца Пет­ра. На это тре­бо­ва­ние он от­ве­тил: «Ни­ко­тин ан­ти­со­вет­ски на­стро­ен­ный че­ло­век. Он вы­ра­жал рез­кое недо­воль­ство по­ли­ти­кой со­вет­ской вла­сти в от­но­ше­нии ре­ли­гии… кро­ме то­го, свое недо­воль­ство со­вет­ской вла­стью Ни­ко­тин про­яв­ля­ет в дей­стви­ях: при­зы­вал ве­ру­ю­щих к то­му, чтобы они во­ди­ли сво­их де­тей в цер­ковь, учи­ли их мо­лит­вам; в про­шлом го­ду про­вел спе­ци­аль­ный мо­ле­бен для школь­ни­ков пе­ред на­ча­лом учеб­но­го го­да, кро­ме ис­по­ве­ди для ве­ру­ю­щих чи­та­ет еще об­щие про­по­ве­ди, раз­ви­вая у них ре­ли­ги­оз­ный фа­на­тизм и без­раз­ли­чие к окру­жа­ю­щей жиз­ни и со­бы­ти­ям».
Бы­ли до­про­ше­ны как сви­де­те­ли свя­щен­но­слу­жи­те­ли, ко­то­рые слу­жи­ли с от­цом Пет­ром и хо­ро­шо его зна­ли. Про­явив ма­ло­ду­шие, они ого­во­ри­ли его. Один из них, свя­щен­ник Па­вел Цвет­ков, ска­зал: «Ни­ко­ти­на я мо­гу оха­рак­те­ри­зо­вать как че­ло­ве­ка, враж­деб­но на­стро­ен­но­го к со­вет­ской вла­сти… Так, Ни­ко­тин неод­но­крат­но вы­ска­зы­вал недо­воль­ство со­вет­ской вла­стью, за­яв­ляя, что боль­ше­ви­ки устро­и­ли го­не­ние на ре­ли­гию и ду­хо­вен­ство, за­кры­ва­ют хра­мы, от­би­ра­ют на­силь­ствен­но хра­мы у ти­хо­нов­цев и пе­ре­да­ют об­нов­лен­цам».
Дру­гой лже­сви­де­тель, про­то­ди­а­кон Устин, ого­во­рил от­ца Пет­ра и всех аре­сто­ван­ных с ним при­хо­жан Сер­ги­ев­ско­го хра­ма. Бу­дучи сек­рет­ным осве­до­ми­те­лем, Устин по­сто­ян­но до­но­сил о них в НКВД. Ха­рак­те­ри­зуя от­ца Пет­ра, он ска­зал: «В боль­шие ре­ли­ги­оз­ные празд­ни­ки он про­из­но­сит про­по­ве­ди ан­ти­со­вет­ско­го ха­рак­те­ра, вот на­при­мер: «Без Хри­ста че­ло­ве­че­ство жить не мо­жет. Где нет Хри­ста, там ссо­ры, дра­ки, ру­гань, там нет ни че­сти, ни сты­да»… Для вос­пи­та­ния де­тей в ду­хе ве­ры он си­сте­ма­ти­че­ски сре­ди жен­щин ма­те­рей рас­про­стра­ня­ет цер­ков­ную ли­те­ра­ту­ру… Про­по­ве­ду­ет Цер­ковь как един­ствен­ное ме­сто спа­се­ния для ду­ши че­ло­ве­че­ской…»
Вме­сте с про­то­и­е­ре­ем Пет­ром Ни­ко­ти­ным бы­ли аре­сто­ва­ны ми­ряне Вик­тор Фро­лов, Иван Ры­бин, Ели­за­ве­та Ку­ра­но­ва и Ни­ко­лай Кузь­мин.

Му­че­ник Вик­тор ро­дил­ся в 1913 го­ду в го­ро­де Москве в се­мье ра­бо­че­го Ва­си­лия Фро­ло­ва. Ра­бо­тал бух­гал­те­ром на за­во­де. До 1929 го­да учил­ся, а по­том устро­ил­ся на ра­бо­ту по най­му.
Пер­вый раз Вик­тор Фро­лов был аре­сто­ван в 1934 го­ду вме­сте со сво­им дру­гом на квар­ти­ре ар­хи­манд­ри­та Алек­сия (Пат­ри­ке­е­ва). Про­си­дев че­ты­ре ча­са в ми­ли­ции, они бы­ли до­про­ше­ны о при­чи­нах по­се­ще­ния от­ца Алек­сия и от­пу­ще­ны. Под кро­вом сво­е­го до­ма он да­вал при­ют мо­на­ше­ству­ю­щим, стран­ни­кам, бе­жав­шим из ссыл­ки, и про­жи­ва­ю­щим неле­галь­но в Москве ве­ру­ю­щим. Вик­тор Фро­лов был аре­сто­ван 27 ав­гу­ста 1937 го­да и за­клю­чен в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.
– Ка­кое уча­стие вы при­ни­ма­ли в бо­го­слу­же­ни­ях в церк­ви и в ка­че­стве ко­го? – спро­сил сле­до­ва­тель.
– Я при­ни­мал уча­стие в бо­го­слу­же­ни­ях в церк­ви в ка­че­стве чте­ца, при этом об­ла­чал­ся в сти­харь.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы яв­ля­е­тесь ипо­ди­а­ко­ном.
– Да, ме­ня в церк­ви зна­ко­мые и свя­щен­но­слу­жи­те­ли счи­та­ют ипо­ди­а­ко­ном…
– След­ствие ули­ча­ет вас в да­че лож­ных по­ка­за­ний в от­но­ше­нии от­прав­ле­ния ва­ми обя­зан­но­стей ипо­ди­а­ко­на. След­ствие тре­бу­ет прав­ди­вых по­ка­за­ний.
– На про­тя­же­нии несколь­ких лет я от­прав­лял обя­зан­но­сти ипо­ди­а­ко­на. Слу­жить я на­чал еще до ар­хи­епи­ско­па Се­ра­фи­ма (Си­ли­че­ва), с ко­то­рым поз­же про­дол­жал слу­жить до мо­мен­та его отъ­ез­да в Са­ра­тов… Я со­би­рал­ся, как толь­ко при­е­дет ар­хи­епи­скоп Се­ра­фим, уй­ти со служ­бы в со­вет­ском учре­жде­нии на служ­бу в Цер­ковь с ар­хи­епи­ско­пом Се­ра­фи­мом…
– Рас­ска­жи­те о кру­ге зна­комств про­то­и­е­рея Ни­ко­ти­на. Где он встре­ча­ет­ся со сво­и­ми зна­ко­мы­ми?
– Я зна­ком с ним как по­се­ща­ю­щий цер­ковь… Цер­ковь по­се­ща­ет мо­ло­дежь, но кто из нее свя­зан с про­то­и­е­ре­ем Ни­ко­ти­ным, я не знаю.
– С ка­ко­го вре­ме­ни вы зна­е­те ар­хи­епи­ско­па Се­ра­фи­ма и в чем вы­ра­жа­ет­ся ва­ша связь с ним в на­сто­я­щее вре­мя?
– Знаю ар­хи­епи­ско­па Се­ра­фи­ма с 1935 го­да. С тех пор, как он уехал в го­род Са­ра­тов, я о нем ни­че­го не знаю.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет ма­те­ри­а­ла­ми о том, что вы си­сте­ма­ти­че­ски за­ни­ма­е­тесь контр­ре­во­лю­ци­он­ной аги­та­ци­ей, как сре­ди сво­их зна­ко­мых, так и ве­ру­ю­щих. Дай­те по­ка­за­ния по су­ще­ству.
– Ни я, ни мои дру­зья ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей не за­ни­ма­лись.

Му­че­ник Иоанн ро­дил­ся 1 ап­ре­ля 1898 го­да в де­ревне Чер­ная Грязь Бо­го­род­ско­го уез­да Мос­ков­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Ни­ко­лая Ры­би­на. В 1917 го­ду слу­жил ря­до­вым в Цар­ской ар­мии, а в 1920 го­ду че­ты­ре ме­ся­ца ря­до­вым в Крас­ной ар­мии. Пе­ред аре­стом Иван Ни­ко­ла­е­вич про­жи­вал в цер­ков­ной сто­рож­ке при хра­ме свя­тых апо­сто­лов Пет­ра и Пав­ла в Ле­фор­то­ве, где он ра­бо­тал двор­ни­ком и ис­топ­ни­ком. Иван Ры­бин был аре­сто­ван 21 ав­гу­ста 1937 го­да и за­клю­чен в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.
– Ка­кую ра­бо­ту вы ис­пол­ня­ли при церк­ви? – спро­сил сле­до­ва­тель.
– Ча­сто, по сво­им ре­ли­ги­оз­ным убеж­де­ни­ям и по на­сто­я­нию сво­е­го ду­хов­ни­ка свя­щен­ни­ка церк­ви Пет­ра и Пав­ла в Ле­фор­то­во Цвет­ко­ва Дмит­рия, я про­из­во­дил раз­ную ра­бо­ту в церк­ви: вы­ти­рал и пе­ре­став­лял ико­ны, под­свеч­ни­ки, а так­же про­из­во­дил убор­ку по окон­ча­нии служб.
– Кто твой ду­хов­ный отец?
– Свя­щен­ник Ан­дрей Ива­но­вич Ку­ни­цын, ныне со­слан за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность. Его я хо­ро­шо знал, сре­ди ве­ру­ю­щих про­слав­лял как из­ба­ви­те­ля от всех зем­ных тя­гот, ко­то­рый по­это­му поль­зо­вал­ся боль­шой по­пуляр­но­стью сре­ди ве­ру­ю­щих. Он чи­тал мне ду­хов­ные на­став­ле­ния, го­то­вил ме­ня к мо­на­ше­ской жиз­ни.
– Вы име­е­те ма­те­ри­аль­ную и пись­мен­ную связь с вы­слан­ным Ан­дре­ем Ива­но­ви­чем Ку­ни­цы­ным?
– Да, я имею пись­мен­ную и ма­те­ри­аль­ную связь с от­цом Ан­дре­ем Ку­ни­цы­ным. По­сле его вы­сыл­ки я ему пи­сал пись­ма и от него по­лу­чал от­ве­ты на мои пись­ма. По­след­нее пись­мо я ему на­пи­сал пе­ред мо­им аре­стом. В этом пись­ме я про­сил у от­ца Ан­дрея ру­ко­вод­ства, как ве­сти се­бя, с кем иметь связь, как луч­ше при­не­сти поль­зу для ве­ры и как луч­ше от­дать се­бя в жерт­ву ра­ди спа­се­ния ве­ры. Ма­те­ри­аль­ная связь у ме­ня с от­цом Ан­дре­ем за­клю­ча­ет­ся в де­неж­ной по­мо­щи с мо­ей сто­ро­ны. Я по­сле его аре­ста в ме­сто ссыл­ки вы­сы­лал ему день­ги и по­сыл­ки. По­след­ний раз по­сы­лал ему день­ги в июле 1937 го­да…
– След­ствие рас­по­ла­га­ет ма­те­ри­а­ла­ми о том, что вы за­ни­ма­лись ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей сре­ди окру­жа­ю­щих. Вы под­твер­жда­е­те это?
– В свя­зи с аре­стом свя­щен­ни­ка Ан­дрея Ку­ни­цы­на я сре­ди ду­хов­ных бра­тьев и се­стер ру­гал со­вет­скую власть за то, что она аре­сто­ва­ла на­ше­го ду­хов­но­го от­ца, ста­ро­го и бес­силь­но­го. Ко­гда это бы­ло, точ­но не пом­ню.

Му­че­ни­ца Ели­за­ве­та (Ели­за­ве­та Вик­то­ров­на Ку­ра­но­ва) ро­ди­лась в 1877 го­ду в го­ро­де Москве. Вос­пи­ты­ва­лась она в дет­ском до­ме. Вы­шла за­муж. В 1930 го­ду му­жа Ели­за­ве­ты Вик­то­ров­ны, ко­то­рый ра­бо­тал на за­во­де, об­ви­ни­ли во вре­ди­тель­стве и по при­го­во­ру трой­ки ОГПУ рас­стре­ля­ли. Дом, где они про­жи­ва­ли, был кон­фис­ко­ван, и она, как адми­ни­стра­тив­но вы­слан­ная, вы­нуж­де­на бы­ла по­ки­нуть Моск­ву и по­се­лить­ся в под­мос­ков­ном го­ро­де Зве­ни­го­ро­де. Ели­за­ве­та Ку­ра­но­ва бы­ла аре­сто­ва­на 9 сен­тяб­ря 1937 го­да и за­клю­че­на в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы со­би­ра­ли сре­ди граж­дан день­ги и про­дук­ты для ока­за­ния по­мо­щи за­клю­чен­ным и вы­слан­ным, ко­то­рые по­сы­ла­ли по­след­ним. Вы под­твер­жда­е­те это?
– Нет, не под­твер­ждаю. В 1937 го­ду я по­сы­ла­ла две по­сыл­ки за­клю­чен­но­му свя­щен­ни­ку Сер­гею Гри­горь­е­ви­чу За­ру­би­ну. Все эти про­дук­ты при­об­ре­та­лись мною за свои сред­ства.
– Рас­ска­жи­те о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти.
– Ни­ка­кой контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти я не ве­ла.
– Уточ­ни­те род ва­ших за­ня­тий, чем вы за­ни­ма­е­тесь?
– Я оди­но­кая и без опре­де­лен­ных за­ня­тий. Ра­бо­таю на слу­чай­ных ра­бо­тах.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы име­е­те связь с ли­ца­ми, со­слан­ны­ми за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность.
– Да, я имею пись­мен­ную связь со свя­щен­ни­ком Сер­ге­ем За­ру­би­ным, с ко­то­рым я по­зна­ко­ми­лась де­вять лет на­зад. Кро­ме пись­мен­ной свя­зи, я по­сла­ла за 1936 и 1937 го­ды око­ло че­ты­рех по­сы­лок. Сбо­ром же средств на сто­роне не за­ни­ма­лась.
– Бу­дучи недо­воль­ны со­вет­ской вла­стью, вы сре­ди ве­ру­ю­щих за­ни­ма­лись ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей. Дай­те по­ка­за­ния по су­ще­ству.
– Я по­то­му недо­воль­на со­вет­ской вла­стью, что пе­ре­жи­ла рас­стрел му­жа, кон­фис­ка­цию иму­ще­ства и вы­сыл­ку. Но от­кры­то сво­е­го недо­воль­ства сре­ди окру­жа­ю­щих не вы­ра­жа­ла, ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей я не за­ни­ма­лась. Я счи­таю, что ме­ня аре­сто­ва­ли за то, что я по­се­щаю цер­ковь и участ­вую в цер­ков­ном хо­ре.

Му­че­ник Ни­ко­лай (Ни­ко­лай Ва­си­лье­вич Кузь­мин) ро­дил­ся 10 ок­тяб­ря 1899 го­да в го­ро­де Москве. Отец его был за­ве­ду­ю­щим епар­хи­аль­ной свеч­ной лав­кой. В 1917 го­ду Ни­ко­лай окон­чил ком­мер­че­ское учи­ли­ще и в 1918 го­ду был при­зван на служ­бу в Крас­ную ар­мию. Слу­жил до 1921 го­да в глав­ном арт­управ­ле­нии де­ло­про­из­во­ди­те­лем. С 1921 по 1929 год ра­бо­тал в мор­ском на­уч­ном ин­сти­ту­те в ка­че­стве за­ве­ду­ю­ще­го хо­зяй­ством, а так­же участ­во­вал в экс­пе­ди­ци­ях в ка­че­стве на­уч­но-тех­ни­че­ско­го со­труд­ни­ка. В 1929 го­ду силь­но за­бо­лел и до 1932 го­да ни­где не ра­бо­тал. В 1933 го­ду устро­ил­ся аген­том снаб­же­ния в во­ен­ный сов­хоз Глав­во­ен­пор­та. В 1935 го­ду Ни­ко­лай Кузь­мин пе­ре­ехал в Моск­ву, где устро­ил­ся пев­чим хо­ра Сер­ги­ев­ско­го хра­ма на Ро­гож­ской За­ста­ве. Ни­ко­лай Кузь­мин был аре­сто­ван 29 сен­тяб­ря 1937 го­да и за­клю­чен в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.
Аре­сто­ван­ный ра­нее сто­рож Сер­ги­ев­ско­го хра­ма на во­прос сле­до­ва­те­ля о том, что он зна­ет о Ни­ко­лае Кузь­мине, от­ве­тил: «Ярый цер­ков­ник, недо­воль­ный со­вет­ской вла­стью. Свое недо­воль­ство со­вет­ской вла­стью он вы­ра­зил сре­ди ве­ру­ю­щих так: “я не при­знаю ни­ка­ких пар­тий и вла­сти, кро­ме пар­тии Хри­ста, чле­ном ко­то­рой я со­стою”…»
– Как у вас сло­жи­лись твер­дые ре­ли­ги­оз­ные убеж­де­ния и ко­гда? – спро­сил сле­до­ва­тель у Ни­ко­лая.
– Рань­ше я к ре­ли­гии от­но­сил­ся кри­ти­че­ски, осо­бен­но по­сле ре­во­лю­ции, не по­се­щал цер­ковь и не вы­пол­нял ре­ли­ги­оз­ных об­ря­дов. Твер­дые ре­ли­ги­оз­ные убеж­де­ния у ме­ня сло­жи­лись по­сле бо­лез­ни в 1929 го­ду, ко­гда я, бу­дучи при смер­ти, об­ра­тил­ся с мо­лит­вой к Бо­гу, в ре­зуль­та­те че­го вы­здо­ро­вел. Мои ре­ли­ги­оз­ные убеж­де­ния твер­ды, на ос­но­ве их я строю всю свою жизнь и от­но­ше­ние к лю­дям. Свое от­но­ше­ние к со­вет­ской вла­сти я вы­во­жу из уче­ния Хри­ста: лю­би­те вра­ги ва­ша и не со­про­тив­ляй­тесь пре­дер­жа­щим вла­стям… Все мои род­ствен­ни­ки кри­ти­че­ски от­но­сят­ся к мо­им ре­ли­ги­оз­ным убеж­де­ни­ям.
Сле­до­ва­тель по­тре­бо­вал от Ни­ко­лая Кузь­ми­на дать по­ли­ти­че­скую ха­рак­те­ри­сти­ку про­то­и­е­рею Пет­ру Ни­ко­ти­ну и дру­гим зна­ко­мым и рас­ска­зать об их от­но­ше­нии к со­вет­ской вла­сти. На это тре­бо­ва­ние Ни­ко­лай от­ве­тил, что зна­ет их толь­ко по от­но­ше­нию к Церк­ви, а об от­но­ше­нии их к со­вет­ской вла­сти ни­че­го не зна­ет.
– След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми о том, что вы за­ни­ма­е­тесь ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей сре­ди ве­ру­ю­щих. Дай­те по­ка­за­ния по су­ще­ству это­го де­ла.
– Ан­ти­со­вет­ской аги­та­ци­ей я не за­ни­мал­ся. Ска­зать о том, что не пой­ду на де­мон­стра­цию, а ско­рее пой­ду в цер­ковь, ес­ли в ней со­вер­ша­ет­ся служ­ба, я мог… Предъ­яв­лен­ные мне фак­ты ан­ти­со­вет­ской аги­та­ции сре­ди ве­ру­ю­щих я от­ри­цаю.
17 ок­тяб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла аре­сто­ван­ных к рас­стре­лу.
Про­то­и­е­рей Петр Ни­ко­тин и ми­ряне Вик­тор Фро­лов, Иоанн Ры­бин, Ели­за­ве­та Ку­ра­но­ва бы­ли рас­стре­ля­ны на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой 21 ок­тяб­ря 1937 го­да, а Ни­ко­лай Кузь­мин – 31 ок­тяб­ря 1937 го­да. Все они по­гре­бе­ны в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле.

Со­ста­ви­тель свя­щен­ник Мак­сим Мак­си­мов