Соединенные Штаты Америки




Эта страна, сама, по сути, созданная переселенцами, и принимающая вплоть до настоящего времени значительные миграционные потоки, стала и местом появления достаточно четких формулировок миграционной политики, которые затем применялись во всем мире. Так, на протяжении первых столетий ее истории, в США стихийно сложились две основные политики по отношению к миграции. Первой была политика сегрегации и дискриминации по отношению к коренному населению – индейцам и по отношению к чернокожим рабам и их потомках. Второй – как альтернатива сегрегации этнических меньшинств – была политика ассимиляции, подразумевающая безусловное принятие членами этих меньшинств культурных образцов и поведенческих моделей большинства. Эта политика исходила из того, что формируемая американская политическая или гражданская нация должна быть основана на общей системе ценностей и единой культурной традиции. Образное описание такой политики – политика «плавильного котла» стала затем употребляться повсеместно. Постепенно, начиная с шестидесятых годов, все большую поддержку в американской политической и интеллектуальной элите и в обществе в целом находила критика политики ассимиляции, исходящая из недемократичности политики «американизации» всех приезжающих в СШЭ мигрантов. Широкую поддержку получило положение о том, что поддержание культурного многообразия сообществ, формирующихся на основе этничности и идентичности, не противоречит принципу поддержания единства политической нации. Группа интеллектуалов и политических философов, большинство из которых относила себя к коммунитаристам, предложила в это время концепцию мультикультурализма, в рамках которой нашло признание как индивидуальных прав человека, так и прав этнических сообществ на поддержание культурной идентичности. Эти исследователи – Чарльз Тэйлор, Уил Кимлика10 и др. исходили из диалектики культурного многообразия (diversity) и процесса формирования идентичности и предлагали механизмы организации совместного жительства в рамках политической нации индивидов и групп разной этнокультурной ориентации.

Последовательная реализация принципов мультикультурализма во внутренней политике США, идущая параллельно с воспитанием толерантности к инаковости происходила практически одновременно с и ликвидацией сегрегации афроамериканцев и иных этнических меньшинств в этой стране. Оба эти процесса усиливали и поддерживали друг друга, и в целом можно говорить об успехе применения политики мультикультурализма для решения американских проблем. Ярким примером реальной интеграции ранее расколотой нации стало избрание президентом США темнокожего Барака Обамы в 2008 году. Вместе с тем надо подчеркнуть, что американская модель политики мультикультурализма был направлена на решение прежде всего внутренних проблем американской нации, и было бы неверно относить ее к собственно миграционной политике. Кроме того, американский вариант мультикультурализма подразумевает развитие толерантности не только к этническим и конфессиональным меньшинствам, но и иным меньшинствам. Так, право на культурное самосознание и разнообразие признается за любыми формами «инаковости». Претензии на создание культурной традиции высказывают феминистки, сексуальные меньшинства и др. По мнению некоторых исследователей, такое направление мультикультурализма чуждо России. Кроме того, широко распространенная в США практика политкорректности в ряде случаев сопровождается позитивной дискриминацией, что иногда приводит к своеобразному «расизму наоборот»13. Все эти факторы дает нам основание проявлять определенную осторожность к использованию американского варианта мультикультурализма для развития российской миграционной политики.

Канада

Канада, также как и США, является страной, созданной в основном мигрантами из Европы. Политика сегрегации канадских индейцев также была характерна для этой страны в прежние времена, но здесь не было такого значительного и дискриминируемого меньшинства, как афроамериканцы в США. Зато среди белых канадцев существовало значительное меньшинство – франкоязычные жители Квебека, считавшие себя объектом дискриминации со стороны англоязычного большинства. Во второй половине XX века в этой стране нарастала опасность ее раскола, партия квебекских сепаратистов пользовалась достаточно большим авторитетом. В этих условиях в конце шестидесятых годов французский язык получил статус государственного языка, а затем премьер-министр страны Поль-Элиот Трюдо заявил о том, что мультикультурализм фактически становится государственной политикой. Было заявлено о необходимости государственной поддержки такого ключевого ресурса канадского общества как культурное разнообразие. Наряду с канадскими франкофонами объектами этой политики стали и коренные народы, составлявшие около 2% населения, и мигранты первого поколения, продолжавшие пребывать в Канаду. За прошедшие годы на этой основе "особой" мультикультурной идентичности достигнуты заметные успехи, в первую очередь благодаря улучшению социального обслуживания и условий для высокообразованных иммигрантов. Сегодня к канадскому обществу иногда применяют метафоры «мультикультурной мозаики» или «миски салата»: культуры здесь сосуществуют и перемешиваются, при этом они не растворяются в доминирующей англосаксонской культуре. Отметим при этом, что канадский мультикультурализм предполагает свободу выбора индивидуума в отношении культуры. Индивиду нельзя навязывать этническую культуру доминирующей группы, равно как он не обязан придерживаться ценностей своей этнической группы15. Эта позиция актуальна сегодня и для современной России. Канадский опыт близок нашей стране еще и потому, что жители страны, как и подавляющее большинство россиян, четко осознают свою специфическую этничность (в Канаде можно выделить более 100 отчетливых этнических групп), и в ходе последней переписи только 3% жителей страны определили себя так просто «канадцы»)16.

Австралия

Третьей страной, созданной в основном англоязычными переселенцами, является Австралия. Вплоть до начала шестидесятых годов прошлого века здесь достаточно остро стояла проблема нарушения прав аборигенов. В отношении же мигрантов – неевропейцев здесь проводилась дискриминационная политика, основной тенденцией здесь была ассимиляция приезжающих европейцев в состав «белой Австралии» и сегрегация по отношению инокультурных меньшинств. Затем и здесь начались изменения, связанные в том числе и со снижением числа европейских иммигрантов. Мультикультурализм был принят в качестве государственной стратегии, с широким использованием канадского опыта. Реализация этой политика была связана с созданием плотной сети политических и неполитических институтов как на федеральном, так и на региональном уровнях. Много внимания уделялось издательской деятельности и радиовещанию на языках инокультурных сообществ и подготовке специалистов в сфере образования, а также реализации символических инициатив, как например, австралийский День гармонии. Далее, в условиях роста численности мигрантов-мусульман в Австралии появились национальные институты представительства интересов мусульманских общин. Вместе с тем опыт Австралии демонстрирует, что чрезмерная концентрация усилий на поддержку этнической специфичности приводит в целом к росту ксенофобии, так как подчеркивает не общность, а различия. В итоге наступает обособление азиатских, арабских и других общин в Австралии и появления «этнических» районов в крупных городах. При этом этнические общины Австралии слабо стремятся к интеграции в традиционную австралийскую культуру. Как считают исследователи, такое положение является следствием и целенаправленной политики государства в 70-е годы, которое своей заботой об «этнических общинах» буквально конструировало их, это приводило и к отсутствию свободы индивидуального выбора культурных и религиозных практик Абсолютизация политкорректности привела к тому, что в стране были установлены весьма жесткие ее нормы, которые запрещали публикации и высказывания (даже научные и статистические), могущие хоть как-то оскорбить национальные меньшинства17. В итоге «старое» население стало проявлять недовольно значительными преференциями для этнических меньшинств и легальных эмигрантов, полагая, что они способствуют добровольному обособлению этнических меньшинств, которые культивируют в своей среде негативное отношение к австралийскому культурному окружению и принципам западной демократии (особенно этим отличаются выходцы из стран Ближнего и Среднего Востока). Отметим, что политическая элита Австралии смогла вовремя изменить курс и с конца 80-х годов культурная идентичность стала определяться правом свободного выбора, что помогло переместить центр тяжести национального строительства Австралии из этнической плоскости в гражданскую.

Этот опыт Австралии, со всеми его положительными чертами и во время замеченными проблемами мог бы стать весьма полезным и для формирования миграционной политики современной России.

Страны Западной Европы.

Все три рассмотренные выше страны являются странами, основанными два-три столетия назад европейскими переселенцами, странами, в которых исходно существовали и аборигены, и солидные этнические четко выделяемые меньшинства. Для всех трех случаях политика мультикультурализма способствовала прежде всего, в той или иной степени, нормализации и гармонизации уже в определенной степени «оседлого» населения, и уже во вторую очередь применялась к современным мигрантам. Страны Западной Европы, также, как и современная Россия, относятся к другой ситуации – наличию основной массы оседлого населения, живущего в своих странах уже много веков, которое довольно существенно отличается от современных, в первую очередь, трудовых мигрантов из самых различных стран, в том числе и из стран с существенно отличающимися культурными традициями. При этом практически во всех странах Западной Европы, за исключением, пожалуй, Франции и Германии, существовали и собственные «автохронные» этнические меньшинства, часть из которых к последней трети XX века практически интегрировались с основным населением этих стран. Как же развивалась миграционная политика в этих странах, как на ней сказалось распространение принципов мультикультурализма? Францию многие исследователи рассматривают как страну, в которой долгие годы преобладала модель политической ассимиляции мигрантов. В соответствии с этой моделью принимающим государствам важно создать благоприятные условия для быстрого получения иммигрантами нового гражданства. Важно, что в рамках этой модели идентичность новых граждан должна определяться национальным политическим порядком, а не этнокультурными или религиозными корнями. Государство формально не признает особых потребностей этнических меньшинств и не учитывает их в практической политике; этнические, культурные, религиозные вопросы относятся сугубо к сфере частной жизни иммигрантов2. Правительственный комитет по интеграции и Госсовет по интеграции, созданные в 1989 году, практически не вовлекали представителей тех, с кем они должны работать, в свою деятельность. Эта политика, как показали бунты и волнения в пригородах Парижа в 2005 году, оказалась мало эффективной – игнорирование проблем мигрантов не привело к их исчезновению, напротив, оно привело к их радикализации. Известные споры вокруг головных платков, недавний запрет на ношение хиджабов в публичных местах – все это показывает, что французская элита, не принимая подходов мультикультурализма, не предлагает взамен никакой серьезной альтернативы. В двух других европейских государствах, бывших колониальных державах, в Великобритании и Голландии в последней трети ХХ века мультикультурализм стал принципом социальной и культурной политики государства. Так, в Великобритании проводилась целенаправленная политика по поддержанию "единства в разнообразии". Этнические группы получали содействие своим культурным инициативам со стороны местных сообществ, делегировали своих представителей в систему образования и здравоохранения. Культурно-религиозные центры сообществ пакистанцев, бангладешцев, индийских сикхов и др. стали частью ландшафта больших и малых городов, традиции и обычаи -привычной составляющей повседневной жизни. Вместе с тем в недрах быстро растущей мусульманской общины консолидировались закрытые сообщества - недоступные для внешнего мира, в том числе для органов правопорядка, и связанные родственными узами или организованные по сетевому принципу вокруг религиозного центра группы, практически не поддерживавшие контактов с посторонними лицами. Взрывы в Лондонском метро летом 2005 года подняли вопрос об «исламской угрозе» и поставили под сомнение правильность политики мультикультурализма. В последнее время все больше английских политиков, причем самого высокого ранга, говорят о необходимости пересмотра такой политики. Одной из наиболее толерантных к иностранным мигрантам стран до недавнего времени была Голландия, которую многие называли образцом успешности политики мультикультурализма. Власти этой страны исходили из расчета на возвращение домой иммигрантов, сумевших сохранить свою этнокультурную идентичность. Но, как отмечает И.Семененко, расчет обернулся просчетом: в 90-e годы около пятой части населения страны было неголландского происхождения, а все крупные города стали похожи на этнические гетто, и многие заговорили о перспективах полной исламизации страны. Ситуацию усугубили убийство исламским фанатиком в 2004 году кинорежиссера Тео Ван Гога за снятый им фильм, осуждающий насилие над женщинами в мусульманском мире. В итоге подготовленный в 2005 году доклад парламентской комиссии об опыте интеграции мигрантов за последние три десятилетия констатировал провал государственной мультикультурной политики. Согласно ему, если интеграция и происходила, то скорее вопреки государственным инициативам, чем благодаря им. В ряде государств ЕС, в первую очередь Германии, Италии, Греции, в основу формирования нации был положен принцип общности происхождения населения и стимулировалась полноценная интеграция этнических переселенцев. Так, многим известны немецкие программы поддержки переселенцев – этнических немцев из России и Казахстана. В то же время по отношению к иммигрантам, не имеющих местных корней или хотя бы европейского происхождения, осуществлялась политика функциональной интеграции, или социального гражданства, - инкорпорация только в сферу занятости и систему социального обеспечения. Возможности политического участия в делах общества и получения нового гражданства последовательно ограничиваются. Так, Германия принимала гастарбайтеров, в первую очередь из Турции, которых рассчитывала возвратить домой. Эти надежды не оправдались, также как и в Голландии. Реакцией на такую ситуацию стало не внедрение мультикультурных практик, а ограничивающее законодательство о гражданстве. Позже, в 90-е годы, когда Германия наконец признала себя иммиграционной страной, регулирование трудовой миграции стало частью интеграционной политики. Были введены квоты для привлечения высококвалифицированных специалистов из-за рубежа. Самих трудовых мигрантов было предложено делить на три категории: кроме "желаемых" работников, были выделены категории "полезных" (тех, кто заполнит невостребованные вакансии) и "неизбежных" (лиц без квалификации, членов семей иммигрантов). Дискуссия о целесообразности и возможности применения мультикультурных практик велась в Германии более активно, чем в соседней Франции, но консенсуса по этому вопросу достигнуто не было, возможно, в связи с определенной неудачей внедрения таких практик в Великобритании и Голландии.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-07-13 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: