- Я не сержусь, - молнии обожгли воду, коротко осветляя небо. - Вот чёрт, я не могу злиться, так ведь? Марк ничего не знает о тебе и обо мне, он не пытается меня обидеть, это не его вина. А ты - ты всё сделала правильно. Я не могу ненавидеть тебя за это.
Он оттолкнулся от стены, и беспокойно сделал несколько шагов. Энергия сдерживаемой бури, казалось, начала прорезаться сквозь кожу.
- Но я не могу это терпеть. Что мне делать, Эмма? - он провёл руками по волосам, которые завились в локоны из-за влажности, цепляясь за них пальцами. - Мы не можем так жить.
- Я знаю, - сказала она. - Я уйду. Осталось всего лишь несколько месяцев. Мне будет восемнадцать. Мы проведём наши года путешествий подальше друг от друга. Мы обо всём забудем.
- Правда? - его рот скривился в улыбке.
- Мы должны, - Эмма начала дрожать; было холодно, тучи клубились над ними, как дым опалённых небес.
- Мне никогда не следовало прикасаться к тебе, - сказал он. Он приблизился к ней, или, возможно, она приблизилась к нему, желая взять его в руки, как всегда. - Я никогда не думал, что нас так легко сломать.
- Мы не сломаны, - прошептала она. - Мы совершили ошибку… Но то, что мы были вместе, не было ошибкой.
- Большинство людей делают ошибки, Эмма. Но эти ошибки не должны разрушать всю твою жизнь.
Она закрыла глаза, но всё ещё могла видеть его. Всё ещё чувствовала его в нескольких дюймах от неё: тепло его тела, запах гвоздики, который цеплялся за его одежду и волосы. Он сводил ее с ума, её колени дрожали, будто она только что покаталась на американских горках. - Наша жизнь не разрушена.
Его руки обвили её. Эмма хотела было воспрепятствовать этому, но она так устала — так устала бороться, за то, чего желает. Она не думала, что когда-нибудь опять окажется у Джулса в руках, в его мускулистых сильных руках художника, поглаживающих по её спине, выводящих буквы, слова на её коже.
Я-Р-А-З-Р-У-Ш-Е-Н
Она в ужасе открыла глаза. Его лицо было так близко, что казалось размытым пятном света и тени. - Эмма, - произнёс он, его руки охватывали, притягивая её ближе.
А потом он поцеловал её; они целовались друг с другом. Джулиан притянул ее к себе; их тела подходили друг к другу: изгибы и впадины, сила и мягкость. Его рот был приоткрыт, язык нежно прошёлся по её губам.
Гром раздался вокруг них, молния разбилась вдребезги на фоне гор, ослепляя и прокладывая путь сухого тепла по векам Эммы.
Она открыла рот под его напором, прижавшись к нему, её руки обвились вокруг его шеи. Он был на вкус, как огонь, как пряность. Он провел руками вниз по её бокам, на бедра и более решительно привлёк её ближе. Он издал низкий горловой звук мучительного желания.
Этот момент для них длился вечность. Будто время остановилось. Его руки повторяли формы её лопаток, изгибы её тела ниже грудной клетки, а пальцы огибали бедра. Он поднял её на руки напротив него, как если бы они могли соединиться в одно целое, когда слова сорвались с его уст: отчаянные, торопливые,
- Эмма…ты мне нужна. Я всегда, всегда думаю о тебе, и хотел, чтобы ты была со мной на том проклятом чердаке, когда я повернулся, и ты была там. Ты будто услышала меня, и была, как всегда, рядом, когда я нуждаюсь в тебе….
Молния снова разрезала небо, освещая мир: Эмма могла видеть её руки на подоле рубашки Джулиана. О чём, чёрт возьми, она думала? Она планировала раздеть их обоих на крыльце Института? Реальность вновь заявила о себе, она оттолкнулась, её сердце бешено стучало в её груди.
- Эм? - он ошеломленно смотрел на неё, глаза сонные и затуманенные от желания. Это заставило её тяжело сглотнуть. Но его слова прозвучали эхом в голове у Эммы: он хотел её, и она пришла, как будто она слышала его зов. Она почувствовала, чего он хочет, и не смогла себя остановить.
Все эти недели она уверяла себя, что связь парабатаев слабеет, и теперь он сказал ей, что они практически читают мысли друг друга.
- Марк, - произнесла она. Только одно слово, но оно было самым жёстким напоминанием об их положении. Сонливость покинула его взгляд, а лицо побелело от ужаса. Он поднял руку, как будто хотел что-то сказать, объяснить, извиниться — и небо, казалось, разорвалось пополам.
Они оба повернулись, чтобы посмотреть, как над ними разверзлись облака. Тень выросла в воздухе, темнея по мере приближения. Это была большая и закованная в доспехи фигура человека, сидящая без седла на тигровом чёрно-сером, как грозовые тучи над головой, коне с красными глазами.
Джулиан переместился, чтобы закрыть Эмму собой, но она не сдвинулась с места. Она просто смотрела, как конь, поднимая копыта, с ржанием остановился у подножия лестницы Института. Мужчина посмотрел на них.
Его глаза, как у Марка, были двух разных цветов - в его случае синий и черный. Его лицо было пугающе знакомо. Это был Гвин ап Надд, господин и предводитель Дикой охоты. И он не выглядел довольным.
«Моря без берегов»
Прежде, чем Джулиан или Эмма смогли снова заговорить, входная дверь Института распахнулась настежь. На пороге появилась Диана, за спиной которой был Марк, все еще в тренировочной одежде. Диана в белом костюме выглядела такой же прекрасной и грозной, как и всегда.
Огромная полосатая лошадь Гвина попятилась, когда Марк приблизился к самой верхней ступени. Увидев устремившихся к нему Эмму и Джулиана, Марк был более чем просто удивлен. Эмма чувствовала, как ее щеки полыхают румянцем, хотя, когда она посмотрела на Джулиана, он казался невозмутимым и спокойным, как всегда.
Эмма и Джулиан присоединились к Марку, когда Диана оказалась на самой верхней ступени. Четверо Сумеречных охотников уставились на Лидера Дикой охоты внизу – глаза его лошади были кроваво красными, так же как и его доспехи: жесткая малиновая кожа была рассечена в нескольких местах когтями и оружием.
- Из-за Холодного мира я не могу сказать тебе добро пожаловать. - Заговорила Диана. - Почему ты здесь, Гвин охотник?
Причудливый взгляд Гвина скользил по Диане от макушки до пят; в нем не было ни ехидства, ни высокомерия, только лишь эльфийское восхищение красотой. - Прекрасная леди, - сказал он, - не думаю, что мы встречались ранее.
Диана мгновенно смутилась.
- Диана Рэйберн. Я наставница здесь.
- Те, кто обучают, почитаемы в Земле под Холмом, - сказал Гвин. В руке он держал массивный шлем, украшенный рогами оленя. Его охотничий рог лежал поперек луки его седла.
Эмма была поражена. Неужели Гвин решил приударить за Дианой? Она не знала точно, как фейри это делают. Она услышала, как Марк раздраженно вздохнул.
- Гвин, - сказал он, - Искренне приветствую тебя. Сердце мое возрадовалось при виде тебя.
Эмма не могла не полюбопытствовать, было ли хоть что-то из сказанного им правдой. Она знала, что Марк испытывал сложные чувства к Гвину. Он говорил о них иногда, положив голову на руку, во время бессонных ночей в ее комнате. Теперь она лучше представляла Дикую Охоту, восторги и ужасы той странной тропы, по которой Марка заставили идти, самому прокладывая путь среди звезд.
- Хотел бы и я сказать то же, - ответил Гвин. - Я принес дурные вести из Неблагого двора. Киран, сердце твое…
- Киран больше не сердце мое, - холодно прервал его Марк. Это было выражение фейри, «мое сердце», самое близкое, что они могли сказать вместо «подружка» или «дружок».
- Киран охотник был признан виновным в убийстве Иарлата, - сказал Гвин. - Он предстал перед судом в Неблагом дворе, только суд не длился долго.
Марк покраснел и весь напрягся. - И приговор?
- Смерть, - сказал Гвин. - Он умрет во время восхода Луны, завтра ночью, если никто не помешает казни.
Марк не двигался. Эмма не знала, следует ли ей сделать что-нибудь – придвинуться ближе к Марку, успокоить, положить руку на плечо? Она не могла понять выражение его лица – если это и было горе, то она не узнала его. Если же это был гнев, то такое проявление не был привычным.
- Печальные новости, - сказал Марк, наконец.
Джулиан подошел к своему брату, и Эмма почувствовала облегчение.
- И это все?! - спросил Гвин. - Тебе больше нечего сказать?
Марк покачал головой. Он выглядел хрупким, беспокойно подумала Эмма. Так, словно можешь увидеть его кости сквозь тонкую кожу. - Киран предал меня, - сказал он. - И теперь он никто для меня.
Не в силах поверить тому, что только что услышал, Гвин пристально посмотрел на Марка. - Он любил тебя и потерял и он пытался тебя вернуть, - сказал он. - Он хотел, чтобы ты снова скакал в Охоте. И я желал того же. Ведь ты был одним из лучших. Это так ужасно?
- Ты видел, что случилось. - В голосе Марка теперь звучала злоба, и Эмма не могла не вспомнить: искривленное дерево из быстро растущего семени, к которому она прижалась, когда Иарлат сек Джулиана, а затем ее, а Киран, Марк и Гвин смотрели на это. Боль и кровь, удары хлыста, словно огонь на коже, хотя ничто не могло сравниться с болью, которую она испытала, когда увидела, как высекают Джулиана. - Иарлат высек моих родных, друг мой. Из-за Кирана. Он высек Эмму и Джулиана.
- И теперь, ради них ты бросил охоту, - сказал Гвин, его двухцветные глаза на мгновение посмотрели на Эмму, - и это твоя месть, коль пожелаешь. Но где же твое сострадание?
- Что ты хочешь от моего брата? - требовательно спросил Джулиан, его рука все еще оставалась на плече Марка. - Хочешь, чтобы он повеселил тебя своим горем? За этим ты здесь?
- Смертные, - сказал Гвин. - Думаете, вы так много знаете, и все же, вы знаете так мало. - Его огромная рука сжала шлем. - Я не хочу, чтобы ты горевал о Киране. Я хочу, чтобы ты спас его, Марк охотник.
* * *
Вдалеке был слышен раскат грома, но вокруг Института, была лишь тишина, кричащая тишина.
Даже Диана оставалась безмолвной. В тишине, Эмма могла слышать шум из тренировочной комнаты, Ливви и остальных, их голоса и смех.
Лицо Джулиана оставалось бесстрастным. Он размышлял, взвешивая все за и против. Его рука на плече Марка сжалась. Я хочу, чтобы ты спас его, Марк Охотник.
В отличие от Джулиана, Эмма не смогла сдержать гнев.
- Марк теперь не принадлежит Дикой охоте, - сказала она со злобой, - А потому, не зови его охотником, ибо он больше не один из них.
- Он ведь Сумеречный охотник, разве нет? - спросил Гвин. Теперь, когда он озвучил свою странную просьбу, он казался более расслабленным. - Однажды охотник, в некотором смысле, охотник навсегда.
- И теперь ты желаешь, чтобы я охотился за Кирана, - заговорил Марк странно, запинаясь, словно гнев мешал ему произносить слова. - Почему я, Гвин? Почему не ты? Почему не кто-нибудь из вас?
- Ты слышал меня? - сказал Гвин. - Его держит в плену собственный отец, сам Неблагой Король, в глубинах своего Двора.
- И, по-твоему, Марк неуязвим? Ты думаешь, он может один бороться против Неблагого двора, там, где даже вся Дикая охота бессильна? - теперь заговорила Диана, она спустилась на одну ступень вниз и ее черные волосы развивались на ветру. - Твое имя знаменито, Гвин ап Надд. Ты скакал вместе с Дикой охотой сотни смертных лет. Много историй рассказано о тебе. И все же, никогда не слышала я, чтобы Лидера Дикой охоты поразило безумие.
- Дикая охота не подчиняется власти Дворов, - сказал Гвин. - Но мы боимся их. И было бы безумием не бояться. Когда они пришли забрать Кирана, я и все мои Охотники, были вынуждены поклясться жизнью, что не будем оспаривать приговор суда. Попытка спасти Кирана теперь будет значить для нас смерть.
- И вот почему ты пришел ко мне. Потому что я не клялся. И даже, если бы поклялся, я ведь могу врать. Вор и лгун - вот кто тебе нужен, - сказал Марк.
- Я хотел найти здесь того, кому могу доверять, - сказал Гвин. - Того, кто не клялся и того, кто рискнет бросить вызов Двору.
- Нам не нужны неприятности от тебя. - Ровным голосом сказал Джулиан, и только Эмма знала, каких усилий стоило ему говорить спокойно. - Но ты должен понять, что Марк не может сделать того, о чем ты его просишь – это слишком опасно.
- Мы, Воздушный народ, не боимся ни опасностей, ни смерти, - сказал Гвин.
- Если вы не боитесь смерти, - сказал Джулиан, - Так позволь Кирану встретить ее.
Холодность в голосе Джулиана задела Гвина.
- Кирану еще нет двадцати.
- Так же, как и Марку, - сказал Джулиан. - И если ты думаешь, что мы боимся тебя, то ты прав. Мы были бы дураками, если б не боялись. Я знаю, что ты победил Херна при битве за горой Кадаир Идрис и стал Лидером Охоты вместо него. Ты убил его и заставил его сына съесть его сердце. Ты бы удивился, если бы узнал, как много мне известно. Но я брат Марка. И я не позволю ему снова рисковать собой ради фейри.
- Дикая охота – это так же и Братство, - сказал Гвин. - Если не можешь помочь Кирану ради любви, помоги ради вашей дружбы.
- Достаточно, - огрызнулась Диана. - Мы уважаем тебя, Гвин охотник, но разговор окончен. Мы не позволим снова забрать Марка.
Низкий голос Гвина прозвучал грозно.
- Что, если он сам захочет уйти?
Они все посмотрели на Марка. Даже Джулиан обернулся, убрав свою руку с плеча Марка. Эмма увидела страх в его глазах, страх, эхом вторивший ее собственному. Хоть и не так сильно, как прежде, но Марк все еще любил Кирана…
- Я не хочу этого, - сказал Марк. - Я не хочу этого, Гвин.
На лице Гвина стало непреклонным.
- У тебя нет чести.
Свет пробился в зазоры между облаками, он отразился в ничего не выражающих глазах Марка.
- Я думал, ты был моим другом, - сказал он и вернулся назад в Институт, дверь с шумом захлопнулась за его спиной.
Гвин начал спешиваться, но Диана подняла руку, ладонью вверх.
- Ты не можешь войти в Институт, - сказала она.
Гвин промолчал. На мгновение он посмотрел на Диану и лицо его выглядело старым и покрытым морщинами, хотя Эмма знала, что он не может стареть. - Кирану еще нет двадцати,- повторил он. - Просто мальчишка.
Лицо Дианы смягчилось, но прежде, чем она успела что-то сказать, лошадь Гвина встала на дыбы. Что-то упало из руки Гвина на ступеньку, под ноги Дианы. Гвин нагнулся вперед и его лошадь пришла в движение, ее грива и хвост вспыхнули единым белым пламенем, мгновенно объявшим ее всю и всадника. Пламя короткой яркой вспышкой метнулось в небо и исчезло бесследно среди ночных облаков.
* * *
Джулиан уперся плечом в дверь Института и распахнул ее настежь.
- Марк? Марк!
Он быстро осмотрелся в пустом фойе. Страх за брата давил на кожу, сдавливал вены, замедлял кровь. Это не был страх, которому он смог бы дать имя – Гвин ушел; Марк был в безопасности. Со стороны Гвина была только просьба, не попытка похищения.
- Джулс? - Марк появился из каморки под лестницей, определенно, он только что повесил там свою куртку. Его светлые волосы были взъерошены, на лице появилось выражение озадаченности. - Он ушел?
- Он ушел, - сказала Эмма, вышедшая из-за спины Джулиана. Диана, на шаг позади нее, закрывала входную дверь. Марк порывисто метнулся через комнату к Эмме и, не колеблясь, заключил ее в объятья.
У Джулиана перехватило дыхание от ревности, ярко вспыхнувшей и на мгновение охватившей всего его, подобно настоящему пламени.
Он думал, что привык видеть Эмму и Марка вот так. Они не были особенно демонстративной парой. Они не целовались и не ласкались у всех на виду. Эмма не стала бы, думал Джулиан. Она не была такой. Она всегда оставалась сдержанной и рациональной и делала только то, что нужно было. Но она не была жестокой.
Это Марк тянулся к ней обычно за такими незначительными вещами, как положить руку на плечо, или смахнуть выпавшую ресницу, или быстрое объятье. Даже наблюдение за такими банальными вещами, как объятия или поцелуи, приносило Джулиану некоторую, понятную только ему, боль, без которой он не мог обойтись; видеть такое проявление чувств Эммы и Марка было для него сродни глотка воды в засушливое лето.
Но сейчас – чувство, что он вновь держал Эмму в объятьях, было таким реальным, вкус ее рта, ее аромат розы на его одежде. Он вновь и вновь будет вспоминать моменты их поцелуев в своей голове до тех пор, пока они не исчезнут, не распадутся на фрагменты, не выцветут, подобно старым фотографиям.
Но сейчас это было слишком больно, словно только что нанесенная рана. И видеть Эмму в руках Марка, для него было подобно вылитой на кожу кислоте, грубым напоминанием: он не мог себе позволить сентиментальность, не мог думать о ней, как, возможно, о своей, даже в воображении. Рассматривать гипотетические возможности, значило открыть себя для боли. Ему придется сконцентрироваться на реальности – реальности и ответственности за семью. Иначе он просто сойдет с ума.
- Ты думаешь, он вернется? - Эмма отстранилась от Марка.
Джулиану показалось, что она быстро взглянула на него, но он не был уверен. И не было смысла любопытствовать. Он унял свое внутреннее любопытство.
- Гвин? - переспросил Марк. - Нет. Я отказал ему. Он не будет умолять и он не вернется.
- Ты уверен? - спросил Джулиан.
Марк насмешливо посмотрел на него. «Не позволяй Гвину одурачить себя.» сказал он. «Если я не помогу ему, он найдет кого-то еще, чтобы это сделать, или сделает это сам. Кирану не причинят вреда.»
Эмма вздохнула с облегчением. Джулиан ничего не сказал, ему самому было любопытно насчет Кирана. Он помнил, что из-за мальчишки фейри высекли Эмму, и этот мальчишка разбил Марку сердце. Но так же он помнил, что именно Киран помог им победить Малкольма. Без него у них не было бы ни единого шанса.
И он помнил, что Киран сказал ему перед битвой с Малкольмом.
Ты не добрый. Твое сердце беспощадно.
И если бы он только мог спасти Кирана, рискуя лишь собственной безопасностью, он бы сделал это. Но он никогда бы не рискнул братом. И если это делало его беспощадным, что ж, значит так. Марк прав, у Кирана все будет отлично, в любом случае.
Диана протянула руку; золотой желудь засветился на ее загорелой коже.
Марк выглядел удивленным.
- Это волшебный дар, - сказал он. - Если вскроешь его, Гвин будет призван помочь тебе.
- С чего бы ему давать что-то подобное Диане? - спросила Эмма.
Едва заметная улыбка коснулась губ Марка, когда он начал подниматься по лестнице. - Он очарован ею, - сказал он. - Я редко видел, чтобы Гвин восхищался женщинами ранее. Я думал, что его сердце не способно на подобное.
- Гвин запал на Диану? - переспросила Эмма, и ее темные глаза засияли. - Я не имела в виду, что ты не очень привлекательна, Диана, просто, это так внезапно.
- Фейри такие, - сказал Джулиан. Он почти почувствовал то же, что и Диана, он никогда не видел ее выглядевшей такой потрясенной. Она нервно покусывала нижнюю губу, и Джулиан вспомнил, что она не была такой уж старой, только двадцать восемь, или около того. Не на много старше Джейса и Клэри.
- Это ничего не значит, - раздраженно сказала она. - И к тому же, у нас есть более важные дела, о которых надо подумать!
Она положила желудь в руку Марка, именно тогда раскрылась входная дверь и в Институт ворвались Центурионы. Они выглядели растрёпанными ветром, промокшими до костей и громыхали оружием. Диана, казавшаяся довольной, что больше нет необходимости говорить о ее личной жизни, ушла, чтобы найти одеяла и полотенца (руны сухости, как известно, хорошо высушивали кожу, но не сильно-то помогали при мокрой одежде).
- Вы что-нибудь нашли? - спросила Эмма.
- Я думаю, мы обнаружили вероятное место, где утонули тела, - сказал Мануэль. - Но море было слишком беспокойным сегодня, чтобы мы могли нырять. Нам придется попробовать еще раз завтра.
- Мануэль, - воинственно закричала Зара, как будто он выдал тайный пароль, открывающий вход в ад под их ногами.
Мануэль и Райан закатили глаза. - Они же знают, что мы ищем, Зара.
- Методы Некроситета секретны. - Зара сунула свою мокрую куртку в руки Диего и повернулась назад к Эмме и Джулиану. - Правильно, - сказала она. - Что на обед?
* * *
- Не могу отличить их друг от друга, - сказал Кит. - Это всё униформы. Они делают для меня их похожими друг на друга, как муравьев.
- Муравьи не все выглядят одинаково, - сказал Тай.
Они сидели на кромке галереи второго этажа, осматривая главный вход в Институт внизу. Мокрые Центурионы сновали туда сюда; Кит увидел Джулиана и Эмму рядом с Дианой, пытавшихся завязать разговор с центурионами, которые не ушли в столовую, погреться у камина.
- Кто есть кто: еще раз? - спросил Кит. - И откуда они родом?
- Дэйн и Саманта Лакспир, - сказала Ливви, указывая на двух темноволосых Центурионов. - Атланта.
- Близнецы.
- Да как они смеют, - сказала Ливви с усмешкой. Кит беспокоился, что она не будет в восторге от идеи Тая вовлечь его и Тая Кита в его детективные планы, но она иронично усмехнулась, когда они подошли к ней в тренировочной комнате и сказала, - Добро пожаловать в клуб.
Ливви принялась указывать и одновременно говорить. - Мануэль Касалес Вильялобос. Из Мадрида. Райан Мадуабучи, Институт в Лагосе. Дивья Джоши, Институт в Мумбаи. Не каждый связан с институтами. Диего не связан и Зара – нет, и ее подружка француженка - нет, я думаю. А еще все выпускники Академии: Джон Картрайт, и Джен Уайтлоу, и Томас Элдертри, - она слегка наклонила голову. - И ни одному из них не хватает мозгов не шастать под дождем.
- Скажи мне снова, почему ты думаешь, что они что-то замышляют.
- Хорошо, - сказал Тай. Кит уже заметил, Тай отвечал напрямую только на то, что ты говорил ему и намного меньше реагировал на тон или интонацию. И его, определенно, здорово бодрило от того, что они забрались почти на крышу здания и рассматривали кучку придурков внизу. - Я сидел напротив твоей комнаты этим утром, когда увидел, как Зара вошла в кабинет Дианы. Когда я последовал за ней, то увидел, что она рылась там в бумагах.
- У нее могла быть причина, - сказал Кит.
- Копаться в бумагах Дианы? Какая причина? - сказала Ливви так властно, что Кит не мог не заметить, что это было очень грубо.
- Я отправила сообщение Саймону Льюису о Картрайт, Уайтлоу и Элдертри, - сказала Ливви, опершись подбородком на нижнюю перекладину перил. - Он говорит Джен и Томас надежные, а Картрайт чурбан, но в целом безобиден.
- Возможно, не все они замешаны, - сказал Тай. - Нам надо выяснить, кто действительно замешан, и что они хотят.
- Кто такой чурбан? - спросил Кит.
- Я думаю, что это комбинация очень привлекательного, неловкого и глупого. Хоть и хорошо сложен, но не такой уж и умный. - Ливви быстро ухмыльнулась в своей типичной манере, когда тень нависла над ними – Кристина, упершая руки в бока, с бровями сведенные к переносице.
- И что же это вы трое здесь делаете? - ехидно спросила она. Кит испытывал здоровое уважение к Кристине Розалес. Она выглядела милой, но он видел, как она бросила свой нож бабочку на пятьдесят футов и точно поразила мишень.
- Ничего, - невинно сказал Кит.
- Говорим гадости про Центурионов, - сообщила Ливви.
В какой-то момент Кит подумал, что Кристина собирается отругать их. Вместо этого она села рядом с Ливви и ее рот растянулся в улыбке.
- Считайте, что я в деле, - сказала она.
Тай оперся предплечьями о перила. Он быстро стрельнул своими глазами цвета штормового, облачного неба в сторону Кита. - Завтра, - сказал он тихо, - Мы последуем за ними, чтобы посмотреть, куда они уходят.
Кит был сильно удивлен тому, что с таким нетерпением ждал этой их безумной вылазки.
* * *
Вечер был не из приятных – Центурионы, даже после того, как высохли, были уставшими и не сильно-то жаждали обсуждать, чем они занимались весь день. Вместо этого они спустились в столовую и уничтожали еду, подобно голодным, свирепым волкам.
Кита, Тайя и Ливви нигде не было видно. И Эмма не винила их. Прием пищи вместе с Центурионами стала совсем невыносимой. Хотя Дивья, Райан, и Джон Картрайт старались изо всех сил, чтобы поддержать дружеский разговор о том, как каждый планировал провести свой год путешествий, Зара вскоре прервала их долгим и детальным описанием того, что она делала в Венгрии прежде, чем прибыла в Институт.
- Несколько Сумеречных охотников жаловались, что их стило и Лезвия Серафима прекратили работать во время боя с какими-то фейри, - сказала она, картинно закатывая глаза. - Мы им сообщили, что это только иллюзия – фейри грязно сражаются, и учителям следовало бы преподавать это в Академии.
- Вообще-то, фейри не сражаются грязно, - спокойно сказал Марк. - Они сражаются исключительно честно. У них есть строгий кодекс чести.
- Чести?! - Саманта и Дэйн рассмеялись одновременно. - Я сомневаюсь, что ты знаешь, что это значит, по…
Они замолчали. Говорила Дэйн, но покраснела Саманта. Не сказанное слово повисло в воздухе. Полукровка.
Марк резко встал из-за стола, с шумом отодвинул стул и вышел из комнаты.
- Извините, - сказала Зара в повисшей тишине, последовавшей за его уходом. - Но нечего ему быть таким чувствительным. Очень скоро он услышит вещи и похуже, если отправится в Аликанте, особенно на собрании Конклава.
Эмма посмотрела на нее скептически. - Это не оправдание, - как можно спокойнее сказала она. - Только потому, что он услышит что-то мерзкое от фанатиков в Конклаве, не значит, что он сначала должен услышать это в собственном доме.
- Или вообще дома, - сказала Кристина, чьи щеки стали темно красными.
- Прекрати внушать нам чувство вины, - резко сказала Саманта. - Именно мы весь день провели под открытым небом, под проливным дождем, пытаясь разобраться с тем бардаком, который вы здесь устроили, доверяя Малкольму Фейду, как будто вы вообще могли доверять Нижнемирцу. Неужели вас, ребятки, ничему не научила Темная война?! Фейри воткнули нам нож в спину. Вот что делают Нижнемирцы, и Марк, и Хелен поступят с вами точно так же, если не будете смотреть в оба.
- Вы ничего не знаете о моих брате и сестре, - сказал Джулиан. - Пожалуйста, сдерживайтесь и не говорите о них так.
Диего сидел рядом с Зарой в гробовой тишине. Наконец, он заговорил, его губы едва двигались. - Такая слепая ненависть не в пользу организации и мундиров Центурионов, - сказал он.
Зара подняла свой бокал, ее пальцы крепко сжали тонкую ножку. - Я не ненавижу Нижнемирцев, -сказала она с холодной уверенность в голосе. Но эта уверенность казалась сродни скрытой, необъяснимой страсти. – Соглашения не сработали. И Холодный мир не работает. Нижнемирцы не следуют нашим правилам, или вообще каким-нибудь правилам, если не в их интересах им следовать. Они нарушили Холодный мир, когда им того захотелось. Мы воины. Демонам следует бояться нас. Однажды мы были великими: нас боялись и мы властвовали. И теперь мы лишь тень того, чем когда-то были. Все, что я хочу сказать: когда системы перестают работать и приводят нас к уровню, на котором мы находимся сейчас, тогда нам необходима новая система. Получше.
Зара улыбнулась, убрала с глаз прядь, выбившуюся из собранных в безупречный узел волос, затем сделала маленький глоток воды.
* * *
- Она врет. Она просто сидит здесь и врет, выдавая за факты собственное дурацкое мнение, - разъяренно сказала Эмма. После обеда она пришла в комнату к Кристине, они вместе уселись на кровати. Кристина беспокойно теребила свои черные волосы.
- Я думаю, она искренне верит в то, что говорит она и ей подобные, - сказала Кристина. - Но не стоит тратить временя на Зару. По пути наверх ты сказала, что тебе есть, что рассказать.
Так кратко, как только могла, Эмма сообщила Кристине о визите Гвина. В то время, как Эмма говорила, лицо Кристины становилось все более мрачным и обеспокоенным.
- Марк в порядке?
- Я так думаю – его действительно трудно понять, иногда.
- Он один из тех людей, у которых так много всего на уме, - сказала Кристина. - Он когда-нибудь спрашивал о тебе и Джулиане?
Эмма резко покачала головой. - Не думаю, что ему когда-нибудь придет на ум, что у нас есть что-то к друг другу, кроме чувств парабатаев. Джулс и я знаем друг друга так долго. - Она потерла виски. - Марк считает, что Джулиан чувствует ко мне то же, что и он – только братскую любовь.
- Странно, некоторые вещи ослепляют нас, - сказала Кристина. Она подтянула к себе колени и обняла их руками.
- Ты пыталась связаться с Джейми?
Кристина прижалась щеками к коленям. - Я послала огненное сообщение, но ничего не услышала в ответ.
- Он был твоим лучшим другом, - Эмма сказала. - Он ответит. - Она скрутила кончик тканного одеяла Кристины между пальцами. - Знаешь, по чему я скучаю больше всего? По Джулсу? Только быть парабатаями. Быть Эммой и Джулианом. Я скучаю по лучшему другу. Я скучаю по человеку, которому я рассказывала все и постоянно. По человеку, который знал обо мне все. И плохое, и хорошее. - В своих мыслях она снова могла видеть Джулиана, пока говорила; то, как он выглядел во время Темной войны, тонкие плечи и решительные глаза.
Звук стука в дверь эхом отразился в пустой комнате. Эмма быстро взглянула на Кристину – ждала ли она кого-нибудь? – но девушка выглядела такой же удивленной, как и сама Эмма.
- Войдите, - сказала Кристина на испанском.
Это был Джулиан. Эмма с удивлением посмотрела на него, Джулиан помоложе из ее воспоминаний исчез, превратился в Джулиана, стоящего перед ней: почти взрослого Джулиана, высокого и мускулистого, с непослушными кудрями, с едва заметной на подбородке щетиной.