(по византийским эпитомам)
1....Прибавляет ко сну большую часть дня. (35)
Речи, которые ты припоминаешь, {1} не дают мне времени поспать - так пестры они и разнообразны. Не промахнуться мимо цели. {2}
{1 Речи, которые ты припоминаешь... — Скорее всего, здесь эпитоматор сохранил слова Тимократа, обращенные к Афинею (см. об этом статью в наст. изд.).}
{2 Не промахнуться мимо цели. — Ср. 20b.}
[О том,] что по утверждению Никандра Колофонского вино (οίνος) названо по имени Ойнея: {3}
{3 Ойней — греч. Οι̉νεύς или (более архаическая форма) Οι̉νύς. Самый ранний дошедший до нас источник сведений об Ойнее (Инее) — Гомер. В «Илиаде» Ойней упоминается: 1) в связи с родословной Диомеда (как дед героя); 2) в связи с Калидонской охотой (как ее виновник — ведь знаменитый вепрь опустошал окрестности Калидона в наказание за проступок Ойнея перед Артемидой) (Ил.ХIV,115; ΙΧ.529). Афинея интересуют другие аспекты мифа об Ойнее, связанные с его культуртрегерской ролью: из приведенных строчек лирического поэта V в. до н.э. Меланиппида и эпического поэта II в. до н.э. Никандра понятно, что греки как-то связывали Ойнея с появлением у них вина (греч. οι̉νος). Гекатей (FHG.I.26) предлагает такую версию мифа, которая объясняет появление в Греции виноделия вне связи с культом Диониса. Поздние источники, напротив, увязывают две версии появления в Греции виноделия. Так Гигин сообщает, что Ойней принял у себя бога вина, который «за радушное гостеприимство дал в дар виноградную лозу, показал, как ее сажать, и установил, чтобы ее плод назывался ойнос по имени его гостеприимна» («Мифы». 129). Ср. также: Аполлодор. 1.8.1. Возможно, Ойней был греческим богом вина до распространения культа Диониса.}
Выжав в полые кубки, Ойней назвал вино "ойнос".
И Меланиппид Милетский говорит
Мой господин,
Вино по имени Ойнея названо.
Гекатей Милетский, по словам которого виноградная лоза была обретена в Этолии, пишет, в частности, следующее [FHG.I.26]: "Ореофей, сын [b] Девкалиона, пришел в Этолию на царство, и собака его родила кусок дерева, а он велел палку зарыть в землю, и выросла из нее лоза, обильная гроздьями, поэтому он и назвал своего сына Фитием ("Растительным"), а от него родился Ойней, названный так от лозы". Ибо древние эллины, - объясняет Афиней, - называли лозы "ойнами". {4} "От Ойнея же родился Этол".
{4...называли лозы «ойнами». — Самые ранние сведения о том, что слово οι̉νη означает «виноградная лоза», содержатся у грамматика Аммония (Ι-ΙΙ вв.); остальные относятся к послеафинеевскому времени и, следовательно, могли быть почерпнуты у самого Афинея.}
Платон, разбирая в "Кратиле" {5} [406с] этимологию слова "вино" (οίνος), пишет, что справедливо было бы назвать его "вид-умно" (οι̉ό-νους) за то, что, когда мы выпиваем, оно заставляет нас считать себя (ο'ίομαι) умными. Однако более вероятно, что оно названо так из-за пользы ('όνησις); [с] ведь и Гомер, обыгрывая это значение слова, {6} говорит примерно так [Ил.VI.260]:
{5 Платон, разбирая в «Кратиле» этимологию... — Образчик этимологических забав платоновского Сократа (406 с). К слову ο’ι̉ησις и однокоренным с ним слово ο’ι̉νος отношения не имеет. Современные ученые считают его семитским заимствованием.}
{6...Гомер, обыгрывая это значение слова... — Если в ст. 258-261 VI песни «Илиады» Гомер действительно что-то обыгрывает, то, в первую очередь — не этимологическую близость слов ο̉νήσεαι (букв, «ты получишь пользу») и ο’ι̉νος, а их созвучие.}
...и сам ты, когда пожелаешь испить, укрепишься (ο̉νήσεαι).
И яства он, как правило, называет "подкреплением" (ο̉νείατα), потому что они приносят нам пользу.
2. Ибо вино, Менелай, для смертных соделали боги
Средством, из всех наилучшим, развеять людские печали, -
утверждает автор "Киприй", {7} кем бы он ни был. Комический же поэт
{7 «Киприи» — одна из так называемых киклических (от греч. κύκλος — «круг») поэм. Термин ε̉πικός κύκλος (букв, «эпический круг») появился у александрийских филологов — так назывались поэмы, охватывавшие целый круг мифологических сюжетов. Клемент Александрийский так объясняет значение термина «киклический»: «Киклическими называются поэты, повествовавшие о событиях вокруг «Илиады» — или то, что предшествовало описанному в гомеровских поэмах, или то, что произошло после этого» («Протрептик».II.30.5). Определение Клемента учитывает только один круг эпических поэм — Троянский, хотя существовал еще и Фиванский, а также круг поэм, связанных с началом мира и происхождением богов. Сведения о киклических поэмах мы вынуждены черпать из цитат, пересказов и проч., так как ни одна из них до нашего времени не сохранилась.
Троянский «кикл» складывался вокруг гомеровских поэм, и в него наряду с «Киприями» входили «Эфиопида» (о борьбе Ахилла с вождем эфиопов Мемноном), «Малая Илиада» (о гибели Ахилла), «Разрушение Илиона», «Возвращения» (о судьбе Агамемнона и Менелая) и «Телегония» (о гибели Одиссея от руки Телегона, его сына от Кирки). В «Киприях» речь шла о причинах Троянской войны и излагался ее ход до начала «Илиады». Автором «Киприй» традиция считала и самого Гомера, и его зятя Стасина Кипрского. Первым высказал сомнение в авторстве Гомера Геродот (11.117). Платон и Аристотель предпочитали не называть автора «Киприй» по имени (см.: «Евтифрон». 12а; «Поэтика». 1459 а 30). В более позднее время по вопросу об авторстве «Киприй» единства также не было. Схолиаст Клемента Александрийского утверждает, что автор «Киприй» неизвестен («Протрептик».II.30.5). В схолиях к «Илиаде» (1.5), в схолиях к «Евтифрону» (12а) в качестве автора указан Стасин Кипрский (ср. также: Климент Алекс. «Строматы».У1.2.19,1). О «Киприях» у Афинея см.: VIII.334b; XIV.682e; XV.682d.}
Дифил пишет следующее [Kock.II.569; ср.: Гораций. "Оды".Ш.21.5]:
О Дионис мудрейший, как приятен ты,
[d] Как ты любим везде людьми разумными:
Гордиться позволяешь ты ничтожеству,
Склоняешь к смеху важно бровь задравшего,
С тобой решится слабый, трус отважится.
Филоксен Киферский говорит: "прекрасно текущее, открывающее все уста вино". Трагический же поэт Хэремон утверждает [TGF2. 787], что вино приуготовляет пьющим его веселость, мудрость, свежесть ума и [e] рассудительность. Ион Хиосский говорит:
Неуемный отпрыск, ликом - бык,
Сладкий служитель гулких страстей,
Вино - вздыматель духа, властитель смертных.
(36)... Сказал же Мнесифей: для пьющих правильно
Вино великим благом боги сделали,
Но крайним злом для пьющих неумеренно.
[Оно для всех есть пища наилучшая,
Душе и телу силы придающая.]
Для врачеванья нет его полезнее:
На нем у нас все снадобья замешаны,
И раненым несет оно спасение.
Его разбавив, те, кто пьет умеренно,
В нем обретают благодушье мирное,
[b] А те, кто неумерен, - наглость дерзкую.
Кто мало разбавляет, тех безумие
Одолевает, а кто пьет несмешанным -
Тех паралич. За то и называется
Бог Дионис повсюду врачевателем [Kock.III.423].
И Пифия {8} кому-то наказала называть Диониса врачевателем. {9}
{8 Пифия — пифиями звались жрицы Аполлона, служившие в его святилище в Дельфах. Пифии были прорицательницами — их устами вещал сам Аполлон, поэтому вся Греция ходила за пророчествами в Дельфы. Именование «пифия» напоминает об истории святилища: согласно мифу, некогда здесь было прорицалище Геи и Фемиды, которое охранял рожденный Геей чудовищный змей Пифон. Аполлон уничтожил Пифона и основал на месте старого прорицалища свой храм. Учрежденные Аполлоном в честь победы над Пифоном всегреческие атлетические состязания называются Пифийскими. О пифии см. подробнее: Приходько Е. В. Двойное сокровище. М.,1999.}
{9...называть Диониса врачевателем. — Связь Диониса с врачеванием видна в нескольких его эпитетах: ι̉ατρός, υ̉γιάτης, παιώνιος, παιάν (соотв.: «врач», «целитель», «пеанический», «Пеан»; два последних эпитета прямо относятся к богу-целителю Пеану (Ил.V.401,899), отождествленному после Гомера с Аполлоном и иногда — с Асклепием, О культе Диониса-целителя сообщает Павсаний (Х.33.11): в местечке Амфиклее (Фокида) местные жители почитают Диониса как пророка и целителя; от болезней он избавляет «посредством сновидений»(скорее всего, подразумевается сон в святилище Диониса, в процессе которого больной получает врачебные предписания. Подобным же образом исцелял своих пациентов и Асклепий — ср.: Элий Аристид. Вторая Священная речь // Ораторы Греции. М., 1985. Плутарх толкует связь Диониса с врачеванием рационалистически: «А Дионис был признан врачевателем не только потому, что изобрел вино, могущественное и сладостное лекарство, но и потому, что научил почитать плющ как умеряющий силу вина и увенчивать им вакхантов, чтобы своей прохладностью он противодействовал чрезмерно разгорячающему опьянению» («Застольные беседы». III.1.647а).
В целом см. об этом: Nilsson. Bd. 1, p. 569.}
3. Эвбул выводит Диониса, говорящего следующее {10} [Kock.II. 196]:
{10...говорящего следующее... — Начало этой цитаты вдохновило Пушкина на следующие строки:
Бог веселый винограда
Позволяет нам три чаши
Выпивать в пиру вечернем.
Первую во имя граций,
Обнаженных и стыдливых,
Посвящается вторая
Краснощекому здоровью,
Третья дружбе многолетней.
Мудрый после третьей чаши
Все венки с главы слагает
И творит уж возлиянья
Благодатному Морфею.
}
Три чаши я дарую благомыслящим
В моем застолье: первой чашей чествуем
Здоровье, а второю - наши радости
[с] Любовные, а третьей - благодатный сон.
Домой уходит умный после этого.
Четвертая нахальству посвящается,
Истошным воплям - пятая, шестая же -
Разгулу пьяному, седьмая - синякам,
Восьмая чаша - прибежавшим стражникам,
Девятая - разлитые желчи мрачному,
Десятая - безумью, с ног валящему.
В сосуде малом скрыта мощь великая,
Что с легкостью подножки ставит пьяницам.
Эпихарм же пишет:
- За жертвоприношеньем - угощение.
За угощеньем - выпивка.
- Отличнейше!
- За выпивкой - насмешки, безобразия,
[d] Потом - суды да приговоры, а по ним -
Оковы, кары, наказания.
А эпический поэт Паниасид первую чашу посвящает Харитам, Горам и Дионису, {11} вторую - Афродите и опять же Дионису, третью - Насилию ('Ύβρις) и Злу ('Άτη), ибо он пишет:
{11 Хариты, Горы, Дионис — Хариты — благодетельные богини (от греч. χάρις — «милость, доброта»). Их число в мифологии варьируется от трех (Гесиод. «Теогония». 907-911) до одной (Ил.ХVIII.382 сл.; ср.: Ил.ХIV.267). Об установлении культа трех Харит см.: Павсаний. ΙΧ.35.1-7. Павсаний сообщает также, что в Спарте принято почитать двух Харит — Клету («Желанную») и Фаенну («Сияющую»), а в Афинах двух Харит — Ауксо («Преумножающую») и Гегемону («Руководительницу») и двух Гор — Карпо («Плодородящую») и Талло («Цветущую»).
Горы (Оры) (от греч. ώραι — «времена года») по существу очень близки Харитам. У Гесиода они, как и Хариты, — дочери Зевса; их тоже три — Эвномия («Благозаконие»), Дике («Справедливость»), Ирена («Мир») («Теогония». 900 сл.). Горы и Хариты вместе одевают Пандору («Труды и дни». 73-75); из контекста ясно, что Хариты отвечают за дары человеческих рук, а Горы — за дары природы.
Гор и Харит часто изображали вместе. Павсаний сообщает о статуе Геры работы Поликлета, где Хариты и Горы увенчивают Геру (II. 17.3-4), и о статуе Зевса работы Фидия, где три Хариты и три Горы окружают Зевса (V.11.7); рассказывает Павсаний и о статуе Аполлона в Спарте, где трон бога украшен изображением двух Гор и двух Харит (III.18.10); ср. также: VII.5.9. Нередко Харит и Гор смешивали — так, например, на стеле 2-й пол. IV в. до н.э. из афинского дема Ахарны в качестве трех Харит упомянуты Ауксо, Гегемона и Талло (Lexicon Iconographicum Mythologiae Classicae. Zurich; Munchen, 1981-. III(1), p. 192).
Совместный культ Xaрит и Диониса существовал в Элиде, где у них был общий алтарь, и, вероятно, в Орхомене (Беотия), где храмы Харит и Диониса соседствовали (см.: Павсаний. V.14.10; IX.38.1).
Возможно, в приведенном тексте Паниасид связь Харит, Гор и Диониса не имеет культового основания, а является поэтическим иносказанием (Дионис = вино, Горы = природные блага, Хариты = все изысканное и приятное). Ср. также: Пиндар. Ол. 13.25; Orphei hymni / Ed. G. Quandt. В., 1955, Ν 45, 5; Гораций. «Оды». III.21; «Гимн к Аполлону Пифийскому». 16 сл.}
Первую чашу Хариты и Горы по жребию взяли
И Дионис многошумный: они-то и сладили дело.
Следом за ними свою обрели Дионис и Киприда.
Это питье для людей прекрасным соделали боги,
Если кто, выпив его, разумно домой удалится
С пира сладчайшего, тот печалей и бедствий избегнет;
Кто же к умеренным чашам безумно добавит и третью,
Меры не зная, тому достанутся Зло и Насилье
В тяжкий удел, что смертным великие беды приносят.
Нет, дорогой, соблюдай умеренность в выпивке сладкой,
Рядом с законной женой ходи, общайся с друзьями:
Бойся, как бы от третьей вина медвяного чаши
В сердце невольно твоем не восстала безумная Дерзость,
Бойся виновником стать кончины гостей благородных.
Так что послушай меня и много не пей.
И далее он еще пишет о неумеренном питье вина:
Зла и Насилья удел оно с собою приносит.
Ибо согласно Еврипиду ["Киклоп".354]:
Ведь что ни пир - то кулаки, да ссоры.
Поэтому некоторые считают, что Дионис и Насилие происходят от одного общего начала.
4. У Алексида где-то сказано [Kock.II.331], что
[е] Натура человека в высшей степени
Подобна винной: должно мужу и вину
Сперва перебродить, окрепнуть, отцвести
И выдохнуться. А когда все стадии
Пройдет вино, останется лишь вычерпать
Ту пену глупую, что сверху плавает.
Тогда оно к питью пригодно, можно нам
Его на стол поставить - всем понравится
Оставшееся.
Согласно же киренскому поэту {12} [Эратосфен]:
{12 Согласно же киренскому поэту... — Те же стихи как эратосфеновские цитирует Иоанн Стобей (III, р. 513), их первую строчку, слегка видоизмененную, — Гесихий (s.v. ναρθηκοπληρωτόν). Ср. также: Климент Алекс. «Педагог». II.2.}
[f] Мощью вино не уступит огню: войдя в человека,
Гневно бушует оно, словно Борей или Нот
В волнах ливийского моря, и все из глубин выплывает,
Скрытое прежде в душе, и потрясается ум.
Однако в другом месте Алексид пишет прямо противоположное [Kock.II.399]:
Судьба вина не схожа с человеческой:
Угрюмый старец станет отвратителен,
Вино же чем старее, тем желаннее, -
Один нас мучит, а другое радует.
(37) И Паниасид говорит:
Как и огонь есть вино земнородным защита и помощь:
Это - прелестная доля земной красоты и веселья,
Это - и радостный танец, и это - любовные ласки,
Это - от низких забот отрешенье, от горестных мыслей.
Должен и ты на пиру, прияв с благодарной душою,
Чашу испить, а не так, как стервятник, кусок заглотавший,
Есть до отвала без меры, забывши о благоразумье.
А также:
Ибо для смертных вино - от богов наилучший подарок,
[b] Радостно, если оно согласуется с песнею всякой,
С пляскою всякой, а также со всякой любовной усладой.
Всякую скорбь изгоняет оно из груди человеков,
В меру когда его пить, и становится злом - коль сверх меры.
5. Тимей из Тавромения [FHG.I.221] говорит, что в Акраганте {13} один дом назывался триерой, и вот по какой причине.
{13...в Акраганте... — См. примеч. 25 к кн. I.}
Компания молодых людей как-то раз пьянствовала в этом доме. Разгоряченные вином, они до того одурели, что вообразили себя [c] плывущими на триере и застигнутыми в море жестокой бурей. И до того они обезумели, что стали выбрасывать из дому всю утварь и покрывала: им казалось, что они швыряют все в море, по приказу кормчего разгружая в непогоду корабль. Даже когда собралось много народу и стали растаскивать выброшенные вещи, и тогда еще молодые люди не переставали безумствовать.
[d] На следующий день к дому явились стратеги и вызвали юношей в суд. Те, все еще страдая морской болезнью, на вопросы стратегов ответили, что буря уж очень им досаждала и что поэтому они вынуждены были избавиться от лишнего груза. Когда же стратеги подивились их смятению, один из молодых людей, который, казалось, был старше других, сказал: "А я, господа тритоны, со страху забился под нижние скамьи корабля и лежал в самом низу".
Судьи, приняв во внимание невменяемое состояние юношей и строго-настрого запретив им пить так много вина, отпустили их. Все они поблагодарили судей, и один из них сказал: "Если мы спасемся от этого [e] страшного шторма и достигнем гавани, то на родине рядом с изображениями морских божеств поставим статуи вам - нашим спасителям, столь счастливо нам явившимся". Вот почему дом и был прозван триерой.
6. Филохор же пишет [FHG.I.387], что выпившие не только обнаруживают, каковы они есть, но, откровенничая, раскрывают и чужие секреты. Поэтому говорят: "вино неразлучно с истиной" и "вино выявляет ум мужа" [Феогнид.500]. Отсюда же и наградной треножник на Дионисиях. О тех, [f] кто говорит истину, обычно говорят: "вещают с треножника"; а под дионисовым треножником следует понимать кратер: в древности существовало два вида треножников, {14} и оба назывались котлами. Один из них ставился на огонь и использовался для подогрева воды. Так, у Эсхила [fr.72]:
{14...два вида треножников... — Треножниками (греч. τρίπους) именовались медные котлы на трех ножках с двумя ручками, которые ставились прямо над огнем. У Гомера они служат только для нагрева воды, напр.: «Яркий огонь разложив под треножным котлом, вскипятила // Воду она; вскипятивши же воду в котле, осторожно // Стала сама, из котла подливая воды вскипяченной // В свежую воду, плеча орошать мне и голову теплой // Влагой...» (Од.Х.358 сл.); ср.: Од. VIII.434, а также Ил.ХVIII.344; ХХII.443; ΧΧIIΙ.40. Считается, что такие котлы служили и для приготовления пищи, но сведения об этом мы находим преимущественно у самого Афинея — это нижеприведенная цитата из Эсхила и Алкмана (кн. X, 416с). Треножники могли служить и наградой в состязаниях, например: «Мздой победителю вынес огонный треножник, огромный, // Медный, — в двенадцать волов оценили его аргивяне...» (Ил.ХХIII.702). Наконец, треножники могли служить и посвятительным даром — фрагменты треножников найдены в избытке в греческих святилищах, в том числе и в идейской пещере Зевса на Крите.
Сведений о том, что существовали специальные треножники-кратеры, немного. Сем Делийский утверждает (FHG.IV.495), что именно такие треножники подразумеваются у Гомера под эпитетом ’άπυροι (букв, «чуждые огня»), хотя из гомеровского контекста следует, что так назывались просто новые, еще не побывавшие в огне треножники (ср.: Ил.IХ.122). Вообще весь пассаж со слов «Филохор же пишет» до цитаты из Сема невнятен (что может быть следствием вмешательства эпитоматоров), а потому непонятна цель всего рассуждения о треножниках. Возможно, она состояла в попытке применить к Дионису выражение «треножник истины», обычно относимое к пифийскому треножнику, с которого вещала жрица (см. примеч. 8), понимая при этом «треножник» не как метафору, но буквально. Возможно, никакой специальной разновидности треножника-кратера не существовало, потому что сведения Сема Делийского не слишком надежны. Ср., однако, пассаж у Филострата («Жизнеописание Аполлония Тианского». 111.27), где медные треножники служат сосудами не только для воды, но и для вина. Впрочем, треножниками иногда назывались и подставки под кратеры, так что и сам кратер мог именоваться треножником в результате метонимического переноса.}
Единого из рук ее приял котел,
Над очагом блюдомый на треножнике...
Другой - так называемый кратер. [Это его имеет в виду] Гомер (38) [Ил.IХ.122]: "Семь треножников новых, не бывших в огне (α̉πύρους)". Его использовали для смешивания вина [с водой], и именно он называется "треножником истины", потому что если Аполлону истину открывает гадание, то Дионису - опьянение. Сем Делийский пишет [FHG.IV.495]: "Медный треножник, не священный пифийский, но подобный тем, что ныне называются котлами. Одни из них не ставились на огонь ('άπυροι), но использовались для смешивания вина, а в других, предназначенных для омовения (λοετροχόοι), подогревалась вода, и они ставились на огонь. Некоторые из [b] них, снабженные ручками, но опиравшиеся на три ножки, назывались треножниками".
Эфипп где-то говорит [Kock.II.236]:
- Ты много выпил и болтаешь лишнее.
- Но ведь недаром сказано, что истину
Вещают пьяные?
Антифан [Kock.II. 114]:
Хранить секреты, Фидия,
Совсем нетрудно, кроме двух лишь случаев, -
Влюбиться или выпить угораздило:
Глаза и речи раскрывают истину,
Когда же отпираться принимаются,
[с] Совсем уж очевидной ложь становится.
7. Филохор пишет [FHG.I.387], что первым разбавил вино водой афинский царь Амфиктион, {15} переняв это искусство от самого Диониса. И когда, начав пить разведенное вино, люди выпрямились, - потому что прежде, удрученные несмешанным питьем, они ходили сгорбившись, - то в святилище Гор, которые взращивают плоды виноградной лозы, они воздвигли жертвенник Дионису Прямому. {16} Рядом с ним в поучение смешивающим вино был сооружен алтарь Нимф, {17} ибо они считаются кормилицами [d] Диониса. И был установлен обычай оставлять немного несмешанного вина, для того чтобы попробовать его после принятия пищи и почувствовать силу Благого Бога; {18} всё же остальное вино разводят водой и пьют его, сколько кто пожелает, приговаривая имя Зевса-Спасителя, {19} напоминающее, что этот способ питья безопасен.
{15...первым разбавил вино водой афинский царь Амфиктион... — Согласно мифу, Амфиктион принимал у себя Диониса как гостя (Аполлодор. 1.7.26; III.14.6). Павсаний сообщает, что в Афинах, у ворот, ведущих в Керамик, находился гимнасий Гермеса, где был священный участок Диониса, а рядом с ним — небольшое здание с глиняными изображениями «афинского царя Амфиктиона, принимающего у себя Диониса и других богов» (1.2.5). Об истоках традиции разводить вино водой см., однако, примеч. 234 к кн. I.}
{16...в святилище Гор... воздвигли жертвенник Дионису Прямому. — Эпитет «Прямой» (’Ορθός) обыкновенно связан с фаллосом в культе Диониса — ср. у Афинея, XIV.622b; в целом см. об этом: Nilsson. Bd. 1, p. 592 sq.}
{17 Нимфы — божества различных элементов природы, в том числе — воды. В мифологии нимфы связаны с Дионисом как его воспитательницы (Еврипид. «Вакханки». 556-559). Поздние авторы предпочитают рационалистически толковать связь Диониса с нимфами как связь вина с водой; ср. у Плутарха: «...Мы предоставим им философствовать за кубком, сочетая Диониса с Музами в той же мере, что и с Нимфами: ведь эти делают его милостивым и кротким для тела, а те — поистине отрадным и благодатным для души» («Застольные беседы». 1.1).}
{18 Благой Бог (’Αγαθός θεός; ’Αγαθός δαίμων) был связан с культурой виноделия. По свидетельству Плутарха, в Беотии ему был посвящен 6-й день месяца Простатерия (аттического Антестерия — февраль/март): в этот день полагалось принести жертву Благому Богу и отведать молодое вино «после того, как подует зефир: ибо этот ветер более всех других воздействует на вино, и то, которому он не повредил, может считаться пригодным и для продолжительного хранение» («Застольные беседы». III.7.655e-f). По другим сведениям, Благому Богу был посвящен 2-й день каждого (?) месяца — см.: Гесихий: α̉γαθου̃ δαίμονος πόμα. Указание Афинея на обычай выпивать после обеда и перед началом выпивки (собственно симпосия) небольшую чашу несмешанного вина в честь Благого Бога отчасти подтверждается Аристофаном («Всадники». 105; «Осы». 533). Ср. также: Диодор IV.3.4.
Вместе с тем Благой Бог почитался и как хтоническое божество — во всяком случае, как сообщает Павсаний (ΙΧ.39.5), в Лебадее перед посещением пещеры Трофония, куда спускались за прорицаниями, нужно было провести какое-то время в находившемся неподалеку святилище Благого Бога и Благой Участи (’Αγαθή Τύχη). Изображения Благого Бога относятся к достаточно позднему — эллинистическому и римскому — времени. Антропоморфных изображений Благого Бога известно мало, а вот в виде змея Благой Бог изображался чаще; самое раннее — рельеф IV в. до н.э. См.: Lexicon Iconographicum... 1(1), p. 278.}
{19...имя Зевса-Спасителя... — Об этом см. примеч. 234 к кн. 1.}
Платон во второй книге "Законов" {20} [674b] разрешает употреблять вино только для лечения больных.
{20 Платон во второй книге «Законов»... — В «Законах» (674b) читаем, что нельзя пить вина ни воинам, ни рабам, ни должностным лицам, ни днем, ни ночью — «разве что для телесных упражнений или по причине болезни.}
[e] Оттого что винопитие неразлучно с опьянением, Диониса уподобляют быку и барсу, {21} так как он пробуждает в пьяных насилие. Алкей:
{21...Диониса уподобляют быку и барсу... — Связь Диониса с различными животными (львом, лошадью, козлом, барсом, быком, змеей) отразилась как в мифологических и литературных, так и в изобразительных сюжетах. Древнейший текст о Дионисе-быке — это гимн, приведенный Плутархом: «Рано приди, Дионис, в священный храм приморский бычьей ногой в сопровожденьи Харит, принося себя в жертву» («Греческие вопросы». 36. Пер. Н. Брагинской). Павсаний сообщает, что в Аркадии есть зимний праздник в честь Диониса, когда из стада выбирают быка — того, которого подскажет выбрать сам бог, доставляют его в святилище и приносят Дионису в жертву. О бычьей ипостаси Диониса см. также: Еврипид. «Вакханки». 1017; Плутарх. «Об Исиде и Осирисе». 364f. О связи Диониса с животными в мифологических сюжетах см.: Аполлодор. III.5.1-3.
Дионис верхом на барсе изображен на аттических краснофигурных сосудах — тарелке (кон. V-нач. IV в. до н.э.), ойнохое (нач. IV в. до н.э.), на двух кратерах (серед. IV в. до н.э.); этот же сюжет — на мозаике с о-ва Делос (200-150 гг. до н.э.). Дионис верхом на быке с канфаром в руке изображен на аттической чернофигурной амфоре (ок. 500 г. до н.э.); на другой стороне этой амфоры изображен Посейдон. Дионис на быке с ритоном в окружении пьяных силенов украшает и более позднюю аттическую амфору (кон. IV в. до н.э.). Наконец, на сицилийской монете конца V в. до н.э. изображен Дионис с бычьими рогами (Lexicon Iconographicum... III (1-2) Dionysos).
В поздней античности связь Диониса с животными предпочитали толковать рационалистически — образцом такого толкования и является данное Афинеем объяснение («так как он пробуждает в пьяных насилие»). Ср. подобное объяснение в «Греческих вопросах» Плутарха (36). Современная наука усматривает в этой связи отражение древнейших представлений о божестве, приносящем в жертву себя самого. См.: Nilsson. Bd. 1, p. 568 sq.; Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 1998. С. 410 сл.; см. примеч. 2 к № 36 «Греческих вопросов» в изд.: Плутарх. Застольные беседы. Л., 1990.}
Иной раз приготовляя слаще меда.
Иной - колючек острее.
Некоторые даже приходят в неистовство: таков, например, бык. Еврипид ["Вакханки".743]:
Грозящий рогом бык, надменный силою...
[f] А от воинственного пыла некоторые обретают звериную свирепость, отсюда и сравнение с барсами (παρδαλω̃δες).
8. Аристон Кеосский прекрасно сказал, что приятнейшее питье должно соединять в себе сладость с благоуханием. Поэтому и так называемый (39) нектар, который приготовляют в окрестностях лидийского Олимпа, {22} представляет собой вино, смешанное с воском и настоенное на цветах. Известно мне также, что Анаксандрид считает нектар не напитком, но пищей богов [Kock.II.160]:
{22...нектар...в окрестностях лидийского Олимпа... — Более подробные сведения об этой горе нами не обнаружены. Нектар — см. примеч. 60 к кн. I.}
Нектаром набиваю рот за трапезой,
Хлещу амбросию, Зевесу самому
Прислуживаю, надуваюсь важностью,
Когда болтаю с Герой или спать ложусь
С прелестной Афродитой.
И Алкман говорит, что боги "нектаром питаются"; и Сапфо:
С амвросией там
воду в кратере смешали,
Взял чашу Гермес
черпать вино для бессмертных.
[b] Гомеру, однако, нектар известен только как напиток богов. Ивик же утверждает, что амбросия в девять раз слаще меда, когда говорит, что по приятности мед в сравнении с амбросией составляет девятую долю.
9. Дурных людей среди пьянчужек не найдешь.
Ведь Бромий, сын двух матерей, {23} с негодными
{23...Бромий, сын двух матерей... — Бромий — «Шумный» (от греч. βρόμος — «шум») — одно из многочисленных культовых имен Диониса. «Сыном двух матерей» Дионис назван потому, что родился недоношенным и его отец Зевс зашил его себе в бедро. О рождении Диониса см.: Гесиод. «Теогония». 940 сл.; Еврипид. «Вакханки». 1-9; 88-98; 286-297; Аполлодор. 111.26; Гигин. 179. Показательны и эпитеты Диониса: διμήτωρ, δισσοτύκος, μηρορραφής, πυριγενής.}
Не водится, не любит он невежества,
говорит Алексид [Kock.II.400], а также что вино
сверх меры им упившихся
Ораторами делает.
Автор же посвященной Кратину эпиграммы говорит [c] ["Палатинская антология". ΧΙII.29]:
"Милой душе песнопевца вино - точно конь быстроногий;
Кто воду пьет, тому слов мудрых не изречь".
Так, Дионис, говорил твой Кратин, винный дух издавая, {24} -
{24...говорил твой Кратин, винный дух издавая... — Комедиограф и современник Аристофана Кратин сам способствовал распространению слухов о своем пьянстве: одна из его комедий была поставлена в 423 г. до н.э. и называлась «Бутылка» (Πυτίνη). Главными действующими лицами там были Комедия, законная жена автора, его подружка Пьянь (μέθη) и другие юные красотки, которым автор отдает предпочтение, забросив жену-Комедию. Друзья (хор) хотят вернуть автора на стезю добродетели, разбив все винные бочки, но автор защищает права поклонников Диониса. См.: Аристофан. «Всадники». 526-536 и схол.; Лукиан. «Дважды обвиненный». 26.}
Не меха одного, а целой бочки дух.
И оттого его дом постоянно был полон венками,
И лоб его, как твой, увенчан был плющом. {25}
{25...лоб... увенчан был плющом. — Плющ (Κισσός) — одно из культовых имен Диониса. Плющ был одним из атрибутов Диониса, его часто изображали увенчанным плющом. Например, такие изображения встречаются на сицилийских монетах VI-V вв. до н.э. (Lexicon Iconographicum.... III (2), Ν 176,177,193). В мифе связь Диониса с этим растением объясняется так: плющ покрыл новорожденного Диониса, когда от молнии Зевса сгорел дворец Кадма, где жила мать Диониса Семела — см.: Софокл. «Антигона». 1115; Еврипид. «Вакханки». 88 сл.}
Полемон пишет, что в Мунихии {26} почитают героя Акратопота {27} (Пьяница), на спартанских же фидитиях {28} поварами установлено чествование героев Маттона (Жеватель) и Кераона (Смешиватель) [ср.173f.] Также в [d] Ахайе почитается Дейпневс, имя которого восходит к слову пир.
{26...в Мунихии... — Одна из четырех афинских гаваней; остальные назывались: Пи-рей, Зея, Фалерон.}
{27 Акратопот — это имя встречается только у Афинея, зато Павсаний упоминает Акрата — божество из свиты Диониса, и Акратофора (1.2.5; VIII.39.6). Нимфу-служительницу Диониса по имени Акрата упоминает Нонн Панополитанский в «Деяниях Диониса» (XIV.224).}
{28 Фидитии — греч. φειδίτια, возможно, связано с глаголом φείδω — «проявлять бережливость, экономить». Так назывались общие обеды, традиция которых установилась в Спарте. Кружки по 15 человек — их называли «скенами» (греч. σκηνή — «палатка») — были частью военно-политической организации Спарты. Совместные обеды в таких кружках отрывали юношей и мужчин от уклада частной, домашней, семейной жизни, способствуя созданию между ними таких связей, которые были необходимы для воплощения спартанского идеала.
Один раз в месяц собиралась провизия для этих обедов: каждый гражданин сдавал по 1,5 медимна ячменной крупы, 11-12 хоев вина, определенное количество сыра, винных ягод, фиников, а также деньги — 10 эгинских оболов. Кроме того, существовала так называемая ε̉ατάϊκλα — букв, «добавка к трапезе» (от αι̃κλον — так именовалась в Спарте вечерняя трапеза). «Добавкой» служила охотничья добыча, пшеничный хлеб, домашняя птица.}
И если от сухой пищи "ни шутки не родится, ни возвышенной поэмы", то и не западет в душу ни пустозвонства, ни хвастовства. Поэтому совершенно справедливо грамматик Аристарх сохранил следующие стихи {29} [Ил.VIII.229]:
{29...Аристарх сохранил следующие стихи... — Ил.VIII.229. Издатели и переводчики «Илиады» не учитывают критики Аристарха, и отброшенная им строка остается на своем месте — после строки 230-й («Те, что на Лемне...»).}
Где похвальбы, как храбрейшими сами себя величали,
Те, что на Лемне, тщеславные, громко вы произносили?
Чаши до дна выпивая, вином через край налитые, -
отбросив стих,
Там на пирах поедая рогатых волов неисчетных, -
объясняющий заносчивость эллинов мясоедением. Ибо не всякое [e] благодушное изобилие заставляет хвастать, шутить и насмешничать, но только когда опьянение изменяет образ мыслей, обращая его ко лжи. 10. Поэтому Вакхилид пишет:
Когда сладостная неминуемость спешащих кубков
Свежие горячит юношеские души,
Мгновенными пронизывая их чаяниями Киприды,
Неразлучно едиными с дарениями Диониса.
Высоко тогда возносятся людские заботы,
[f] Венцы городов падают в прах пред каждым,
Каждый себе мнится владыкой над целым миром.
Дом сверкает золотом и слоновой костью,
Полные пшеницею, по сияющему морю
Плывут корабли твои с египетским богатством, -
Так застольными мечтами волнуются души.
(40) И Софокл говорит [TGF2. 295]:
... лекарство от печалей - опьянение.
И у других поэтов говорится: "дар полей, вино, веселящее сердце" [Ил.III.246]. Одиссея же царь поэтов заставляет утверждать, что [Ил.ХIХ.167]
...человек, укрепяся вином и насытяся пищей,
Может весь день под оружием с силой враждебных сражаться.
Дух в его персях и крепок и бодр и т.д.
11. [О том,] что Симонид возводил начало винопития и музыки к одному источнику: именно за питьем были придуманы в аттической деревне [b] Икарии {30} комедия и трагедия. Случилось это во время сбора винограда (τρύγη), и поэтому комедия называлась прежде тригодией.
{30 Икария — название одного из афинских демов; существовало до середины V в. до н.э. Потом этот дем стал называться Эгеида.
Согласно «Суде», оттуда происходил Феспид (первый приз в 534 г. до н.э.), первым выделивший из хора актера и добавивший к хоровым песням прологи и монологи (примеч. переводчика).}
Он, Дионис, на утешенье горю
Дал людям виноград, - а без вина
Какая уж любовь, какая радость! -
говорит в "Вакханках" Еврипид [772]. И Астидамант [TGF2. 780]:
Лекарство от печали виноградная
Лоза открыла смертным - мать вина.
Без просыпу вино в себя вливающий,
[с] Теряет ум, но если пьешь умеренно,
Разумен станешь, -
говорит Антифан [Kock.II. 123].
Я выпил-то не до потери разума,
А ровно столько, чтобы мог еще язык
Членораздельно буквы выговарив<