А вскоре в семье Полины произошла трагедия. Какой-то сосед ублюдок – а ублюдков в Богом проклятой стране всегда хватало – выбрал время, заманил девчонок к себе, приказал им лечь и изнасиловал восьмилетнюю Наташу. Вечером Наташе стало плохо, она заплакала, девочки всё рассказали матери.
Поля побежала к соседу, стала кричать, что вернётся Савка (о её первом муже и его крутости свединия у соседей имелись) и убьёт его. На что ублюдок ответил: а я расскажу Савке и Пахому, чем ты тут занимаешься... И всё. Ублюдок остался безнаказанным. Полина скрыла трагедию с Наташей от Пахома, боясь, чтоб он не узнал о некоторых её подвигах в интимной жизни – пуританством моя бабуля в молодости не страдала...
Наташа была рослой, красивой и талантливой. Фантазёрка: сочиняла каждый день новые игры. Наверное, она смогла бы очень многого достичь в жизни.
Но после трагедии она замкнулась, не придумывала забав, не играла с младшей сестрой, молчала и больше ни разу н и к о г д а не засмеялась.
На своём детском интуитивном уровне она, наверное, поняла, что эта дикая варварская каннибальская страна – не для красивых, талантливых и чистых. И услышала зов оттуда, где живут такие как она, где принимают в ангелы... Через полгода Наташа умерла.
Всё, что от неё осталось – единственная фотография. Они сидят вдвоём: восьмилетняя Наташа и пятилетняя Аня-Галя, босиком, на лавке в деревенской хате и сосредоточенно смотрят в объектив...
Когда мне случайно попадается на глаза этот старинный снимок, почему-то всегда до слёз жалко загубленной несостоявшейся жизни моей тёти Наташи, навечно оставшейся восьмилетней...
А сейчас я ставлю латинское Nota Bene – обрати внимание! Ибо в 1961 году один молодой человек – Миша Горбачёв, тоже вспомнит о своей сестре по отцуЮ, Наташе, причём, в доме, где она когда-то родилась. Но вспомнит совсем в другом контексте...
Прежде чем поставить точку на первой семье Cаввелия – еще немного о тех временах и нравах.
Шизоидная советская власть нашла моего прадеда Тараса с его семейством в далёком таёжном Приморье и как бывших «кулаков» сослала всё-таки в Сибирь!
Пахом и Полина поехали вслед за ними добровольно.
Мой прадед Тарас не пропал и в Сибири! Вместе с сыновьями работал, работал, работал...
А Пахому Сибирь не понравилась – холодно. И отправился он с собственной семьёй за тридевять земель – в первобытную тогда, не имевшую еще своего письменного языка, но уже советскую республику Казахстан. Там они купили неплохой дом, но пришли чекисты в кожаных черных куртках и отобрали дом. Семья очень бедствовала, голодала, прожив около двух лет в Казахстане, вернулись они к родичам в Сибирь. А уже оттуда Пахом с разросшейся собственной семьёй вернулся в Приморье.
Где-то, на далёком холодном сибирском погосте, покоятся вечные трудяги-оптимисты, мои украинские, не терявшие духа ни в какой ситуации, прадедушка и прабабушка. Трое их сыновей погибли на войне с гитлеровскими фашистами, погибли, защищая страну и власть, которая их так дико и незаслуженно пинала! Еще двое умерли молодыми, а последнего, Андрея, уже в 1954 году какой-то райкомовский секретаришка-негодяй вызвал в кабинет и заявил: «Ты, кулацкое отродье, убирайся из наших мест, а то мы тебя посадим!»
И мой пра-дядя Андрей, вкалывавший с детства для этой страны: и на полях, и на заводах, со слезами на глазах ответил: «А куда убираться? Я уже в Сибири!» Прямо по Высоцкому: «И сослали его из Сибири в Сибирь...»
На заброшенном кладбище в захолустном приморском Лесозаводске давным давно обитают и Пахом с Полиной. Детей родилось у Полины от Пахома: шесть дочерей и один сын. Но одна из дочерей, Панна (она тоже давно умерла), резко отличалась своими тонкими чертами от остальных скуластых детей Пахома. По тайному семейному преданию её отец... Саввелий! То и по нынешним временам немалое расстояние от Украины до Приморья, проделывал дважды Саввелий к бывшей жене не ради только платонических свиданий...
Да, он был последователен в своей непоследовательности. Как и его сын от второго брака, Миша Горбачёв. Очевидно, моему деду Саввелию, как впрочем, и многим из нас, ж и з н ь к а з л а с ь к о р о т к и м п у т е ш е с т в и е м с о с л у ч а й н ы м и п о п у т ч и к а м и п о в с е л е н н о й с о б с т в е н н о г о о д и н о ч е с т в а.
Может быть именно в силу подобного мироощущения – вселенского одиночества – нам иногда так трудно терять некоторых «случайных попутчиков» и мы совершаем порой странные, со стороны нелепые поступки, пытаясь этими своими действиями вмешаться в ЗАПЛАНИРОВАННОСТЬ и переписать с т р о г о о б у с л о в л е н н ы й СЦЕНАРИЙ – одновременно понимая всю невозможность соревнования с Богом!...
СЕСТРА ПРЕЗИДЕНТА?!
Как много в жизни вариантов, но судьба почему-то лишь одна...
Моя мать и её брат по отцу, Горбачёв, очень похожи: и по внешнему облику, и по так называемому характеру. Наследственность...
Пожалуй, самое трудное – рассказывать правду о себе или ближайших родственниках, да еще пытаться соблюдать библейский совет: не судите и не судимы будете...
Моей матери, дожившей до глубокой старости, довелось испытать на себе несколько эпох в абсурдно-фантастической стране: то пытающейся подняться на вершины всеобщей коммунистической справедливости, то низвергающейся в пропасть уголовщины...
С самого раннего детства – тяжелейший труд: няньчила младших сестренок, которые появлялись каждый год, с семи лет работала за так называемые «трудодни» в колхозе: почтальоном, пастухом... Ребенком же работала на масложиркомбинате и однажды едва не утонула в цистерне с подсолнечным маслом – сорвалась со скользкой вертикальной металлической лестницы, но чудом зацепилась платьем и осталась жива. И бесконечное домашнее хозяйство – ведь жили натуральным хозяйством, за принудительную работу в колхозе, практически, ничего не платили. Таскала тяжеленные, на коромысле вёдра – поливать огород.
В школу приходила только в ноябре, когда заканчивались все полевые работы. В дырявых не по размеру башмаках, в убогом заштопанном платье. Забивалась в угол, над ней все смеялись, показывали пальцем – нищенка! А она училась отлично – без учебников, без тетрадей!
И голод – голод – голод – годами!
А в двенадцать лет, как неродную, Пахом её все-таки выгнал из дома с классической, по Горькому, фразой: – Ты у меня не медаль на шее...
Тот самый Пахом, с которым она еще недавно пасла колхозных коров, и он рассказывал ей народные былины, сказки и о своей жизни в далёком краю, где он был молодым казаком. Но тот же Пахом в самые тяжелые голодные дни брал ружьё, уходил на озёра, бил уток и сам их там ел, бросив семью... Се человек.
И пошла она по осенним сибирским полям с холщевой в заплатах котомкой за спиной: старый учебник по арифметике, подаренный мальчишкой-соседом, да вилок капусты... Пошла к бабушке с дедушкой, которые тоже уже были небогатыми, высланными с Украины, но жили неплохо и здесь. Там Галю откормили, приодели, отправили в школу.
Но через два года Полина потребовала дочь обратно – ее семейство совсем погрязло в нищете и нуждалось в повзрослевшей помощнице.
Еще два года Галя проработала в семье, помогая ей выжить. Она нашла ничейную землю вдоль железнодорожного полотна и засеяла ее просом. Спасла семью и себя от голодной смерти.
Началась война с фашистской Германией. Непоседливый Пахом-путешественник вновь отправился из Сибири в Приморье, в то же село Лесозаводское, где у него жила сестра. А мою будущую мать после окончания школы за отличную учёбу премировали путёвкой комсомола – послали на годичные учительские курсы. Молодая тотолитарная страна не имела еще достаточного количества университетов и ковала кадры – взамен уничтоженной в концлагерях старой интеллигенции.
Трижды Галина умирала, опухая от голода. Булка хлеба на базаре стоила больше, чем ее месячная стипендия. (В СССР военного и несколько лет послевоенного времени продуктов в свободной продаже не было, они отпускались строго по специальным продуктовым карточкам.
Пройдет с о р о к лет, сельское хозяйство СССР будет курировать мой дядя Миша Горбачёв – член Политбюро, под его «гениальным» руководством колхозы-совхозы окончательно деградируют, продукты исчезнут с прилавков магазинов, торговая мафия будет торговать с чёрного хода, вновь появятся продуктовые карточки и страна, обладающая несметными мировыми запасами нефти, газа, цветных металлов, лесом, живностью в морях и океанах – рухнет, как колосс на глиняных ножках...
Галину спас инспектор образования, проезжавший с проверкой по учебным заведениям. Увидев погибающую девчонку, он издал распоряжение, позволявшее ей обедать в интернате, где она проходила учебную практику. Эта ежедневная тарелка каши и кусочек хлеба дали ей жизнь, а впоследствии – и мне...
Там же, в общежитии, она жила рядом с интеллигентками-преподавателями: бывшей дворянкой, женой действующего советского генерала, и немкой, преподавательницей немецкого языка. Они взяли над молодой студенткой шефство – учили манерам поведения: как говорить, ходить, одеваться... Впоследствии немку арестовали как немецкую шпионку (предки которой с еще петровских времен поселились в России!), и, конечно же, жестоко пытали и расстреляли...
После учёбы Галя попросила направление на работу в Приморье. В Лесозаводске она поселяется отдельно от семьи, преподаёт в школе в начальных классах. Многолетний постоянный голод создал из нее эдакое хрупкое, весьма симпатичное женское существо – с нежнейшей бледной тонкой кожей, большими карими глазами. Если бы тогда существовали конкурсы красоты, то она обязательно вошла бы в тройку самых-самых! Плюс – врожденный интеллект, плюс – учительница, интеллигенция, что по тем временам – большая редкость.
В Доме офицеров – танцы, нет отбоя от ухажёров. Но у нее большая любовь, любовь-болезнь – офицер, капитан. А он любит другую, на которой впоследствии и женится. Так проходит несколько лет. Заканчивается война. Дальний Восток – гигантская квартира для гигантской советской, еще не сокращенной армии, только что вышедшей из пятилетней бойни.
На танцах появляется бравый офицер – высокий майор двадцати шести лет. Десятки высших боевых орденов едва умещаются на груди. Именной пистолет от маршала за личную храбрость. Прошел всю пятилетнюю войну, чудом выжил в Сталинграде и на днепровской переправе. Из Берлина послали в военную московскую академию. Комиссия забраковала – искривлён палец на ноге... Послали служить в Китай, в город Порт-Артур, военная база СССР. Попросил неделю отпуска – жениться. Приехал в родной Лесозаводск, где мать, братья и сестра. Пошел в Дом офицеров на танцы, чтобы увидеть красавицу Галочку, восхищенные платонические отзывы о которой он слышал от офицера-земляка, приехавшего в Порт-Артур из Приморья.
Оказалось, что его родная сестра – одна из Галочкиных подруг. Попросил познакомить. Они встретились, танцевали, майор назначил свидание, но она почему-то не пришла. Тогда он сам явился к ней на квартиру и увидел: сидит бледная, голодная в бедной пустой комнате, рассыпалась единственная обувь – летние босоножки, а на улице конец октября и первые снежинки... Потому и не пришла на свидание.
Майор развернулся, ушел, а вернулся с многочисленными свёртками: зимние женские сапоги, теплые вещи, продукты...
За ней ухаживали десятки холостяков-офицеров – с большими зарплатами, пайками, а она жестоко голодала, перешивала единственное платье, и никто никогда ничем не помог...
Через неделю они, мои будущие родители, уехали на границу с Китаем, в новую войсковую часть.
Ей было четырнадцать, она сидела в хате. Там же находились её мать и старушка, соседка-знахарка. Стоял солнечный знойный летний день, ни облачка. И вдруг в открытую форточку влетел огненный шар - эдакий сверкающий раскаленный мячик. Но был ли он «огненным» и «раскалённым»?
Сейчас такие штуки называют плазменными НЛО. «Мячик» как будто разумно стал двигаться по комнате, словно осматривая её. Потом подплыл к девушке, на секунды застыл напротив её лица. Все присутствующие оцепенели, вошли в ступор: ни сказать, ни двинуться. Галя сидела по-деревенски, расставив под платьем ноги. «Мячик» медленно опустился вниз, к щиколоткам и... исчез!
Оцепенение спало и знахарка сказала: «Будешь, девка, вдовой». Почему-то больше никогда этот странный эпизод мать и дочь не вспоминали. Но вдовой она действительно стала. В двадцать семь лет.
В тридцать девять лет я написал повесть «НЕРАЗРУШЕННОЕ ВРЕМЯ», где в какой-то мере воссоздал кусочек жизни того послевоенного времени. Там я рассказал вкратце о некоторых собственных детских впечатлениях, об отце и матери. Через три года, в 1990 году, повесть, в сокращенном виде опубликовал журнал «Дальний Восток». Мне подумалось, что президенту СССР, товарищу Горбачёву, моему дяде, будет интересно узнать о судьбе своей сестры по отцу, о которой он весьма энергично пытался навести справки в 1961 году, накануне своей большой партийной карьеры...
Я отослал журнальный вариант повести в Кремль. Каюсь, не совсем бескорыстно. В 1987 году, когда я узнал, что являюсь близким родственником императора, я попросил его помочь с квартирой, поскольку жил (и живу до сих пор) в жуткой старой, с грибком и подселением квартире.
Но вместо квартиры я был окружен круглосуточным вниманием КГБ... И вот, в 1990 году, я повторил свою просьбу. Но ответа из Кремля ни на повесть, ни на квартирные мольбы не последовало. Ну разве что, зачастил в гости мой персональный гэбэшный опекун. Да за два года – 1990-91 – Дальневосточное книжное издательство опубликовало сразу несколько моих книг в нескольких литжанрах! Явление в СССР – небывалое!
А дяде Мише уже было не до меня. Он пытался спасти свою шкуру, и как всегда – бездарно, проиграв какому-то ничтожнейшему алкашу!
Итак, свою повесть «Неразрушенное время», опубликованную в журнале «Дальний Восток», я отослал в 1990 году своему кровному родственнику, президенту СССР, М. С. Горбачёву. Реакции не последовало, вернее, она последовала гораздо ранее, в 1987 году, когда я впервые обратился за помощью к своему д я д е.
Я не попрошайничал. Всё-таки, согласитесь, не так много на планете людей, имеющих книги и произведения в п я т и литжанрах. Да ещё – вопреки КГБ! И не в моем тщеславии было дело. Ведь каждый умный человек вполне расшифровывает двукоренную основу слова «тщеславие»: т щ е т а и с л а в а. Что означает: бессмысленность, преходящность, мимолетность, неблагодарность, забвение – славы...
Но любой талант: учёный, писатель, инженер – не может быть талантлив л и ч н о для себя! Природа или, если угодно, Бог, создают их, чтобы они работали для ВСЕХ. Таким образом происходит круговорот – обмен трудом.
Тот, кто не помогает таланту и уничтожает его тем или иным способом – против природы и Бога. И всегда наказуем.
Бывший Советский Союз – крайне нецивилизованная дикая империя, где при внешнем лоске всеобщего образования существовала узаконенная система взяток и клановая передача профессий и синекур.
И вот я, предложивший свой талант Urbi et orbi – городу и миру, обратился за помощью к главе гигантской страны да еще к ближайшему родственнику. Нет, не синекуру я просил – в качестве главного редактора центральной газеты или журнала! Хотя п о т а л а н т у это было бы вполне возможно. Но я, публикуясь уже в центральных СМИ в нескольких литжанрах, продолжал работать... слесарем!
Я попросил небольшую, но очень существенную для меня м е л о ч ь –помочь с квартирой. Квартира с подселением – это не место для писательского труда. (Но как писал я уже выше – подселение в моей пустой комнате появилось у меня... в результате обращения в 1987 году к Горбачёву!!! Подселили гэбэшных наблюдателей!). А под самой квартирой – подвал, где много лет уголовные соседи-ублюдки варили ядовитые наркотики и такие же ядовитые пары заполняли квартиру...
Об этом я поведаю позже, а пока продолжу рассказ о сестре Горбачёва – о моей матери. Слишком уж похожи брат и сестра и, может быть, некоторые эпизоды моего рассказа прольют свет на характер человека, погубившего гигантскую страну, которую нужно было не уничтожать, а талантливо развивать все имеющиеся плюсы. Но колоссальные глупость, бездарность, полнейшее неумение различать людей, руководить ими и ситуациями – привели моего дядю к позорному фиаско, жителей бывшего СССР – к вымиранию и деградации, а геополитическую систему планеты – к утере равновесия, соревнования, к перенятию тупикового, античеловеческого «американского образа жизни» и, вероятно, к еще большим дальнейшим планетарным потрясениям...
Пожалуй, описывая характер собственной матери, мне надо было бы начать новую отдельную главу и назвать её – НЕСОВМЕСТИМОСТЬ. А эпиграфом к ней взять один из тысячи своих афоризмов, например: «Любовь к ближнему своему тем больше, чем он дальше». А в начале этой новой главы я бы еще раз порассуждал об особенностях нашей психики.
Д а й и м я н и ч е м у – и о н о м о ж е т в о з о м н и т ь с е б я ч е м у г о д н о...
Словами можно выразить лишь форму и очень приблизительно – содержание. Ибо не мы создали этот фантастический мир, мы сами являемся ЧЬИМ-ТО т в о р ч е с т в о м, а посему нам не позволяется проникать в НАСТОЯЩУЮ СУТЬ ПРОСТРАНСТВА-ВРЕМЕНИ и в СОБСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО. И в свою психику в том числе.
Т о л ь к о н а у ч и в ш и с ь в и д е т ь в е щ и т а к и м и, к а к о в ы о н и е с т ь, м ы н а ч и н а е м о с о з н а в а т ь, ч т о о н и с о в с е м н е т а к и е...
Психика – это всё и ничего. Есть грубая шкала: дебилы, параноики, шизофреники. А еще есть: телепатия – чтение мыслей и чувств другого на расстоянии, иногда весьма значительном; телекинез – передвижение предметов взглядом – это явление многократно заснято на плёнку; левитация – полеты без приборов, с помощью только усилия воли; йога, ясновидение. Даже такая совсем уж фантастика, как телепортация – оказалась совсем не фантастикой, а бытовой реалией! Это явление широко известно в микромире, и вот только что австралийским ученым-умельцам удалось телепортировать лазерный луч на целый метр...
Наша психика-разум – часть местного, локального компьютера пространства-времени, куда входит всё то, что нас окружает: любой камень, травинка, дом, улица город – и наш мозг в том числе.
Местный компьютер входит в планетарный и далее, далее, расширяясь, – в общее информационное галактическое и вселенское поле.
Наша психика бездонна, бесконечна, также, как наши знания и необыкновенные физические и умственные возможности, изначально заложенные в нашем мозгу (ведь будущее уже существует!), но еще пока не открытые и не используемые нами.
НОРМАЛЬНАЯ ПСИХИКА?!? Если кому-то приходилось попадать в супер-экстремальные ситуации и наблюдать себя как бы со стороны...
Только что вы считали себя н о р м а л ь н ы м, хорошо знакомым с собой человеком, но вдруг... Вдруг вы видите, что ваши прежние трафаретные понятия: честь, совесть, стыд, рыцарство, смелость – всё мгновенно по боку, а вы, ваш организм – действуете автономно, без участия вашего ч е л о в е ч е с к о г о сознания, вы – то ли животное, то ли робот, то ли – сверхчеловек, или всё вместе...
Совместимость, несовместимость, знаки Зодиака, родительские чувства или их полное отсутствие – психика, психика...
Ныне в России по разным подсчетам – около ПЯТИ МИЛЛИОНОВ бес-призорных детей!!! При живых родителях! Так называемая «родительская любовь» – один из придуманных нами трафаретов-обманов, красивых сказок, в которые так хотелось бы верить... Но действительность показывает, что любовь родителей к детям и детей к родителям – явление не столь массовое, а, может быть, гораздо более редкое, чем реальные равнодушие, неприязнь, а то и ненависть.
Мне не повезло с материнской любовью. По зодиаку я Лев, мать – Скорпион. Полнейшая несовместимость! И отклонение в своей психике – садизм (который, конечно, ей передался от ее отца!) она удовлетворяла на мне, а иногда на некоторых учениках.
Её братец М. Горбачёв свои те же самые врожденные отклонения – тщеславие и садизм, удовлетворил на СССР, Восточном блоке и всей планете. Причем, вероятно, он плохо в реалии осознавал, как и каждый маньяк, – что творит...
Все женщины – артистки, играющие роли, написанные мужчинами. Но не всем удается найти своего сценариста.
И есть женщины – их всё более и более на планете, которые в силу ли надвигающейся энтропии и приблизившегося хаоса новой цивилизации, не желают быть артистками и играть по мужским правилам. (Не осознавая, что в таком случае они еще в гораздо большей степени по этим самым ненавистным им правилам продолжают играть!!!).
Их крутая, феменистско-матриархальная закваска – даже и при правильном, ж е н с к о м наборе хромосом, не позволяет им расслабиться и стать полноценной женщиной – в нашем, мужском понимании... Такие дамы весьма самостоятельны, они, как правило, достигают каких-то вершин в профессии, но... с ними не могут быть счастливы мужчины. Ибо в этих женщинах слишком велико мужское начало. В сексе, например, они весьма скованы, имеют о нем т о л ь к о с о б с т в е н н ы е представления и устанавливают на многое, практически н а в с ё, неоспоримые зап-реты. Мировая психиатрия обладательниц подобного сексуального поведения считает психически неполноценными.
Но кто знает, может быть эти дамы, предвестницы будущего бесполого клонированного или киборгенизированного человечества и правы? Говорят, что пьянство и разврат погубили мощную древнеримскую империю...
Впрочем, еще говорят, что в т и х о м о м у т е в с е ч е р т и в о д я т с я...
Моя мать – из таких женщин. Только в глубокой старости, опростившись, давно утеряв молодой шизоидный гонор, с изменившейся психикой, да еще при воздействии телевизора... она поняла, что жизнь – в определенном смысле – прошла д а л е к о мимо нее...
Если бы ей повезло, если бы ей было запланировано выйти замуж за того офицера-капитана, которого она любила первой любовью, в ней, возможно, и проснулась бы настоящая женщина. Но судьба предназначила ей выйти замуж за нелюбимого, за моего отца.
В результате появился ребенок – плод нелюбви и даже не секса, а так: случайная необходимость.
Когда ей после родов впервые показали меня и она увидела мою длинную голову (в шестидесятых годах двадцатого века нас, интеллектуалов, прозвали яйцеголовыми!), у нее начался приступ тошноты и омерзения...
И это было только н а ч а л о м несовместимости. А продолжение – вся дальнейшая моя жуткая жизнь. Причем, сила отвращения ее ко мне была такова, что на подсознательном уровне она равнялась не более и не менее – желанию убить меня. Ведь тех, кто нам отвратителен, мы не хотим видеть никогда, а значит, не хотим видеть их на этом Свете...
Много лет, практически, всю сознательную жизнь, мне почти каждый день кажется, что все мы в заколдованной стране, как бы она ни называлась – СССР или Россия, несовместимы с этой некогда богатой и прекрасной, а ныне – загаженной обворованной территорией, с этой с т р а н н о й властью и е ё законами, несовместимы с собственной совестью, друг с другом, несовместимы с Цивилизацией и Будущим...
НЕСОВМЕСТИМОСТЬ.
Однако пришла пора вспомнить, что даже и в документальной главе действуют определенные законы композиции.
Пришла пора изложить некий кульминационный момент моего скромного правдивого повествования, ибо сия кульминация стала и новой точкой отсчета НОВОГО существования планеты Земля, уплывающей в отрицательные величины: в г л о б а л ь н ы е грязь, несправедливость, деградацию, преступность, коррупцию, терроризм...
А зачинатель всей трагической для человечества «кульминации», молодой человек тридцати лет, сидел в украинской деревушке на завалинке дома, в котором когда-то жил его родной отец с первой семьёй, и строил гигантские планетарные планы и замыслы – по отмщению этой мерзкой стране, этой компартии! О-о, он еще покажет себя! Всей планете! Он предчувствует своё великое будущее!...
И действительно, с будущими деяниями Герострата, только уже мирового значения, однажды появится и насильно, за народные деньги, преподнесённый планете «шедевр» – сборник пустейших демагогических речей, написанных референтами (под шизоидную психику заказчика!), со «скромным» названием: «ПЕРЕСТРОЙКА ДЛЯ НАШЕЙ СТРАНЫИ ВСЕГО МИРА».
А почему – не Вселенной?!
Среди не столь большого набора талантов, которые Природа позволяет нам иметь, есть самый, пожалуй, поразительный: т а л а н т а м б и ц и й! Когда человек мнит себя великим полководцем, реформатором или самим Богом, а в реальной действительности не имеет никаких талантов вообще!
Разумеется, в таких амбициях ничего необыкновенного нет – довольно распространенная болезнь, называется шизофренией. Необыкновенное в другом: миллионы как будто бы нормальных людей постоянно подчиняются больной воле этих Наполеонов и наполеончиков и бредут по дороге в НИКУДА, в пасть досрочной бессмысленной смерти...
С возрастом невольно и неоднократно задаёшься этим сакраментальным вопросом: так что это такое – человек и человечество?! Временное химическое изображение на неком ЭКРАНЕ, где мы, несчастные одинокие оловянные солдатики топаем ради удовольствия НАСТОЯЩЕГО ВЫСШЕГО РАЗУМА?
Или мы, по плану того же РАЗУМА – временное звено, смешные нелепые существа с маленькой головкой и тонкими ручками, придуманные лишь как и н с т р у м е н т ы для создания других, более совершенных н е о р г а н и ч е с к и х существ – мыслящих, саморазмножающихся и совершенствующихся до бесконечности компьютеров?
Ч е л о в е ч е с т в о с п о с о б н о н а л ю б у ю г е н и а л ь н о с т ь, н о н е с п о с о б н о р а з у м н о у с т р о и т ь с о бс т в е н н у ю ж и з н ь...
Итак, 1961 год, лето, Украина (одна из республик СССР), глухая деревенька (рядом с железнодорожной станцией Фундуклеевка), маленький деревянный домик (хата), завалинка (утепляющее сооружение вокруг дома из досок, пространство между досками и домом засыпается золой или опилками), молодой человек на завалинке с наполеоновскими амбициями в голове и направлением в кармане – в высшую партийную школу империи.
После этой школы можно остаться на прежнем месте и не достичь ничего. А можно, если не быть дураком, залезть на самый верх и, кто знает, стать САМЫМ ГЛАВНЫМ. И он станет! Он п р е д ч у в с т в у е т... Тем более, у него есть все шансы – он лично знаком с членами политбюро, с этими старыми... Это о н и посылают его в свою школу, готовят себе смену. Он будет смахивать с их сгорбленных старых плеч пылинки, холуйствовать, лизать им ботинки, но достигнет, залезет...
Лишь бы проклятое КГБ не помешало, не узнало! Когда-нибудь он всё это развалит, уничтожит, сделает другие правила игры! Сколько ему пришлось скрывать, трястись от страха... Сколько он заполнял анкет, графу «родители», отец: «Горбачев, фронтовик...»
Формально, юридически он чист, но эти гэбэшные сволочи!... Если о н и узнают н а с т о я щ у ю правду – лишат не только будущей карьеры, но и прошлой! Всё пойдёт коту под хвост! Нищее детство с вечно пьяным папашей – бывшим махновцем, бандитом, убийцей, а потом – шахтером... Работа на комбайне и орден «Красного Знамени» (такой же, как когда-то получал Махно!), учёба в дурацком сельскохозяйственном институте, комсомольская карьера... Ах, если бы не эти родственники по отцу, ни э т а сестра! Кто она?! Что?! Какая?! А если она начнёт болтать р а н ь ш е в р е м е н и, расскажет об их р о д н о м отце правду...
Из-за нее-то он и сидит здесь. Оставшимся в живых дальним родственникам сказал, что приехал на батьковщину, посмотреть... А на самом деле ему очень нужен адрес неведомой сестры по отцу.
Эти далекие родственники ничего не знают о прошлом его родного отца. Все, кто знал – давно умерли, расстреляны, сгинули в сталинских концлагерях. А вот сестра... Она может знать многое или всё о своем отце. О его р о д н о м отце...
Ему надо с ней встретиться, поговорить, предупредить, наобещать будущие золотые горы! Чтоб не болтала... Чтоб не проявилась в самый неподходящий момент! Но где она?! Чёрт бы её побрал...
А сейчас я, автор этих строк, позволю себе прервать увлекательный ход мыслей молодого человека – моего дяди, сидящего в 1961 году на завалинке дома моего деда, и сказать следующее: счастливы люди, принимающие этот мир таким, каким он им видится. Они не верят ни в Бога, ни в чёрта, всё для них просто, ясно, никаких тайн и загадок.
Удивительно, что среди подобных с ч а с т л и в ц е в попадаются иногда граждане, считающие себя учеными. Они потрясают своими дипломами и степенями (выданными такими же с ч а с т л и в ы м и старшими коллегами!) и гневно заявляют, что никаких там НЛО и загадок не существует, а во всей Вселенной есть только таблица умножения, их священные дипломы и они сами – единственные разумные существа...
У таких «разумных» как правило отлично работает желудок и прямая кишка. С логикой, правда, несколько хуже, ибо непонятно – зачем сами-то они пошли в науку? Ведь всё уже навсегда известно и науку надо закрывать! Посочувствуем «счастливцам»: родившись и прожив, они так ничего и не поняли, не ощутили Бога в себе и вокруг. Как будто не рождались и не жили. Ведь девиз этих «ученых», «писателей», «редакторов», генералов КГБ: «Нельзя бесконечно увеличивать мудрость человечества». Нельзя – потому что сами не могут.
Р о ж д е н н ы й п о л з а т ь – л е т а т ь н е м о ж е т, н о м о ж е т в ы с о к о з а п о л з т и.
С помощью кастета, ножа и пистолета негодяи заползают повыше, на чужие места – талантливых, и оттуда отстреливают рожденных летать...
Но основная масса человечества в том или ином возрасте, так или иначе, принимает различные религии, суть которых одна: нам дано – пока, во всяком случае, – видеть лишь крохотную снежинку на вершине айсберга. А всё остальное – и сама вершина, и гигантская подводная часть – за пределами наших видений, ощущений, пониманий, знаний...
НАСТОЯЩИЕ знания о настоящем пространстве-времени У НАСТОЯЩЕГО РАЗУМА, увы, не у нас.
Но кое-что, так, по мелочам, прорывается иногда и в наш несовершенный трехмерный мозг!
Я обладал весьма сильными телепатическими способностями. Возможно, с возрастом, они ослабляются. Не знаю, как п е р е д а в а л я сам, но п р и н и м а л очень неплохо. Если обо мне думали знакомые люди, то я мог слышать не только их чувства ко мне, но и отдельные конкретные слова и мысли и даже – цвет одежды, в которую они в данный момент были одеты. Это наяву. И неоднажды во сне я уходил на несколько дней в будущее – наперед узнавая о неприятных и трагических моментах в собственной жизни и в жизни хорошо знакомых, а иногда и совеем посторонних людей.
Однажды на улице меня искалечил бандит. Я едва остался жив, попал в больницу, а бандит оказался по совместительству... милиционером... Всё отделение районной милиции сотрудничало с известной городской бандой, состоявшей из бывших комсомольских работников, кэгэбэшников и контрразведчиков военного флота. Все они работали на власть, помогая ей приватизировать за бесценок в свою пользу бывшую народную собственность, убивая конкурентов. Убивали в том числе и в здании самой милиции, в подвале, а трупы потом разбрасывали по городу.
Я, конечно, тогда этого не знал и, пытаясь найти справедливость, обратился... всё к той же власти!
Они решили меня убить. Изъяли все документы из судмедэкспертизы и больницы, куда я попал с сотрясением мозга и искалеченным глазом. Дней десять кто-то там обсуждал и готовил мое убийство. Это были совершенно незнакомые человекообразные: ни они не знали меня, ни я их. Но я их с л ы ш а л. Я слышал свою смерть, как она подбирается, насильственная, ко мне. Все эти десять дней у меня было жутко-угнетенное состояние, больное, похожее на сильнейшую депрессию, но это не было депрессией – я слышал подготовку моего убийства.