Part Three. Не отпускай меня.

- Хён, хён!
Хорошенький, перепачканный синей краской мальчик подбегает к Кенсу и дергает его за рукав джинсовой куртки. В руке он держит альбомный лист, покрытый разноцветными каракулями.
Кенсу оглядывает почти достроенную башню из Лего, величественно возвышающуюся посреди ковра детской и недовольно вздыхает, явно не желая отвлекаться от столь важной миссии: построить небоскреб в его собственном городе, где он, Кенсу, будет мэром, справедливым и очень могущественным.
Но Чонин смотрит на него снизу вверх большими, широко распахнутыми карими глазами. И в них столько тепла и любви, что Кенсу поворачивается к брату и мягко улыбается:
- Ну, что ты хочешь, Чонин-а?
В ответ малыш слегка надувается от смущения и протягивает ему листок, отворачиваясь. Мальчик берет его в руки и присматривается.
На листе яркими акварельными красками неумелой детской рукой изображены две фигурки: одна побольше, вторая – чуточку поменьше. Фигурки стоят, держась за руки, на зеленой лужайке, покрытой разноцветными зигзагообразными закорючками, изображающими цветы. В самом верху намалеван огромный красный круг.
Кенсу восхищенно выдыхает:
- Как здорово! Сам рисовал?
Чонин еще больше краснеет и кивает. Кенсу треплет брата по шелковистым темным волосам:
- Какой ты молодец, Чонин-а! Это ведь мы с тобой, да?
- Да, хён, - малыш утыкается чумазой мордашкой в колени Кенсу. Теплые ручки обхватывает запястья старшего брата, сжимая и тяня на себя. - Я нарисовал нас с тобой, потому что я больше всего люблю хёна! – Чонин поднимает голову и смотрит на него большими, мерцающими любовью черными глазами. - Потому что хён – самый лучший на свете!
Кенсу заключает братика в объятия, прижимая его к себе и вдыхая такой родной и нежный запах младшего брата.
Кенсу еще не знает всю значимость таких слов, как «любовь», «привязанность» и «нежность». Но все эти чувства живут в детском сердце, обращаясь в жесты и поступки, в то светлое и чистое чувство, которое цветет в душе Кенсу с того самого дня, когда мама и папа принесли маленький сверток с сосредоточенно сопящим малышом Чонином.
- Я тоже люблю тебя, Чонин-а, - шепчет Кенсу, поглаживая малыша по темным волосам, - мой самый лучший младший братик.
- Кенсу-хён, а давай я тебя нарисую!
- Конечно, а потом и я тебя!
Две головы склоняются над альбомом для рисования, сосредоточенно черкая карандашами по бумаге.

Кенсу - 8 лет, Чонин - 5 лет.

*****
- Хён, а хён!
Младший брат переплетает их пальцы и устраивает голову на плече Кенсу. Тот утыкается носом в пахнущую шампунем макушку брата и сонно тянет:
- Ну что тебе, Чонин?
- Ты когда-нибудь целовался с девочками?
Кенсу невольно подскакивает на кровати от такого вопроса. Он обхватывает голову брата ладонями и притягивает к себе, вглядываясь в лихорадочно блестящие в свете ночника карие глаза:
- С чего это такие вопросы?
Брат смешно морщится и прикусывает губу:
- Сегодня в школе Сехун по секрету рассказал мне, что уже целовал девочку. Это была сестра его друга, Юри. Он говорит, что это странно: тепло и немного мокро.
Кенсу тихонько смеется:
- По-своему он прав. Целовать девочек действительно немного необычно.
Чонин утыкается лицом в острые ключицы Кенсу, выступающие из-под растянутого ворота пижамной футболки:
- А что это была за девочка? Ну, та, которую ты целовал?
Кенсу закрывает глаза, чувствуя, как кожу щекочет теплое дыхание младшего брата:
- Это была моя одноклассница. Она вызвала меня на переменке в школьный сад и сказала, что я ей нравлюсь. А потом она потянулась и неожиданно поцеловала меня.
Чонин невольно ахает:
- Неожиданно, прямо так?! Даже без спросу?
- Ну да. Это было совсем необычно. Не так, как целуешь маму или бабушку. – Кенсу слегка морщит нос. - От нее пахло булочкой с кремом.
Чонин прыскает:
- Вкусная булочка, наверное, была!
Кенсу смеется следом за ним.
Некоторое время в детской царит тишина, прерываемая лишь легким потрескиванием ночника. Кенсу машинально касается своих губ ладонью, вспоминая тот самый поцелуй с Борам.
Все парни в его возрасте интересовались девчонками. Большинству мальчиков из класса нравилась Юна или Тэён-нуна из старшего класса.
Кое-кто уже завел себе подружку, а у Чанеля, его соседа по парте, уже был первый взрослый французский поцелуй, о чем он шепотом поведал Кенсу во время урока корейского.
Они с Борам вроде как тоже считались парочкой. После школы они часто гуляли вместе по улицам, иногда девочка легонько прикасалась теплыми губами к его щеке и тут же отворачивалась, краснея и смущаясь.
Кенсу время от времени украдкой рассматривал Борам и понимал, что она очень красивая. У нее были длинные темные волосы, большие глаза и очень милая, слегка застенчивая улыбка.
Кроме того, у нее уже начала расти грудь, и Кенсу испытывал легкий трепет, тайком поглядывая на небольшие холмики, виднеющиеся под форменной школьной блузкой.
Трепет, но не более. Ни возбуждения, ни вожделения, ни любви.
Внезапно Кенсу чувствует, как его шею обхватывают теплые руки Чонина.
- Хён…
От ощущения чужого худого, слегка угловатого мальчишеского тела внутри живота разливается легкое тянущее тепло. Кенсу слегка задерживает дыхание, когда брат внезапно обхватывает его тощими ногами и садится сверху.
- Что ты!.. – вскрикивает было Кенсу, но Чонин прерывает его:
- Хён, поцелуй меня.
В свете ночника черты лица Чонина кажутся практически нереальными. Большие яркие глаза, изящный нос и пухлые розовые губы. Из-под слишком короткой футболки виднеется тоненькая полоска слегка смуглой кожи, а свободные пижамные штаны, когда-то свисавшие с лодыжек, теперь едва прикрывают голени.
В этот самый миг Кенсу с легкой тоской понимает, что его маленький братик становится все старше и взрослее. И, что больше всего пугает, все красивее и красивее.
И слегка грубоватые черты его лица намного прекраснее, чем нежные черты лица Борам.
Будто завороженный, он прикасается ладонью к щеке Чонина. Пальцы оглаживают мягкую кожу, слегка касаясь уголка губ.
- Ты такой красивый, Чонин-а, - хриплым шепотом шепчет Кенсу, пугаясь звука своего неожиданно низкого голоса.
- Хён…
Мальчик наклоняется. Чужое лицо оказывается буквально в нескольких миллиметрах от головы Кенсу.
Чонин слегка касается влажными губами губ Кенсу. От него пахнет мятной пастой и чем-то еще, чем мог пахнуть только он. Терпкий, нежный, слегка пряный запах.
По всему телу начинает разливаться мягкий жар. Кенсу упирается ладонями в плечи Чонина, силясь оттолкнуть его от себя, понимая, что все происходящее неправильно и очень плохо.
Брат послушно отстраняется и шепчет, опускаясь рядом с Кенсу:
- Хён, мой хён…
Он обхватывает Кенсу под локоть и кладет голову ему на грудь:
- Целовать тебя так приятно, хён. Можно я когда-нибудь сделаю так еще?
Кенсу прикрывает глаза, силясь привести в норму сбившееся, лихорадочное дыхание. Сердце стучит будто безумное, тело влажное от пота, а внизу живота почему-то разливается болезненное, тянущее напряжение.
Он осторожно оттягивает резинку пижамных штанов и содрогается.
Его член, влажный и покрытый белесой смазкой, упирается в мягкую фланелевую ткань, оставляя влажный след на промежности штанов.
Первая в его жизни эрекция.
- Хён?
Чонин смотрит на него круглыми сонными глазами.
Кенсу силится унять дрожь, с ужасом понимая, что это все из-за брата.
Потому что Чонин слишком красивый.
Потому что Чонин намного роднее и любимее всех девчонок вместе взятых.
Потому что у Чонина мягкие и нежные губы, и от него так хорошо пахнет.
Потому что Кенсу – чудовище, у которого только что встал на самого близкого, родного по крови человека.
Мальчик выдавливает из себя улыбку, отчаянно сдерживая слезы отчаяния:
- Спи, малыш, спи.
- Я люблю тебя, братик.
Он мягко целует брата в макушку:
- И я люблю тебя, Чонин-а.
Кенсу с трудом борется с тем, чтобы не выскочить из комнаты и не побежать в ванную, чтобы побрызгать ледяной водой на пылающие щеки. По всему телу медленно разливается темное, раздирающее на части отчаяние.
Мальчик утыкается лицом в подушку, не сдерживая сдавленных рыданий:
- Люблю тебя, Чонин-а…

Кенсу - 13 лет. Чонин - 9 лет.

*****

Чонин поднимает руки и медленно стягивает просторную белую футболку. Будто завороженный, Кенсу наблюдает за тем, как перекатываются под смуглой кожей мышцы, а на животе проступают уже четко обозначившиеся мускулы.
Сердце наполняется болью и тоской. Кенсу отворачивается к раковине и начинает остервенело чистить зубы, старательно утыкаясь взглядом в тщательно начищенный матерью кран.
Брат расстегивает ширинку и спускает с узких бедер свободные джинсы. Кенсу дергается:
- Что ты собираешься здесь делать?
Чонин аккуратно спускает джинсы с лодыжек и кладет их на стоящую в углу гладильную доску. Затем недоуменно смотрит на старшего брата:
- Принять душ, а что такого?
Кенсу смотрит в большие глубокие черные глаза и понимает, что сейчас опять начнется. Появится это страшное тошнотворное Наваждение, от которого по всему нутру разливается липкое мерзкое чувство стыда и отвращения к самому себе.
Безумный водоворот эмоций, который возникает в его душе при виде Чонина, перекрывает все: мораль, предрассудки, семейные ценности. Все это лишь ничтожные условности, которые придумали люди, чтобы держать себя в рамках.
Кенсу выходит за предел того, что люди называют нормой, но ему плевать. Потому что его тело живет Чонином. В его легких стоит аромат Чонина. Его сердце бьется любовью, которую пробудил в нем Чонин. И только то огромное неконтролируемое чувство, которое он испытывает к брату, не дает ему покончить с собой.
Кенсу украдкой косится на душевую кабину, сквозь запотевшие стенки которой виднеются неясные очертания смуглого подтянутого тела.
Он никогда не расскажет Чонину, что любит его не как младшего брата.
Он никогда не признается себе, что мечтает об ответном чувстве.
Он безумен и день за днем все больше погружается в одиночество, которое накрывает его с головой.
Юноша отворачивается к зеркалу, плеская на покрасневшее от напряжения лицо ледяную воду.
За спиной слышится легкий скрежет и шлепанье босых ног по полу. Кенсу закрывает глаза и с наслаждением вдыхает воздух, наполненный запахом вишневого геля для душа, отцовского шампуня и чистого тела Чонина.
Он не смотрит назад, но знает, что брат вытирает взъерошенные волосы пушистым махровым полотенцем и натягивает на влажное и покрасневшее от горячей воды тело белый халат.
Его бывший халат, который Чонин забрал без спросу несколько недель назад.
Сердце пропускает удар, когда брат прижимается к нему сзади, обхватывая руками за плечи.
- Твой халат такой теплый, хён, - шепчет он прямо в ухо Кенсу. - Спасибо тебе.
Старший брат сглатывает, чувствуя, что отвратительное мерзкое чудовище внутри него медленно пробуждается и смеется надтреснутым издевательским голосом. По телу проходит волна дрожи, а кислород в легких сжигается будто в пламени.
- У тебя же есть свой. - Его голос дрожит и звучит как-то жалобно. - Свой халат и очень хороший.
Чонин кладет голову ему на плечо и улыбается.
- Но этот пахнет тобой, хён.
Он проводит кончиком носа по шее старшего брата и отстраняется.
Сквозь нарастающий гул в ушах Кенсу слышит тихие шаги и скрип закрывающейся двери.
Чонин оставляет его одного в заполненной паром ванной наедине с растерзанными чувствами.
Кенсу медленно сползает вниз, цепляясь руками за раковину.
Из пересохшего горла вырывается сдавленный хрип, а к глазам подступают слезы.
Глупый, глупый Чонин-а… Он ведь просто не понимает, насколько Кенсу отвратителен. Он даже не догадывается о болезненном, сумасшедшем влечении, которое день ото дня становится только сильнее.
- Так нельзя, - шепчет Кенсу, размазывая слезы по щекам. – Так нельзя…
Он чувствует себя грязным и ненормальным. Чудовище, сидящее внутри, скалится и раздирает острыми когтями пульсирующее сердце.
Выродок. Ублюдок. Отверженный.
Ему вообще не нужно было рождаться на этом свете.
Кенсу скулит и обхватывает себя руками, начиная мерно раскачиваться из стороны в сторону. Ему отчаянно хочется, чтобы сейчас его кто-нибудь пожалел.
Хотя бы немного тепла и понимания.
Но нет ни одного человека, которому он мог бы обо всем рассказать.
Слишком грязно. Слишком мерзко. Слишком противоестественно.
Взгляд цепляется за оставленную на гладильной доске футболку Чонина.
Будто сомнамбула, он поднимается с колен и, слегка пошатываясь, идет туда, где лежит все еще хранящая тепло тела младшего брата хлопковая футболка.
Он осторожно берет ее в руки и прижимает к лицу, вдыхая такой нежный и пряный запах чужого тела.
Перед глазами моментально встает Чонин. Весело смеющийся Чонин, играющий с Сехуном в волейбол.
Напряженный Чонин, раздумывающий над решением задачи по алгебре.
Чонин, нежно улыбающийся ему и шепчущий: «Хён, Кенсу-хён…»
Кенсу всхлипывает и просовывает руку под пояс пижамных штанов, обхватывая дрожащими пальцами возбужденный член.
Голова кружится от запаха Чонина и болезненного стыда, возбуждение накатывает на него неотвратимо, будто снежная лавина.
Рука скользит по напряженной плоти, и Кенсу понимает, что это конец.
Что так нельзя. Потому что это слишком на грани.
Перед глазами встает лицо брата, который смотрит на него любящими, полными тепла глазами.
Кенсу сдавленно выдыхает и откидывает голову назад, чувствуя, как по руке стекает липкая теплая сперма, а по щекам – горькие слезы стыда.
Он откладывает в сторону футболку Чонина и медленно оседает на колени.
Спину неприятно холодит кафельная стена, руки слегка дрожат от пережитого оргазма и нахлынувшего безумия.
Юноша закрывает глаза и понимает, что так больше не может продолжаться.
Он не имеет права любить Чонина. Он Отверженный, и не его удел любить и быть любимым.
Кенсу ложится на бок и сворачивается калачиком на полу, не обращая внимания на то, что одежда пропитывается холодной водой. С каждым вздохом внутри него что-то обрывается, оставляя на месте плоти кровоточащие ноющие раны.
- Чонин-а… Чонин-а… - шепчет юноша, размазывая слезы по щекам.
Чудовище внутри него притихает и глухо поскуливает.
Кенсу закрывает свое сердце на замок и запрещает себе любить.

Кенсу - 16 лет, Чонин - 13 лет.

*****
Кенсу чувствует его напряженный взор каждой клеточкой тела. Он поднимает голову и встречается взглядом с обжигающими глазами Чонина.
Тот смотрит на него в упор, слегка закусив красиво очерченную губу.
Внутри начинает пробуждаться опасная и до боли знакомая щемящая нежность, но юноша резко обрывает ее, заталкивая чувства в самые глубокие закоулки души.
Он демонстративно отворачивается и утыкается взглядом в томик манги, лежащий на коленях.
Чонин некоторое время молча смотрит на него, затем опускает голову, пряча глаза за отросшими, выкрашенными в каштановый цвет волосами. Затем разворачивается и выходит из комнаты, резко хлопнув дверью.
Кенсу позволяет себе мимолетный взгляд в сторону исчезающего за порогом комнаты младшего брата.
Буквально за год все изменилось до неузнаваемости.
Чонин вырос, и теперь Кенсу едва выше его плеча.
Чонин записался в волейбольную команду и сделался одним из самых популярных мальчиков в школе.
Чонин стал удивительно красивым. И теперь почти каждый вечер им на домашний номер звонят девочки разных возрастов, которые запинающимися тоненькими голосами просят к телефону «Кай-оппу».
Кай – новое прозвище Чонина, данное ему восторженными фанатами.
Потому что Чонин холодный и удивительно красивый.
От него каждый день пахнет женскими духами, а один раз Кенсу замечает на шее алое пятнышко, оставленное чьими-то жадными губами.
Но ни одна из них не приходит к ним в дом, и ни разу еще Кенсу не видел кого-то возле Чонина.
Он, наверное, единственный не называет брата Каем.
Потому что Кай – это прекрасный и недосягаемый принц, настоящая мечта всех девочек средних и старших классов.
А Чонин – это Чонин.
Его родной, любимый и самый дорогой братик.
Юноша сжимает руками томик, не замечая, что сминает черно-белые страницы, оставляя пальцами некрасивые борозды на бумаге.
Он ведь может позволить себе такую маленькую слабость, как называть брата по имени?
Раньше они были друг для друга самыми дорогими и близкими людьми.
Теперь между ними темная бездонная пропасть, которая с каждым днем становится все шире и которую Кенсу сознательно создал собственными руками.
Первое время младший брат не понимал, почему любимый и заботливый старший брат стал таким холодным и отчужденным.
Он, как и прежде, ластился к нему, обнимая и слегка касаясь губами светлой шеи. Но в ответ получал лишь мягкий, но решительный тычок в грудь и пустой равнодушный взгляд.
Кенсу видел, что Чонину было мучительно больно от его поведения. И от осознания того, что он причиняет брату страдания, хотелось завыть и перерезать себе горло собственными руками.
Если бы только Чонин знал, что все это только ради него!..
Если бы только Чонин знал, как трудно сдерживать бушующее чудовище внутри.
Кенсу честно пытался забыть или, правильнее сказать, забыться.
Он не был таким ослепительно красивым, как брат, но все-таки достаточно привлекательным, чтобы не испытывать недостатка в девушках.
Липкие от блеска губы, длинные, крашеные в разные цвета волосы и высокий, похожий на звон колокольчика смех. Упругие тела, длинные, старательно выбритые ноги и тяжелое, хриплое дыхание, когда он резким толчком входил в горячее тело, придерживая девушку за округлые бедра.
За полгода он сменил уже третью подружку.
Все они были славными девушками, хорошенькими и вполне подходящими для долгих и продолжительных отношений.
И ни одна из них не была похожей на Чонина.
Секс приносил ему удовольствие и служил разрядкой для растущего бушующего организма. Ему было хорошо, его партнершам, им, как они сами утверждали, тоже.
Но каждый раз, готовясь кончить, Кенсу вспоминал тот неумелый и робкий поцелуй много лет назад. И терпкий, обволакивающий сознание запах футболки Чонина.
Легкая вспышка стыда – и он достигал оргазма, стараясь забыться в ощущении экстаза и просто ни о чем не думать.
Муки совести придут потом. А пока можно было просто расслабиться и плыть по волнам удовольствия…
Кенсу встряхивает головой, силясь изгнать из сознания тяжелые холодные, будто лед, раздумья.
Он поднимается из кресла и бредет к двери.
Со временем Чонин просто перестал пытаться. И стал настолько далеким, насколько может быть человек, живущий за соседней стенкой.
Порой они не разговаривали по нескольку дней, но часто Кенсу чувствовал, что брат на него смотрит.
Смотрит со скрытой надеждой, что получит ответный взгляд.
Тогда Кенсу сжимал кулаки, до крови царапая кожу на ладонях, и старательно сдерживался, чтобы не привлечь к себе брата и не заключить его в объятия, шепча глупые и лживые слова извинения.
Кенсу медленно поднимается по лестнице на второй этаж и проходит мимо ванной, комнаты родителей. Из-за двери комнаты их с Чонином комнаты слышатся частые сдавленные вздохи.
Он замирает, слегка касаясь подрагивающими, похолодевшими пальцами латунной ручки. Наконец рука нажимает на металлическую поверхность, и молодой человек заглядывает в открывшуюся щель.
Увиденное заставляет его судорожно втянуть воздух в легкие и схватиться за стену, в отчаянной попытке удержаться на ногах.
Чонин лежит на его кровати, разведя в стороны длинные худые ноги. Свободная футболка слегка задрана, обнажая проступившие на напряженном животе кубики пресса и изящные косточки таза.
Мешковатые домашние штаны опущены до лодыжек, а длинные тонкие пальцы брата неспешно скользят по возбужденному, порозовевшему члену.
Чонин прикрывает глаза и запрокидывает голову назад в немом стоне наслаждения. Пухлые розовые губы что-то безостановочно шепчут, но что Кенсу не может разобрать из-за накатившего гула в ушах.
Монстр внутри него начинает буйствовать.
Второй рукой Чонин сжимает чью-то фотографию. Кто на ней изображен, Кенсу не видит, но не сомневается, что девушка – настоящая красавица.
Ведь только самая лучшая женщина могла привлечь внимание брата.
Чонин смотрит на фотографию помутневшими от возбуждения черными глазами и продолжает скользить второй рукой по пульсирующей плоти, сдавленно выдыхая и шепча ее имя.
Кенсу силится услышать, но не может, ибо сейчас перед глазами алое марево от того, насколько болезненно ноет его вставшая плоть.
Он расстегивает пуговицу на поясе и запускает руку в собственные джинсы, внутренне содрогаясь от отвращения к себе.
Брат проводит большим пальцем по головке и еле слышно стонет. Глаза широко распахиваются, и он выгибается, резко сжимая руку на члене и пачкая пальцы белой спермой. Чонин скулит и опускается на подушки, прижимая фотографию к груди.
Следом за ним кончает и Кенсу, неотрывно смотря на порозовевшее от наслаждения, удивительно красивое лицо.
Некоторое время Чонин тяжело дышит, старательно восстанавливая сбившееся дыхание.
Затем подносит фотографию к лицу и неотрывно смотрит на нее.
Кенсу видит, что взгляд брата наполнен целой гаммой ярких чувств: любовью, нежностью, болью и черной, какой-то безнадежной тоской.
Внезапно Чонин подносит фотографию к губам и целует. И в этом жесте столько отчаяния и болезненного желания обладать, что старшего брата будто окатывает ушатом холодной воды.
Он застегивает брюки и, пошатываясь, бредет прочь от комнаты, в сторону лестницы.
Все правильно. Чонин имеет полное право любить и быть любимым.
Его младший брат должен быть счастлив. Он не должен любить безответно, и Кенсу будет страшно рад, если таинственная красавица ответит ему взаимностью.
Перед глазами предстает полный нежный и обожания взгляд Чонина, когда тот прижимает к губам помятую фотографию.
Чудовище внутри него воет, пораженное в самое сердце, и истекает кровью.
Кенсу ненавидит девушку, которую любит Чонин, всеми фибрами души.

Кенсу - 17 лет, Чонин - 14 лет.

*****
- Мама, папа, познакомьтесь, это Хёён. Мы с ней учимся на одной параллели.
Хёён смущенно улыбается и кланяется, заправляя за хорошенькое ушко тонкую прядку волос.
Кенсу ободряюще ей улыбается и незаметно слегка сжимает своей рукой хрупкие девичьи пальчики.
Отец приветливо улыбается Хёён, а мама смотрит на нее с нескрываемым одобрением.
- Здравствуй, Хёён-ши, ты же останешься у нас на ужин? – ласково спрашивает мать, слегка наклоняя набок красиво причесанную голову.
Хёён слегка смущается и кивает.
На лестнице раздаются громкие шаги. Кенсу поднимает голову и видит, что по ступенькам вниз спускается хмурый бледный Чонин, опустив голову вниз и спрятав руки в карманы черных джинсов.
Кенсу сильнее сжимает ладонь Хёён и преувеличенно-радостно восклицает:
- Ах, Хёён-ши, ты же знакома с моим братом?
Его голос сейчас звучит до омерзения приторно.
Чонин спрыгивает с последней ступеньки и подходит к ним. Кенсу старательно избегает его взгляда и говорит, повернувшись к Хёён:
- Это мой любимый младший братик, Чонин.
Хёён улыбается и тихо говорит:
- Я знаю. Он отлично сыграл за сборную школы на последнем матче.
Неожиданно Чонин резко вскидывает голову вверх и ослепительно улыбается, глядя на Хёён слегка прищуренными глазами.
Затем подходит и берет в свою ладонь руку Хёён.
- Я так счастлив с тобой познакомиться, нуна. – младший брат обольстительно улыбается, и Кенсу невольно сглатывает, видя, как затуманиваются глаза Хёён. – Так здорово, что у моего хёна такая красивая девушка.
С этими словами он слегка касается губами кисти девушки. Хёён вспыхивает, а отец смеется:
- Чонин, да ты у нас настоящий дамский угодник! Вот у Кенсу уже глаза потемнели от ревности.
Молодой человек опускает голову, силясь хоть как-то погасить разжегшееся в душе темное чувство.
Его брат только что на его глазах флиртовал с его девушкой.
Открыто, немного развязно, профессионально.
Сердце сдавило от щемящей темной ревности.
Вот только Кенсу старается не думать о том, кого он на самом деле ревнует…

Ужин проходит в спокойной обстановке. Хёён мила и вежлива, мать не скрывает своего восторга, а отец постоянно шутит, делая Хёён незатейливые комплименты.
Чонин молча поглощает еду, не спуская с Кенсу внимательного взгляда.
Темные глаза буквально прожигают его насквозь, и юноша чувствует, что вот-вот начнет задыхаться.
Он переводит взгляд на смеющуюся Хёён.
Девушка была первой из его пассий, кого он привел в дом.
Кенсу думал, что это из-за того, что он наконец-то готов к серьезным отношениям.
Ведь Хёён была мила, воспитана и действительно испытывала к нему самые искренние чувства.
А может, все потому, что буквально позавчера он столкнулся с полуголым, выходящим из душа Чонином. Нос к носу, настолько близко, что Кенсу мог чувствовать на своих губах горячее, пахнущее мятной пастой дыхание.
Перед глазами стали возникать старательно захороненные картинки из прошлого: ночной поцелуй, ванная, стройное тело брата за створками душевой.
- Хён…
Кенсу вздрогнул и перевел взгляд на брата. Тот смотрел на него широко распахнутыми, полными какой-то отчаянной мольбы глазами. Чонин сдавленно выдохнул и коротко прошептал:
- Хён…
От одного лишь слова, произнесенного чужими губами, по телу Кенсу побежали мурашки.
Чудовище внутри взвыло и стало рваться наружу, раздирая грудную клетку когтями и сжимая лапой бешено бьющееся сердце.
Не говоря ни слова, Кенсу резко развернулся и буквально сбежал в их комнату…

Сквозь пелену воспоминаний Кенсу слышит, как Хёён отодвигает стул и говорит:
- Большое вам спасибо за все, но мне уже пора. Папа обещал заехать за мной в восемь. – Она вежливо кланяется матери и отцу. – Все было очень вкусно и спасибо, что приняли меня.
- Приходи к нам почаще, Хёён-ши, - ласково улыбается мать, а отец поворачивается к нему.
- Проводи Хёён-ши домой.
Кенсу кивает и отодвигает стул, пропуская Хёён. Та поворачивается к Чонину и мягко ему улыбается:
- До свидания, Чонин-ши! Было приятно с тобой пообщаться.
Чонин удостаивает ее тяжелым взглядом и выдавливает из себя сухую усмешку.
Кенсу ведет Хёён к выходу, почти физически ощущая, как брат смотрит им вслед.
Он захлопывает входную дверь и поворачивается к Хёён.
- Моей семье ты очень понравилась, - говорит Кенсу, привлекая девушку к себе.
- Ох, оппа, я так счастлива!
Хёён касается мягкими губами его губ. Некоторое время они молча стоят в объятиях друг друга, пока девушка не отстраняется и не смотрит на него извиняющимся взглядом.
- Папа вот-вот подъедет.
Слышится звук приближающейся машины. Хёён кланяется ему и бежит к синему «Пежо», на прощание тихо прошептав:
- Ты мне так нравишься, оппа.
Она открывает дверцу машины и исчезает внутри салона. Кенсу машет ей рукой, улыбаясь.
Он провожает взглядом отъезжающий автомобиль и заходит в дом.
Поднимаясь по лестнице, молодой человек думает о том, что все правильно.
У него правильная девушка, правильные цели в жизни и правильное поведение.
Больше нет ничего девиантного.
Чудовище внутри спит и больше никогда не проснется.
А он, Кенсу, наконец-то будет счастлив.
Он заходит в комнату и видит, что Чонин уже лежит на кровати, накрывшись одеялом с головой.
Юноша некоторое время молча смотрит на небольшой холмик под синим покрывалом. Сердце начинает покалывать, а в душе разливается горькое тоскливое чувство.
Кенсу снимает с себя одежду и переодевается в пижаму. Затем ныряет под одеяло и смотрит немигающим взглядом на мерцающий старый ночник.
Когда-нибудь он обязательно полюбит ее. Потому что так нужно. Так будет лучше для всех.
И он никогда не сделает ничего такого, что нанесло бы вред Чонину.
- Я ненавижу Хёён.
Спокойный голос младшего брата прорезает ночную тишину. Кенсу вздрагивает и поворачивается.
Чонин лежит на спине, заложив руки за голову, и буравит глазами потолок.
Почувствовав взгляд Кенсу, он поворачивается к нему и шепчет:
- Я так ненавижу ее, хён.
В его глазах столько боли и отчаяния, что внутри Кенсу все сжимается. Он облизывает пересохшие губы и шепотом спрашивает:
- Но почему, Чонин-а? Ведь она такая хорошая и милая…
-Да, - соглашается брат – И именно за это я ее ненавижу.
Он резко поднимается с кровати. Секунда, и опешивший Кенсу лежит, прижатый чужим телом к кровати. Младший брат с силой сжимает его запястья и с тоскою выдыхает:
- Я ненавижу ее, хён… Почему ты ее любишь?! Почему ты такой добрый и нежный с ней? Почему… - он запинается и смотрит на Кенсу лихорадочно блестевшими, повлажневшими глазами. – Почему я не она?
- Чонин-а…
Кенсу не выдерживает. Он исступленно прижимает к себе брата и поглаживает его по мягким волосам, чувствуя, как майка становится влажной от слез:
- Чонин-а, ты не понимаешь… Ты не понимаешь, что нельзя. Я же просто чудовище, и тебе надо держаться от меня подальше.
- Я люблю тебя, хён, - всхлипывает Чонин. – Я так люблю тебя, хён. Не как брата, а как… Я даже не знаю, как это объяснить…
Он слегка отстраняется и смазано проводит губами по щеке Кенсу.
- Кенсу-йа… Мой Кенсу-йа…
Кенсу из последних сил упирается дрожащими ладонями ему в грудь и шепчет, чувствуя, как на глазах выступают слезы:
- Я видел… Я видел, как ты мастурбируешь на фотографию… Не ври мне, Чонин-а, ты нормальный, и тебе не надо вляпываться во все это дерьмо…
Темноволосый юноша замирает. Затем усмехается и наклоняется вплотную к Кенсу.
- Это была твоя фотография, хён, - горячий шепот опаляет чувствительную кожу, отчего по телу Кенсу пробегает электрический разряд. – Я честно пытался с другими. Но ни одна девушка и ни один мужчина не заменят мне тебя, хён… - Он грустно улыбается и кончиками пальцев нежно смахивает слезы с щек брата. - Видишь, Кенсу-хён… я тоже чудовище.
- Чонин-а! – всхлипывает Кенсу.
Поцелуй полон вины, сожаления и горького облегчения. Кенсу прижимает к себе младшего брата, скользя губами навстречу чужим теплым губами и с трепетом оглаживая напряженную спину Чонина.
Чудовище внутри него воет, но уже от предвкушения свободы.
Чонин обнимает брата, закидывая ногу на его бедро:
- Не убегай больше от меня, хён, - он слегка касается губами его шеи. – Не уходи. Потому что так мне будет еще больнее.
- Я так люблю тебя, Чонин-а…
Кенсу прикрывает глаза и мягко поглаживает Чонина по плечу.
Завтра он расстанется с Хёён и буквально сгорит от чувства вины и жалости к хорошей, доброй и искренне любящей его девушке.
Завтра он снова будет погружаться в бездну отчаяния, понимая, что за такие грехи он должен гореть в аду.
Кожу опаляет дыхание брата.
Но все это завтра.
А сегодня он просто может спокойно насладиться теплом любимого человека.
И быть Отверженным с тем, кто дороже всего на свете.

Кенсу - 18 лет, Чонин - 15 лет