1. ЗАРЯ ВСЮ НОЧЬ
(по И. Бунину)
На закате шел дождь, полно и однообразно шумя по саду, и в незакрытое окно в зале тянуло сладкой свежестью мокрой майской зелени. Гром грохотал над крышей, мелькала красноватая молния, темнело от нависших туч.
Потом приехали с поля работники и стали распрягать лошадей, потом пригнали стадо.
Наступала ночь, дождь перестал, но отец, ушедший в поле еще вечером, не возвращался.
Я была одна дома, но никогда не скучала. Я наслаждалась ролью хозяйки и свободой после гимназии. Распорядившись в людской по хозяйству, я торопилась в дом приготовить отцу ужин.
Он приехал, когда уже начинало темнеть. Он отказался от ужина и выпил только стакан молока. Мы сидели с отцом за столом, я отвечала ему на вопросы по хозяйству, а в саду пели соловьи, и в три окна виднелось далекое светло – зеленое небо под лиловыми весенними тучами. Все было неопределенно и на земле, и в небе, все смягчено легким сумраком ночи, и все можно было разглядеть в полусвете непогасшей зари.
Отец ушел спать в кабинет, и в усадьбе тоже все спало.
И что-то блаженное было в тишине ночи после дождя и в старательном выщелкивании соловьев, что-то прекрасное реяло в далеком полусвете зари. Стараясь не шуметь, я стала осторожно убирать со стола, переходя на цыпочках из комнаты в комнату. Расставив все по местам, я прошла в свою спальню. Это не разлучало меня с соловьями и с зарей. Моя комната была озарена волшебным светом, а соловьи слышны во всем доме.
Я долго не могла заснуть. Вдруг что-то треснуло в зале. Я насторожилась, но все было тихо, только за окном щелкал один соловей.
Я обулась, накинула шаль на плечи, осторожно прошла в гостиную и остановилась у двери на балкон. В доме не было слышно ни звука. Я бесшумно повернула ключ и вышла в сад. Соловьиное щелканье стало слышнее, тишина исчезла, и грудь свободно вздохнула душистой сыростью ночи.
По длинной аллее молодых березок, по мокрому песку дорожек я вышла в конец сада, где была сиреневая беседка среди тополей и осин. Было так тихо, что слышно падение капель с нависших ветвей. Все дремало, наслаждаясь дремотой, только соловей пел свою сладкую песню.
Прислоняясь к стволу сырого тополя, я ловила замирающий лепет листьев и была счастлива.
Я проследила весь сокровенный переход ночи в рассвет. Я видела, как сумрак стал бледнеть, как заалело белесое облачко. В светлеющем просторе неба дрожала яркой каплей Венера.
Послышались утренние звуки. Я быстро дошла до балкона, отворила дверь и пробежала в свою спальню.
В доме уже встали, раздавались голоса, гремели тарелками, но это не мешало мне крепко спать.
2. СИЛА ПЕСНИ
(по И.С. Тургеневу)
Случилось мне однажды побывать в небольшом селе Колотовка. Бедное село это, однако жители окрестных деревень ездят туда охотно и часто.
На окраине села стоит избушка, крытая соломой. Эта избушка- кабак. Собираются там мужики, чтобы пропустить чарочку.
Был жаркий июльский день, когда я после охоты решил зайти в этот кабачок, чтобы попить квасу. Там уже собралось многочисленное общество. Оказывается, в кабаке был Яшка-турок – лучший певец в околотке. До меня доходили слухи о нем, а тут представился случай услышать его. И я остался.
Сначала Яков робел, стеснялся, но мужики кричали: “Пой, как бог тебе велит!”
Яков взглянул кругом и закрылся рукой. Когда он открыл лицо, оно было бледное, глаза едва мерцали сквозь опущенные ресницы. Он глубоко вздохнул и запел. Первый звук его голоса был слаб, казалось, он не выходил из груди. За этим звуком последовал другой, более твердый и протяжный. Третий звук набрал силу, расширился, и полилась заунывная песня “Не одна во поле дороженька”.
Он пел, а всем нам становилось сладко и жутко. Я редко слышал такой голос. В нем была и глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и грустная скорбь. Русская горячая душа звучала и дышала в нем, хватая вас за сердце.
Песня росла, разливалась. Яковом овладело упоение: он не робел уже, он отдался весь своему счастью. Звуки его голоса вонзались в душу стрелой. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами. У меня закипали на сердце и поднимались к глазам слезы. Глухие, сдержанные рыдания внезапно вырвались из моей груди.
Я оглянулся. Песня Якова дошла до всех слушателей: кто-то тихонько всхлипывал в углу, у кого-то медленно прокатилась тяжелая слеза, кто-то сидел и не шевелился.
Но вот Яков закончил песню на высоком звуке. Все сидели молча и чего-то ждали. Но Яков раскрыл глаза и обвел всех взором. Все лицо его преобразилось, засияли счастьем глаза.
Я еще раз посмотрел на Якова и вышел. И долго звучал у меня в ушах его неотразимый голос.
Как же могуч и талантлив русский человек!
3.Ёлка
(по А.Толстому)
В гостиную внесли большую мерзлую ёлку. Работник долго стучал топором, прилаживая крест. Когда ее поставили, она оказалась такой высокой, что верхушка согнулась под потолком.
От ели веяло холодом, но понемногу ветви ее оттаяли, поднялись, распушились, и по всему дому запахло хвоёй.
Дети принесли в гостиную украшения, подставили к елке стулья и стали ее наряжать, но оказалось, что игрушек мало. Пришлось опять клеить корзиночки, золотить орехи, привязывать к пряникам и яблокам серебряные веревочки.
Настал сочельник. Елку нарядили, опутали золотой паутиной, повесили цепи. Детям до вечера не разрешили заглядывать в гостиную.
Солнце медленно ползло к земле, розовело, застилалось мглистыми облаками, длиннее становилась лиловая тень от колодца на снегу. Стало смеркаться. Дети стали на диван и стали ждать. В комнате горела печь, потрескивали дрова, рассыпались угольками.
Но вот в коридоре хлопнула дверь, послышались голоса и шаги. Это пришли дети из деревни.
И в это время раскрылась дверь в гостиную, где сияла елка множеством огней. Она была похожа на огненное дерево, переливаясь золотом, искрами, длинными лучами.
Свет от нее шел густой, пахнущий хвоей, воском, мандаринами, медовыми пряниками.
Дети стояли потрясенные. А деревенские мальчики и девочки жались к стене. Все они были в шерстяных чулках, в красных, розовых, желтых рубашках, в алых и белых платочках.
Матушка заиграла польку. Дети сначала тихо подпевали, не решаясь встать в хоровод. Никита подбежал к толпе мальчиков и девочек, схватил их за руки и помчался с ними вокруг елки. Захлопали хлопушки, зашуршали бумажные колпаки. А под елкой лежали для всех подарки, завернутые в разноцветные платки.
Теперь было слышно, как щелкали орехи, хрустела скорлупа под ногами, как дышали дети носами, развязывая пакеты с подарками.
Потом все пошли в столовую пить чай. После чая хотели устроить игры, но дети уже устали. Маленький мальчик задремал, свалился со стула и начал громко плакать.
На этом праздник закончился. Дети оделись и всей гурьбой вышли из дома на мороз.
Никита пошел провожать детей до плотины. Высоко в небе горела луна, деревья в саду стояли огромные и белые. Ему казалось, что он идет в заколдованном царстве, где бывает так счастливо на душе.
Сочельник - канун Рождества.
4.МАТЬ И СЫН
В молодые годы Тургенев горячо и преданно любил свою мать. Однажды утром он ушел на охоту. Под вечер Варвара Петровна отправилась в карете в сопровождении бурмистра осматривать поля.
В сумерках разразилась небывалая по силе гроза. В помещичьем доме были все в тревоге, людей разослали по всем дорогам.
Первым появился Тургенев. К нему бросилась рыдающая воспитанница Варенька и что-то бормотала сквозь слезы. Сначала Иван Сергеевич не мог ее понять. Но узнав, что Варвара Петровна уже несколько часов как уехала и не возвратилась, он ринулся на конный двор, вскочил на первую попавшуюся лошадь и уже готов был выехать за ворота.
Но тут появился бурмистр и успокоил всех сообщением, что Варвара Петровна успела добраться до сторожки лесника и сейчас в полной безопасности.
А когда послышался стук колес, Тургенев с нетерпением встретил карету, вынес мать на руках и непрестанно целовал ей руки.
И перед чужими людьми Иван Сергеевич не таил пылких сыновних чувств.
В Москву на гастроли приехал Ференц Лист. Варвара Петровна редко выезжала из дому. Ей трудно было ходить, ноги опухали, ее возили в кресле. Но прославленного пианиста и композитора ей хотелось послушать и повидать.
Лестница, ведущая в концертную залу, была высокая, а лакеи забыли захватить кресло на ремнях. Варвара Петровна разгневалась не на шутку, но сын спас положение.
Высокий, хорошо сложенный, физически закаленный охотой, он схватил мать на руки, понес по лестнице и внес в залу. Среди публики поднялся шепот удивления. Многие подходили к Варваре Петровне, поздравляли ее со счастьем иметь такого любящего и внимательного сына.
Мать очень любила своего младшего сына. На письменном столе у нее всегда стоял акварельный портрет Ванечки.
Но настал день, когда она подошла к столу и швырнула портрет на пол. Портрет пролежал на полу несколько недель.
Сын посмел упрекнуть ее в жестокости к крепостным, деспотизме, выступил в защиту крестьян.
С того времени Варвара Петровна наотрез отказалась принимать Ивана Сергеевича. До самой ее смерти все попытки Тургенева повидаться с ней разбивались о решительный отказ.
Бурмистр - при крепостном праве: управляющий помещичьем имением или староста, назначенный помещиком из крестьян.
5.НОЧЬ
(по В.Вересаеву)
Я ушел далеко за город. В широкой котловине тускло светились огни города, оттуда доносился смутный шум, обрывки музыки. Был праздник, над окутанным пылью городом взвивались ракеты.
А кругом была тишина.
По краям дороги тихо волновалась рожь, освещенная бледной луной, и тихо трещали перепелки. Звезды теплились в голубом небе.
Накатанная дорога, мягко серея в траве, бежала вдаль. Я шел в эту темную даль, и меня все полнее охватывала тишина. Теплый ветер дул навстречу и шуршал в волосах. В нем слышался запах зреющей ржи и еще чего-то, что трудно было определить, но что всем существом своим говорило о ночи, о лете, о беспредельном просторе полей.
Эта ночь была удивительна хороша. Мне хотелось насладиться ею досыта.
Огни города давно скрылись. Кругом лежали поля. Над светлым морем ржи темнел вековой сад барской усадьбы.
Ночная тишина была полна жизнью и неясными звуками. Слышалось как будто чье-то сдержанное дыхание. В темной дали чудились то песня, то всплеск воды, то слабый стон. Где-то крикнула испуганная цапля, пискнула жаба в соседнем болоте. Теплый воздух тихо струился, звезды мигали, как живые.
Все дышало глубоким спокойствием, каждый звук чувствовал себя на своем месте, и только я один стоял перед этой ночью, одинокий и чуждый всему.
Ночь жила для себя. Мне было обидно, что ни одной живой души нет здесь. Даже если красота эта пропадет даром, никого не радуя, никого не утешая, она, будет продолжать все также сиять.
Я пошел по тропинке к саду, перебрался через заросшую крапивой канаву и покосившийся плетень.
Главную аллею этого сада составляли два ряда огромных черных елей. Широкая, покрытая толстым слоем рыжей хвои, она вела к старинному дому. Под деревьями было темно и тихо, пахло сыростью.
Небо здесь казалось темнее, а звезды ярче и больше, чем в поле. Вокруг меня с тихим звоном мелькали летучие мыши, и казалось, будто слабо натянутые струны звенят в воздухе. С деревьев что-то тихо сыпалось. В траве слышался смутный шорох и движение. Везде была какая-то тайная и особая жизнь.
Все дремало, все нежилось вокруг...
6.ОСЕННЯЯ СКАЗКА
(по К.Паустовскому)
Я проснулся серым утром. Комната была залита ровным желтым светом, будто от керосиновой лампы. Свет шел снизу, из окна, и ярче всего освещал бревенчатый потолок.
Странный свет был непохож на солнечный. Это светили осенние листья. За ветреную и долгую ночь сад сбросил сухую листву, она лежала шумными грудами на земле и распространяла тусклое сияние. От этого сияния лица людей казались загорелыми, а страницы книг на столе как будто покрылись слоем воска.
Так началась осень. Для меня она пришла сразу в это утро. Раньше я ее почти не замечал: в саду еще не было запаха прелой листвы, вода в озерах не зеленела, и жгучий иней еще не лежал по утрам на дощатой крыше. Осень пришла внезапно. Так приходит ощущение счастья от самых незаметных вещей – от далекого пароходного гудка на реке или от случайной улыбки.
Осень завладела садами и реками, лесами и воздухом, полями и птицами. Все сразу стало осенним. В саду суетились синицы. Крик их был похож на звон разбитого стекла. Они висели вниз головами на ветках и заглядывали в окно из-под листьев клена. Каждое утро в саду, как на острове, собирались перелетные птицы. Под свист и карканье в ветвях поднималась суматоха. Только днем в саду было тихо: беспокойные птицы улетали на юг.
Начался листопад. Листья падали дни и ночи. Они то косо летели по ветру, то отвесно ложились в сырую траву. Леса моросили дождем облетавшей листвы. Этот дождь шел неделями. Только к концу сентября лес обнажился, и сквозь чашу деревьев стала видна синяя даль сжатых полей.
Осень смешала все чистые краски, какие существуют на земле, и нанесла их, как на холст, на далекие пространства земли и неба. Краски казались особенно мягкими из-за осенней мглы, неподвижно висевшей в воздухе. А когда шли дожди, мягкость красок сменялась блеском. Небо, покрытое облаками, давало достаточно света, чтобы мокрые леса могли загораться вдали, как багряные пожары.
Часто осенью я пристально следил за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю.
Как-то поздним вечером я вышел в сад, к колодцу около старого клена. Я посмотрел на клен и увидел, как осторожно и медленно отделился от ветки красный лист, вздрогнул, на одно мгновение остановился в воздухе и косо начал падать к моим ногам, чуть шелестя и качаясь. Впервые я услыхал шелест падающего листа - неясный звук, похожий на детский шепот.
Ночь стояла над притихшей землей.