— Ты говорил, что нужно собрать сведения. — Шмуэль пал духом: ведь если Бруно ему не поможет, то кто тогда?
— Сведения, да, — кивнул Бруно. — Верно. Что ж, начнем.
Бруно сдержал слово: часа полтора мальчики рыскали по лагерю в поисках сведений. Они не очень понимали, что именно ищут, но Бруно не уставал повторять, что чутье исследователя их не подведет и когда они найдут то, что им нужно, они сразу это поймут.
Но они ничего не нашли, ничего, что бы подсказало им, куда исчез папа Шмуэля. А на улице становилось все темнее и темнее.
Бруно задрал голову — похоже, опять пойдет дождь. И в конце концов Бруно сдался:
— Прости, Шмуэль. Прости, что мы не нашли никаких сведений.
Шмуэль грустно кивнул. Он не удивился. В глубине души он и не надеялся, что они отыщут следы папы. Но хорошо хотя бы то, что его друг побывал у него в гостях и посмотрел, как он живет.
— Думаю, мне пора возвращаться домой, — сказал Бруно. — Проводишь меня до ограды?
Ответить Шмуэль не успел. В этот момент раздался громкий свисток, и не меньше десяти солдат — столько сразу Бруно еще не видел ни в одной части лагеря — окружили площадку, ту самую площадку, на которой стояли Бруно и Шмуэль.
— Что это? — прошептал Бруно. — Что происходит?
— Такое случается иногда, объяснил Шмуэль. — Они заставляют людей маршировать.
— Маршировать? — изумился Бруно. — Я не могу, у меня нет времени. Мне надо поспеть домой к ужину. Сегодня у нас жареная говядина.
— Ш-ш, — Шмуэль приложил палец к губам. — Молчи, а то они разозлятся.
Бруно насупился, но вздохнул с облегчением, когда к ним начали подтягиваться другие люди в полосатых пижамах; многих подталкивали солдаты, и мальчики оказались в центре толпы, так что их не было видно. Бруно не понимал, почему все такие испуганные, — в конце концов, маршировка не самое ужасное занятие на свете. Ему хотелось шепнуть этим людям, что все будет хорошо, что его отец — комендант лагеря, и если он отдает какой-нибудь приказ, значит, так надо, и бояться тут нечего.
Снова раздались свистки, и колонна приблизительно из ста человек медленно двинулась вперед; Бруно и Шмуэль по-прежнему находились в самой середине. Сзади послышалась какая-то возня, кто-то в конце колонны отказывался маршировать вместе со всеми. Бруно был слишком мал ростом, чтобы увидеть, что там происходит, он только услыхал громкие крики и выстрелы, но что к чему, так и не разобрал.
— А далеко нам придется идти? — прошептал он. Ему уже давно хотелось есть.
— Не знаю, — ответил Шмуэль. — Я никогда не разговаривал с людьми, которые участвовали в таких маршах. Почему-то они мне не попадались на глаза. Но думаю, вряд ли это надолго.
Бруно с беспокойством посмотрел на небо, и тут раздался еще один громкий звук — над головой прогремел гром. Небо мгновенно потемнело почти до черноты, и хлынул дождь, еще более сильный, чем тот, что шел утром. Бруно закрыл глаза и почувствовал, как по телу стекает вода. Когда он снова открыл глаза, он уже не столько маршировал, сколько его несло куда-то вместе со всеми, он был с ног до головы облеплен грязью, насквозь мокрая пижама прилипла к телу, и теперь он желал только одного — вернуться домой и наблюдать за всем этим на расстоянии, а не толкаться в самой гуще толпы.
— Нет уж, — буркнул он, — так я простуду заработаю. Мне надо домой.
Но стоило ему это сказать, как толпа вынесла его к каким-то ступенькам, а когда он по ним взобрался, то оказалось, что дождя больше нет, потому что все сгрудились в длинном помещении, где было на удивление тепло. Вдобавок у этого помещения были крепкие стены и надежная крыша — ни капли влаги не проникало внутрь. Да и вообще, кажется, ничего не проникало, даже воздух.
— Спасибо и на том. — Бруно был рад укрыться от грозы хотя бы на несколько минут. — Наверное, мы здесь переждем, пока не кончится дождь, а потом я отправлюсь домой.
Шмуэль прижался к Бруно почти вплотную и смотрел на него снизу вверх, в глазах его застыл испуг.
— Прости, что мы не нашли твоего папу, — сказал Бруно.
— Ничего, — пробормотал Шмуэль.
— И очень жаль, что нам не удалось по-настоящему поиграть, но когда ты приедешь ко мне в Берлин, мы обязательно поиграем. Я познакомлю тебя с… Ох, как же их зовут? — огорченно спросил он сам себя. Ведь эти трое были его верными друзьями на всю жизнь, но все они исчезли из его памяти. Он не помнил ни одного имени и не представлял, как эти ребята выглядят. — Впрочем, неважно, познакомишься ты с ними или нет. Они больше мне не лучшие друзья. — И тут он сделал нечто, что было совсем не в его характере: взял тоненькую руку Шмуэля и крепко пожал. — Теперь ты мой лучший друг, Шмуэль. Мой верный друг на всю жизнь.
Наверняка Шмуэль что-то ответил, но Бруно не услышал, потому что в этот момент закрылась входная дверь и снаружи раздался протяжный металлический скрежет. Люди, заполнявшие помещение, громко ахнули.
Бруно приподнял брови, недоумевая, зачем запирать дверь, но решил, что это делается для того, чтобы надежнее укрыть людей от дождя, они ведь могут подхватить простуду.
А потом в помещении стало очень темно, и посреди наступившей неразберихи и страшного шума Бруно вдруг обнаружил, что до сих пор сжимает руку Шмуэля в своей руке, и теперь уже ничто на свете не заставит его разжать пальцы.