В 1890—1900 годы в России возникает новое течение русский символизм. В нем принято выделять два основных этапа. К первому этапу относятся «старшие символисты» — Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Федор Сологуб. В 1900-е годы облик символизма обновили новые силы, так называемые «младшие символисты» — Александр Блок, Андрей Белый, Вячеслав Иванов. Разделял символистов двух этапов не столько возраст, сколько разница в направленности творчества и разница в отношении к миру.
В 1892 году молодой поэт Дмитрий Мережковский издал свою книгу стихов «Символы (Песни и поэмы)» и прочитал лекцию «О причинах упадка и новых течениях в современной русской литературе». Мережковский высказал мнение, что «современные люди стоят, беззащитные, лицом к лицу с несказанным мраком, на пограничной черте света и тени, и уже более ничто не ограждает их сердца от страшного холода, веющего из бездны... Мы свободны и одиноки!..» Один из «старших символистов» видел «три главных элемента нового искусства — мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности».
В течение 1894—1895 годов выходят три сборника под названием «Русские символисты». Их издателем и главным автором был В. Брюсов. Он так определяет цель нового течения: «Цель символизма — рядом сопоставленных образов как бы загипнотизировать читателя, вызвать в нем известное настроение». Для Брюсова и его единомышленников символизм, прежде всего, — это новый язык, новые темы. Поэзия «старших символистов» отличалась обостренной чувствительностью, переживаниями, непонятными обычному человеку, и видениями.
Прежде чем перейти к разговору о «младших символистах», необходимо сказать несколько слов об истоках тех идеалов, которые легли в основу их мировоззрения.
Культура и литература в России всегда были тесно связаны с философией, но на рубеже веков возникает особый интерес к этой науке. Философское учение проникает в разные области культуры. Происходит расцвет философской лирики, публицистики, прозы, музыки.
В конце ХIХ века в России в самостоятельную область духовной деятельности выделяется философия. Родоначальником русской философии принято считать Владимира Соловьева (1853— 1900 гг.) — известного мыслителя и поэта.
Соловьёв считал, что только на началах любви возможно торжество христианских идеалов. Любовь для философа являлась основным принципом отношений между людьми, только с ее помощью, по его мнению, можно ощутить свое единство со всем человечеством, преодолев природный эгоизм.
Большую задачу русский философ ставил перед поэтами и художниками, которые должны были «воздействовать на реальную жизнь, направляя и улучшал ее, согласно известным идеальным требованиям».
Под влиянием высоких идей Соловьева о любви, добре и красоте формировалось мировоззрение многих «младших символистов»: их не случайно называли «соловьевцами». По их мнению, поэт является связующим звеном между двумя разными мирами — земным и небесным. Перед поэтом, тем самым, стоит новая задача — стать «органом мировой души... тайновидцем и тайнотворцем жизни».
Писатели-символисты считали, что окружающий нас материальный мир — это видимость, всего лишь отражение идеального Высшего мира. Перед человеком творчества стоит главная задача — проникнуть в истинный мир, надреальный, это и даст возможность стать ближе к Высшему разуму. Символ, используемый при, этом, и является средством, помогающим постигнуть этот надреальный мир.
Символ — это слово-знак, с помощью которого поэт выражает сущность явления и может перекинуть мостик в субъективный мир, в иную реальность. «В поэзии то, что не сказано, мерцает сквозь красоту символа» — так говорил о символе Д. Мережковский.
Урок 17. «Поэзия как волшебство»
В творчестве К. Д. Бальмонта (1867—1942)
Цель урока: показать яркую индивидуальность поэта, разобраться в его «творческой лаборатории».
Оборудование урока: портрет К. Д. Бальмонта, сборники его стихов.
Методические приемы: лекция учителя, сообщение ученика, анализ стихотворений.
Ход урока
I. Реализация индивидуального домашнего задания
Слушаем сообщение ученика о биографии Бальмонта.
II. Слово учителя
Творчество К. Бальмонта представляет ранний символизм в русской литературе. Вершина его поэтической славы пришлась на самое начало ХХ века, когда вышли книги его стихов «Будем как солнце» (1903), «Только любовь» (1903), «Литургия красоты» (1905). «То было время, — писал Брюсов, — когда над русской поэзией восходило солнце поэзии Бальмонта. В ярких лучах этого восхода затерялись едва ли не все другие светила. Думами всех, кто действительно любил поэзию, овладел Бальмонт и всех влюбил в свой звонкопевучий стих».
Правда, позднее писали о банальности и ложной красивости его стихов. Но лучшие стихи Бальмонта удостоились высокой оценки таких его современников, как Блок, Маяковский, Цветаева. Поэт и ведущий критик Русского зарубежья Георгий Адамович отмечал: «Бальмонт не писал стихов, Бальмонт пел песни, и его слушала вся Россия». В стихах Бальмонта привлекала и очаровывала их «певучая сила», музыкальное начало. «У Бальмонта было множество недостатков, — подытоживал споры о поэте литературовед Вл. Орлов. — Но было у него и одно драгоценное достоинство — непосредственность и изначальная свежесть лирического чувства».
В начале ХХ века Константин Дмитриевич Бальмонт был популярнейшим из русских поэтов. Сам он высоко ценил свое творчество и себя как поэта: «Кто равен мне в моей певучей силе? Никто, никто». Небывалый успех у читателей, признание собратьев по перу определили особая музыкальность стиха, «певучая сила», с которыми он выразил настроения времени, переживания лирического «Я».
Первый «Сборник стихотворений» поэт издал на собственные средства в 1890 году. После встречи в 1894 году с В. Я. Брюсовым обратился к символизму. Поклонение высоким чувствам, мечте, мотивы призрачности жизни объединяют этих поэтов. В статье о символизме (1900) Бальмонт представляет поэзию как выразительницу «говора стихий». Лирический герой свободно чувствует себя в «царственных стихиях» (Вода, Огонь, Земля, Воздух): «Я люблю реальную жизнь с ее дикой разнузданностью и безумной свободой страстей». Особенно сильно влияние стихии Огня, сжигающего и возрождающего:
Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари,
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: «Гори!»