Садас (навес, построенный в священном месте для проявлений сомы) должен быть закрыт со всех сторон, потому, что генерация, которая происходит в этом месте, как и половое сношение людей, не должно быть видно другим, «потому, что не имеет силы (нарушается: vyŗddham [135]) когда это видят все»; «ибо даже муж и жена, когда их застают за coitu бегут друг от друга, они совершают грех (или даже «обижают»: āga eva kurvāte)». Следовательно, когда кто-то смотрит на садас необходимо говорить «не смотри!» (ŚB. 4,6,7,9). Такое же правило есть в хавирдхане, т.е. навес для сомы скрывается (ibid. 10). Мне кажется, что подобные предписания, в конечном счете, объяснимы врожденным беспокойством человека или затруднениями, когда он является свидетелем действий, в которых он участвовал самостоятельно или совместно, или в ситуации, который он чувствует себя или расценивается как, вторгшийся. Смутные чувства неловкости или смущения, замешательства или растерянности могут (и, я уверена, будут) интерпритированны в соответствии с главными тенденциями взглядов на жизнь и предрасположенностями в культуре, культурной и социальной среде, к которой принадлежит данный индивид. В древней Индии увидеть супружескую пару в момент in coitu (соития) или совершения āgas- который переводится как «грех»[136] - оскорбительное действие, представляющее собой проявление осквернения как результат проступка ритуальной или религиозной сфере и являющееся причиной или источником «вредного влияния» или ритуального осквернения. Человек, который оказался свидетелем проявления акта āgas- подвергается серьезному риску заражения и осквернения «злом». Так же существует другой аспект предписания, содержащегося в осмотре места брахмана: так же как сексуальный контакт, прерванный случайным свидетелем (см. выше); так же и человек, смотрящий на садас, препятствует процессу, который проходит здесь завершиться.
Отсюда необходимость защиты себя и окружающих от дурного глаза: AV. 14,2,12 «я сажусь в свадебную колесницу, чтобы на меня смотрели из домов добрыми, а не злыми глазами…» (…ághoreņa cákşuşā)[137], и не приношу дань уважения гандхарве[138] -«ужасному» или «злому» (bhāma-) глазу: 14,2,35. См. так же 4,9,6 «Защити нас, о намаз, от дурного глаза (cákşuşo ghorát) врага», источник зла, который эта строфа сравнивает с чарами, кошмарными снами и пр. Текст, данный в Kauś. 58,8 предписывает носить связку амулетов с маслом, чтобы оградить кого-либо от преждевременной смерти[139].
Не без причины глаза Ведической невесты намазываются жертвенным маслом (ŚGS. 1,16,5) в сопровождении слов RV. 10,85,44 (сравнить с AV. 12,2,17) «не имей дурного глаза – убийцы мужа…» (ághoracakşur ápatighny edhi)[140]. Жертвенное масло – форма жизненного сока (ŚB. 7,5,1,3) и имеет хорошую репутацию в отношении своих очистительных и осветительных качеств (3,1,2,11); а так же ему предписывается поддержка и защита человека от зла[141]. Взгляд незнакомца или постороннего человека может нести в себе любое зло и первый брачный контакт требует ряда предосторожностей[142]. Как известно, незнакомцы, которые часто подозреваются в совершении магических актов, могут, сознательно либо неосознанно, оказывать губительное влияние, которое должно быть нейтрализовано.
Страх загрязнения (осквернения) похотливых или завистливых взглядов на пищу[143] и другие запреты являются результатом веры в то, что на человека высокого ранга не должны смотреть, когда он ест или пьет, особенно, если на него смотрят те, кто находится ниже его по статусу (социальной шкале). Мотив иногда просто упоминается и объясняется боязнью дурного глаза – тот, кто потребляет пищу, опасается взгляда нищего и голодного человека (это не чуждо и понятно и нам), и это рождает интересные ритуальные представления и направления[144]. Даже богам предписывается бросание жадных взглядов на объекты, которые они желают. Боги исключают Рудру из дележки домашних животных - следовательно, этот бог, который желает убить их, фиксирует на них свой взгляд во время восхваления вамадеви (vāmadevya), которая считается коровой (PB. 7,9,16, cf. 4,8,15).
Широко распространено нежелание быть увиденным посторонними[145], особенно теми, кто может завидовать, когда кто-то ест пищу, вынуждает Ману (3,239) запретить cāņdāla, свинье, петуху, женщине, у которой менструация и евнуху смотреть на брахмана, во время принятия им пищи. Опасение быть оскверненным животными, нежелательными людьми и пр. понятно и хорошо известно; петух, который с одной стороны является символом сексуальной потенции и плодовитости, с другой стороны считается[146] наделенным пронзительным острым взглядом[147]. Медхатиши (Medhātithi) добавляет интересную поясняющую ремарку: «хотя было объявлено, что эти существа не должны смотреть с близкого расстояния, даже культурные люди избегают подходить близко к месту… Вот что значит запрещение - так же как свинья склонна нюхать еду, петух склонен махать крыльями и т.д., так же и человеку стоит избегать этих мест».
Здесь можно привести интересную ритуальную практику[148], которая имеет место в случае предложения умершему предку (HGS. 2,11,4 ff.): жрец должен накормить нечетное количество брахманов, еда является жертвоприношением, которое освящается их ртами, и произносится соответствующая этому действию мантра: «я упрочиваю себя в пране и жертвую еду «бессмертным»». Пока они едят, приносящий жертву смотрит на них и произносит: «Мой Атман пребывает в брахмане, потому, что это может освободить от смерти». Этот ритуальная практика, похоже, является частью запретов смотреть на человека более высокого ранга, пока он ест или пьет. Потому, что в этот момент, приносящий жертву, по-видимому, желает войти в контакт или соединиться с особой силой брахманов, которая сейчас способна выйти из их ртов и предстать перед смотрящим[149].
Ценные объекты следует защищать от оскверняющих и неблагоприятных взглядов, человека, обладающего дурным глазом. Вот почему имея дело с сомой необходимо предпринимать предупредительные меры: TS. 3,2,10, lg «О, Вайшна, широко шагающий, это твоя сома; охраняй ее; не позволяй дурным глазам обнаружить ее» (tam te duścakşā māva khyat). Как сравнивает формулировка KS. 4,2: 30,14 ff. не дай им причинить тебе зло; дурной глаз да не повредит тебе»[150].
Среди молитв, произносимых для Адитьи Грахи в третье прессование (жертвы сомы) есть так же TS. 3,5,5,2 «Сурья, бог, должен защитить меня от богов; Вайи – от атмосферы; Агни, приносящий жертвы, от глаза»; все это, как уже замечено Каландом[151] и Кейтом[152], дурной глаз[153]. Эти слова произносятся, когда адхварьи покрывает чашу с клинками дарбхи в своей руке.
Достаточно понятно, что запрет не смотреть на жертвенных животных, когда они предлагаются, препятствуют посмотревшему на них брахману «принять» их: KS. 28,6: 161,8 «приносящий жертву отводит взгляд с целью защитить коров. Если наблюдающий брахман посмотрит (на чашу) - он может забрать скот; он не считается смотрящим, когда скот уведен». Сравнить KapS. 44,6; 262,18; ĀpŚS. 13,10,2; MS. 4,6,9: 93,4 ff… Сравнить так же KapS. 44,6. «…На него он посадил животное головой на восток и ногами на север… На нем спинами повернуты все животные…Все, стоящие ниже Прзадайи ориентированы на юг. (…Darauf legt er das Their mit dem Korf nach W. und den Füssen nach N… Darauf kehren alle dem Thiere den Rücken… Dem pŗşadājya gegenüber setzen sich alle nach Süden schauend nieder)»[154]. Последнее предписание имеет похожее обозначение: Юг - регион смерти.
В пределах данной работы попробуем выяснить соотношение между позой и жестом. Под позой обычно понимают статическое положение тела. В жесте, напротив, подчеркивается момент динамический. Но, в сущности, между позой и жестом нет жесткой грани, поскольку поза – начальная или конечная фаза жеста, иначе – жест с нулевым движением. Отсюда, как справедливо полагают, многие исследователи и в ритуальных изображениях человеческого тела обычно фиксируется только конечная фаза движения.
В Индии сидячая поза связывается с Буддой, который просидел в позе медитации семь дней у подножия древа познания. Позы «падмасана» и «паллака» вместе с культурным влиянием Индии широко распространились в Азии и даже Океании. Падмасана стала обязательной для Китайских буддистов и считалась благом для монаха умереть в такой позе (в традицио-бытовой культуре основной позой сидения было положение на коленях с ягодицами на пятках).
Позы сидения «по-турецки» закрепились в ряде восточных культур, а аналогичная с перекрещенными ногами (падмасана) стала в Индии основной позой сосредоточенного восприятия сил. Однако поза медитации предполагает сидение на каком-либо возвышении.
Поза со скрещенными ногами на Самоа так же может свидетельствовать об Индийском культурном влиянии. Эта поза первоначально выступала в ранге значащей единицы. Войдя в плоть народных культур ряда регионов (например, на Ближнем Востоке), она становится кинемой. Поза сидения со скрещенными руками («знак косого креста») может быть интерпретирована как символ человеческой жертвы и воплощение космологической схемы. Как знаки рождения и смерти, они легко превращаются в запретительные знаки. Но скрещенные руки и близкие позы помогают лучше представить направленность сидячих поз, как поз отдыха или наполнения сил. Обращают на себя внимание растительные коннотации сидячих поз со скрещенными ногами. То же можно, по-видимому, сказать о позе сидения «по-европейски», на стуле. Не случайно в Египте было обожествлено деревянное сидение – трон[155].
Однако нет оснований полагать, что дурной глаз всегда завистлив. Так же существует злой и неистовый, обиженный и др. взгляды. Хотя комментарий на AV. 6,96,3 «Если сглазами, с разумом и если с речью мы подошли близко (т.е. оскорбленные)[156]…» может быть прав, замечая, что cakşuşā здесь обозначает так же и другие органы зрения. Места подобные этому показывают, что все же важнейшим из них читались глаза и наиболее значим взгляд, несущий с собой чувство обиды. См. так же TB. 2,4,2,1 yo mā cakşuşā yo manasā yo vācā brahmaņāghāyur abhidāsati «(злой человек), смотрящий, думающий и говорящий обо мне, как о враге привлекая брахмана (заклинания)…». В особых случаях следует даже говорить о «злом или обиженном взгляде». AV.13,3, Вов время восхваления солнца призывать несчастья на голову обидчика. Появившаяся (st.1) обида (āgah) называется «против того бога, который обижает и пронзает (все), чего коснется его взгляд» (anu vicākaśiti); в строчке 6 божественное светило описывается как рассерженный (гневный) взгляд его глаза между небом и землей (yó antará ródasi kruddháś cákşuşaikşata).
Авторы Вед понимают, что внимательный и многозначительный взгляды являются не только физическим, но и психическим процессами, что можно проследить в AV. 2,34,3: «они (скорее всего друзья жертвы[157], которая должна быть убита в жертвенных целях), обращая внимание на связанную (жертву), за которой присматривают (anvikş- «провожать глазами и внимательно смотреть») (за ним) разумом (manasā) и глазами…», комментатор добавляет «из любви и сострадания».
Две строчки[158] встречаются в двух вариантах AV. 5,6,9 f.; TB. 2,4,2,1, похожи тем, что они иллюстрируют взаимодействие взгляда и разума, тапаса и брахмана: «О, сильная взглядом (cakşuşah), сильная разумом (manasah), сильная брахманом (здесь имеется в виду магическая формула) звезда (tapasah)(TB. имеет в виду «от слова», vācan)». Вторая часть появляется из AV. «оружие оружия – твое искусство; да останутся без оружия те, кто имеют злые замыслы против нас» и в TB. «О, Агни обезоружь своим оружием тех, кто замышляет что-то против нас, сделай…и т.д.», в TB. Вышеупомянутый «глаз» или «взгляд» здесь имеет другое значение «дурной глаз» - губительное влияние, исходящее от враждебного взгляда.
Эта близкая ассоциация между взглядом и разумом[159], однако, отличается от часто упоминаемых проявлений cakşus- «глаза» и manas-, термина, который достаточно часто переводится как «разум», «восприятие», «чувство» или «осознание», который используется для обозначения многих умственных и психических способностей, и могут приблизительно восприниматься как основа мыслей, воли и чувств[160]. Поэтому RV. 3,37,2 священника просят призвать глаз и «разум» Индры, бога стократной находчивости и изобретательности[161], повернуться к говорящим. Подобные действия, по объяснению Сайаны, должны привести к тому, что глаз бога повернется выгодной стороной к ним. В RV. Kh. 3,15 так называемый «sūkta направления» (hŗdyasūkta-), которая является причиной взаимной симпатии и первоначальная строка, которая в некоторых grhyasūtras, используется в церемониях апанайаны (посвящение студента в Ведах) и свадебных церемониях. Строка 5 переводится, как следующее: «я захватываю твой взгляд своим взглядом, твой разум моим разумом»; cf. 15 ab. Это место показывает близкую связь между глазами и «центральным психическим органом» (manas) так же как и важность, приписываемая визуальному контакту. Сравнить так же порядок в Samhitāranyam, 3,2; ŚGS. 6,4,1 adadham mana işiram cakşuh и MŚS. 2,1,2,36 adabham cakşur ariştam manah [162], и интересное место представления в TĀ. 4,38: bráhmaņā tvā śapāmi, bráhmaņas tvā śapáthena śapāmi, ghoreņa [163]: «Я проклинаю тебя с помощью брахмана (мантры). Я проклинаю тебя проклятьем брахмана. Я смотрю на тебя дурным глазом Bhŗgus. Я насылаю на тебя порчу, сильным разумом Aņgirases. Я пронзаю тебя острием агхи (adha-)[164]. Падай ниже, чем я, Севернее Севера» (Как хорошо известно, рода Bhŗgus и Angirases - близкие понятия). С этими словами, после соответствующих приготовлений можно покорить врага[165] (по комбинации «разума и взгляда» см. например TS. 3,1,1,2; 3,2,8,2; 5,7,7,1[166]). Одна из мантр, предназначенная для жертвоприношения в связи с забоем скота в качестве жертв следующая: (AV. 2,34,3; TS.3,1,4,2; MS.1,2,15: 25,5; 3,9,7: 125,16; KS. 30,8: 190,2 f. и т.д.) «Те, кто сдерживались созерцая того, кто был сдерживаем, позволь, бог Агни, первым освободить их…».
Интересно наблюдать, что в связи с желанием начинает создаваться идея стать праджакамой (prajākāma-), т.е. «желающий урожая», и так же выражаемый фразой manas kŗ- «смиряться»[167] (TB. 2,2,9,1; BĀU. 1,2,1) так же как и глагол ikş- «смотреть ментальным глазом» (ChU. 6,2,3 f. tad aikşata banu syām prajāyeya Думается: «могу ли я стать многим; могу ли я породить сам себя»)[168].
Лучше сказать по-другому, что «глаз», «взгляд» и сердце сочетается даже с проклятием, которое формирует часть магических текстов адресованных барабанам войны, звук которых, обращает армию врага в бегство: AV. 5,21,2 «сотрясающий разумом, взглядом и сердцем, дай нашим врагам бежать, испуганным тревогой…».
В связи с этим мое внимание привлекло AiB. 2,26,2 «глаза и разум принадлежат Митре и Варуне». Это указывает на то, что эти две функции близко ассоциируются с этими двумя богами. Брахман так же возвращается к этой паре в 6,24,10: Здесь он, во второй раз, приводя шесть гимнов Валакхилиаса, переносит взгляд и разум; 6,28,4.
Может появиться вопрос – есть ли обозначение «разума» агнихорты хотаром и глаз священником-брахманом (TB. 2,1,5,9) в сочетании с предписываемыми этим органам функциями, потому, что везде (см. KB. 17,7; ŚB. 12,8,2,23) священнослужитель, органы их возможность сочетаются по-другому. Однако, брахман, находящийся на юге расценивается, как охраняющий жертву (ŚB. 14,1,3,2)[169], и глаза рассматриваются с другой стороны просто как «охранники» и «защитники» (goptŗ-: KauşBu. 2,1).
Строчка 2 в AV. 9,2, которая в церемонии колдовства Kauś. 49,1 рассматривается как сопровождающая освобождение слона навстречу неприятелю – в строчки 2 и 3 так же были включены несколько версий, использующихся для устранения эффекта кошмарных снов[170] - точно направляющих зло силой ума и глаз на врага[171]: «То, не приемлемо для моего ума и взора – то поглощает меня[172], и не радует меня, что страшными снами опутываю я своих соперников…».
Разница между физическим актом смотрения и пониманием умом, однако, не ускользнула от внимания Ведических поэтов: AV. 10,814 «я вижу его всего… своими глазами, но не всего знаю своим умом». Сочетание глаз и ушей так же не осталась незамеченной: сравнить, например, TS. 7,1,1,1. См. так же ŚB. 10,5,3,7; 11,5,9,2; JUB. 4,18,1 «бог, который соединяет видение и слышание». В ŚB. 12,7,2,4 они даже названы: samānam hi cakşuś ca śrotram ca.
По-видимому, установленная точка зрения показывает, что взгляд на объект, дополняемый формулировкой, наделен определенными характеристиками, способными наделять ими предмет. «Не только взгляд в одиночку наносит вред, но так же разум и язык»[173]. Это поверье относится не только к случаю с дурным глазом «яд которого считается способным нанести еще больший вред, если сопровождается злыми словами»[174], но так же и частые случаи взглядов благоприятного ритуально толка, с помощью которых оказывается конкретное влияние на определенного человека или объект. Связь взгляда и слов достаточно часто встречается и повседневной жизни и, конечно, не могла быть не упомянута индийскими поэтами: Bhag. Pur. 7,8,3 f. «дрожа от злобы, он решил убить своего сына; оскорбляя его бранными словами, искоса глядя на него с пророчащими зло глазами». Близкая связь между прямым взглядом и могущественными формулами может даже привести к изменению их значений. Сложносоставное cákşurmantra-, которая в сочетании с durhāra- «враждебный», AV. 2,7,5 используется в противоположном смысле, т.е. suhārd- «дружественный» и переводится Уитни-Ланманом как «волшебник глаза», а так же приводит человека, который своими глазами может достичь того же убивающего эффекта, который обычно достигается магическими заклинаниями. Комментарий говорит о sadoşam aksi сравнить так же с 19,45,1, где вновь появляется этот термин, и тот «волшебник» характеризуется как «враг» и «колдун».
Эти цитаты могут быть полезны, чтобы лучше понять смысл часто встречающейся фразы. В связи с мантрой «глазами солнца я смотрю на тебя» TS. 2,6,8,5 замечает: «глаз солнца не повредит (hinasti) никому». «Глаз солнца - ученик глаза Агни», означает безопасность потому, что демоны не могут нарушить траекторию Агни и Сурии (TS. 6,1,7,3). Человек, произносящий эту формулировку, временно идентифицирует свою зрительную способность[175] с той же способностью, но у солнца и тем самым считает себя в силах без использования ритуальных заклинаний достигнуть тех объектов и целей, которые считаются постижимыми под силу только солнцу. – Среди правил, соблюдаемых во время церемоний принятия гостя, существует традиция смотреть на него глазом Сурии (Kauś. 91,2).
Когда совершается ритуал, называемый samākhyābhakşaņam [176], удгатар, смотря на сому в чаше, пред тем, как выпить ее, делает глоток, произнося следующую мантру: «Человек, обладающий взглядом сокола, взглядом Агни смотрю я на тебя (avapaśyāmi)», комментарий добавляет, что сокол, с которым на время идентифицирует себя удгатар, является символом силы и всевидения (LŚS. 2,5,5; DŚS. 5,1,5; PB. 1,5,3)[177]. Этот пример, несомненно, указывает нам на то, что совершающий обряды чувствует в себе силы постичь и поглотить сому так, как сокол, которому он молится. Вслед за этим сома, содержащая силу, выпивается и приглашается быть настолько милосердной, что войти в говорящих людей.
В объяснении, данном в TĀ. 4,3,3, где перечислено достаточное количество мантр для высадки махавиры (жертвенного (священного) судна) на отмель, а так же по ее фиксации и манере смотрения на нее, комментатор замечает, что фраза sūryasya tvā cákşuşánvikşe в действительности означает, что человек, обращающийся к лодке, должен смотреть на нее глазами солнца, делая так, он не потеряет зрения, потому, что человек. Смотрящий на праваргию подвергает себя риску быть ослепленным; вот что означают слова rjáve tvā: «Я смотрю на тебя, чтобы постичь силу земли», sādháva tvā: «Я смотрю на тебя, чтобы постичь истинное состояние пространства», и sukşityai tvā: «Я смотрю на тебя, чтобы небесный мир стал для меня подушкой», и т.д.; что означает: «смотря на тебя все «сферы» (lokāh) вселенной смогут закончить их почитаемые дела».
Солнце VS. 7,42; 13,46 описывается как прекрасное «лицо» или «внешность» богов, глаза Митры, Варуны и Агни (RV. 6,51,1) – как величайшие и милейшие глаза Варуны и Митры[178], которые не обманывают; см. так же RV. 1,115,1; 7,63,1; AV. 13,2,35. Прилагательное adabdham «не быть обманутым» гармонирует с использованием Авесты на AV. 13,2,44: вот солнце, называемое ádabdhacakşuh «неповрежденным взором». Сравнить так же TS. 1,1,10; MS.1,1,11 и т.д. (жена жреца смотрит ádabdhena… cákşuşā на жертвенное масло); TB. 3,2,5,10 (MS. 4,1,7)[179].
Согласно древне-Иранским взглядам, выраженным в Авесте (Yt. 19,94) третий сын Заратустры Астватерета[180] увидит глазами мудрости и прямого взгляда несчастья; более того, он направит глаза везения на все создания и, оглядев этим взглядом, сделает весь материальный мир вечным[181].
В Авесте Митре указано оглядываться его глазами, исполненными прекрасным светлым взором (Yt. 10.107), и трудно не связать это предложение с мыслями и рассуждениями, приписываемыми богу в следующем определении: «Кто он, которому я поклоняюсь, кто он, обманывающий меня?... Кто дарует мне богатство и удачу, здоровье тела? Кому я в будущем подарю свое потомство? Кого мне благодарить за прекрасное королевство и многочисленную армию?» Кроме того, Авесте предписывают всевидение по отношению ко всем действиям человека[182]. Будучи невидимым, Митра наблюдает даже из темноты. Он храбрый и самый умный среди всех богов; с тысячью ушами и десятью тысячами глаз он сильный, всезнающий и владыка десяти тысяч шпионов (Yt. 10,141). «Спасибо этим глазам и способности Митры быть невидимым, ему, имеющему десять тысяч шпионов…» (Yt. 10,82). Эта характерная черта данного бога, неразделима с его желанием помочь и содействовать человеку: «К той помощи, пришедшей от Митры с его всезнающими мыслями, сильный всезнающий незримый хозяин десяти тысяч глаз…» (Yt. 10,46). Следует упомянуть так же и другой параграф (Yt. 10,33 f.), из которого видно, что этот бог может быть дружественным и великодушным, чтобы ободрить и наполнить радостью верующих: «Дай нам благости, о которых мы тебя просим, О, великий...: богатства, силу и победы, овладение Правдой и хорошей репутацией, мира душе, учения и знаний…, так, чтобы мы, будучи сильными духом, светлые, радостные и полные оптимизма могли совладать со всеми противниками…, всеми врагами, …. со всеми враждебными и злыми богами и людьми…».
Я не первая обращаю внимание и провожу параллели с Ведами[183]. Подобные характеристики являются неотъемлемым атрибутом для Индийской Митры: сравнить, например, с RV. 3,59,4 tásya vayám sumataū yajniyasyapi bhadre saumanaśe syāma [184] «можем ли мы быть наделены добротой (щедростью) этого бога, достойного поклонения при его почитаемом и выигрышном положении». См. так же RV. 3,59,3; 5; 6; 1.156.1 выражение дружелюбия бога.
Смотрение на объект глазами Митры является достаточно распространенной ритуальной техникой, имеющей цель воздействовать на объект, чтобы очистить его от приставшего к нему злого влияния: KB. 6,14: 27 сообщает нам, что в связи с prāsitram, маленьким кусочком пирога Агни, брахман должен, смотря на него, проговорить следующие слова: «Глазами Митры я смотрю на тебя», таким образом, он «ублажает» (śamayati) его с помощью глаз Митры[185]. Митра – бог дружбы, контакта, согласия и понимания[186], и его глаза, которые никогда не закрываются (RV. 3,59,1) наблюдают за человеком и сила его многофункционального взгляда считается всевидящей[187]. Кроме того, солнце (Сурья) постоянно называется глазом Варуны и Митры (RV. 6,51,1; 7,61,1; 7,63,1; 10,37,1)[188]; здесь же TB. 3,2,4,5 mitrasya tvā cakşuşā prekşa ity āha mitrāya. Когда Полная и Новая луна жертвует prāsitram, очень маленький кусочек жертвенного пирога, отрезанного для Брахмана-священнослужителя[189], все меры к тому, чтобы не допустить зло должны быть предприняты, поэтому пирог сразу же убирается в Веди (жертвенную коробку) и, таким образом, входит в контакт с божественной силой. Согласно истории, поведанной в KB. 6,13 f.[190] бог Бхага потерял свои глаза потому, что посмотрел на порцию брахмана, т.е. prāśitram; вслед за этим боги отдали его Индре, который успокоил[191] его вместе с брахманом. См. так же ŚB. 1,7,4,1 ff. После того как Индра таким образом освободил праситру, согласно информации, содержащейся в KB. 6,14 объясняя ритуал «Индра – брахман» (indro brahmā) и глядя на это брахман сказал: «Глазами митры смотрю я на тебя» добавляя «воистину глазами Митры он разделил это», т.е. «нейтрализовал силу, которая могла быть опасна». См. так же KŚS. 2,2,15; LŚS. 4,11,10; ŚŚS. 4,7,4. Теперь добрый и мирный по натуре бог Митра, который является «другом для всех» (TS. 6,4,8,1), предлагает пакт о мире, часто представленный в Ведах[192]. Он видит все, как солнце[193] (RV. 6,51,1). Собирая людей вместе, он смотрит за гонками людей своим недремлющим оком (RV. 3,59,1). Часто сравнивается с Варуной, который никогда не закрывает глаз (RV. 7,60,7). Оба бога «всевидящие» (viśvavedas) и это качество является силой универсального видения[194]. Это проясняет фразу, сказанную брахманом. Во время произнесения формулы он представляет бога, чье истинное имя означает «Дружба».
В приготовлении жертвенных пирогов для Полной и Молодой луны адхварьи должен произносить предающую земле перефразированную формулу TS. 1,1,4ik «Я смотрю (prekşe) на тебя глазами Митры; не бойся, не волнуйся, не дай мне причинить тебе вред» смотря на рис, предназначенный для этих пирогов (ĀpŚS. 1,17,9) смысл этих слов абсолютно ясен: рис должен быть огражден от перенесения каких бы то ни было чувств страха или беспокойства; глаза Митры символизируют доброе отношение. Сравнить так же MŚS. 1,2,1,31[195].
Эта формула обращает меня к мантрам, посвященным ритуальному принятию гостя. Когда манхупарка (любезно предлагающая смесь или мед) приносит это гостю, он должен посмотреть на то, что она принесла и произнести слова «Я смотрю на тебя глазами Митры» (ĀśvGS. 1,24,14; PGS. 1,3,16). Значение этого действа абсолютно ясно. Можно только добавить, что после принятия подношения соединенными вместе руками, он опять смотрит на него, повторяя строфу RV.1,90,6-8 «Ветра развевают мед на человека, который остается верным правде и порядку» (ĀśGS. 1,24,15).
Предписание (адресованное совершающим обряды) смотреть на говорящего человека (жреца) глазами Митры (VS. 5,34) могут, в соответствии с комментариями, восприняты как «с добрыми, бесстрастными, спокойными, мягкими, благоприятными глазами». Когда священнослужителям предлагается посмотреть на жреца глазами Митры, это означает, что им стоит передать доброту, дружелюбие спокойствие, присущее глазам Митре говорящему человеку, потому, что взгляд этого бога «свободный от зла, добрый и спокойный» (śāntam). Сравнить, например, с VS. 36,9 śám no mitráh… bhavatu.
Для объяснения целей и эффектов некоторых мантр – например «формула «будь тверд, не сомневайся», произносимая с целью достигнуть твердости и поддержки» - TB. 3,2,4,5 устанавливает, что мантра используется для получения mitrava- «дружбы». В связи с «глазами Митры» однако появляется мнение, что Митра не только «Друг», но так же этот бог в RV. 3,59,2 f. описывается как защитник человека от нужды, болезни и пр. Среди формул произносимых внутри церемоний праваргии для длинной жизни, здоровья, силы, защиты, процветания есть так же VS. 36,18 «котел укрепляет меня. Все живые существа должны смотреть на меня глазами Митры. Я смотрю на всех глазами митры». Комментаторы Уваты и Махидхары замечают, что глаза Митры являются śāntam. Другая формула, произносимая в случаях подобных ритуалов, сопровождает так называемое умиротворение: MŚS. 4,3,41 ff.: «Глазами Митры мы смотрим на тебя, глазами Митры мы смотрим друг на друга» (4,3,42 samikşadhvam). Цели и ритуальные функции этих слов похожи. – Сравнить с VS. 5,34; MŚS. 1,2,1,29.
Вол, превозносимый в AV. 9,7 не только называется Индрой, когда стоит повернутый на восток, а Ямой – когда на юг и т.д. (строфа 20), но и Митрой (строфа 23): другое обозначение близкой связи между этим богом и взглядом или даже особая разновидность взгляда.
Интересная иллюстрация благотворной функции взгляда могущественного существа появляется в описании устройства места для огромного кострища. К черепахе - представительнице жизненного сока мира (ŚB. 7,5,1,1) – которая похоронена заживо[196], адресуется следующее (VS. 13,30): «Огляди эти существа не сломанными крыльями», что согласно комментариям: «сделай эти создания своим взглядом (т.е. кирпичи в здании; сравнить с ŚB. 7,5,1,8) неразрушимыми». Хорошее телосложение животного посредством его взгляда переносится на «создания», на которых фиксируется взгляд.