Рассел рассматривал свою позицию как «научную философию, основанную на математической логике», но отнюдь не считал, что строение мира и его онтологический «состав» должны быть полностью отданы в ведение науки. Да, эмпирические вопросы нужно оставить науке, а вот вопросы о фундаментальных структурных особенностях вселенной (например, есть ли факты и что они собой представляют) принадлежат к компетенции философии. В статье «Логический атомизм» (1924) Рассел пишет: «Философия должна быть всесторонней и смелой, чтобы предлагать гипотезы о Вселенной, которые наука все еще не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть. Но они должны быть представлены именно как гипотезы, а не, что часто делается, как бесспорные истины, подобно догмам религии» [Рассел, 1998, с. 35]. Однако для решения этих задач, как было сказано, философия должна вооружиться новой логикой.
Вера Рассела в могущество логики и логического анализа вполне объяснима. Как и Фреге, он был математиком, обратившимся к философии в связи с проблемой оснований математики. Как и Фреге, он увлекся логицистской идеей сведения всей «чистой» математики к логике. Когда в 1900 г. Рассел на Международном философском конгрессе познакомился с результатами Дж. Пеано по аксиоматизации арифметики, его программа построения всей математики как единой дедуктивной системы, опирающейся на минимальное количество понятий и основоположений, которые могут быть соответственно определены в логических терминах и выведены из чисто логических принципов, приняла вполне осязаемые очертания. В ходе осуществления этой программы Рассел построил формальный логический язык, который в своих принципиальных чертах совпадал с языком, используемым в этих же целях Фреге, но были и некоторые важные различия. Во‑первых, Рассел стал применять более простую и наглядную, чем у немецкого логика, систему записи выражений формального языка, которая сохраняется до настоящего времени. Во‑вторых, хотя Рассел, подобно Фреге, для описаниялогической структуры суждения использовал понятие функции, он сохранил для нее традиционное название «предикат».В‑третьих, его логическая система содержала такой важный компонент, как «теория типов», созданная им для преодоления парадокса, который он обнаружил в теории множеств весной 1901 г. и который впоследствии был назван его именем. Однако наиболее важные изменения коснулись интерпретации формального языка и созданной в этих целях теории значения.
Бертран Рассел был убежден, что истинные высказывания о мире возможны только в том случае, если структура мира и логическая структура языка (на котором мы высказываем суждения о мире) будут соответствовать друг другу. Причем Рассел изначально задает логику и ее язык, на котором можно будет выразить все, что можно говорить о мире - Principia Mathematica. Это логика функций истинности. В ней истинность каждого сложного высказывания в конечном счете является функцией или следствием истинности простых, далее неразложимых высказываний. В такой логической системе должны быть независимые друг от друга элементарные предложения, истинность которых не зависит от истинности других столь же элементарных предложений. Рассел называет их атомарными предложениями. Возьмем, к примеру, два таких предложения: «Он красив» и «Он умен». Истинность одного не зависит от истинности другого. Но из этих атомарных предложений можно, связывая их друг с другом, построить более сложные предложения. Например, «Он красив и умен», «Он красив и не умен», «Он некрасив, и он умен», etc.
Таким образом, все предложения языка представляют результат операций истинности с элементарными предложениями. Или: все сложные предложения могут быть сведены к простым, атомарным (элементарным).
В логическом атомизме Рассела и структура мира должна быть такой же. Иначе говоря, ее основу должны составлять так называемые атомарные факты. Сами по себе атомарные факты, по Расселу, есть нечто абсолютно простое. Это то, что делает предложение истинным. Атомарные факты построены из единичных вещей или объектов и их свойств или отношений. Например, «Это - красное», «А больше В», «С между В и А». Нетрудно заметить, что такая онтологическая структура мира представляет собой онтологизацию того, что Рассел считал логической структурой языка.
Идеи Рассела были развиты в «Логико-философском трактате» Л. Витгенштейна, который полагал, что предложение есть не что иное, как образ, или логическая фотография факта. В предложении должно быть в точности столько различных частей, сколько их в положении вещей, которое оно изображает14. Предложение есть образ действительности, потому что мы знаем представленное им положение вещей, если мы понимаем данное предложение. И мы понимаем предложение без того, чтобы нам объясняли его смысл. Почему это возможно? Потому что предложение само показывает свой смысл. Предложение показывает, как обстоит дело, если оно истинно. И оно говорит, что дело обстоит именно так. Эту ситуацию наглядно можно представить на примере предложения, которое часто фигурирует в рабатах логических атомистов: «Кошка на коврике». Изображение описанного им положения вещей показывает все три элемента: коврик, кошку и ее положение на коврике. Таковы, по Витгенштейну, отношения языка к действительности.
61. Философия языка Людвига Витгенштейна
Людвиг Витгенштейн - австрийский философ, много лет преподававший в Кембриджском университете,представитель аналитической философии, один из крупнейших философов XX века. Предметом деятельности философии считал «критику языка».
Лингвистический поворот (переосмысление понятия и роли языка с целью его улучшить, а впоследствии просто исследовать), характерный для философии XX в., во многом был осуществлен благодаря аналитической философии языка, разработанной Витгенштейном.
В ранний период своего творчества Витгенштейн написал «Логико-философский трактат», который можно квалифицировать как пособие по логическому позитивизму (основной тезис позитивизма – научное и эмпирическое знание единственно истинное), то есть по неопозитивизму. Важные идеи «Трактата»: 1) онтологически первичным является вопрос не о бытии, существовании, а о выражении (и его формах — изображении, показывании, означивании). Тогда критерий выразимости является основным для разграничения области реального и области мистического. 2) Мышление неотделимо от языка. Поставив границы языку, следовательно, можно одновременно поставить границы мышлению. 3) Отношения в которых находится мир (онтология) и язык (семантика): онтологические и семантические понятия зеркально отражаются друг в друге. 4) Роль философии сводится к прояснению языковых выражений и является не учением, а деятельностью. Таким образом, основными предметами, которые обсуждаются в «Трактате», являются мир, язык, логика и мышление.
И еще раз:
- Язык и мир — центральные понятия всей философии Витгенштейна. Язык отражает мир, потому что логическая структура языка идентична онтологической структуре мира.
- Мир состоит из фактов, а не из объектов. Мир представляет весь набор существующих фактов. Факты могут быть простыми и сложными.
- Объекты суть то, что, вступая во взаимодействие, образует факты. Объекты обладают логической формой — набором свойств, которые позволяют им вступать в те или иные отношения.
- В языке именно факты являются простейшими языковыми единицами.
- Весь язык — это полное описание всего, что есть в мире, то есть всех фактов.
- Язык допускает также описание возможных фактов. Так представленный язык целиком подчиняется законам логики и поддаётся формализации. Все предложения, нарушающие законы логики или не относящиеся к наблюдаемым фактам, полагаются Витгенштейном бессмысленными (это предложения этики, эстетики и метафизики). Но Витгенштейн не лишает значимости эти области, а просто утверждает бесполезность в них языка.
В поздний период своего творчества Витгенштейн существенно пересматривает свои воззрения. В его «Философских исследованиях» содержится новый подход к анализу языка.
Витгенштейн критически относится к «традиционному» пониманию языка, дань которому он отдал в «Логико-философском трактате». Простая, наивная концепция языка базируется на определенном понимании значения имени (слова). Считается, что слову соответствует тот объект, на который оно указывает. Из слов строятся предложения, а их совокупность, как считается, образует язык. Слова и предложения что-то обозначают. Когда мы говорим «этот стол», «моя рука», «существует электрон», то мы всякий раз считаем значением слова или предложения некоторые объекты или процессы, происходящие с ними. Развиваемые представления кажутся вполне строгими — к чему здесь можно «придраться? Но поздний Витгенштейн их резко критикует.
Дело в том, что постулирование соответствия между именем и его значением не является очевидным. По Витгенштейну, значение слов определяется их употреблением. Значение слова есть его употребление, а отнюдь не то, что слово якобы обозначает. Ведь стоит начать сравнивать употребление слов детьми и взрослыми, неучеными и учеными, как сразу же выясняется несогласованность. Что есть рука человека? Что есть электрон? На такого рода вопросы последуют самые различные ответы, но раз так, то нет слов, которые бы обозначали что-то устойчивое, известное. Когда настаивают на том, что слово обозначает объект, то с самого начала считают объект известным, но этого-то как раз и нет.
Люди пользуются словами, при этом они убеждают друг друга в своей правоте, доверяют или не доверяют друг другу. Словами пользуются в соответствии с некоторыми правилами, которое нельзя свести к правилам грамматики или даже логики. Речь надо вести еще и о правилах жизни. Язык — это форма жизни. Жизнь реализуется в языке. И язык — это форма игровой деятельности. Конкретная языковая игра непредсказуема. Правила игры не заданы изначально, они формируются в сообществе. Значение слов конструируется в процессе жизни, в языковой игре. В процессе языковой игры особое значение имеют такие феномены, как вера, доверие, уверенность, убежденность. Верим мы не в отдельные предложения, а в систему предложений. Лишь постепенно обозначается целое, каким является жизнь, реализуемая в языковых играх.
Жизнь, язык, вера — вот главные феномены человека, они изначальны, они несводимы к чему-либо иному. То, что называют законами науки, — это тоже не более чем момент языковой игры, жизни человека. Если математика имеет дело с правилами математических исчислений, то философия имеет дело с правилами языковых игр. Не знающий правил игры ошибается, он терпит в жизни неудачу. Философская деятельность выступает как анализ жизни в форме языка. Философия должна прояснять способы употребления слов, возвращая им ясность, изымая из языка различного рода бессмыслицы. Подлинным предметом философского анализа является естественный язык, который превосходит по своему содержанию язык логики и математики.
Витгенштейн предложил новый способ философствования, который определил на многие годы характер западной философии. Тщательный анализ языковой практики (а через нее и целого ряда философских проблем), выяснение близости научных предложений и предложений повседневной жизни, подчеркивание конструктивного, творческого характера языковых игр, критика догматических представлений о соотношении языка и реальности, — все это достижения философии языка Витгенштейна.
Вместе с тем Витгенштейна много критиковали, обвиняя его в неправильности сведения всей сферы человеческой жизни к языковой практике, в игнорировании связи между субъектом и объектом.