И чаще, чем когда‑либо с конца перестройки, русские говорят, что они счастливы. Примерно каждые пять лет с 1990 года в ходе опроса The World Values Survey (WVS) россиян спрашивали: «Принимая во внимание все факторы вместе, можете ли вы сказать, что вы очень счастливы, достаточно счастливы, не очень счастливы, совсем несчастливы?» Российские социологи ВЦИОМ и «Левада‑Центра» задали подобный вопрос: «В жизни случается разное – и хорошее, и плохое, но в целом, вы счастливы?» и позволили респондентам выбрать между «да, полностью», «да, в основном», «в основном нет» и «совершенно нет». На рис. 10.7 я объединил данные этих опросов и начертил кривую процентного соотношения респондентов, заявивших, что они «очень» или «достаточно» счастливы (по опросам исследования WVS) и «полностью» или «в основном» счастливы (по опросам ВЦИОМ/«Левада‑Центра»). Процентное соотношение тех, кто был «счастлив», после небольшого падения в начале 1990‑х годов резко возросло, достигнув пика в 76 % в 2008 году. Количество тех, кто в основном или полностью несчастны, достигло максимума в 49 % в 1999 году, снизившись до 13 % в 2008 году. В ходе опроса «Исследование мировых ценностей» также спросили: «Учитывая все обстоятельства, насколько вы удовлетворены своей жизнью в целом?» Респонденты оценивали степень своего удовлетворения по шкале, которая идет от 1 («недовольны») до 10 («удовлетворены»). Число тех, кто был удовлетворен своей жизнью больше чем на 5 баллов, – 43 % респондентов в 1990 году. Он упал весьма существенно в начале 1990‑х годов, но потом вновь поднялся. К 2006 году 58 % были более удовлетворены[1], чем не удовлетворены своей жизнью.
Рис. 10.7. Самооценка счастья и удовлетворенности жизнью, Россия, 1990–2006 годы
К сожалению, нет сопоставимых опросов, проведенных до 1990 года – периода, когда советская система уже претерпевала кризис. Вполне возможно, что русские были еще счастливее и больше довольны своей жизнью до того, как Горбачёв начал пытаться исправить систему. Но основываясь на своих собственных ответах, а не на ностальгических воспоминаниях, похоже, что россияне стали существенно более счастливыми и более удовлетворенными своей жизнью с 2000 года, чем в последние годы коммунизма.
Эти показатели средние. Счастье и удовлетворенность жизнью сильно зависят от возраста. Молодежь стала гораздо счастливее в начале переходного периода и, насколько мы можем судить, не претерпела никакого последующего, даже временного, снижения удовлетворенности жизнью. В 1990 году около трети россиян в возрасте от 16 до 30 лет сказали, что они «не очень» или «не совсем» счастливы. К 2006 году этот показатель снизился до 14 %. Более 50 % стали значительно менее счастливыми в 1990‑х годах и только сравнительно недавно превзошли отметки 1990 года. Картина аналогична и по степени удовлетворенности жизнью.
Ответьте на вопросы:
1. Что можно сказать о динамике показателей счастья и удовлетворенности жизнью на основании текста и диаграммы?
2. Почему данные два показателя не всегда сопоставимы?
3. Согласны ли Вы с оценкой общей динамики счастья в «посткоммунистическом» мире, высказанной в подстрочном комментарии?
4. Как Вы полагаете, какой главный тезис пытался обосновать американский профессор своей диаграммой? Насколько он выглядит обоснованным?
5. Какие факторы, не обозначенные во фрагменте, могли бы повлиять на степень удовлетворенности жизнью и счастье?
Ответы (каждая позиция оценивается из максимума в 4 балла в зависимости от адекватности и полноты):
1. Оба показателя после провала середины 1990-х гг. имеют тенденцию к росту: удовлетворенность жизнью устойчивую, счастье – с изгибами (кризис 1998 г. и некоторое сокращение в 2004-2005 гг., когда государство бралось отменять льготы пенсионерам и инвалидам). Автор оговаривает, что многое зависит от возраста, но в то же время заявляет, что общая динамика все равно положительная. Им же признается, что нет никакой возможности сравнить пиковые значения 2008 г. с тем, что было во времена СССР (может, тогда люди были еще счастливее?).
2. Два показателя не сопоставимы, потому что счастье воспринимается как общее состояние, включающее и личную жизнь. Человек может быть не удовлетворен материальными условиями, но рад тому, что ТВ жизни многое налаживается, есть лад в семье, надежды на карьерный рост и т.п. Удовлетворенность жизнью рассматривается двояко: от одной крайности (лишь бы не было войны) до другой (удовлетворен тот, кому и стремиться не к чему)
3. Можно согласиться с тем, что отсутствие уверенности в завтрашнем дне и падение доходов у людей среднего и старшего поколения происходило во всех бывших социалистических государствах. Но нельзя согласиться с тем, что выход из этого состояния у всех один. В странах, где лучше известна жизнь в развитых странах сильнее ощущается разрыв в уровне жизни, и наоборот, сравнение с жизнью в ряде бывших республик СССР свидетельствует о том, что все не так уж плохо.
4. Главный вывод связан с тем, что отход от социалистического (советского) варианта развития страны в целом, оправдан. Жизнь налаживается, число довольных и счастливых растет. Однако нельзя связать этот «тренд» с общеисторической перспективой: вполне возможно, что это лишь констатация того факта, что в 1990-е годы жилось хуже, и сравнение в пользу состояния конца 2000-х гг.
5. Такими факторами могли бы быть состояние здоровья (свое и близких), возможности повысить свой социальный статус (в том числе, благодаря образованию), основания гордиться своей страной (в том числе на международной арене), возможности самореализации в сферах, не связанных с получением доходов.
Примечание. При оценивании рекомендуется обращать внимание не только на способность извлекать и комментировать информацию источника, но и умение видеть социальные процессы за представленными фактами.