В ряду футурологических книг




Проблемы и трудности чтения

При первом чтении возникло ощущение катас­трофы, такой же ужасной, как та, о которой повествует сам автор. Так много информации из раз­ных областей знания обрушивается на голову чита­теля. Физика, кибернетика, география, химия, математика, синтоистская философия, мифология, научно-фантастическая литература; зарубежная и русская классика и книга книг — Библия.

Но, такова воля автора, где-то в этом хаосе (воз­никшем, конечно, в моей голове) должна была быть путеводная нить: логика мысли автора, которую я должна была понять. Потребовалось и второе, и третье чтение. (Читали мы одновременно со студен­тами и почти ежедневно обменивались своими впе­чатлениями.) Критических выступлений по новой книге Михаила Попова не было. Только отзывы читателей разных уровней. Можно было увидеть, кого и куда (в зависимости от уровня знаний и культуры чтения) увела авторская мысль. Студен­ты при написании своих отзывов, конечно, пользо­вались этими вспомогательными текстами, но в основном для оформления своих мыслей: каждому хотелось написать «понаучней и по литературней,

покрасивее».

Осмысление содержания романа

Чтобы не потеряться в многочисленных пробле­мах, в качестве плана взяли вопросы, которые появ­лялись у нас в ходе чтения и обсуждения книги (до конференции). Предлагая эти вопросы в логической последовательности, считаю, что это единственно верный путь изучения и анализа произведений: по­пытка сформулировать вопросы и ответить на них.

1. Возможно ли с помощью книги (а шире — литературы) изменить мир?

2. Является ли научно-технический прогресс бла­гом для человечества? (атом — тепло, атом — бом­ба; генная инженерия — возможность создавать новую жизнь, излечивать болезни — создание био­роботов, химия — облегчение в быту, большие уро­жаи — отравление и т. д.).

3. Можно ли остановить научную мысль и любо­пытство ученого? Что важнее для ученого: научное открытие или его нравственная позиция?

4. Каков взгляд автора на будущее человечества, исходя из названия романа (в этом и проблемати­ка).

5. Что такое человек и какова мера вины челове­ка в произошедшей катастрофе?

6. Возможен ли выход из тупика? Можно ли все же предотвратить катастрофу? Или она неизбеж­на?

7. Способен ли современный человек остановить­ся на пути саморазрушения?

8. О чем роман? О будущем или о настоящем? (отсюда определение жанра).

О жанре

Первым этапом нашей работы было осмысление жанра. По этому вопросу было высказано несколь­ко точек зрения:

1. Роман-антиутопия (рядовой читатель).

2. Футурология — точка зрения доктора фило­логических наук.

3. Сам автор на встречах со студентами утверж­дал, что это не фантастика, однако ему близка мысль о футурологии.

Работая над текстом, мы пришли к выводу, что это, конечно, не антиутопия (достаточно сравнить книгу с романами Евг. Замятина, Оруэла или Олдоса Хаксли). И во всяком случае не только футу­рология.

В книге много фантастического, но автор гово­рит: «Не фантастика». Так появился ещё один воп­рос: что такое вообще фантастика? В справочной литературе находим ответ. «Фантастика — древней­ший из видов творчества человека. Истоки фантас­тики в мифотворческом, народно-поэтическом со­знании. Сказки, мифы, легенды, эпические поэмы далекого прошлого, откровения пророков, книги апостолов, средневековые рыцарские романы — везде фантастика существенный, а часто домини­рующий элемент. Не будет преувеличением сказать, что именно в ней (фантастике) корни исполинского дерева мировой литературы всех времен и народов.

Ускорение технического прогресса в XIX в. и научно-техническая революция века XX породили еще одну ветвь литературного дерева — НАУЧНУЮ ФАНТАСТИКУ.

В научно-фантастических произведениях рису­ется мир, преображенный наукой, по-новому откры­вающийся взгляду исследователя. В XX веке, на рубеже третьего тысячелетия, научная фантастика сохраняет свою роль художественного анализато­ра, зеркала, отражающего нашу противоречивую действительность на фоне ее проблем, угрожающих тенденций, перспективы грядущего...»

Художественная литература, стремящаяся к поиску новых форм, тут же взяла на вооружение методы и приемы научно-фантастической литера­туры, приспособила их к романтической и реалис­тической литературе. Таким образом, создаются совершенно новые формы социально-публицисти­ческого романа, психологического, философского романа, неразрывно связанных в своей структуре с фантастическими элементами. Одним из таких про­изведений, как нам кажется, и является роман Ми­хаила Попова, где фантастический фон — один из художественных приемов автора. Анализируя текст, мы пришли к выводу, что это социально-публицистический роман о сегодняшнем дне России. И самое интересное, что автор с нами согласился.

В ряду футурологических книг

Сопоставление романа с книгами предшествен­ников напрашивается само собой. А уж когда имя такого предшественника называет сам автор, то грех не провести сравнительный анализ.

Итак, роман М. Попова — и творчество Рэя Бредбери. Оба писателя считают, что наука и техника на Земле разовьются до фантастических размеров. Оба не исключают, что возможным следствием это­го будет исчезновение человека на Земле.

Произведения «Час мыши...» и «451°по Фарен­гейту» написаны с надеждой на лучшее. Роман Бредбери был написан раньше, поэтому то, что он изобразил в романе, действительно представлялось фантастическим, невероятным, но оказалось, что фантастические предсказания, увы, могут обернуть­ся реальностью... Художники часто прогнозируют будущее...

Будущее человечества волнует писателей, они предостерегают людей, которые должны помнить об опасностях научно-технического прогресса и на­учиться предотвращать их. Однако у Рэя Бредбери созданные человеком машины служат человеку. В

книге Михаила Попова созданный людьми искус­ственный интеллект пытается встать выше челове­ка и поработить его. Пинежские изгои для спасе­ния и возрождения жизни строят ХРАМ, т. е. воз­рождают ДУХОВНОЕ НАЧАЛО человечества. Толь­ко высокая духовность позволит людям не дать себя поработить искусственному разуму, не зависеть от сбоев компьютеров и другой сложной техники. Ду­ховное начало предостерегает от нравственно невер­ных решений. Сопоставив научно-фантастические произведения разных авторов, мы пришли к выво­ду, что фантастический элемент в книге Михаила Попова — это художественный прием, что более всего волнуют автора проблемы современности, но с проекцией в будущее.

«Необязательный пролог» как составная часть композиции книги

Один из пяти вариантов вступления к роману, составляющих «необязательный пролог», — рассказ «Ячея». Поводом для развития сюжета послужила история о человеке, превратившемся в паука. Речь идет о новелле Франца Кафки «Превращение».

Эту новеллу услышал случайно сибирский рек­рут Иван Паутов, отравленный во время атаки ип­ритом и попавший в немецкий плен. «Человек стал пауком. Возможно ли такое?» — спрашивал он сам себя. Больной туберкулезом, через некоторое время он возвращается домой. «Паук сидит», — говорит он про свою болезнь, торкая себя в грудь.

Его правнук Герман, появившийся на свет в 1971 году, имел четыре ручки и четыре ножки. Ходить он не умел, только ползать, говорить также не на­учился, зато удивительно ловко и с любовью плел авоськи, ремни, рыболовные сети. Ему исполнилось 20 лет. Был он костистый, узкоплечий, но сила в его многочисленных конечностях была необыкно­венная, он мог разорвать любой кабель. Его дед Франц, названный так по имени Кафки, наблюдая за пауками, заметил, что они поедают друг друга. Внук Франца Герман сплел ловчую сеть на челове­ка. И первой жертвой охотника стала его собствен­ная мать.

В новелле Кафки превращение человека в насе­комое ничем не мотивировано, фантастично. Это скорее метафора, показывающая ничтожество ма­ленького человека, постоянно терпящего унижения, оправдывающегося по малейшему поводу. Суще­ства, которое уже ощущает себя насекомым, букаш­кой. В новелле нашего земляка рождение челове­ка-паука — результат деятельности так называемо­го цивилизованного общества. Проследим цепочку: Иван Паутов — (отравлен ипритом во время Миро­вой войны) — его сын Франц уже рождается хи­лым, больным. В августе 1945 года Франц оказал­ся в роте химзащиты где-то в Маньчжурии. Рота пила воду из отравленных колодцев, к тому же взвод, где служил Франц, был искусан не то скор­пионами, не то тарантулами. Солдаты умерли, а Франц пролежал всю ночь среди окостеневших тру­пов. После войны Франц работал на закрытом во­енном заводе и дышал ядовитым воздухом. Есте­ственно, что его дочь Генриетта родилась слабой и тщедушной, т. к. ее мать тоже работала на том же заводе. И наконец, у Генриетты родился ребенок-мутант. Превращение человека в паука в рассказе «Ячея» — следствие накапливающихся в генах нескольких поколений изменений. Хроника рода заканчивается появлением ВЫРОДКА. Но проис­ходит мутация не только физического организма, а и духовная. Грегори Замза, став насекомым, оста­ется все тем же беззащитным, робким, застенчи­вым коммивояжером. Человек-паук Герман — аг­рессивен, хитер и очень силен. Пожирая людей, ощущает себя умнее и выше их. Этот человек-му­тант становится аккумулятором и носителем зла, он мстит окружающему миру за свое уродство.

Финал рассказа — открытый. Мы не знаем, что произойдет дальше, сколько бед натворит этот че­ловек-паук — порождение земного ада. Однако проекция этого образа в романе не оставляет нам никаких иллюзий.

Проблематика романа

При изучении романа «Час мыши...» мы обра­тили внимание на его актуальность, на проблемы сегодняшнего дня, которые волнуют автора. Вер­немся к перечню вопросов, выделенных нами. Об­ращает на себя внимание противопоставление ЦЕН­ТРА и ПРОВИНЦИИ. Это проблема, которую об­суждают сегодня, наверное, в каждой семье.

Мы отметили, что образ столицы как блудницы ВАВИЛОНСКОЙ встречается в романе Робера Мерля «Мальвиль». То же самое по отношению к Мос­кве высказывает наш земляк.

Москва в романе Попова — это рассадник дья­вольских ухищрений. Особенно ощутимо это при сопоставлении с классикой. Разительный контраст. Сравним: Лермонтов в поэме «Сашка» — «Москва, Москва! Люблю тебя как сын...» Или у Пушкина в «Евгении Онегине»: «Москва, как много в этом звуке...» В «Часе мыши...» о Москве говорится совсем иначе. Устами одного из изгоев, наяву пере­живших Апокалипсис, Москва есть прообраз биб­лейского Вавилона. Вот какого уровня в представ­лении нашего современника достигло противостоя­ние сытой столицы и нищей провинции.

Образы романа

Один из центральных персонажей произведения — Бальтасар. С одной стороны, это крупный ученый, проводник научно-технического прогресса, а с дру­гой — бесцеремонно вторгающийся в мир природы разрушитель нравственности, деяния которого обус­ловливают гибель мира и человечества. Внесценический образ, он существует только в воображении Марии. Образ-фантом. И это символично. Фанатик науки, не думающий о нравственном содержании науки, не знающий предела своему любопытству, творящий различных биомонстров, — это самый роковой персонаж произведения.

Бальтасару противостоит Мария. Образ Марии — один из центральных. В ней проступают черты Богоматери (ее сын Кай находит сходство матери с иконописным образом, который он обнаружил в полуразрушенном православном храме). Вместе с тем перед нами предстает тип восточной женщины, этническое начало которой проявляется не столько в облике, сколько в чертах характера. Происходит сложное переплетение восточной и славянской вет­вей, синтоистской веры и христианства.

В романе есть еще один персонаж, по всей види­мости, движитель авторских идей — Флегонт. По книге Флегонт — житель XXI века. Но он выступа­ет как мистический персонаж: путешествует во времени, т. е. живет то в прошлом, то в настоящем. Флегонт — наставник. Кай — его ученик. Он чутко внимает старцу, когда тот читает ему Библию. Фле­гонт трактует непонятные места, объясняя, где при­чины, где следствия совершавшихся событий. Фле­гонт для Кая — тот человек, на которого надо рав­няться, у которого надо учиться жизни.

Образ старца вызывает, однако, различную ре­акцию, разные мнения. Вот, например, каким ви­дит Флегонта кинорежиссер Клавдия Хорошавина: «В нем соединились сила и неистовство Аввакума, мудрость и спокойствие Пимена». (Альманах «Крас­ная пристань», № 2, 1998 г.) Есть и другая точка зрения. Образ этот отталкивает. Пугают безапелля­ционность его суждений, его фанатизм. Не зря при­ходит сравнение с неистовым Аввакумом. Фанатик страшен уже тем, что ради своей идеи не пожалеет даже себя. Как же он может жалеть других? Ни­когда не пожалеет. Его фанатизм сродни фанатиз­му Бальтасара. Тот фанатик от науки (и не остано­вился, пока не погубил мир), а Флегонт — фанатик от веры. И что страшнее, еще не известно.

Художественные приемы

Прочитав роман «Час мыши...», мы определили целый ряд художественных приемов, которые ав­тор использовал в своем произведении.

1. Это фантастический фон (соединение фантас­тики и реальности).

2. Опора на литературных предшественников.

3. Использование синтоистской мифологии.

4. Публицистический стиль + эпическое пове­ствование.

Особое внимание (это пятое) мы обратили на сквозные образы. Один из них — божья коровка. В романе «Час мыши, или Сто лет до рассвета» бо­жья коровка — это напоминание о сохранившейся жизни. Знак Каю, определивший всю его дальней­шую деятельность. А также это тепло, сердечность, напоминание о связи человека с природой. Опору этим своим выводам мы находим в других произ­ведениях М. Попова. Например, в повести «Детство Георгия Победоносца». Здесь средоточием картины — живописного полотна — является младенец, на груди которого греется махонькая божья коровка. Это может быть просто ребенок, который в искус­стве символизирует будущее, или святой велико­мученик, побеждающий зло. Картина полна гармо­нии. Полотно символизирует устойчивый, надеж­ный мир.

Все герои, которым встречается божья коровка, отмечены Богом. На них нисходит просветление. В произведении «Детство Георгия Победоносца» ху­дожник Савва Иовыч рисует светлую картину, а в романе «Час мыши, или Сто лет до рассвета» Кай строит храм.

 

* * *

Учебно-практическая конференция по книге Михаила Попова «Час мыши, или Сто лет до рас­света» явилась ИТОГОМ большой, интересной ис­следовательской работы. Обсуждение книги продол­жалось более четырех часов. В разговоре принял участие и автор. Студенты имели счастливую воз­можность пообщаться с писателем, поделиться сво­ими впечатлениями, а иногда и поспорить с ним. Думается, все, кто принял участие в работе над книгой, получили большой эмоциональный заряд.

«Труден первый шаг», но радость первооткры­вателя помогает преодолевать трудности.

Т. А. ШУБИНА,

преподаватель литературы

Архангельского областного колледжа культуры и искусства.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2017-07-25 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: