Проблемы и трудности чтения
При первом чтении возникло ощущение катастрофы, такой же ужасной, как та, о которой повествует сам автор. Так много информации из разных областей знания обрушивается на голову читателя. Физика, кибернетика, география, химия, математика, синтоистская философия, мифология, научно-фантастическая литература; зарубежная и русская классика и книга книг — Библия.
Но, такова воля автора, где-то в этом хаосе (возникшем, конечно, в моей голове) должна была быть путеводная нить: логика мысли автора, которую я должна была понять. Потребовалось и второе, и третье чтение. (Читали мы одновременно со студентами и почти ежедневно обменивались своими впечатлениями.) Критических выступлений по новой книге Михаила Попова не было. Только отзывы читателей разных уровней. Можно было увидеть, кого и куда (в зависимости от уровня знаний и культуры чтения) увела авторская мысль. Студенты при написании своих отзывов, конечно, пользовались этими вспомогательными текстами, но в основном для оформления своих мыслей: каждому хотелось написать «понаучней и по литературней,
покрасивее».
Осмысление содержания романа
Чтобы не потеряться в многочисленных проблемах, в качестве плана взяли вопросы, которые появлялись у нас в ходе чтения и обсуждения книги (до конференции). Предлагая эти вопросы в логической последовательности, считаю, что это единственно верный путь изучения и анализа произведений: попытка сформулировать вопросы и ответить на них.
1. Возможно ли с помощью книги (а шире — литературы) изменить мир?
2. Является ли научно-технический прогресс благом для человечества? (атом — тепло, атом — бомба; генная инженерия — возможность создавать новую жизнь, излечивать болезни — создание биороботов, химия — облегчение в быту, большие урожаи — отравление и т. д.).
3. Можно ли остановить научную мысль и любопытство ученого? Что важнее для ученого: научное открытие или его нравственная позиция?
4. Каков взгляд автора на будущее человечества, исходя из названия романа (в этом и проблематика).
5. Что такое человек и какова мера вины человека в произошедшей катастрофе?
6. Возможен ли выход из тупика? Можно ли все же предотвратить катастрофу? Или она неизбежна?
7. Способен ли современный человек остановиться на пути саморазрушения?
8. О чем роман? О будущем или о настоящем? (отсюда определение жанра).
О жанре
Первым этапом нашей работы было осмысление жанра. По этому вопросу было высказано несколько точек зрения:
1. Роман-антиутопия (рядовой читатель).
2. Футурология — точка зрения доктора филологических наук.
3. Сам автор на встречах со студентами утверждал, что это не фантастика, однако ему близка мысль о футурологии.
Работая над текстом, мы пришли к выводу, что это, конечно, не антиутопия (достаточно сравнить книгу с романами Евг. Замятина, Оруэла или Олдоса Хаксли). И во всяком случае не только футурология.
В книге много фантастического, но автор говорит: «Не фантастика». Так появился ещё один вопрос: что такое вообще фантастика? В справочной литературе находим ответ. «Фантастика — древнейший из видов творчества человека. Истоки фантастики в мифотворческом, народно-поэтическом сознании. Сказки, мифы, легенды, эпические поэмы далекого прошлого, откровения пророков, книги апостолов, средневековые рыцарские романы — везде фантастика существенный, а часто доминирующий элемент. Не будет преувеличением сказать, что именно в ней (фантастике) корни исполинского дерева мировой литературы всех времен и народов.
Ускорение технического прогресса в XIX в. и научно-техническая революция века XX породили еще одну ветвь литературного дерева — НАУЧНУЮ ФАНТАСТИКУ.
В научно-фантастических произведениях рисуется мир, преображенный наукой, по-новому открывающийся взгляду исследователя. В XX веке, на рубеже третьего тысячелетия, научная фантастика сохраняет свою роль художественного анализатора, зеркала, отражающего нашу противоречивую действительность на фоне ее проблем, угрожающих тенденций, перспективы грядущего...»
Художественная литература, стремящаяся к поиску новых форм, тут же взяла на вооружение методы и приемы научно-фантастической литературы, приспособила их к романтической и реалистической литературе. Таким образом, создаются совершенно новые формы социально-публицистического романа, психологического, философского романа, неразрывно связанных в своей структуре с фантастическими элементами. Одним из таких произведений, как нам кажется, и является роман Михаила Попова, где фантастический фон — один из художественных приемов автора. Анализируя текст, мы пришли к выводу, что это социально-публицистический роман о сегодняшнем дне России. И самое интересное, что автор с нами согласился.
В ряду футурологических книг
Сопоставление романа с книгами предшественников напрашивается само собой. А уж когда имя такого предшественника называет сам автор, то грех не провести сравнительный анализ.
Итак, роман М. Попова — и творчество Рэя Бредбери. Оба писателя считают, что наука и техника на Земле разовьются до фантастических размеров. Оба не исключают, что возможным следствием этого будет исчезновение человека на Земле.
Произведения «Час мыши...» и «451°по Фаренгейту» написаны с надеждой на лучшее. Роман Бредбери был написан раньше, поэтому то, что он изобразил в романе, действительно представлялось фантастическим, невероятным, но оказалось, что фантастические предсказания, увы, могут обернуться реальностью... Художники часто прогнозируют будущее...
Будущее человечества волнует писателей, они предостерегают людей, которые должны помнить об опасностях научно-технического прогресса и научиться предотвращать их. Однако у Рэя Бредбери созданные человеком машины служат человеку. В
книге Михаила Попова созданный людьми искусственный интеллект пытается встать выше человека и поработить его. Пинежские изгои для спасения и возрождения жизни строят ХРАМ, т. е. возрождают ДУХОВНОЕ НАЧАЛО человечества. Только высокая духовность позволит людям не дать себя поработить искусственному разуму, не зависеть от сбоев компьютеров и другой сложной техники. Духовное начало предостерегает от нравственно неверных решений. Сопоставив научно-фантастические произведения разных авторов, мы пришли к выводу, что фантастический элемент в книге Михаила Попова — это художественный прием, что более всего волнуют автора проблемы современности, но с проекцией в будущее.
«Необязательный пролог» как составная часть композиции книги
Один из пяти вариантов вступления к роману, составляющих «необязательный пролог», — рассказ «Ячея». Поводом для развития сюжета послужила история о человеке, превратившемся в паука. Речь идет о новелле Франца Кафки «Превращение».
Эту новеллу услышал случайно сибирский рекрут Иван Паутов, отравленный во время атаки ипритом и попавший в немецкий плен. «Человек стал пауком. Возможно ли такое?» — спрашивал он сам себя. Больной туберкулезом, через некоторое время он возвращается домой. «Паук сидит», — говорит он про свою болезнь, торкая себя в грудь.
Его правнук Герман, появившийся на свет в 1971 году, имел четыре ручки и четыре ножки. Ходить он не умел, только ползать, говорить также не научился, зато удивительно ловко и с любовью плел авоськи, ремни, рыболовные сети. Ему исполнилось 20 лет. Был он костистый, узкоплечий, но сила в его многочисленных конечностях была необыкновенная, он мог разорвать любой кабель. Его дед Франц, названный так по имени Кафки, наблюдая за пауками, заметил, что они поедают друг друга. Внук Франца Герман сплел ловчую сеть на человека. И первой жертвой охотника стала его собственная мать.
В новелле Кафки превращение человека в насекомое ничем не мотивировано, фантастично. Это скорее метафора, показывающая ничтожество маленького человека, постоянно терпящего унижения, оправдывающегося по малейшему поводу. Существа, которое уже ощущает себя насекомым, букашкой. В новелле нашего земляка рождение человека-паука — результат деятельности так называемого цивилизованного общества. Проследим цепочку: Иван Паутов — (отравлен ипритом во время Мировой войны) — его сын Франц уже рождается хилым, больным. В августе 1945 года Франц оказался в роте химзащиты где-то в Маньчжурии. Рота пила воду из отравленных колодцев, к тому же взвод, где служил Франц, был искусан не то скорпионами, не то тарантулами. Солдаты умерли, а Франц пролежал всю ночь среди окостеневших трупов. После войны Франц работал на закрытом военном заводе и дышал ядовитым воздухом. Естественно, что его дочь Генриетта родилась слабой и тщедушной, т. к. ее мать тоже работала на том же заводе. И наконец, у Генриетты родился ребенок-мутант. Превращение человека в паука в рассказе «Ячея» — следствие накапливающихся в генах нескольких поколений изменений. Хроника рода заканчивается появлением ВЫРОДКА. Но происходит мутация не только физического организма, а и духовная. Грегори Замза, став насекомым, остается все тем же беззащитным, робким, застенчивым коммивояжером. Человек-паук Герман — агрессивен, хитер и очень силен. Пожирая людей, ощущает себя умнее и выше их. Этот человек-мутант становится аккумулятором и носителем зла, он мстит окружающему миру за свое уродство.
Финал рассказа — открытый. Мы не знаем, что произойдет дальше, сколько бед натворит этот человек-паук — порождение земного ада. Однако проекция этого образа в романе не оставляет нам никаких иллюзий.
Проблематика романа
При изучении романа «Час мыши...» мы обратили внимание на его актуальность, на проблемы сегодняшнего дня, которые волнуют автора. Вернемся к перечню вопросов, выделенных нами. Обращает на себя внимание противопоставление ЦЕНТРА и ПРОВИНЦИИ. Это проблема, которую обсуждают сегодня, наверное, в каждой семье.
Мы отметили, что образ столицы как блудницы ВАВИЛОНСКОЙ встречается в романе Робера Мерля «Мальвиль». То же самое по отношению к Москве высказывает наш земляк.
Москва в романе Попова — это рассадник дьявольских ухищрений. Особенно ощутимо это при сопоставлении с классикой. Разительный контраст. Сравним: Лермонтов в поэме «Сашка» — «Москва, Москва! Люблю тебя как сын...» Или у Пушкина в «Евгении Онегине»: «Москва, как много в этом звуке...» В «Часе мыши...» о Москве говорится совсем иначе. Устами одного из изгоев, наяву переживших Апокалипсис, Москва есть прообраз библейского Вавилона. Вот какого уровня в представлении нашего современника достигло противостояние сытой столицы и нищей провинции.
Образы романа
Один из центральных персонажей произведения — Бальтасар. С одной стороны, это крупный ученый, проводник научно-технического прогресса, а с другой — бесцеремонно вторгающийся в мир природы разрушитель нравственности, деяния которого обусловливают гибель мира и человечества. Внесценический образ, он существует только в воображении Марии. Образ-фантом. И это символично. Фанатик науки, не думающий о нравственном содержании науки, не знающий предела своему любопытству, творящий различных биомонстров, — это самый роковой персонаж произведения.
Бальтасару противостоит Мария. Образ Марии — один из центральных. В ней проступают черты Богоматери (ее сын Кай находит сходство матери с иконописным образом, который он обнаружил в полуразрушенном православном храме). Вместе с тем перед нами предстает тип восточной женщины, этническое начало которой проявляется не столько в облике, сколько в чертах характера. Происходит сложное переплетение восточной и славянской ветвей, синтоистской веры и христианства.
В романе есть еще один персонаж, по всей видимости, движитель авторских идей — Флегонт. По книге Флегонт — житель XXI века. Но он выступает как мистический персонаж: путешествует во времени, т. е. живет то в прошлом, то в настоящем. Флегонт — наставник. Кай — его ученик. Он чутко внимает старцу, когда тот читает ему Библию. Флегонт трактует непонятные места, объясняя, где причины, где следствия совершавшихся событий. Флегонт для Кая — тот человек, на которого надо равняться, у которого надо учиться жизни.
Образ старца вызывает, однако, различную реакцию, разные мнения. Вот, например, каким видит Флегонта кинорежиссер Клавдия Хорошавина: «В нем соединились сила и неистовство Аввакума, мудрость и спокойствие Пимена». (Альманах «Красная пристань», № 2, 1998 г.) Есть и другая точка зрения. Образ этот отталкивает. Пугают безапелляционность его суждений, его фанатизм. Не зря приходит сравнение с неистовым Аввакумом. Фанатик страшен уже тем, что ради своей идеи не пожалеет даже себя. Как же он может жалеть других? Никогда не пожалеет. Его фанатизм сродни фанатизму Бальтасара. Тот фанатик от науки (и не остановился, пока не погубил мир), а Флегонт — фанатик от веры. И что страшнее, еще не известно.
Художественные приемы
Прочитав роман «Час мыши...», мы определили целый ряд художественных приемов, которые автор использовал в своем произведении.
1. Это фантастический фон (соединение фантастики и реальности).
2. Опора на литературных предшественников.
3. Использование синтоистской мифологии.
4. Публицистический стиль + эпическое повествование.
Особое внимание (это пятое) мы обратили на сквозные образы. Один из них — божья коровка. В романе «Час мыши, или Сто лет до рассвета» божья коровка — это напоминание о сохранившейся жизни. Знак Каю, определивший всю его дальнейшую деятельность. А также это тепло, сердечность, напоминание о связи человека с природой. Опору этим своим выводам мы находим в других произведениях М. Попова. Например, в повести «Детство Георгия Победоносца». Здесь средоточием картины — живописного полотна — является младенец, на груди которого греется махонькая божья коровка. Это может быть просто ребенок, который в искусстве символизирует будущее, или святой великомученик, побеждающий зло. Картина полна гармонии. Полотно символизирует устойчивый, надежный мир.
Все герои, которым встречается божья коровка, отмечены Богом. На них нисходит просветление. В произведении «Детство Георгия Победоносца» художник Савва Иовыч рисует светлую картину, а в романе «Час мыши, или Сто лет до рассвета» Кай строит храм.
* * *
Учебно-практическая конференция по книге Михаила Попова «Час мыши, или Сто лет до рассвета» явилась ИТОГОМ большой, интересной исследовательской работы. Обсуждение книги продолжалось более четырех часов. В разговоре принял участие и автор. Студенты имели счастливую возможность пообщаться с писателем, поделиться своими впечатлениями, а иногда и поспорить с ним. Думается, все, кто принял участие в работе над книгой, получили большой эмоциональный заряд.
«Труден первый шаг», но радость первооткрывателя помогает преодолевать трудности.
Т. А. ШУБИНА,
преподаватель литературы
Архангельского областного колледжа культуры и искусства.