Тесс вышла за ворота поместья, где находился бункер, в состоянии оцепенения. Без сумки, куртки и мобильного телефона она чувствовала себя совершенно беспомощной, у нее даже ключа от квартиры не было. С опущенной головой, абсолютно опустошенная, она подошла к телефону-автомату на углу, надеясь, что он работает. Услышав гудок, Тесс нажала «0» и стала ждать ответа оператора.
– Разговор за счет вызываемого абонента, – выдохнула она в трубку и продиктовала номер клиники. Там после нескольких гудков включился автоответчик.
Голос оператора сообщил:
– Простите, абонент не отвечает.
– Подождите, – закричала Тесс, забеспокоившись. – Попробуйте еще раз.
– Минуту.
Тесс с нетерпением ждала, но в клинике по-прежнему никто не снимал трубку.
– Простите, – произнес оператор.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Тесс. – Скажите, а который сейчас час?
– Десять тридцать.
Нора не уходила на обед раньше полудня, и ни разу не случалось, чтобы она не вышла на работу, так почему же никто не берет трубку? Должно быть, что-то произошло.
– Простите, а вы не могли бы набрать еще один номер?
– Да, пожалуйста.
Тесс назвала домашний телефон Норы, когда он не ответил – ее мобильный. Тоже ничего. Сердце у Тесс оборвалось. Что-то не так. Что-то случилось.
Тесс повесила трубку телефона-автомата и, охваченная дурными предчувствиями, побрела к ближайшей станции метро. У нее не было доллара двадцати пяти центов, чтобы доехать до Норт-Энда, но какая-то пожилая женщина с добрым лицом, вероятно проникшись сочувствием к ее виду, высыпала ей в ладонь целую пригоршню мелочи.
Поездка тянулась бесконечно долго, Тесс казалось, что взгляды пассажиров устремлены на нее, словно они знали – отныне она не такая, как все. Словно они чувствовали, что она изменилась и больше не принадлежит этому миру – миру людей.
«Возможно, так оно и есть», – подумала Тесс, вспомнив все, что рассказал ей Данте, и все, что случилось за последние несколько часов. «Дней», – поправила она себя, начиная отсчет с Хеллоуина, когда впервые увидела Данте.
Когда он впился клыками ей в горло и перевернул вверх дном ее привычный мир.
Хотя, возможно, она лукавила. Тесс не могла вспомнить, когда чувствовала себя уютно в этом мире. Она всегда была другой. Гнетущее прошлое и ее уникальные способности вынуждали ее сторониться людей. Тесс всегда ощущала себя чужой и никому не могла доверить свои тайны.
Пока в ее жизни не появился Данте.
Он на многое открыл ей глаза, пробудил в ней страсть, о существовании которой она не подозревала. Тесс осмелилась желать того, о чем раньше боялась даже мечтать. Он сумел понять ее. С ним она почувствовала себя защищенной и, что самое ужасное, любимой.
Но это основывалось на лжи. И сейчас, зная невероятную правду, она отдала бы все, чтобы ничего этого не было.
Вампиры и кровные узы, война, разгоревшаяся между монстрами, место которым в фильмах ужасов.
Но они существовали в реальности.
Были реальными, как и ее чувства к Данте, и потому его обман так больно ранил. Тесс любила его, и вместе с тем он вызывал у нее ужас, как никто и ничто на свете. Она влюбилась в опасного воина. Вампира.
Осознание этого давило на нее. Не поднимая головы, Тесс вышла из метро и направилась к дому. Утренние покупатели наводняли местные магазинчики и оживленно суетились вокруг уличных торговых лотков. Тесс прошла мимо группы туристов, с интересом изучавших урожай дынь и кабачков, ее била дрожь, но не от осеннего холода.
С каждым шагом, приближавшим ее к дому, ужас усиливался. Из подъезда выходил сосед – пожилой мужчина, имени которого она не знала, улыбнулся и придержал для нее дверь. Тесс поднялась на свой этаж и сразу поняла, что в квартире кто-то побывал. На дверном косяке у замка виднелась вмятина, словно дверь отжали фомкой, а затем вновь закрыли.
Тесс замерла, ее охватила паника. Она попятилась, готовая в любую минуту сорваться с места и пуститься бежать вниз по лестнице, и наткнулась на кого-то, стоящего прямо у нее за спиной. Сильная рука обхватила ее за талию, холодное острое лезвие прижалось к горлу.
– Доброе утро, доктор. Ну и долго же ты шлялась.
– Данте, ты это серьезно?
В тренировочном зале собрались все воины, включая Чейза, они молча наблюдали, как Данте снаряжался, готовясь к серьезному бою. И только Гидеон сделал попытку вразумить товарища.
– А вы думаете, я шучу? – Из оружейного шкафа Данте достал пистолет и сгреб пригоршню патронов. – Никогда в жизни я не был так серьезен.
– Господи, Ди, но сейчас десять часов утра. На небе уже давно светит солнце.
– Я знаю, что оно светит и чем это грозит.
Гидеон тихо чертыхнулся:
– Ты что, собираешься поджариться?
– Нет, если получится.
Родившийся в восемнадцатом столетии, по человеческим меркам Данте был более чем стар, но как вампир он считался довольно молодым. От Древних, с их гиперчувствительной к солнечному свету кожей, его отделяло несколько поколений. Он не мог долго оставаться на поверхности в дневное время, но несколько минут под лучами солнца вполне пережил бы.
Ради Тесс он готов был выйти на самое пекло, если бы это спасло ее от смерти, которая ей угрожала.
– Послушай, – Гидеон положил руку на плечо Данте, – возможно, ты не так уязвим, как П1, но все же ты вампир. Полчаса на солнце, и ты обгоришь.
– Я не достопримечательности собираюсь осматривать, – отрезал Данте тоном, пресекающим все дальнейшие попытки его вразумить, и достал еще один пистолет, – Я знаю, что делаю. И я должен это сделать.
Данте рассказал товарищам о своем видении, страх до сих пор разрывал его сердце на части. Он не мог простить себе, что не остановил Тесс, позволил ей покинуть бункер и выйти на поверхность без его защиты. Возможно, в эту самую минуту ей угрожает опасность, а он вынужден прятаться под землей, потому что вампиры необычайно чувствительны к солнечному свету.
– А ты уверен, что одиннадцать тридцать девять – это утро, а не вечер? – спросил Гидеон. – Возможно, ты ошибся и сейчас подвергаешь себя напрасному риску…
– А если я прав и ошибкой будет промедление? Я не могу упустить единственный шанс. – Данте покачал головой. Он звонил Тесс и на ее домашний номер, и в клинику, но безрезультатно. И жгучая боль в груди подсказывала, что она не отвечала не из каприза или обиды, а по другой, более серьезной причине. И без всякого дара предвидения Данте знал: его Подруга по Крови в опасности. – Какого черта сидеть здесь и ждать темноты? Разве ты, Гидеон, стал бы ждать, зная, что Саванне требуется помощь? Стал бы гадать, идти или не идти? А ты, Лукан, если бы Габриэлла была там, наверху, одна?
Воины молчали, каждый знал, что вампир, связанный узами крови, ради своей возлюбленной, не раздумывая, пойдет в огонь.
Лукан подошел к Данте и протянул руку:
– Достойное решение.
Данте крепко пожал руку П1, могущественного вампира, главы Ордена воинов – своего друга.
– Спасибо. Если быть до конца честным, я делаю это в первую очередь ради себя. Тесс нужна мне. Она стала для меня всем.
Лукан понимающе кивнул:
– Тогда иди за ней. Удачи тебе, брат. Когда вы с Тесс вернетесь в бункер, мы проведем ритуал вашего кровного соединения.
Данте пристально посмотрел в величественно-спокойные глаза Лукана и кивнул:
– Именно это я хотел обсудить с тобой, со всеми вами. – Данте обвел воинов взглядом. – Если я останусь в живых и спасу Тесс, если она согласится принять меня в качестве своего спутника, я намерен переселиться с ней в одну из Темных Гаваней.
Воцарилось молчание, вампиры изучающе смотрели на Данте.
Тот кашлянул, прочищая горло, он понимал, что его слова явились неожиданностью для собратьев, с которыми он плечом к плечу сражался более ста лет.
– Она перенесла так много страданий еще до того, как я втянул ее в нашу войну. Она заслуживает счастья. Черт возьми, она заслуживает большего, чем я могу ей дать. И сейчас я хочу только одного – чтобы она была в безопасности.
– Ради нее ты покинешь Орден? – спросил Нико, самый молодой вампир, который в своем рвении служить Роду превзошел даже Данте.
– Если будет нужно, ради нее я даже перестану дышать, – ответил Данте, сам удивляясь глубине и силе своих чувств. Он посмотрел на Чейза, за ним с прошлой ночи числился долг. – У тебя остались какие-нибудь связи в Агентстве Темной Гавани, сможешь дать мне рекомендацию?
Чейз усмехнулся и пожал плечами:
– Возможно. – Он подошел к оружейному шкафу и достал «зиг-зауэр». – Но прежде мы должны вернуть твою подругу в бункер, чтобы она подтвердила, что хочет соединиться с тобой навечно.
– Мы? – удивился Данте, наблюдая, как бывший агент продолжает вооружаться.
– Да, мы. Я иду с тобой.
– Что?..
– Я тоже, – подхватил Нико, подошел к шкафу и начал выбирать оружие. Он усмехнулся и кивнул в сторону Лукана, Гидеона и Тигана. – Вы же не оставите меня здесь с этими неженками.
– Но я не прошу вас идти со мной.
– Нас и не надо просить, – ответил Нико. – Нравится тебе это или нет, Ди, но мы с Чейзом идем с тобой. Кто-то должен прикрывать твою задницу, одному тебе не справиться.
Смущенный и благодарный, Данте чертыхнулся: он не ожидал такой поддержки со стороны товарищей.
– Ну что ж, тогда наверх, – сказал Данте.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Прижимая нож к горлу Тесс, так что она не могла позвать на помощь, Бен выволок ее на улицу и затолкал в поджидавшую у обочины машину. От него дурно пахло: к кислому запаху крови и пота примешивалась сладковатая вонь гниения. Одежда на нем была мятой и грязной, некогда золотистые волосы неопрятными сальными прядями свисали на лоб. Когда Бен заталкивал Тесс на заднее сиденье машины, она успела поймать его взгляд – такой пустой и холодный, что у нее мурашки побежали по телу.
Бен был не один.
Впереди сидели двое мужчин с такими же пустыми, холодными глазами.
– Где она? – спросил Бен, захлопнув за собой дверцу машины. – Я оставил у тебя в клинике одну вещицу. Но теперь ее там нет. Где она?
Разумеется, Бен говорил о флэшке, которая сейчас находилась в бункере. После всего, что Данте ей рассказал, Тесс не могла ему полностью доверять, но Бену она доверяла еще меньше. Глядя в его безжизненные глаза, она покачала головой:
– Я не понимаю, о чем ты.
– Врешь, доктор.
Тесс не готова была получить удар кулаком в скулу. Вскрикнув от боли и страха, она забилась в угол.
– Возможно, в клинике ты заговоришь по-другому, – сказал Бен.
Он кивнул водителю, и машина сорвалась с места. Перед глазами Тесс все плыло, пока машина мчалась из Норд-Энда в Восточный Бостон, где находилась ее клиника. У черного хода рядом с фургоном Бена стоял старенький «жук» Норы.
– О господи, – пробормотала Тесс. У нее сердце замерло при виде машины своей помощницы. – Что ты сделал с Норой, Бен? Ты не…
– Выходи, доктор, – словно не слыша ее, приказал Бен, открыв дверцу и махнув ножом.
Тесс послушно вылезла из машины и в сопровождении Бена и его угрожающего вида компаньонов направилась к черному ходу. Они миновали склад, затем помещение с клетками для пациентов, и Бен втолкнул ее в приемную. Здесь все было перевернуто вверх дном, мебель разгромлена, содержимое шкафов валялось на полу – папки, карты пациентов, лекарства, шприцы… За стойкой лежала Нора. Тесс в ужасе вскрикнула.
На звук ее голоса Нора приподняла голову. Ее руки и ноги стягивал телефонный шнур, рот затыкал скомканный кусок марли. Лицо Норы было бледным, глаза красными и опухшими от слез, похоже, она пролежала здесь долго. Но, слава богу, она жива. У Тесс отлегло от сердца.
– Господи, Нора, прости, – срывающимся голосом произнесла Тесс. – Я помогу тебе выбраться отсюда.
Стоявший рядом Бен неприятно рассмеялся:
– Рад это слышать, доктор. Сейчас судьба Норы в твоих руках.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты немедленно отдашь нам флэшку. А если будешь отнекиваться, я на твоих глазах перережу этой милашке горло.
Нора, вытаращив глаза, что-то беспомощно замычала и задергалась, пытаясь освободиться, но безуспешно. Один из компаньонов Бена подошел к ней и рывком поставил на ноги, затем, железной хваткой держа ее за локоть, подтащил к Тесс. Девушка дрожала всем тело и умоляюще смотрела на Тесс.
– Бен, пожалуйста, отпусти ее.
– Отдай мне флэшку, и я ее отпущу.
Нора в отчаянии застонала. Тесс посмотрела ей в глаза и с ужасом осознала, что Бен и его компаньоны способны на все. Не моргнув глазом они убьют и Нору, и Тесс, если не получат того, что требуют. Но Тесс не могла отдать им флэшку, потому что флэшки у нее не было.
– Бен, пожалуйста, отпусти Нору. Вместо нее я стану твоей заложницей. Это я взяла флэшку. Нора об этом вообще ничего не знает…
– Скажи, куда ты дела флэшку, и, возможно, я отпущу ее. Договорились, доктор?
– У меня ее нет, – пробормотала Тесс. – Я нашла ее прикрепленной под столом, но сейчас у меня ее нет.
Бен уставился на Тесс неподвижным взглядом, на его скулах заходили желваки.
– Что ты с ней сделала?
– Отпусти Нору, – уклонилась от ответа Тесс, – и я все тебе расскажу.
Бен криво усмехнулся, посмотрел на зажатый в руке нож, поиграл им и, неожиданно развернувшись, с размаху ударил Нору в живот.
– Нет! – закричала Тесс. – Господи, нет!
Бен снова повернулся к ней. В его глазах был все тот же холод.
– Ножевое ранение в живот, доктор. Она выживет, если ей незамедлительно окажут помощь. Так что начинай говорить.
У Тесс подкосились ноги, на ее глазах Нора истекала кровью, от боли теряя сознание.
– Будь ты проклят, Бен! Я тебя ненавижу!
– Мне плевать на твои чувства. Мне нужна флэшка, только и всего. Где она, мать твою…
– Я ее отдала.
– Кому?
– Данте.
В пустых глазах Бена мелькнула искра враждебности.
– Ты понимаешь, что ты натворила? Понимаешь, кто такой этот Данте? Ты ведь говоришь о том парне, с которым трахаешься?
Тесс не ответила, Бен покачал головой и злобно хмыкнул:
– Ну ты и вляпалась, Тесс, я умываю руки.
Он резко развернулся к Норе, мелькнул нож, и она упала на пол. Бен выполнил свою угрозу. Тесс истошно закричала и рванулась к Норе в надежде спасти ее своими чудотворными руками. Но Бен и один из его компаньонов схватили Тесс и поволокли прочь. Она яростно брыкалась, пытаясь освободиться, но тщетно.
Они дотащили ее до смотровой и швырнули на пол. Тесс услышала металлический щелчок, Бен запер ее, оставив покорно ждать своей участи.
Нико с головокружительной скоростью гнал черный спортивный автомобиль по улицам Бостона. Данте никогда не видел город днем и искренне надеялся, что такой необходимости больше не возникнет. Искушение взглянуть на солнечный пейзаж, мелькавший за тонированными стеклами, было велико, но Данте сидел на переднем сиденье с опущенной головой, все его мысли занимала Тесс.
Трое воинов были с ног до головы затянуты в непроницаемый нейлон, все черного цвета: брюки, перчатки, маски на лицах, глаза закрывали темные, плотно прилегавшие очки. Несмотря на эти меры предосторожности, от машины до дверей черного хода клиники вампиры бежали очень быстро.
Данте, не теряя времени даром, взвел курок и ногой вышиб дверь. Изнутри потянуло дымом, Салливан успел поджечь клинику, значит, времени оставалось мало.
– Черт, что здесь происходит?
На шум выбежал Миньон, Нико встретил его пулей.
Переступив порог клиники, Данте сразу же уловил запах крови и смерти – на полу лежала женщина, слава богу, это была не Тесс. Данте чувствовал, что Тесс жива, он остро ощущал ее страх, боль и отчаяние, словно сам испытывал это.
– Очистить помещение и потушить огонь, – приказал он Нико и Чейзу. – Убрать любого, кто встанет на пути.
Привязанная к смотровому столу, Тесс подергала руками и ногами, но они были слишком туго стянуты. Безропотно ждать расправы она не могла, хотя ее бесплодные попытки лишь забавляли мучителя.
– Бен, зачем ты это делаешь? Господи, зачем ты убил Нору?
Бен рассмеялся:
– Нору убила ты, а не я. Ты меня вынудила.
Тесс задыхалась от отчаяния.
Бен подошел к столу:
– Знаешь, я думал, мне будет трудно тебя убить. – Горячее, зловонное дыхание обдало лицо Тесс. – Но благодаря тебе все упростилось.
Она с тревогой наблюдала, как Бен обогнул стол и наклонился, он грубо сгреб ее волосы и оторвал голову от холодной поверхности металлического стола. Теперь его лицо находилось на уровне лица Тесс, она видела перед собой пустые глаза мертвеца: человек, стоявший перед ней, не был тем Беном Салливаном, которого она когда-то знала.
– Так не должно было случиться, – притворно ласково произнес Бен. – В этом только твоя вина. Скажи спасибо, что я не отдал тебя в руки своего Хозяина.
Он погладил ее по щеке, его прикосновение вызвало у Тесс отвращение. Она попыталась отвернуться, но Бен еще сильнее потянул за волосы, вынуждая смотреть на него. Бен наклонился, будто хотел поцеловать ее, но Тесс плюнула ему в лицо, отползая назад, – единственное, что она могла сделать.
Тесс съежилась, потому что Бен поднял руку, вероятно намереваясь заехать ей по лицу.
– Ах ты су…
Но он не успел ни договорить, ни ударить Тесс. Порыв холодного ветра ворвался в резко распахнувшуюся дверь. В следующую секунду рядом с Беном возник огромного роста мужчина во всем черном, за маской и очками лица было не разглядеть. Ремни перетягивали его бедра и мускулистую грудь, на них, угрожающе поблескивая, крепилось разнообразное оружие.
Данте.
Тесс узнала бы его и с закрытыми глазами в полной темноте. Его появление удивило ее и вселило надежду. Данте мысленно внушал ей уверенность, она чувствовала, что спасена.
Вместе с тем он излучал испепеляющую ярость, направленную на Бена. Янтарный огонь, пылающий в его глазах, не могли скрыть даже темные линзы очков.
Доля секунды, и ноги Бена оторвались от пола, он впечатался в стоявший у стены шкаф. Бен остервенело молотил руками и ногами, но железная воля Данте удерживала его пришпиленным к шкафу. Когда в дверном проеме показалась еще одна фигура в черном, Данте прорычал:
– Чейз, убери ее отсюда, я не хочу, чтобы она это видела.
Чейз подошел к столу, разрезал телефонный шнур, освобождая Тесс, осторожно взял ее на руки и вынес из клиники к поджидавшей у черного хода машине.
Как только Чейз вместе с Тесс покинул смотровую, Данте отпустил Бена, и тот тяжелым мешком рухнул на пол. Салливан попытался подняться и дотянуться до ножа, оставленного на столе, но Данте мысленным приказом метнул нож в противоположную сторону, лезвие вошло в стену по рукоятку.
Данте стал приближаться к Бену, намереваясь расправиться с ним голыми руками. Воин желал отмщения, хотел, чтобы Бен заплатил за все страдания, которые причинил Тесс.
– Вставай, – прорычал Данте, – для тебя все кончено.
Салливан засмеялся, медленно поднимаясь на ноги. Когда их взгляды встретились, Данте увидел пустые глаза раба. Бена Салливана превратили в Миньона. Стало понятно, где он пропадал. Убить его означало оказать ему услугу.
– Где прячется твой Хозяин, Миньон?
Но Салливан молчал и только смотрел на Данте застывшим взглядом.
– Он не рассказал тебе, как мы разгромили его логово прошлым летом и он бежал, поджав хвост, вместо того чтобы встретиться с Орденом лицом к лицу? Он трус и позер, и мы собьем с него спесь.
– Будь ты проклят, вампир…
– Это мы еще посмотрим, – произнес Данте, заметив, как напряглись ноги Салливана, – Миньон готовился к прыжку. – Это ты проклят, кусок дерьма, как и твой Хозяин.
С пронзительным воплем Бен бросился на Данте. Он размахивал кулаками, но Данте успевал отражать удары. В пылу схватки Салливан умудрился разорвать рубашку на груди Данте, солнечный свет коснулся его чувствительной кожи. Данте взревел и заехал Бену в челюсть.
Тот взвыл и свалился на пол.
– Мой Хозяин скоро будет править миром, – прошипел он, исподлобья глядя на Данте.
– Этому никогда не бывать.
Данте одной рукой поднял Салливана и отбросил его к стене. Бен прокатился по металлическому столу, на котором несколько минут назад лежала Тесс, и отлетел к огромному окну, занимавшему практически всю стену. Он мгновенно вскочил на ноги, слегка пошатываясь, за его спиной колыхались жалюзи. Данте инстинктивно поднял руку, прикрывая глаза от солнечного света.
– Что, вампир, слишком яркое? – прошипел Салливан, скривив окровавленные губы. Он успел схватить обломок ящика стола и обеими руками держал его перед собой. – Сейчас Крепкий Орешек преподаст тебе урок.
Не оборачиваясь, он рванул рукой жалюзи и разбил кулаком стекло. Солнечный свет хлынул в смотровую, обжигая Данте глаза, скрытые за линзами темных очков. Ослепленный Данте взвыл от боли, обнаженная кожа мгновенно зашипела, вздуваясь пузырями и лопаясь, тело под одеждой начало нагреваться. В этот краткий миг его беспомощности Салливан попытался проскочить к выходу.
Но обостренные яростью органы чувств вампира уловили его движение. Клыки удлинились, зрачки сузились.
Данте метнулся, одним прыжком настиг Бена и всем телом обрушился на него. Они вместе упали на пол. Клыки Данте скользнули по уху Салливана, тот завизжал:
– А-а-а, ублюдок!
Не дав ему возможности выскользнуть, Данте одним резким движением свернул Миньону шею и оставил мертвое тело лежать на полу. Он смутно ощущал едкий запах, слышал тихое шипение, словно над головой вился рой мух. Боль обжигала все тело, когда Данте поднялся и отвернулся от разбитого окна. До него донесся топот тяжелых ботинок, в дверном проеме замаячил расплывчатый силуэт в черном.
– Все чисто… О черт, – откуда-то издалека послышался голос Нико. Он поддержал Данте и повел его прочь из залитой солнцем смотровой. – Господи, Ди, сколько времени ты провел на солнце?
Данте покачал головой:
– Не долго. Этот ублюдок разбил окно.
– Да, я видел. – Голос Нико прозвучал как-то мрачно. – Надо быстрее возвращаться в бункер.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
– О черт! – выругался сидевший за рулем воин, которого Данте назвал Чейзом. Он поспешно открыл дверцу и выскочил, как только Данте и еще один воин вышли из клиники. Они бежали к машине.
Вернее, Данте, еле передвигая ноги, практически висел на своем товарище, который старался быстрее добраться до автомобиля. Непокрытая голова Данте была опущена, на груди сквозь прореху в рубашке виднелось красное пятно чудовищного ожога. Чейз открыл заднюю дверцу и помог затащить Данте внутрь.
Воин тяжело дышал, лицо исказилось болью, глаза с узкими щелками зрачков горели янтарным пламенем, из-под приоткрытых губ выступали острые белые кончики клыков – настоящий вампир, которого Тесс должна была бояться, но она не боялась.
Товарищи Данте делали все быстро, в каком-то мрачном молчании, у Тесс внутри все похолодело. Чейз закрыл заднюю дверцу, бегом вернулся на место водителя, завел мотор, и машина сорвалась с места.
– Что с ним случилось? – взволнованно спросила Тесс, не в силах видеть окровавленное тело Данте. – Он ранен?
– Обгорел, – ответил воин, имени которого она не знала, но уловила в голосе славянский акцент. – Этот наркодилер, скотина, разбил окно. Данте пришлось расправляться с ним под лучами солнца.
– Но зачем? – спросила Тесс, глядя на Данте, чувствуя его боль и тревогу его товарищей. – Зачем он… зачем вы сюда приехали?
Данте с трудом снял с руки перчатку и потянулся к ней.
– Тесс…
Она взяла его руку, сильные пальцы Данте тут же сжали ее ладонь. Тесс ощутила его тепло, которое, проникая в глубь сердца, давало ей ответы на все вопросы. У Тесс перехватило дыхание.
Это была любовь – глубокая, страстная. Она чувствовала ее без слов.
– Тесс, – еле слышно прошептал Данте, – это была не моя – твоя смерть…
– Что? – Тесс стиснула его руку, на глаза навернулись слезы.
– Видение… это был не я, а ты. Я не мог… – Он замолчал и тяжело, превозмогая боль, вздохнул.
Тесс смотрела в его горящие огнем глаза, по ее щекам текли слезы.
– Господи, Данте, ты не должен был так рисковать. Ты мог погибнуть.
Уголки его губ дрогнули, обнажая кончики клыков.
– Это того стоило… теперь ты рядом. Ради этого стоило рисковать.
Тесс обеими руками порывисто сжала его руку, ее переполняла благодарность, и устрашающий вид Данте нисколько не пугал ее. Всю дорогу, пока они ехали до бункера, она не выпускала его руку.
В гараже Чейз заглушил мотор, Тесс вышла из машины и отступила в сторону, чтобы не мешать. Воины вытащили Данте из машины и довели до лифта, он едва держался на ногах. Когда лифт спустился под землю и двери открылись, их уже ждали – три воина и две женщины, все мгновенно засуетились.
Одна из женщин подошла к Тесс и приобняла ее за плечи:
– Я Габриэлла, подруга Лукана. С тобой все в порядке?
Тесс пожала плечами и чуть заметно кивнула:
– Данте поправится?
– Думаю, да, если он будет знать, что ты рядом.
Габриэлла повела Тесс по коридору в сторону лазарета, отсюда она в страхе сбежала несколько часов назад. Тесс вошла в комнату и наблюдала, как с Данте сняли ремни с оружием, одежду и ботинки и уложили на кровать.
Тесс тронула забота, которую проявляли к Данте воины и женщины. Здесь его любили, принимая таким, какой он есть. Они были его семьей, здесь был его дом, и он рисковал потерять все это только ради того, чтобы спасти ее. Страх Тесс, возмущение тем, как он с ней поступил, исчезли сами собой. Она смотрела на Данте, так тяжело пострадавшего из-за нее, и чувствовала, как ее переполняет любовь.
– Позвольте, – сказала Тесс, подходя к кровати Данте, заставляя всех расступиться. По глазам женщин Тесс видела: они понимают, что она сейчас чувствует. – Позвольте мне помочь ему… пожалуйста.
Тесс провела рукой по щеке Данте, все свое внимание сосредоточив на его ожогах, пальцы осторожно скользили по обнаженной груди, на которой изумительной красоты дермаглифы горели неестественно красным цветом и пузырились. Тесс осторожно прикладывала к ожогам руки, вытягивая жар и боль.
– Господи, – прошептал у нее за спиной кто-то из воинов, – она его лечит.
Удивление и надежда звучали в приглушенных голосах воинов и женщин – тех, кто стал для Данте семьей. Тесс чувствовала тепло их любви и на себе, но сейчас она не могла выразить им благодарность, все ее внимание было сосредоточено на Данте – он должен выжить.
Тесс наклонилась и поцеловала его в приоткрытые губы, чуть оцарапалась об острые клыки, но приняла это как нечто естественное. Она любила его таким, каким он был, и очень хотела сказать ему об этом.
Данте возвращался к жизни. Ожоги воина казались смертельными, но чудесный дар его подруги победил смерть. Чейз, как и все, был удивлен способностями Тесс и ее преданностью Данте. Она не отходила от него ни на секунду, как и он от нее, когда она впервые попала в бункер, практически досуха выпитая Отверженными.
Все единодушно согласились, что они отличная пара: каждый сам по себе сильная и независимая личность, а вместе они будут единым нерушимым целым.
Тревоги дня понемногу улеглись, к вечеру в бункере воцарился покой, и Чейз стал думать о доме. Его тревоги оставались с ним, дорога, ожидавшая его, вела во мрак и неизвестность. Совсем недавно будущее казалось ему четким и ясным, он знал, кто он и… с кем.
Сейчас он ни в чем не был уверен.
Чейз попрощался с обитателями бункера, покинул мир воинов и направился в свой. Чейз позаимствовал машину в гараже Ордена, но не знал, куда и зачем ему ехать.
Мог ли он теперь называть Темную Гавань своим домом?
За те несколько дней и ночей, что он провел в обществе воинов, его органы чувств обострились, кобура с девятимиллиметровой «береттой» и ремни с кинжалами стали привычной тяжестью на теле. Разве мог он теперь вернуться к размеренной жизни, которую вел прежде?
И Элиза?
Чейз больше не мог так мучиться – безумно желать женщину, обладать которой ему не суждено. Он должен сказать ей о своей любви, и пусть будет что будет. Она обязана все узнать. Чейз не тешил себя иллюзией, что Элиза ответит на его чувства. Честно признаться, он ни на что не надеялся. Он знал только одно: у него началась новая жизнь.
С легким сердцем Чейз свернул на дорогу, ведущую к воротам Темной Гавани. Все должно измениться. Он не знал, какие это будут перемены, но чувствовал, что в его жизни наступил переломный момент. Он проехал по усыпанной гравием дорожке и остановился у входа в Темную Гавань.
В спальне и гостиной Элизы горел свет. Она не спала, возможно, волновалась, ждала его возвращения с последними новостями из бункера.
Чейз заглушил мотор, открыл дверцу машины, но едва его ботинок коснулся земли, как Чейз почувствовал, что поблизости кто-то есть. Он вылез из машины и потоптался на месте, предусмотрительно расстегнув пуговицы бушлата. Чейз обвел взглядом все темные углы в поисках врага, его слух обострился, улавливая малейший звук: шорох голых ветвей, потревоженных осенним ветром, джазовая композиция, которую любила Элиза…
И чье-то хриплое дыхание где-то совсем близко за спиной хрустнул гравий, Чейз сжал рукоятку «беретты» и повернул голову.
Кэмден.
Его появление поразило Чейза, как удар в живот. Племянник выглядел еще хуже, чем в их последнюю встречу, хотя это казалось невозможным. Одежда и лицо в засохших пятнах крови – свидетельства недавних убийств, которые не удовлетворили его ненасытной жажды. Кэмден начал быстро приближаться, с обнаженных клыков капала слюна, он не сводил с Чейза кровожадного взгляда, болезнь окончательно овладела его разумом и телом. Когда они столкнулись в квартире Салливана, сознание Кэмдена оказалось закрытым для Чейза, что бы он ни говорил, он не смог пробудить в племяннике хотя бы искру здравого смысла. Но сейчас Кэмден был непредсказуем и опасен, как одичавшая собака.
С состраданием Чейз смотрел на племянника, ставшего Отверженным, он чувствовал за собой вину, что не сумел вовремя найти и спасти его.
– Прости, Кэм, этого несчастья не должно было случиться. – Под прикрытием бушлата он осторожно взвел курок. – Окажись я на твоем месте, клянусь…
За спиной Чейза открылась дверь дома, кто-то приглушенно вскрикнул. Чейз узнал голос Элизы. Время как будто замедлило ход.
– Кэмден! – Крик Элизы летел откуда-то издалека, долго и мучительно терзая сердце. – Господи, Кэмден!
Чейз резко повернул голову, он требовал, чтобы она остановилась, вернулась в Темную Гавань, но Элиза уже бежала к сыну, простирая руки, и ее белое одеяние развевалось, как крылья ночного мотылька, летящего на огонь. Она бежала навстречу смерти, и она погибнет, если Чейз позволит ей приблизиться к Отверженному, который еще недавно был ее любимым сыном.
– Элиза, остановись!
Но она не слышала его, продолжая бежать, хотя сквозь слезы видела, в какое чудовище превратился ее сын. Из груди Элизы вырвался сдавленный всхлип, но она не сводила с Кэмдена глаз, а ноги несли ее по лужайке к гравиевой дорожке, где он стоял.
Краем глаза Чейз отметил, как внимание горящих диким огнем глаз переместилось в сторону Элизы, взгляд нацелился на нее, Отверженный угрожающе зарычал и присел, готовясь к прыжку. Чейз быстро переместился и встал между матерью и сыном. Почти машинально он вытащил пистолет и навел его на Отверженного.
Мгновения тянулись бесконечно долго.
Элиза приближалась, рыдая и выкрикивая имя сына.
Чейз считал оставшиеся метры, понимая, что еще несколько секунд, и он не сумеет предотвратить трагедию. Выбора не было. Он должен действовать. Он не может безвольно стоять и смотреть, как Элиза…
Выстрел громом прозвучал в ночи.
Элиза закричала:
– Нет… не смей… нет…
Чейз стоял в оцепенении, продолжая давить на курок. Титановая пуля попала прямо в грудь Отверженного, он упал. В ту же секунду началось разложение отравленного Кровожадностью тела, лишний раз доказывая, что шансов на спасение у Кэмдена не оставалось. «Малина» превратила его в ходячего мертвеца. Теперь его страдания закончились.
А страдания Элизы – и Чейза – только начинались.
Элиза молотила его кулаками – по груди, лицу, плечам… В ее лавандовых глазах стояли слезы, они ручейками стекали по бледным щекам, она захлебывалась рыданиями.
Чейз сносил все молча. Что он мог сделать? Что мог сказать ей в утешение?
Он позволил ей выплеснуть на себя всю ненависть, и только когда она замерла, повернулась и опустилась на колени перед горкой пепла, оставшейся от ее сына, Чейз нашел в себе силы пошевелиться. Он смотрел на ее припавшее к земле, сотрясавшееся в оглушительных рыданиях тело, и рука сама собой разжалась, выпустив пистолет.
Чейз повернулся спиной к Элизе и Темной Гавани, которая до сих пор была ему домом, и в полном одиночестве зашагал в темноту.
Данте, вздрогнув, проснулся, мгновенно открыл глаза и шумно выдохнул. Пламя кольцом окружило его, ослепляя яркими всполохами. Он тянулся и не мог добраться до Тесс. Данте сел, но сон не отпускал, сжимая сердце отчаянным страхом.
Господи, если бы он не успел…
Если бы потерял ее навсегда…
– Данте?
Звук ее голоса вызвал облегчение и радость: Тесс здесь, рядом с ним, задремала на краю кровати. Он невольно разбудил ее, она подняла голову – волосы растрепаны, в глазах усталость.
– Данте, ты проснулся. – Лицо Тесс озарилось, она протянула руку и погладила его по голове. – Я так беспокоилась. Как ты себя чувствуешь?
Данте прислушался к себе и подумал, что могло быть значительно хуже. Но он чувствовал себя достаточно бодрым, чтобы заключить Тесс в объятия, и достаточно сильным, чтобы притянуть ее к себе и крепко поцеловать.
Он ожил настолько, что больше всего на свете желал заняться с ней любовью.
– Прости, – тихо пробормотал Данте, касаясь губами ее губ. – Прости за все, что тебе пришлось пережить из-за меня…
– Тсс, у нас еще будет время об этом поговорить. Мы потом все обсудим и во всем разберемся. А сейчас тебе нужен отдых.
– Нет. – Данте переполняла радость оттого, что он проснулся, оттого, что Тесс была рядом, ему не хотелось вновь погружаться в сон и разлучаться с ней. – Я должен сказать тебе нечто важное. Мне снился кошмар, я терял тебя, я знаю, как это страшно. Я не хочу, чтобы это случилось в реальности. Мне нужна уверенность, что ты в безопасности…
– Я здесь. Ты спас меня, Данте.
– Это ты спасла меня, Тесс. – Он с благодарностью погладил ее по бархатистой щеке.
Чудесные руки Тесс вылечили его ожоги; в первую ночь их знакомства, когда он балансировал на грани жизни и смерти, она дала ему свою кровь и вернула силы, но не об этом сейчас говорил Данте. Она спасала его не единожды. Эта женщина владела его телом, сердцем и душой, и он хотел, чтобы она знала об этом.
– Тесс, когда я с тобой, все меняется. Мое существование наполняется смыслом после стольких лет бегства в темноте. Ты стала моим светом, целью моей жизни. Я глубоко привязан к тебе. Никогда у меня не будет другой женщины.
– Отныне мы соединены кровными узами. – Легкая улыбка тронула губы Тесс. Но вдруг она нахмурилась и опустила глаза. – А если бы в ту ночь в клинике ты не укусил меня… без кровной связи ты бы…
– Полюбил тебя? – закончил Данте, за подбородок поднимая ее лицо так, чтобы она могла видеть его глаза. – Ты всегда была в моем сердце, только до вчерашней ночи я этого не знал. Всю жизнь я искал тебя, с тобой меня связывало видение смерти, твоей смерти, которая вчера ночью чуть не отняла тебя у меня.
Данте погладил ее по спутанным русым волосам, волнистая прядь закрутилась вокруг его пальца.
– Знаешь, моя мать верила в судьбу, хотя знала, что ее ждет много горестей и потерь. Я никогда не желал смиряться с тем, что все предопределено. Я считал себя выше этих предрассудков. Но, Тесс, именно судьба свела нас. Сейчас я не могу этого отрицать. Господи, Тесс, если бы ты знала, как долго я тебя ждал.
– Данте, – прошептала Тесс, моргая, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. – Я не была готова у<